Смерть октановых богов
Часть 9 из 31 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
А черная фигура стояла на ржавом остове автомобиля, перегородившего дорогу, и указывала поворот.
– Спасибо! – крикнула девушка и повернула. Дорога выровнялась, пошла вдоль стены, поворачивающей через пятьдесят метров направо, и…
Из-за угла, пятясь, вышел Руслан, еле передвигая ноги. Он был похож на мокрого котенка – измученный и трясущийся! Но живой! С ума сойти! Ему удалось продержаться почти пятнадцать минут один на один с парой опаснейших тварей!
Макаренко, прикусив губу, сдержала рвущиеся наружу чувства и закричала, понимая, что мальчик ее не услышит:
– Руслан! Отойди! С дороги! Отойди с нее!
И Руслан вдруг повернул голову, словно услышал, в сторону мчащегося на него автомобиля и ухмыльнулся, а потом отпрыгнул назад. Вместо него на пути «Хаммера» оказался ничего не подозревающий хорь, попытавшийся допрыгнуть до Озимова. Вот только хищник не учел, что наперерез мчится зверь побольше и пострашней. Большой желтый автомобиль.
Сова напрягла тело, когда «Хаммер» врезался и оттолкнул хоря, а потом переехал, смяв, словно тряпичную куклу.
– Ты как? – спросила девушка, когда Руслан, хватаясь негнущимися пальцами за мешки, забрался в машину. Мальчик попытался что-то сказать, но выдавил лишь стон, сдобренный громким перестуком зубов. Синие губы пытались сложиться или вытянуться, но не смогли…
– Молчи! И грейся! Да! – сказала Макаренко, направляя «Хаммер» на выезд из города. – И… это… раздевайся давай! Полностью! А то из-за своей стеснительности чуть не погиб!
На сей раз Озимов противиться и стесняться не стал. Он сам испытывал огромное желание выбраться из сырой и холодной одежды, заледеневшей сверху. А Сова искоса поглядывала на худое, бледное тело двенадцатилетнего мальчика, и чуть не вскрикнула, когда увидела…
Вместо пупка у Озимова красовался жирный крестообразный шрам, а остальное тело покрывали многочисленные маленькие и круглые отметины, словно над ребенком когда-то давно издевались, протыкая большими иглами или штырями…
Глава 5. Спасс
Несмотря на то что из попытки захвата своевольных пацанов ничего не вышло, Константин Семенович улыбался. Он вообще имел привычку улыбаться после каждой неудачи, ведь знал, что это – явление временное. Для умного человека, вроде Спасса, не составит труда найти в любом поражении огромные и даже, пожалуй, жирные плюсы, которые можно обратить себе на пользу…
Вроде бы свободолюбивые мальчишки одержали над старым майором яркую и несомненную победу, но Спасс радовался. Он узнал много нового, что в дальнейшем, если правильно распорядиться информацией, даст мужчине огромное преимущество.
Например, Константин выяснил, что варвары – так нефтяники называли кочевников и рыбаков – уже знают о смерти Черноморова и Кизляка, а также – что «Приют забытых душ» теперь не принадлежит проживающей в Ярославле группировке. Конечно, весь сброд, обитающий в окружающих город пустошах, теперь поймет, что от банды нефтяников откололся большой и сочный кусок и она стала менее опасной. Это вызовет волну неуважения и явного пренебрежения к представителям Ярославля. Нарушатся кое-какие сделки с «бандерлогами», возможно, в некоторых деревнях нападут на членов сообщества. Но!
Для Спасса это большой плюс!
Власть атамана Арушукова ослабнет. Появятся недовольные. А что касается дикарей, то они потянутся к отнятому наглостью и подлостью «Приюту», набьются внутрь, как сельди в бочке, и станут праздновать, веселиться и радоваться. А когда нефтяники отобьют «Приют» обратно, эти беженцы с наглыми детишками, что посмели убить Черномора и Кизляка, окажутся в руках Спасса в еще большем количестве, чем до этого.
Пока что все складывается на редкость хорошо: атаман потеряет абсолютную поддержку подчиненных, а эти маленькие ублюдки еще получат свое, причем ответ нефтяников будет в сто крат яростней и злее.
Еще Спасс узнал, что раз в год, на зиму, оборванцы в лице охотников и рыболовов объединяются под общим командованием. Вопрос «чьим?» даже не возникал, ведь было совершенно очевидно: такие «перекати-поле», как охотники, вряд ли способны сплотить вокруг себя большую группу и уж тем более держать ее в ежовых рукавицах. Видимо, «обезьянки» объединяются под руководством кого-то из рыбаков и, наверное, где-то в окрестностях большого водоема, ведь эти водоплавающие очень не любят надолго покидать свои ржавые корыта.
А о чем это говорит?
Что зимой их всех можно застать в одном месте. Конечно, они могут и даже будут обороняться, драться, но что могут их копья и стрелы против настоящих ружей и автоматов нефтяников, а также против железных автомобилей, которых у нефтяников – целый парк? Существовала возможность, что припрятанное в недрах кораблей рыбаков и кунгов охотников окажется посерьезнее виданных ранее самодельных ножей, копий из арматуры, «гвоздатых» дубинок, имитирующих бейсбольные биты, и самопальных арбалетов, но Спассу казалось, что, обладай кочевники подобным оружием, они бы давно снарядили захватнический рейд в сторону богатых бензином и нефтью с газом соседей. А пока о таких случаях не рассказывали, Константин был склонен преуменьшать воинственность и кровожадность «дикарей».
Если не иметь под боком пару покинутых военных баз, то очень сложно разжиться оружием в разрушенном мире.
Другими словами, если «обезьянки» заново изобретают оружие, то вряд ли у них имеется неумолимое и неимоверно мощное творение индустриального мира, закат которого случился двадцать лет назад. Если они пытаются выстругать из палки копье, то ни разу в жизни не пользовались простым «калашом». А о станковом пулемете могли слышать только в сказках, рассказанных еще не до конца одичавшими взрослыми.
– Ничего, утырки мелкие, – еле слышно прошептал Спасс, глядя, как на фоне снежной бури, бушующей за окном, раскачивается перед ним елочка, когда-то пропитанная ароматизированным веществом, давным-давно выветрившимся. – Ничего! Когда-нибудь у старого майора время появится и на вас. А то ишь, разбаловались, чертяки! К ним с протянутой рукой, а они, как варвары, – дубину с гвоздями в лицо… Суки!
– Простите, Константин Семенович, вы что-то сказали? – спросил водитель Семен Орешкин. Мужик и боец крутой, но… не подходящий для обработки. Слишком честный и преданный лишь атаману. Пока авторитет главаря не подорван, с этим типом лучше и не разговаривать о смене режима, вернее, атамана…
– А? – переспросил бывший майор и поднял брови. Пятидесятилетний мужчина даже не повернул головы, продолжая смотреть холодными, льдистыми светло-серыми глазами сквозь окно «Тойоты» на заснеженную местность и проплывающие мимо силуэты мертвых автомобилей и домов, стоящих вдоль Ярославского тракта.
Спасс с бойцами ехали домой, автомобиль был нагружен шкурами и мясом, и вроде бы, несмотря на поражение от пацанов, они возвращались в Ярославль с выполненной задачей. Мужики были довольны, что варвары их не убили, а даже выполнили свою часть сделки, и только Спасс расставлял по гигантскому шахматному полю неизвестные ранее фигуры. Два года он уже в составе нефтяников и почти смог стать правой рукой атамана Арушукова. А вот чтобы самому стать атаманом и занять место главаря нефтяников, все эти два года Константину не хватало информации, которую бывший майор и узнал в течение сегодняшнего рейда к Рыбинску.
– Что-то сказали, спрашиваю? – повторил Семен, внимательно глядя на дорогу и поворачивая руль «Тойоты».
– Не-не, я так… о своем, – замотал головой Константин. Помолчал, а потом положил руку на предплечье водителя. – Ты, Семен, давай, Гвоздя поменяй…
– Так это… – хмыкнул Орешкин, – Дениске там еще полчаса дежурить. Мы же по два часа за пулеметом…
– Давай, Семен, давай, – настойчиво перебил Спасский. – Полагаю, надо сделать скидку на погоду. Смотри, вьюга какая. Уменьшим время дежурства до часа. Согласен?
– Э-э-э… – недовольно протянул Орешкин, но открыто возразить побоялся. Все-таки после священника правая рука атамана! – Хорошо, Константин Семенович.
– Молодец! – похвалил бойца Спасс, когда тот остановил «Тойоту» и поменялся с дозорным в кузове. Когда занявший место водителя Гвоздев немного согрелся, бывший майор осторожно завел свой опасный разговор, предварительно сняв с предохранителя спрятанный в кармане куртки «ПМ». Раскрасневшийся от ветра бородатый бугай с каменным лицом смотрел вперед. Спассу даже хотелось пощелкать пальцами перед его носом, чтобы удостовериться, что Денис его слышит.
– Денис, я давно с интересом наблюдаю за тобой. И знаешь… – Константин Семенович выдержал театральную паузу. – Знаешь, что я заметил?
После минутного ожидания от Гвоздя ответного вопроса «что?» Спасс продолжил:
– Ты хороший мужик, Денис. Смышленый, исполнительный, молчаливый и… – Молчаливый, словно подтверждая эти характеристики, все еще молчал, вызывая у Константина раздражение. – И еще ты не умеешь скрывать эмоции. Так вот, я вижу, что временами ты очень недоволен нашим атаманом.
– Это так заметно? – пробубнил Гвоздь.
– Бросается в глаза тем, кто умеет наблюдать, – кивнул бывший майор, довольно выдохнув. Наконец-то он нашел, за что зацепиться.
– Я предупреждаю, Константин Семенович, – тихо, но грубо и твердо сказал Денис, не поворачивая головы. – Я не собираюсь перед вами отчитываться за свои эмоции. Мне все равно, что думаете вы, атаман и все остальные в радиусе ста километров. Мне было насрать, что Арушуков привлекает детей на службу, ломает их, мучает, вообще плевать на то, что он приказывает убивать сирых, убогих, больных, инвалидов и стариков. Мне на это насрать с высокой колокольни. Но вот за то, что он наказывает по всей строгости людей, которые у него служат, которых он решил защищать и кормить, которые побросали все свои дела и вступили в ряды этих гребаных нефтяников, я с него спрошу. В первый раз наказал бойцов и одного казнил за то, что какая-то баба взорвала цистерну, а ее не отловили. Во второй – казнил команду автомобиля, потому что все вместе упустили неизвестных на военном тягаче. Но если он еще кого из нас… из наших братьев накажет, я либо уйду, либо… либо за себя не отвечаю!
Вот это накипело!
Константин отчетливо помнил, как они гонялись всем составом за тягачом чужаков и упустили его. Арушуков тогда очень разъярился, ведь буквально неделей ранее они так же упустили неизвестную, взорвавшую цистерну с газом и угнавшую его любимый желтый «Хаммер».
Спасс слегка опешил от такой подробной исповеди бойца. Майор не ожидал, что за столь непроницаемой личиной скрывается умный человек, умеющий складывать слова в правильные и длинные предложения. Что ж, не все люди и не всегда показывают настоящую суть. Это Константин знал по себе. А столь эмоциональный рассказ дал майору новые фигуры для шахматной доски.
– И не надо на меня так смотреть, Константин Семенович! – буркнул боец. – Мне плевать на атамана и на вас тоже, если ему плевать на своих братьев. Ясно?
– Э-э-э… Вот сейчас, Денис, ты верное слово сказал! Братья! Молодец! Одобряю, хвалю и поддерживаю! И присоединяюсь к твоим претензиям! И возмущаюсь вместе с тобой! – Спасс для убедительности энергично закивал, когда Гвоздь хмуро и недоверчиво глянул на бывшего майора. – Я тоже не согласен с ним! Нельзя унижать своих братьев! Одно ведь дело делаем! Для него ведь стараемся, а он… из-за каких-то пришлых наказывает своих. Близких. Братьев! Это точно! Точно говоришь, Денис!..
Гвоздев еще сильнее сдвинул брови и вдруг резко крутанул руль, отчего Спасса мотнуло и ударило о дверь. Снаружи послышались приглушенные звуки, скорее всего, отборный мат, и Орешкин застучал кулаком по кабине:
– Вы там совсем с ума посходили, идиоты?
– Ты мне не юли, Константин Семенович, – буркнул Гвоздь. – Не надо за мной слова повторять. Я же отлично вижу, что ты и сам нашим атаманом недоволен. Ваши пламенные споры нет-нет, да и за пределы стен вокзала просачиваются. Ты говори, что хочешь, пока мы в Ярославль не приехали, – Денис кивнул в сторону вьюги за окном «Тойоты». – Меньше часа – и будем на месте. Ну? Есть чего сказать-то?
– Э-э-э… – Спасский в очередной раз удивился сообразительности Гвоздя и вдруг махнул рукой. Действительно, лучше поведать Денису все, а если будет противиться – то и пристрелить недолго. «ПМ»-то наготове!
– Не ожидал, Денис… – начал Константин, но Гвоздь вновь перебил.
– Чего не ожидал-то? А? Что в этой дыре встретишь умного человека? – Спасский пожал плечами. – Так среди головорезов выжить легче. Разве нет? Мне восемнадцать было, когда вся эта радиоактивная хрень накрыла мир. Я окончил МГУ по специальности… А! Да не важно! Я в Ярославль к девушке ехал! Познакомились в Сети и решили встретиться! Встретились, черт возьми! Вместо девушки срань эта вокруг! Девушки нет, а я… А я живой и, надеюсь, еще поживу. Но если атаман будет каждого провинившегося брата под каток своего гнева кидать, то сомневаюсь в долгой жизни что-то. Не! Уйду! Старый атаман стал! Старый, жадный и глупый! И людьми, за чей счет кормится, не дорожит! Уйду, и все!
– Стой! – махнул рукой Спасский, и Денис послушно нажал на тормоз. «Тойоту» закидало по скользкой дороге, даже цепи на покрышках не помогли, а потом вдруг машина резко остановилась, найдя сцепление с дорогой. Сзади через крышу автомобиля перелетел Семен, упал на капот и скатился на заснеженный асфальт. Его отборный мат, должно быть, слышала вся округа. Когда Орешкин встал, то лицо его было перекошено злобой и украшено алой от крови ссадиной. У солнцезащитных очков сломалась дужка. Но Спасс молча указал ему наверх, и Орешкин покорно полез в кузов, а майор тихо сказал Денису: – Я не это имел в виду. Трогай потихоньку.
«Тойота» вновь поехала, а Спасский заговорил тихо и вкрадчиво:
– Стой – в смысле, не уходи пока из ордена. Не надо. Я, как видишь, тоже во многом не согласен с нашим дорогим атаманом. Но что я сделаю один? Мне, как и тебе, придется уйти, но… Но что, если нас будет больше?
– Больше? – переспросил Денис. Разговор явно начал интересовать его.
– Ну, если нас, таких, как ты и я, несогласных, окажется больше?
– Трое?
– Больше, – бывший майор отрицательно покачал головой.
– Четверо?
– Много больше, Денис! Как минимум половина!
– А-а-а… Ну, тогда мы сможем сказать Арушукову, что не согласны с ним! Пойдем и скажем!..
– Стой, Денис, стой! Я сейчас не об этом. – Гвоздь замолчал. Теперь он проявлял больше интереса, чем раньше. – Чтобы пойти и сказать, нам надо знать, что таких, как мы с тобой, много. Понимаешь? – Тот кивнул. – Вот в этом мне и нужна твоя помощь! Понимаешь? – Боец опять кивнул.
– Что надо от меня? – спросил он.
– Да ничего особенного, – махнул рукой Константин. – Ничего страшного. Просто между делом поговорить с мужиками и выяснить, одобряют ли они действия атамана или нет.
– И все? – удивился Гвоздь.
– Ну, еще – помогать мне, если понадобится твоя помощь, – видя, что Денис нахмурился, Спасс добавил: – Ничего неправильного и запретного! Все ради братьев, Гвоздь! Просто тем мужикам, что верят атаману, я не могу верить. Они же все ему сольют! Понимаешь?
– Это точно, – кивнул Денис.
– Ну как? Договорились? – вновь спросил Константин. – Могу я рассчитывать на твою помощь? А? Все ради братьев.
– Это да. Это можно, – наконец согласился Гвоздь. – Ради братьев – все что угодно!
А Спасский вновь смотрел за стекло, туда, где падал обильный снег, и улыбался: шахматная фигура встала именно на то место, куда ему и надо.
– А знаешь, – Спасс очень тихо вернул на место курок своего «ПМ». Хорошо, что он не ошибся в Гвоздеве. Может, тот когда-то давно и был умным, но прошло уже двадцать лет после обучения в МГУ. Время, проведенное в обществе подонков, безжалостно даже к умным парням. Постепенно начинаешь думать, как все вокруг. Простыми категориями – еда, секс, сон, основные потребности… Говоришь, как они, – все чаще матом, да попроще, чтобы не выделяться. А потом, опять же как они, почти перестаешь думать. – Знаешь, у меня есть история о братьях, – заявил Константин Семенович. – Хочешь послушать, пока едем?
– Правда? – удивился Денис. Раньше ему и дела не было до какого-то странного пришлого майора. А теперь вдруг подумалось: ведь человеку уже к пятидесяти, почти восемнадцать лет после катастрофы он где-то шатался, и что-то с ним происходило до того, как он «нарисовался» в Ярославле. У него должна быть своя история, ведь не может человек появиться ниоткуда, верно? И Денис кивнул: – Хочу!
– Спасибо! – крикнула девушка и повернула. Дорога выровнялась, пошла вдоль стены, поворачивающей через пятьдесят метров направо, и…
Из-за угла, пятясь, вышел Руслан, еле передвигая ноги. Он был похож на мокрого котенка – измученный и трясущийся! Но живой! С ума сойти! Ему удалось продержаться почти пятнадцать минут один на один с парой опаснейших тварей!
Макаренко, прикусив губу, сдержала рвущиеся наружу чувства и закричала, понимая, что мальчик ее не услышит:
– Руслан! Отойди! С дороги! Отойди с нее!
И Руслан вдруг повернул голову, словно услышал, в сторону мчащегося на него автомобиля и ухмыльнулся, а потом отпрыгнул назад. Вместо него на пути «Хаммера» оказался ничего не подозревающий хорь, попытавшийся допрыгнуть до Озимова. Вот только хищник не учел, что наперерез мчится зверь побольше и пострашней. Большой желтый автомобиль.
Сова напрягла тело, когда «Хаммер» врезался и оттолкнул хоря, а потом переехал, смяв, словно тряпичную куклу.
– Ты как? – спросила девушка, когда Руслан, хватаясь негнущимися пальцами за мешки, забрался в машину. Мальчик попытался что-то сказать, но выдавил лишь стон, сдобренный громким перестуком зубов. Синие губы пытались сложиться или вытянуться, но не смогли…
– Молчи! И грейся! Да! – сказала Макаренко, направляя «Хаммер» на выезд из города. – И… это… раздевайся давай! Полностью! А то из-за своей стеснительности чуть не погиб!
На сей раз Озимов противиться и стесняться не стал. Он сам испытывал огромное желание выбраться из сырой и холодной одежды, заледеневшей сверху. А Сова искоса поглядывала на худое, бледное тело двенадцатилетнего мальчика, и чуть не вскрикнула, когда увидела…
Вместо пупка у Озимова красовался жирный крестообразный шрам, а остальное тело покрывали многочисленные маленькие и круглые отметины, словно над ребенком когда-то давно издевались, протыкая большими иглами или штырями…
Глава 5. Спасс
Несмотря на то что из попытки захвата своевольных пацанов ничего не вышло, Константин Семенович улыбался. Он вообще имел привычку улыбаться после каждой неудачи, ведь знал, что это – явление временное. Для умного человека, вроде Спасса, не составит труда найти в любом поражении огромные и даже, пожалуй, жирные плюсы, которые можно обратить себе на пользу…
Вроде бы свободолюбивые мальчишки одержали над старым майором яркую и несомненную победу, но Спасс радовался. Он узнал много нового, что в дальнейшем, если правильно распорядиться информацией, даст мужчине огромное преимущество.
Например, Константин выяснил, что варвары – так нефтяники называли кочевников и рыбаков – уже знают о смерти Черноморова и Кизляка, а также – что «Приют забытых душ» теперь не принадлежит проживающей в Ярославле группировке. Конечно, весь сброд, обитающий в окружающих город пустошах, теперь поймет, что от банды нефтяников откололся большой и сочный кусок и она стала менее опасной. Это вызовет волну неуважения и явного пренебрежения к представителям Ярославля. Нарушатся кое-какие сделки с «бандерлогами», возможно, в некоторых деревнях нападут на членов сообщества. Но!
Для Спасса это большой плюс!
Власть атамана Арушукова ослабнет. Появятся недовольные. А что касается дикарей, то они потянутся к отнятому наглостью и подлостью «Приюту», набьются внутрь, как сельди в бочке, и станут праздновать, веселиться и радоваться. А когда нефтяники отобьют «Приют» обратно, эти беженцы с наглыми детишками, что посмели убить Черномора и Кизляка, окажутся в руках Спасса в еще большем количестве, чем до этого.
Пока что все складывается на редкость хорошо: атаман потеряет абсолютную поддержку подчиненных, а эти маленькие ублюдки еще получат свое, причем ответ нефтяников будет в сто крат яростней и злее.
Еще Спасс узнал, что раз в год, на зиму, оборванцы в лице охотников и рыболовов объединяются под общим командованием. Вопрос «чьим?» даже не возникал, ведь было совершенно очевидно: такие «перекати-поле», как охотники, вряд ли способны сплотить вокруг себя большую группу и уж тем более держать ее в ежовых рукавицах. Видимо, «обезьянки» объединяются под руководством кого-то из рыбаков и, наверное, где-то в окрестностях большого водоема, ведь эти водоплавающие очень не любят надолго покидать свои ржавые корыта.
А о чем это говорит?
Что зимой их всех можно застать в одном месте. Конечно, они могут и даже будут обороняться, драться, но что могут их копья и стрелы против настоящих ружей и автоматов нефтяников, а также против железных автомобилей, которых у нефтяников – целый парк? Существовала возможность, что припрятанное в недрах кораблей рыбаков и кунгов охотников окажется посерьезнее виданных ранее самодельных ножей, копий из арматуры, «гвоздатых» дубинок, имитирующих бейсбольные биты, и самопальных арбалетов, но Спассу казалось, что, обладай кочевники подобным оружием, они бы давно снарядили захватнический рейд в сторону богатых бензином и нефтью с газом соседей. А пока о таких случаях не рассказывали, Константин был склонен преуменьшать воинственность и кровожадность «дикарей».
Если не иметь под боком пару покинутых военных баз, то очень сложно разжиться оружием в разрушенном мире.
Другими словами, если «обезьянки» заново изобретают оружие, то вряд ли у них имеется неумолимое и неимоверно мощное творение индустриального мира, закат которого случился двадцать лет назад. Если они пытаются выстругать из палки копье, то ни разу в жизни не пользовались простым «калашом». А о станковом пулемете могли слышать только в сказках, рассказанных еще не до конца одичавшими взрослыми.
– Ничего, утырки мелкие, – еле слышно прошептал Спасс, глядя, как на фоне снежной бури, бушующей за окном, раскачивается перед ним елочка, когда-то пропитанная ароматизированным веществом, давным-давно выветрившимся. – Ничего! Когда-нибудь у старого майора время появится и на вас. А то ишь, разбаловались, чертяки! К ним с протянутой рукой, а они, как варвары, – дубину с гвоздями в лицо… Суки!
– Простите, Константин Семенович, вы что-то сказали? – спросил водитель Семен Орешкин. Мужик и боец крутой, но… не подходящий для обработки. Слишком честный и преданный лишь атаману. Пока авторитет главаря не подорван, с этим типом лучше и не разговаривать о смене режима, вернее, атамана…
– А? – переспросил бывший майор и поднял брови. Пятидесятилетний мужчина даже не повернул головы, продолжая смотреть холодными, льдистыми светло-серыми глазами сквозь окно «Тойоты» на заснеженную местность и проплывающие мимо силуэты мертвых автомобилей и домов, стоящих вдоль Ярославского тракта.
Спасс с бойцами ехали домой, автомобиль был нагружен шкурами и мясом, и вроде бы, несмотря на поражение от пацанов, они возвращались в Ярославль с выполненной задачей. Мужики были довольны, что варвары их не убили, а даже выполнили свою часть сделки, и только Спасс расставлял по гигантскому шахматному полю неизвестные ранее фигуры. Два года он уже в составе нефтяников и почти смог стать правой рукой атамана Арушукова. А вот чтобы самому стать атаманом и занять место главаря нефтяников, все эти два года Константину не хватало информации, которую бывший майор и узнал в течение сегодняшнего рейда к Рыбинску.
– Что-то сказали, спрашиваю? – повторил Семен, внимательно глядя на дорогу и поворачивая руль «Тойоты».
– Не-не, я так… о своем, – замотал головой Константин. Помолчал, а потом положил руку на предплечье водителя. – Ты, Семен, давай, Гвоздя поменяй…
– Так это… – хмыкнул Орешкин, – Дениске там еще полчаса дежурить. Мы же по два часа за пулеметом…
– Давай, Семен, давай, – настойчиво перебил Спасский. – Полагаю, надо сделать скидку на погоду. Смотри, вьюга какая. Уменьшим время дежурства до часа. Согласен?
– Э-э-э… – недовольно протянул Орешкин, но открыто возразить побоялся. Все-таки после священника правая рука атамана! – Хорошо, Константин Семенович.
– Молодец! – похвалил бойца Спасс, когда тот остановил «Тойоту» и поменялся с дозорным в кузове. Когда занявший место водителя Гвоздев немного согрелся, бывший майор осторожно завел свой опасный разговор, предварительно сняв с предохранителя спрятанный в кармане куртки «ПМ». Раскрасневшийся от ветра бородатый бугай с каменным лицом смотрел вперед. Спассу даже хотелось пощелкать пальцами перед его носом, чтобы удостовериться, что Денис его слышит.
– Денис, я давно с интересом наблюдаю за тобой. И знаешь… – Константин Семенович выдержал театральную паузу. – Знаешь, что я заметил?
После минутного ожидания от Гвоздя ответного вопроса «что?» Спасс продолжил:
– Ты хороший мужик, Денис. Смышленый, исполнительный, молчаливый и… – Молчаливый, словно подтверждая эти характеристики, все еще молчал, вызывая у Константина раздражение. – И еще ты не умеешь скрывать эмоции. Так вот, я вижу, что временами ты очень недоволен нашим атаманом.
– Это так заметно? – пробубнил Гвоздь.
– Бросается в глаза тем, кто умеет наблюдать, – кивнул бывший майор, довольно выдохнув. Наконец-то он нашел, за что зацепиться.
– Я предупреждаю, Константин Семенович, – тихо, но грубо и твердо сказал Денис, не поворачивая головы. – Я не собираюсь перед вами отчитываться за свои эмоции. Мне все равно, что думаете вы, атаман и все остальные в радиусе ста километров. Мне было насрать, что Арушуков привлекает детей на службу, ломает их, мучает, вообще плевать на то, что он приказывает убивать сирых, убогих, больных, инвалидов и стариков. Мне на это насрать с высокой колокольни. Но вот за то, что он наказывает по всей строгости людей, которые у него служат, которых он решил защищать и кормить, которые побросали все свои дела и вступили в ряды этих гребаных нефтяников, я с него спрошу. В первый раз наказал бойцов и одного казнил за то, что какая-то баба взорвала цистерну, а ее не отловили. Во второй – казнил команду автомобиля, потому что все вместе упустили неизвестных на военном тягаче. Но если он еще кого из нас… из наших братьев накажет, я либо уйду, либо… либо за себя не отвечаю!
Вот это накипело!
Константин отчетливо помнил, как они гонялись всем составом за тягачом чужаков и упустили его. Арушуков тогда очень разъярился, ведь буквально неделей ранее они так же упустили неизвестную, взорвавшую цистерну с газом и угнавшую его любимый желтый «Хаммер».
Спасс слегка опешил от такой подробной исповеди бойца. Майор не ожидал, что за столь непроницаемой личиной скрывается умный человек, умеющий складывать слова в правильные и длинные предложения. Что ж, не все люди и не всегда показывают настоящую суть. Это Константин знал по себе. А столь эмоциональный рассказ дал майору новые фигуры для шахматной доски.
– И не надо на меня так смотреть, Константин Семенович! – буркнул боец. – Мне плевать на атамана и на вас тоже, если ему плевать на своих братьев. Ясно?
– Э-э-э… Вот сейчас, Денис, ты верное слово сказал! Братья! Молодец! Одобряю, хвалю и поддерживаю! И присоединяюсь к твоим претензиям! И возмущаюсь вместе с тобой! – Спасс для убедительности энергично закивал, когда Гвоздь хмуро и недоверчиво глянул на бывшего майора. – Я тоже не согласен с ним! Нельзя унижать своих братьев! Одно ведь дело делаем! Для него ведь стараемся, а он… из-за каких-то пришлых наказывает своих. Близких. Братьев! Это точно! Точно говоришь, Денис!..
Гвоздев еще сильнее сдвинул брови и вдруг резко крутанул руль, отчего Спасса мотнуло и ударило о дверь. Снаружи послышались приглушенные звуки, скорее всего, отборный мат, и Орешкин застучал кулаком по кабине:
– Вы там совсем с ума посходили, идиоты?
– Ты мне не юли, Константин Семенович, – буркнул Гвоздь. – Не надо за мной слова повторять. Я же отлично вижу, что ты и сам нашим атаманом недоволен. Ваши пламенные споры нет-нет, да и за пределы стен вокзала просачиваются. Ты говори, что хочешь, пока мы в Ярославль не приехали, – Денис кивнул в сторону вьюги за окном «Тойоты». – Меньше часа – и будем на месте. Ну? Есть чего сказать-то?
– Э-э-э… – Спасский в очередной раз удивился сообразительности Гвоздя и вдруг махнул рукой. Действительно, лучше поведать Денису все, а если будет противиться – то и пристрелить недолго. «ПМ»-то наготове!
– Не ожидал, Денис… – начал Константин, но Гвоздь вновь перебил.
– Чего не ожидал-то? А? Что в этой дыре встретишь умного человека? – Спасский пожал плечами. – Так среди головорезов выжить легче. Разве нет? Мне восемнадцать было, когда вся эта радиоактивная хрень накрыла мир. Я окончил МГУ по специальности… А! Да не важно! Я в Ярославль к девушке ехал! Познакомились в Сети и решили встретиться! Встретились, черт возьми! Вместо девушки срань эта вокруг! Девушки нет, а я… А я живой и, надеюсь, еще поживу. Но если атаман будет каждого провинившегося брата под каток своего гнева кидать, то сомневаюсь в долгой жизни что-то. Не! Уйду! Старый атаман стал! Старый, жадный и глупый! И людьми, за чей счет кормится, не дорожит! Уйду, и все!
– Стой! – махнул рукой Спасский, и Денис послушно нажал на тормоз. «Тойоту» закидало по скользкой дороге, даже цепи на покрышках не помогли, а потом вдруг машина резко остановилась, найдя сцепление с дорогой. Сзади через крышу автомобиля перелетел Семен, упал на капот и скатился на заснеженный асфальт. Его отборный мат, должно быть, слышала вся округа. Когда Орешкин встал, то лицо его было перекошено злобой и украшено алой от крови ссадиной. У солнцезащитных очков сломалась дужка. Но Спасс молча указал ему наверх, и Орешкин покорно полез в кузов, а майор тихо сказал Денису: – Я не это имел в виду. Трогай потихоньку.
«Тойота» вновь поехала, а Спасский заговорил тихо и вкрадчиво:
– Стой – в смысле, не уходи пока из ордена. Не надо. Я, как видишь, тоже во многом не согласен с нашим дорогим атаманом. Но что я сделаю один? Мне, как и тебе, придется уйти, но… Но что, если нас будет больше?
– Больше? – переспросил Денис. Разговор явно начал интересовать его.
– Ну, если нас, таких, как ты и я, несогласных, окажется больше?
– Трое?
– Больше, – бывший майор отрицательно покачал головой.
– Четверо?
– Много больше, Денис! Как минимум половина!
– А-а-а… Ну, тогда мы сможем сказать Арушукову, что не согласны с ним! Пойдем и скажем!..
– Стой, Денис, стой! Я сейчас не об этом. – Гвоздь замолчал. Теперь он проявлял больше интереса, чем раньше. – Чтобы пойти и сказать, нам надо знать, что таких, как мы с тобой, много. Понимаешь? – Тот кивнул. – Вот в этом мне и нужна твоя помощь! Понимаешь? – Боец опять кивнул.
– Что надо от меня? – спросил он.
– Да ничего особенного, – махнул рукой Константин. – Ничего страшного. Просто между делом поговорить с мужиками и выяснить, одобряют ли они действия атамана или нет.
– И все? – удивился Гвоздь.
– Ну, еще – помогать мне, если понадобится твоя помощь, – видя, что Денис нахмурился, Спасс добавил: – Ничего неправильного и запретного! Все ради братьев, Гвоздь! Просто тем мужикам, что верят атаману, я не могу верить. Они же все ему сольют! Понимаешь?
– Это точно, – кивнул Денис.
– Ну как? Договорились? – вновь спросил Константин. – Могу я рассчитывать на твою помощь? А? Все ради братьев.
– Это да. Это можно, – наконец согласился Гвоздь. – Ради братьев – все что угодно!
А Спасский вновь смотрел за стекло, туда, где падал обильный снег, и улыбался: шахматная фигура встала именно на то место, куда ему и надо.
– А знаешь, – Спасс очень тихо вернул на место курок своего «ПМ». Хорошо, что он не ошибся в Гвоздеве. Может, тот когда-то давно и был умным, но прошло уже двадцать лет после обучения в МГУ. Время, проведенное в обществе подонков, безжалостно даже к умным парням. Постепенно начинаешь думать, как все вокруг. Простыми категориями – еда, секс, сон, основные потребности… Говоришь, как они, – все чаще матом, да попроще, чтобы не выделяться. А потом, опять же как они, почти перестаешь думать. – Знаешь, у меня есть история о братьях, – заявил Константин Семенович. – Хочешь послушать, пока едем?
– Правда? – удивился Денис. Раньше ему и дела не было до какого-то странного пришлого майора. А теперь вдруг подумалось: ведь человеку уже к пятидесяти, почти восемнадцать лет после катастрофы он где-то шатался, и что-то с ним происходило до того, как он «нарисовался» в Ярославле. У него должна быть своя история, ведь не может человек появиться ниоткуда, верно? И Денис кивнул: – Хочу!