Смерть октановых богов

– Ну да, – согласилась Макаренко, не понимая, к чему клонит Руслан.

– Сегодня ночью все были пьяные! А утром никто ничего не соображает! Так?

– Ага! – Сова уже заинтересовалась и поднялась на локте.

– Значит, никто, во-первых, не будет смотреть на крыши, и, во-вторых, они могут начать бродить вокруг здания, водить хороводы и выдадут, где что находится и где кто есть! Очень удобно сейчас идти на разведку! Так ведь?

– А-а-ага-а-а-а, – протянула Макаренко, соображая, как бы отказаться от того, что мальчик сейчас предложит.

– Идем сейчас! – предложил Руслан. – Идем и найдем на все ответы! Узнаем, кто я и кто меня мучил. И кто убил твоего отца.

– Я знаю, кто убил моего отца! – буркнула девушка. Внутри почему-то поднимался протест. Кто такой этот пацан и что он знает о ее мести? Стоит тут, весь такой правильный и… маленький, и рвется в бой, о котором слыхом не слыхивал и в котором уж явно никогда не бывал! Хотя нет – тут Софья лукавила с собой. Она прекрасно помнила рассказы Михаила Прохорова о том, через что прошел мальчик. Многих подобное доконало бы, а он не только выжил, но и сохранил присутствие духа. А если учесть те шрамы, что видела Сова, то история Руслановой войны длится гораздо дольше, чем представляла себе девушка. Макаренко добавила недовольно: – Это сделали нефтяники!

– Да! – кивнул мальчик, и глаза его загорелись азартом. Софья почувствовала, как азарт переливается в нее мощным потоком, а следующие слова двенадцатилетнего пацана заставили ее вскочить на ноги: – Но ведь среди них есть тот или небольшая группа тех, кто точно это сделал! Ты понимаешь? Не надо мстить всем! Достаточно выявить только тех ублюдков!

– А ведь ты прав! – прошептала Макаренко. – Ты точно, сто пудов, прав!

Руслан улыбнулся, ему было приятно видеть, как женщина, которая заботилась о нем два или три месяца, радуется. А Софья словно воспряла духом, с каждым днем она была все менее уверена в правильности мести, ведь мстят не группе, а конкретному человеку, а его-то девушка никогда не знала. Она нашла отца при смерти, в окружении трех тел, а он рассказал, где искать, и Макаренко сдуру бросилась мстить всем нефтяникам, хотя среди них уже может и не быть того, кто действительно виновен в смерти отца. И что тогда? Сова будет не мстителем, а простой убийцей? И вот теперь все встало на места. В словах Руслана была неоспоримая логика, которой не хватало Макаренко. Он предлагал сначала провести разведку и выяснить, кто же все-таки убил отца, и только тогда мстить! А ведь это просто отличная мысль, и девушке не придется убивать никого лишнего. И, окрыленная этой мыслью, Сова с азартом согласилась идти на разведку тотчас.

А теперь была зла на себя за то, что так легко согласилась на столь сумасбродную идею – рвануть на разведку первого января, и ведь еще и день-то толком не настал! Какие враги? Какие, мать их, нефтяники? Все отмечающие будут как минимум еще полдня под елкой валяться! Но было поздно. На доме уже можно было различить табличку: «Ул. Чехова д. 43». Значит, они на месте! Придется посидеть на холодной крыше вместо теплого подвала и показать мальчишке достопримечательности. Всего-то! Ярких событий явно не предвидится. Максимум – можно посмотреть, как проснувшиеся выйдут на крылечко помочиться.

А Руслан радовался. Мало того, что он впервые за несколько месяцев оказался на свежем воздухе, но еще и впервые взбирался на такое огромное здание! Девять этажей! С ума сойти! Это ж… это ж… выше Михайло-Архангельского монастыря в Юрьеве-Польском, где жил Озимов, в несколько раз! И все каменное! Даже ступеньки! Вот только вид скелетов в истлевшей одежде, сидящих на ступеньках, мальчику не понравился. Не может быть добрым то место, где так много трупов. Но ведь сейчас весь мир – место, где много трупов? Так? Эта мысль тоже не понравилась мальчику. От нее веяло какой-то безысходностью. Мол, плохо везде, а значит, не будет покоя вам – живым. Везде будут только страх и смерть.

Холодный воздух дунул в лицо Руслану. Сова уже вышла на плоскую крышу, с которой открывался чумовой вид на Ярославль, и, стараясь не поскользнуться на льду, пошла медленно к краю. Руслан зашел на последние ступеньки и, задержав дыхание, сделал первый шаг в космос – в открытую дверь неведомого.

– А ну, постой-ка, шкет! – рявкнул рядом кто-то незнакомый, и Озимова приподняло над землей. Огромный бородатый мужик одной рукой поднял мальчика за шкирку и прижал к себе. Сердце в груди парня бешено заколотилось, а перед глазами закачалась крыша, где Сова, сбросив на ледяную поверхность чехол с винтовкой, достала «Кедр-Б» и целилась из него в мужика. Рядом из-за квадратной пристройки выглядывал другой мужчина, пониже, и зло хохотал:

– Эх, ну и смешная же ты! Ей-богу! Я не буду направлять на тебя оружие, нет! Ведь ты дурная, ты проскакала столько километров из-под Вологды только ради мести! Охренеть! Нет! Если двинешься, Гвоздь – знакомьтесь, этот бородач – Гвоздь! – забьет гвоздь в голову этому маленькому засранцу! Сразу тот, может, и не умрет, но зато будет идиот идиотом! Что тогда делать будешь?

– Ты? – руки девушки опустились вниз. – Это ты убил отца?

– Да, – просто кивнул Спасский и хохотнул. – Я сбил его с толку формой. Хотя я никогда не был майором, но притворяться им – одно удовольствие. Открывает огромные перспективы! Правда, тебя почти всегда разоблачают, но! Но прежде, чем это случится, проходит время! Я так в Нижнем Новгороде почти семь лет прожил, семью нажил. И только потом пришлось срочно уйти, ведь могли и по шапке надавать. А твой отец… он…

– Не говори о нем! Слышишь?! – прорычала Сова, готовая наплевать на все и прыгнуть на странного мужика. Лишь вид Руслана, беспомощно барахтающегося в руках Гвоздя, слегка остужал пыл.

– Почему же не говорить? – искренне удивился лжемайор. – Почему же? Он отличный человек и офицер и не распознал лжи, идущей из уст человека в военной форме. Он думал, я тоже военный, он думал, я – человек чести, как и он. И тут я ударил! Поэтому он проиграл. Не потому, что был слаб, а потому, что были неправильными его убеждения! Не осталось мира, где еще нужны честность и прямота! Тот мир сгинул. Сейчас главное – порядок! Тот порядок, где я убил твоего отца, а ты, движимая местью, убьешь для меня пару человек, а потом я убью тебя! Или нет. Порядок – вещь весьма ценная и приносит пользу только тому, кто знает правильную последовательность.

– Я никого для тебя убивать не буду! – вновь прорычала девушка, с силой сжав «Кедр-Б». Она готова была прыгнуть на Спасского. – Я тебя убью!

– Не-не-не! – задорно крикнул Константин из-за преграды и показал на Руслана, сжатого огромными руками Гвоздева. – Будешь! Я же специально тебя все это время ждал! Знал ведь, что придешь! Знал, дорогая! Ты разве не хочешь время чуть-чуть потянуть?

– Время потянуть? Зачем? – не поняла Макаренко.

– Как зачем? Чтобы в живых остаться, чтобы потом изменить ситуацию под себя. Не хочешь? Я же не за себя беспокоюсь, а за тебя! Что мне мешает сейчас тебя убить, после перестрелять, кого мне надо, а потом сказать, что это сделала ты, а я лишь пришел слишком поздно, чтобы предотвратить эти убийства? – лжемайор вновь ядовито засмеялся. – Так что? Хочешь умереть и забрать с собой мальчишку? Или еще побрыкаешься?

Холодное тусклое солнце уже поднялось позади девушки. Маленький шар иногда скрывали легкие, прозрачные облака. Макаренко долгих пять минут напряженно стояла посередине крыши, сжимая автомат и раздумывая. Нет! Так она никогда не отомстит, а если выполнит просьбу незнакомого лжемайора, то есть шанс. Мизерный, но есть!

– Еще побрыкаюсь! – буркнула девушка, и Спасский опять рассмеялся.

– Ну, вот. Все по порядку! Все как и должно быть! Умница! А теперь расчехляй снайперку и иди к краю. Я скажу, кого надо убить, а если рыпнешься, первым умрет мальчонка. Ясно?

Сова молча кивнула, подняла сверток с СВДС и пошла к краю крыши, с которого открывался вид на вокзал нефтяников. Время перевалило за десять утра, поэтому народ потихоньку просыпался, но на крышу, понятно, никто не смотрел, поэтому Софья встала в полный рост, пока собирала винтовку. В пяти шагах справа пристроился и лжемайор. Девушку он не боялся. Пока пацану будет угрожать смерть, он, Спасский, в безопасности. Его светло-серые глаза-льдинки вперились в территорию вокзала.

– У них традиция, – наконец, сказал он. – После сильной попойки ходить вместе по нужде. Так якобы меньше качает. Естественно, будут и охранники, но они обычно тоже прикладываются, когда атаман в отключке. Хаос порождает хаос. И мне это отребье во главе приличной банды уже надоело. Надо что-то менять, и, пожалуй, стоит начать с них. – Пока мужчина говорил, Сова обернулась и обеспокоенно посмотрела на Руслана, потом на Спасского.

– Вы же его все равно убьете.

– С чего ты взяла? Мне нравится порядок, а он требует дальновидности. И он, и ты участвуете в моих дальнейших планах по благоустройству этого забытого богом мира. Так что, если не будешь брыкаться, то у вас обоих есть все шансы не только остаться в живых, но и нехило подняться.

– Как? – поинтересовалась девушка. Ее переполняла ярость, но Сова поспешила скрыть ее. С этим страшным человеком лучше играть по его правилам. По правилам лжи.

– Это не столь важно сейчас. Верно? – Константин скосил холодные колючие глаза на девушку. – Ведь ты можешь решить во всем этом не участвовать. Ты же у нас «правильная», а такие людей просто так не убивают. Но уж ладно, скажу, может, это подтолкнет тебя в мою сторону. Наведет порядок в твоих мыслях. Ты – снайпер, а это очень много значит, ты можешь с пользой послужить общему делу.

– Общему делу? – недоверчиво переспросила Сова.

– Я собираюсь здесь все изменить, – мужчина обвел рукой Ярославль. – И не только здесь. Хочу объединить нефтяников и рыбаков с охотниками, а также вернуть «Приют» с детишками и навестить Иваново. Потом, может, и до Вологды доберемся. С твоим умением я смогу убирать неугодных или слишком опасных противников, а это дорогого стоит.

– А мальчик?

– Он, как и все мальчики и девочки, отправится в «Приют», где из них сделают сильных людей, как и задумывалось. У меня нет причин рушить этот мир, поверьте. Я хочу лишь устроить место, где можно жить без страха и опасностей. Я хочу навести здесь порядок. – Голос мужчины дрогнул, последнее слово он произнес словно бы с благоговением.

– И для этого ты убил моего отца? – прошептала Софья, сверля взглядом лжемайора.

– Я не говорил, что ты гарантированно согласишься, – тот развел руками и растянул тонкие губы в злорадной ухмылке. – Я лишь предположил, что может быть. А если хочешь продлить минуты жизни себе и этому пацану, тогда стреляй. Во-о-о-он в них!


Спасский указал пальцем вниз, где из вокзала вышли двое в окружении охранников. И атаман, и его друг, батюшка, шатались. Григорий обнимал Арушукова и что-то рассказывал ему, размахивая свободной рукой. Охранники же не очень и старались. Кого-то вырвало с крыльца, кто-то разговаривал с проходящим мимо мужиком. В общем, как и предвидел Руслан, который, кипя от злости, бешено извивался в руках бородача, новогоднее утро принесло лишь слабость и уныние и желание напиться вновь. Атаману было явно не до речей Григория, его тоже вырвало со ступенек.

– Если тебе будет легче, то думай, что ту экспедицию, в которой я участвовал, снарядили эти двое. Такой порядок тебя устроит? Месть будет сладка?

Сова беззвучно подняла винтовку к плечу и направила на людей внизу.

– Нет, Сова! – тихонько пролепетал Руслан. – А как же я? Они же должны рассказать обо мне…

– Они не знают, мальчик, – сухо оборвал его Константин. – Единственный, кто может знать, – Кизляк. Это мне сказал Черноморов во время рейда по окрестностям, когда погиб ее отец. Сказал, что старый хрыч как-то там экспериментировал над детьми. Вот только злобные детишки его угрохали пару месяцев назад. Так ведь?

Руслан сник, а Спасский махнул рукой.

– Стреляй уж! Когда все закончится, всегда можно покопаться в архивах «Приюта» и узнать, кто, что и когда.

И Софья послушалась. Ей уже осточертело, что месть приходится откладывать, а тут… она видит через оптический прицел людей, которые косвенно участвовали в смерти отца. В любом случае все закончится здесь, и если эта тварь хочет, чтобы она уничтожила еще парочку главарей бандитов, то почему бы и нет? Это же только на пользу. Чем меньше бандитов, тем меньше проблем.

– Вот умничка! – обрадовался рядом лжемайор. – Ты мне нравишься все больше…

Макаренко не слушала, она сосредоточилась на себе. Дыхание стало ровным, сердце билось спокойно. В стекле маячили две фигурки, такие близкие, такие родные. Сова почти полюбила их, запечатлела в голове каждую ворсинку на одежде, каждый волос в бороде и капельки влаги на лацканах. Любовно прошлась по белоснежному инею на шапке и плавно нажала спусковой крючок.

Удовлетворенно отметив облачко крови в прицел, Макаренко сразу же перевела ствол на следующую жертву. На лице отца Григория отразилось недоумение. Он не понимал, почему атаман упал, осознание случившегося пришло слишком поздно. Сова выстрелила второй раз.

Девушка выдохнула, опуская оружие, и услышала довольное восклицание лжемайора:

– Так тебе, Гриша!

Вот он – момент. Тот самый, которого Макаренко ждала, пока будущий глава нефтяников разглагольствовал. Сова развернулась, пропустила мимо ушей поздравления Спасского, перенесла вес тела на левую ногу, отбросила СВДС и, пока она падала, ударила с разворота тяжелым ботинком в лицо Гвоздю.

Руслан продолжал яростно брыкаться. Это он виноват! Он в очередной раз подвел Сову – настоял на столь раннем выходе! Опять! Только сейчас мальчик плакать не стал. Хотя он не видел выхода, все же пытался вырваться из стального захвата бородача, но пока не получалось. А когда Софья ударила ногой Гвоздя, Руслан еле успел пригнуться и почти тотчас почувствовал, как разжимаются руки мужика.

– Беги! – крикнула Макаренко, и Руслан, словно слепой котенок, заработал руками и ногами, стараясь от чего-нибудь оттолкнуться, лишь бы убраться подальше от мучителей.

В это время Денис Гвоздев схватился за разбитый нос, из которого хлынула кровь. Ему и дела теперь не было до мальчишки. Здоровый мужик от удара в лицо потерял ориентацию в пространстве, а от боли – зрение, и с закрытыми глазами пятился, пытаясь отойти подальше от молниеносной и причиняющей боль девушки. А она не ждала, наносила удар за ударом, пока огромный мужик не рухнул на обледенелую крышу, и уже хотела прыгнуть сверху, как вдруг ее остановил удар сбоку.

Макаренко отбросило, и женщина еле удержала равновесие на покрытой льдом площадке. Она широко расставила ноги и удивленно посмотрела на лжемайора. А тот, не торопясь, обошел Гвоздя и направился к Софье.

– Неужели ты подумала, что только форма помогла мне сразить твоего отца? – Спасский вновь криво усмехнулся. – Да, я не военный, но боевые искусства изучал с детства. Нам во Владивостоке было проще – учителей из соседних стран предостаточно. Всякого нахватался, так что, дорогая, ты прекращай это. Или, даю гарантию, махаться тебе придется со мной. А ты уверена, что готова к этому?

– Уходи! – крикнула Сова мальчику, отбежавшему к спуску с крыши. – Слышишь?

Но Руслан не шевелился. Он во все глаза уставился на девушку и мужчину, сближавшихся на крыше в свете утреннего солнца. Он чувствовал свою вину, поэтому не уходил, но не знал, чем помочь, семенил в нетерпении ногами и сжимал в отчаянии кулаки. О «ПМ», который Макаренко сунула перед походом мальчику в руки, Руслан забыл. Пистолет затерялся где-то в складках грязной, поношенной куртки. А меж тем перед мальчиком разыгрывалось настоящее сражение, какого Руслан никогда не видел. Раньше он и слыхом не слыхивал, что человек может так быстро двигаться и так отчаянно драться. Озимов точно не мог. И дело было не в том, что не смог бы научиться, а в том, что научить было некому. Мальчишка никогда раньше не знал людей, способных на такое…

Какое – объяснить бы у Руслана тоже не получилось. Макаренко со Спасским словно летали над крышей, настолько плавно шаги переходили в прыжки, удары ногами, руками, за которыми тянулось остальное тело, и движение заканчивалось эффективным кувырком или сальто. А порой казалось, что они и вовсе не касаются крыши. Лжемайор наносил молниеносные удары, а Макаренко в невероятном прыжке отскакивала и делала подряд несколько сальто назад, отчего удары Спасского всякий раз уходили в никуда. Или мужчина и женщина сшибались – другого слова пацан не мог подобрать – и долго махали ногами и руками, всякий раз отбивая удары друг друга.

Вот вроде бьет Сова, а через секунду уже ставит локоть и отражает удар Спасского, в следующую секунду наносит удар ногой в грудь мужчины, который он блокирует руками, затем тут же – второй ногой в пах, но лжемайор успевает подставить голень. Затем Спасский переходит к ударам. Разгибает согнутую ранее коленку, и нога летит вверх, точно в голову девушки, но Софья уже отвела ее назад рукой, и тут же ей приходится отбивать вторую ногу, которой мужчина бьет с разворота. Сова вновь нагибается, и нога проносится в считаных сантиметрах над ее носом.

Девушка резко перекатывается назад и делает подсечку ногой, но Спасский прыгает и пытается достать Макаренко ногой снизу вверх. Она вновь перекатывается и удачно захватывает ногу лжемайора в тиски своих ног, переворачивается всем телом, и ее ноги кидают Спасского на ледяную крышу. Девушка тут же подскакивает в воздух – и как ей это удалось? – и пытается локтем ударить мужчину по голове. Он выставляет перед собой руки, и девушка всей массой падает на них. Спасский пинает ее, она откатывается назад, подальше от противника, который за это время успевает встать и пытается достать ее ударами ног. Но она отрывается на достаточное расстояние, ловко встает после череды кувырков и встречает догнавшего ее Константина серией ударов стоя. И начинается новый раунд обмена ударами.

Руслану казалось, что это будет продолжаться бесконечно и бойцы протанцуют на крыше весь день, несмотря на лед. Так бы оно и случилось, не вмешайся Денис Гвоздев. Озимов радостно воскликнул, когда Спасский пропустил очень ощутимый удар в лицо и отступил, защищаясь и пытаясь прийти в себя. Но тут зашевелился бородач, которого Софья вырубила в самом начале. Мальчик обеспокоенно прижал руку к лицу, понимая, что Макаренко бьется с Константином спиной к поверженному Гвоздю и не видит, что тот встает. А бородач быстро поднялся и, держась за разбитый нос, с которого на крышу все еще капала кровь, стал озираться в поисках обидчицы. Наконец, увидев девушку, он буркнул:

– Убью! – и шагнул к оброненной СВДС.

– Что же делать? Что же делать? Сова, сзади! – крикнул Руслан, но понял, что Макаренко не может обернуться, не подставив себя под удар Спасского. Она, конечно, пыталась, но лжемайор вдруг ринулся в наступление и наносил удары специально таким образом, чтобы девушке стало невозможно оглянуться. А сзади Гвоздь поднял винтовку и уже наводил на Сову, когда Руслан бросился на бородача.

Что мог сделать двенадцатилетний мальчик против здоровенного мужика? Только повиснуть всем телом на винтовке, рискуя нарваться на пулю, ведь он совершенно забыл о пистолете Совы в кармане. Но Руслан не чувствовал страха. Это странное слово вообще не значилось в лексиконе мальчика. Как когда-то он пошел против Черномора, так и сейчас он спокойно прыгнул на Гвоздя и зацепился руками за поднятую СВДС, а потом обвил ногами.

Денис не ожидал такого подвоха и зарычал от ярости. Его лицо скривилось от злости, а кровь, размазанная по нему, придавала Гвоздю сходство с пещерным человеком, по которому прошелся мамонт, и, возможно, не один. Поднять оружие с повисшим на нем мальчиком и тем более направить на ненавистную девушку никак не получалось. Поэтому мужчина мотал им, как дубинкой, из стороны в сторону, пытаясь стряхнуть Руслана, и что-то вдруг хрустнуло в надежном механизме снайперской винтовки, ведь оружие не предназначено для использования в качестве качелей.

СВДС переломилась пополам, и Озимов заскользил по льду прочь от места драки с частью винтовки в руках. А Гвоздь в ярости отбросил остатки оружия прочь и кинулся на отступающую к нему спиной Софью.

– Сова! – заорал мальчик и попытался зацепиться за лед руками, но они скользили, и Руслан проехался на спине почти до подъездной надстройки. Он уже ничего не мог сделать.

Но Макаренко вывернулась. Она удачно, с ноги, заехала Спасскому по лицу, отчего тот упал, а сама развернулась и встретила разъяренного Гвоздя ударами по корпусу. Бородач начал отступать, пытаясь защититься от быстрых и точных ударов девушки. Но он оказался таким медленным, что даже мальчик невольно покачал головой.

Гвоздь под ударами Макаренко быстро отступал к краю крыши, а в это время Спасский встал на ноги и побежал к дерущимся. Руслан вновь крикнул:

– Сова! Сзади! – и смотрел, как девушка оборачивается. В следующее мгновение время стало жутко медленным, и мальчику показалось, что люди на краю крыши замерли…

Макаренко думала, что последним ударом остановила Гвоздя и он начал переваливаться через край крыши, чтобы упасть вниз и больше не мешать девушке, но бородач яростно извернулся и в последнем рывке ухватился за ее куртку.

– Нет! – прошептал Руслан в отчаянии, а Спасский, уже не торопясь, пошел к краю крыши, через который перевалились Денис с Совой. Но не дошел, мужчину вдруг осенило, что о девушке уже не стоит беспокоиться, а вот мальчишка… Он быстро повернулся к Озимову и приказал:

– Стоять на месте!