Смерть на фестивале

– Именно.

– Он на несколько дней подъехал, как ВИП-гость.

– А есть еще и такая категория?

– Да, и довольно многочисленная. Это популярные актеры, режиссеры, продюсеры и прочие в том же роде, которые не несут никакой нагрузки и приглашены в основном для престижа. – Гуляева стала складывать упаковки. – Пакетик дай мне какой-нибудь простенький, посылочки положить, да и пойду я, а то так тащить неудобно. А ты дела свои доделывай и спать. На завтраке встретимся в девять. – Она засунула сыр, прошутто и кофе в выданный Лолой пластиковый пакет.

– Мне еще надо найти Марию Савелову, российскую актрису, и всю рабочую группу фильма «Воспоминание о море».

– Это уже сама действуй, я их тоже никого не знаю. Они в нашей гостинице должны быть. У организаторов спроси, если что, не стесняйся.

– Ну уж этой сомнительной характеристикой я никогда не обладала, а то бы не работала журналисткой!

– Это точно. – Согласилась Гуляева. – Ты программу-то не забудь прочитать, там все заявленные фильмы с аннотациями, участники и жюри с фотографиями и биографиями. Ты ж понимаешь, что далеко не всех сегодня видела, а тебе бы неплохо знать, с кем общаешься.

– Конечно, теть Галь. – Опять вылетело у Лолы.

– Мы же договорились, никаких «теть», – укоризненно проговорила Гуляева и закрыла за собой дверь.

Лолу опять удивило, что Гуляева даже не уточнила, зачем ей понадобилась Савелова, но заклиниваться на этом вопросе не стала, а взялась за компьютер, чтобы просмотреть местные русские газеты. Сообщений о смерти девушки было мало. Никаких тебе разворотов на первой странице, типа «Странная смерть молодой итальянки» или «Самоубийство на чужбине», как это наверняка случилось бы в Италии, все очень коротко и лаконично. А главное – никаких сомнений в том, что Ванесса совершила самоубийство.

Только в одной статье, подписанной Ю. Соловьевой, были заданы хоть какие-то вопросы и отмечены странности: «Что подтолкнуло Ванессу расстаться с жизнью? Почему она выбрала это место и это время? Девушка не была известной актрисой или режиссером – всего лишь администратором и переводчиком группы. Скорее всего, ей не были знакомы переживания оставленного без приза человека творческой профессии. Но даже если это не так, предположение все равно не вяжется с общей картиной, так как, когда девушка свела счеты с жизнью, до конца фестиваля оставалось еще пять дней, а призеры называются на закрытии». В конце статьи автором была высказана догадка о том, что итальянка по каким-то неизвестным причинам уже заранее задумала свою смерть в России и, приехав сюда, привела свой страшный план в исполнение.

«А ведь и правда, что если она все подготовила еще в Италии? Если здесь какой-то потаенный смысл, какой-то посыл – убить себя в России! Может, у нее русские корни? Но родители оба сицилийцы… А если человек, который приходил, не родной, а приемный отец? Все это я уточню у адвоката, – заключила Лола, – да и с этой Соловьевой поговорить не мешает. Но тогда опять получается, что это самоубийство…»

От Даны ничего не было, и это Лола могла понять, но то, что молчал адвокат, ее возмутило – обещал выслать номер рейса и время прилета.

«Или у него проблемы с визой, и он задерживается, но об этом тоже неплохо бы сообщить! Какая-то безответственность. Как я с ним буду работать!»

Чувство неясной настороженности стало перерастать в нервозность.

«С другой стороны, чего особенно волноваться-то? – попыталась сама себя успокоить журналистка. – Я ведь хотела без Валотто побольше сведений накопать. С российской спецификой он незнаком, как бы дров не наломал. А то приедет, пальцы растопырит и будет думать, что перед ним здесь все должны падать и «сами в штабеля укладываться», как говорит моя мама. А нашу полицию голыми руками не возьмешь. Единственная надежда, что это не Москва, а небольшой городок, и люди здесь более спокойные и доброжелательные».

Лола почистила зубы, приняла теплый душ, который ее чуть успокоил, погасила свет и забралась в постель. По коридору еще шастал и громко переговаривался народ, не прекращались смех и хлопанье дверей. Веки потяжелели и закрылись. Непонятное неспокойное состояние медленно переходило в тревожную дрему. Резкий звук упавшего предмета четко отозвался в голове.

«Что это было? Стучит во сне или наяву?» – Лола вынырнула из тяжелой беспокойной дремы и лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь. Вдруг стало зябко, потянуло легким прохладным ветром, как будто повеяло страхом. – Неужели я не закрыла дверь? Кто-то ночью вошел в мой номер? Или все только померещилось и является реакцией на вчерашний перелет, смену обстановки и разницу во времени?»

Веки открылись сами собой – в комнате стояла вязкая темнота. Негромкие, но четкие шаги прогромыхали над головой.

«Боже мой! Это же в комнате Ванессы кто-то ходит!»

Наверху подвинули стул, опять шаги и неприятный скрип прошелся как железом по сердцу. Звуки, на самом деле тихие и вкрадчивые, громом отдавались в ночной тишине, наотмашь били в барабанные перепонки.

Обморочная дурнота подкатила к самому горлу. Лоле представилась сцена, напоминающая самый первый советский триллер – мертвая девушка в белой развевающейся одежде ищет своего убийцу. Ее невидящие глаза распахнуты, дрожащие руки вытянуты вперед, она иступленно ищет на ощупь злодея, натыкаясь на предметы, стоящие в комнате.

«Ужас какой! Этого не может быть, этого не может быть! – бормотала Лола, скрючившись под одеялом, но воображение не отпускало. Странный треск, скорее всего мебели, вывел жуткую картину: бестелесный призрак девушки открывает дверь шкафа, прозрачные трясущиеся пальцы ощупывают стенки… – Что она делает, что?!»

Но подсознание тут же подбросило другую версию: «Нет, это не мираж, это живой убийца пришел к ней в номер! Но зачем? Возможно, ее столкнули с моста именно для того, чтобы забрать то, что она не хотела отдавать при жизни? Но ведь прошло уже несколько дней, почему он не сделал этого сразу же? Может, сделал, но не смог найти и решил вернуться? Или… Или что? – Фантазия Лолы разыгралась не на шутку. – Бред какой-то в голову лезет!»

– Стоп! – громко произнесла она вслух, больно ущипнула себя за руку и села на кровати, сбросив одеяло. Как будто в ответ на ее возглас, в номере Ванессы что-то упало и покатилось по полу. – Черт побери! – уже тише сказала Лола. – Надо в полицию звонить.

С тоской вспомнила, что здесь она обычная гражданка, никому не известная Ольга Никольская, к заявлению которой вряд ли прислушаются. Она надеялась, что хоть как-нибудь среагируют – наряд пришлют для проверки.

Лола зажгла настольную лампу, ища взглядом мобильник. Как нарочно, сверху не доносилось ни звука. При полной и абсолютной тишине она пошарила в сумке и пересмотрела вещи на столе. Желание звонить в полицию убывало с каждой минутой.

Рядом с компьютером стояла малиновая коробка местного телефона, и у Лолы возникла мысль позвонить на ресепшен. Она прислушалась – ни стуков, ни тресков, ни передвижений – ничего. Глотнув воды из бутылки, вытащенной из бара, она проверила дверь и плотнее закрыла окно. Повертев малиновую трубку в руках, набрала ресепшен – послышались длинные гудки. Журналистская ответственность не оставляла возможности спустить все на тормозах. Вдруг как-то разом накатила чугунная усталость. Она еще послушала трубку – никто не отвечал. Наверное, в туалет отошли или отдыхают. Но когда она собралась положить телефон на место, ей ответил девичий мелодичный голос.

– Алло! Ресепшен гостиницы «Парус».

– Добрый вечер, – пробормотала Лола от неожиданности, но на том конце не стали уточнять, что уже абсолютная ночь, и журналистка продолжила: – Это Ольга Никольская из двести шестого, я только что слышала, как прямо надо мной, в номере, опечатанном полицией, кто-то ходил. Или туда жильцов заселили уже?

– Нет, он совершенно пуст. А вы точно слышали? Может быть, это рядом кто-то двигался? – Лола почувствовала, как служащая напряглась.

– Нет, звуки были вполне отчетливые и доносились именно оттуда.

– Хорошо, я сейчас отправлю туда охранника, а вы не волнуйтесь и засыпайте. Уверена, что это какое-то недоразумение. – Она отсоединилась.

Лола начала судорожно одеваться и продолжала прислушиваться, но уже по другому поводу. В голове у нее молниеносно созрел план – присоединиться к охраннику и посмотреть вместе с ним, что же там такое. То, что тот может не подпустить ее к номеру, Лола в расчет даже не принимала.

– Не таких уламывали, – бурчала она, натягивая джинсы.

Она открыла дверь и стала ждать, когда вызовут лифт. Усталая после фестивального дня гостиница спала беспробудным сном. Прошло, как ей показалось, очень много времени, но никакого движения не происходило. Журналистку так и подмывало подняться на третий этаж.


«Сколько можно так сидеть? Но у человека ключ, и подходить надо, когда он откроет дверь, а я тут как тут! Сразу же наеду на него, что, мол, спать невозможно – непонятные звуки в опечатанной полицией комнате. Как это могло произойти? Кто туда залез? Скорее всего, охранник и не ответит ничего, но заглянуть в номер я должна».

Ей показалось, что на улице забрезжил свет. Лола подошла к окну, отодвинула тяжелую занавеску – тонкой бледной полоской поднимался жидкий неуверенный рассвет, сквозь туманную дымку начинали проглядывать угловатые контуры домов.

Сколько времени уже прошло? Ждать было невыносимо, и она снова набрала ресепшен.

– Алло! Это опять Ольга Никольская…

– Да что вам не спится-то? – перебил ее все тот же мелодичный девичий голосок. – Все проверили, никого в триста шестом нет!

– То есть как? – опешила журналистка.

– А очень просто! Спокойной ночи. – Лола застыла с трубкой в руке.

«Не могла я никого пропустить! У двери специально стояла. В гостинице тишина, как в морге, все спят, как сурки, каждый шорох слышен… Что-то неладное здесь происходит. Придется одной в номер к Ванессе идти, я этого так оставить не могу!»

Она надела перчатки, захваченные специально из дома, взяла зонт – хоть и не тяжелый, но наконечник у него достаточно острый, может пригодиться – случайно смахнула блокнот со стола, лежащий рядом с компьютером. Под ним оказался мобильник.

– А вот и потеря. Очень вовремя! – Она положила его в карман джинсов и сразу почувствовала себя увереннее.

Вздохнула, как перед погружением в воду, выскочила в коридор, на цыпочках поднялась на верхний этаж. Звук подъезжающего лифта разрезал сонную тишину. Лола бросилась к выступу, вдавилась в угол.

«На кого я похожа! В мягких тапках, с зонтом и в перчатках, прижатая к стене!»

Кабина, тихо поскрипывая, проплыла мимо. Лола выдохнула.

Желтая лента висела на том же месте, она легко подлезла и оказалась у нужного номера. Печать и листок бумаги выглядели непотревоженными. Как ни таращила журналистка глаза, не заметила ничего, что могло бы указать на несанкционированный вход. Понимая, что долго стоять здесь нельзя, толкнула дверь. Та не поддалась, и Лола надавила посильнее – в перчатках за следы можно не опасаться, хотя кто будет снимать отпечатки, если полиция уверена, что девушка покончила с жизнью. Все безрезультатно. Было совершенно ясно, что номер хорошо закрыт.

Она постояла еще совсем не много, затаив дыхание и прислушиваясь, пощупала зачем-то гладкий косяк, как будто ища кнопку, при нажатии которой дверь щелкнет и сама откроется. Так ничего и не обнаружив, спустилась вниз, не забыв, правда, при повороте на свой этаж зацепиться зонтом за угол.





Глава 5




Десять дней тому назад

Ванесса летела в Россию на кинофестиваль! Ее взяли в состав совсем небольшой группы, состоящей из продюсера Клаудио Консоли, режиссера Матео Гавардо и одного из героев фильма итальянского актера Леоне Дзинни. Конечно, она понимала, что главным ее преимуществом было знание русского языка, в котором она здорово поднаторела, общаясь с российскими актерами, ну и, возможно, уживчивый, неконфликтный характер, который достался ей от отца.

Ей повезло, когда после пробной недели с ней подписали контракт сразу на год, и местные, взятые на должности, не требующие особой квалификации, с завистью подшучивали, называя ее «профессоресой», зная, что по окончании съемок в Агриженто они будут вынуждены заново искать работу, а Ванесса поедет с киногруппой в Рим.

Даже в самых заоблачных снах девушка не могла предположить, что когда-нибудь сможет оказаться в этой необъятной, холодной и загадочной стране.

В университете она начала изучать историю России и перед отъездом решила вспомнить, что там они проходили, а заодно посмотреть в интернете, что собой представляет город Горск, где будет фестиваль.

За свои двадцать лет Ванесса не покидала остров, хотя и проучилась в Катании, живя одна два года и приезжая домой только на каникулы. Но разве можно было сравнить Катанию или тем более Агриженто с Римом, куда они возвратились с основной группой по окончании съемок в Сицилии. А теперь на горизонте появилась поездка в другую, совсем не изведанную страну!

Родители, которые сильно беспокоились, когда она училась в университете, поостыли, уверились в ее самостоятельности и только обрадовались, когда она сообщила, что едет в Рим с киногруппой. А когда она преподнесла им новость про возможный отъезд в Горск, сколько посыпалось вопросов и предостережений…

В аэропорт Рима ее везла студийная машина, чему Ванесса была сильно удивлена. «Надо же, не забыли про меня!» – думала она. А когда узнала, что по дороге они должны забрать продюсера, опешила: «С начальством поеду! Жаль, что родители не видят».

Шофер был знакомый, и они проболтали всю дорогу. Консоли жил на окраине, зато в отдельно стоящей вилле, и Ванесса с любопытством разглядывала массивные чугунные ворота и ухоженный сад с фонтаном, представлявшим собой стройную нагую девушку с кувшином, из которого плотной струей лилась, сверкая, вода.

– Надеюсь, что Клаудио не рассердится, что я во двор заехал, а то на улице и припарковаться-то негде, – занервничал шофер.

– А чего сердиться-то, если ворота открыты, – поддержала его Ванесса. Ей очень хотелось рассмотреть все получше.

Виллета была типичная, в итальянском стиле, из светлого добротного камня, с арочными окнами и большим крытым патио, обвитым вьюном. Там же стояли диваны с наброшенными разноцветными подушками, а по углам – кадки с кудрявыми фиолетовыми цветами.

– Выйду разомнусь, пока Консоли еще нет, – сказала девушка, открывая дверь машины и ступая на желтую брусчатку.

– Ну-ну… – как-то неопределенно протянул шофер.

Ванесса сделала несколько шагов, камешки затрещали под ногами. В дверях показался продюсер и резко махнул рукой.

– Садись в машину!

В окне промелькнула невысокая тень, и к стеклу приблизилось лицо ребенка. Консоли закрыл дверь на ключ.

«Почему это он дом запирает, если там кто-то есть?» – тут же пронеслось в голове у девушки.