Смерть Гитлера

А для нас – кульминация года ожидания и расследования. Чтобы лучше понять охватившие нас чувства, следует подробнее сказать о месте, где происходит действие.

Довольно большой прямоугольный зал, где может поместиться с десяток человек. Стол, тоже прямоугольный, из темного лакированного дерева. На стене серия рисунков под стеклом в красных рамах. «Это оригиналы плакатов», – объясняют нам. Они датируются эпохой революции. Великой русской революции, революции Ленина октября или ноября 1917 года, если указывать по юлианскому или по григорианскому календарю. На плакатах изображены изможденные, но гордые рабочие. Их могучие руки, сжимающие древка с алыми знаменами, протянуты навстречу всему миру. Им преграждает путь капиталист, угнетатель народа. Как понять, что он капиталист? Он одет в шикарный костюм, на голове цилиндр, свисает огромное жирное брюхо. Он дышит самодовольством, тем, что испытывают сильные перед слабыми. На последнем плакате человек в цилиндре растерян. Он лежит на земле навзничь, а его голова размозжена огромным молотом, молотом рабочего.

Символ, снова символ. Каким бы ты ни был всемогущим, как бы высоко ни поднимал голову, ты будешь раздавлен, повержен сопротивлением русского народа. А Гитлер видел эти плакаты? Конечно, нет. А вот это зря. Потому что русские, в конце концов, сняли с него шкуру. Точнее, его череп.

Но вернемся к описанию сцены.

Эта небольшая комната, зал заседаний, пропитанный революционным духом, расположен на первом этаже ГА РФ, рядом с директорской приемной, где мы терпеливо ждали возвращения директрисы, Ларисы Александровны Роговой. Эта женщина, лет за пятьдесят, производит незабываемое впечатление на собеседников не только своим внушительным видом. Ее спокойствие и природная харизма отличают ее от обычных московских чиновников.

Вернувшись из Кремля, она прошла через комнату секретариата и вошла в свой кабинет, не глянув нас. Лана и я сидели в единственных двух креслах, стоящих в комнате. Между нами было огромное зеленое растение типа фикуса, стесняющее наше и без того скудное жизненное пространство. Даже будучи очень сосредоточенным, даже при спешном шаге, было невозможно не заметить присутствия двух человеческих существ по обе стороны гигантского фикуса. Было тогда 16 часов. Мы порывисто вскочили с места, надежда возвращалась. Зазвонил телефон. «В соседней комнате? В зале заседаний? Через полчаса…» Любезная секретарша повторяла указания, которые получала из телефонной трубки. Лана с улыбкой наклонилась ко мне. Речь шла о нас.



Директриса молча села в конце длинного прямоугольного стола. По обе стороны от нее встали два сотрудника. Справа – женщина довольно преклонного возраста, такого, что уже многие годы могла бы претендовать на заслуженную пенсию. Слева – человек призрачного телосложения, словно только что сошедший со страниц романа Брэма Стокера[7]. Женщину зовут Дина Николаевна Нохотович, она ответственная за специальные фонды. Мужчину зовут Николай Игоревич Владимирцев (он просит называть его просто Николай), и он возглавляет Департамент хранения документов ГА РФ. Николай аккуратно протягивает большую коробку. Дина помогает ему приподнять крышку. Затем они отступают, заложив руки за спину, и устремляют взгляд на нас. Поза, как бы свидетельствующая о бдительности двух стражей и об их готовности вмешаться в любой момент. Лариса, продолжая сидеть, кладет руки по обеим сторонам коробки, будто защищая ее, и предлагает нам заглянуть внутрь.

В эту минуту нам кажется, что этого момента мы не переживем. Этот кусок черепа еще утром казался недостижимым. После месяцев и месяцев бесконечных переговоров, повторных запросов, сделанных по электронной, по бумажной почте, по телефону, по факсу (ну да, он еще используется в России), после долгих переговоров вживую с упертыми чиновниками, – вот мы, наконец, перед этим фрагментом человеческого тела.



Кусок черепной коробки, больше четверти, если определять на глаз, от левой задней части (два теменных и один затылочный кусок, если быть точным). Предмет столь страстных вожделений для историков и журналистов всего мира. И это принадлежало Гитлеру, как утверждают российские власти?



…Или женщине лет сорока, как это утверждал недавно американский ученый? Задать подобный вопрос в стенах ГА РФ означает заговорить о политике, поставить под сомнение официальное слово Кремля. Ситуация совершенно невообразимая для директора архива. Абсолютно невообразимая.

Лариса Роговая всего несколько дней руководит ГА РФ. Она пришла на смену бывшему директору Сергею Мироненко. На должность ох какую политическую и важную в России путинской эпохи. В нашем присутствии Лариса Роговая взвешивает каждое сказанное слово. Только она отвечает на наши вопросы, оба сотрудника не произносят ни единого слова. С постоянно напряженным лицом она говорит кратко: два, иногда три слова. Кажется, что высокопоставленный чиновник уже сожалеет, что согласилась на нашу просьбу. Если быть точным, сама она ни на что не давала согласия. Приказ показать нам этот фрагмент черепа поступил сверху.

С какого верху? Трудно сказать. Из Кремля? Конечно, но от кого из Кремля? Лана убеждена, что все исходит из Администрации Президента. Как и во времена Советского Союза, государственные архивы снова стали почти засекреченным местом. 4 апреля 2016 года Владимир Путин подписал указ о том, что управление архивами, их публикация, доступ к ним и снятие секретности непосредственно подчиняются власти Президента Российской Федерации, то есть самому Путину.

Так закончился период доступности исторических документов, начатый при Борисе Ельцине. Закончился с уходом директора ГА РФ Сергея Мироненко, друга стольких зарубежных историков и сторонника почти свободного доступа к сотням тысяч исторических документов подведомственного ему учреждения. «Меньше комментариев, больше документов. Документы должны говорить сами за себя», – любил повторять он, словно заклинание, своим коллегам, пораженным подобной политикой открытости.

Все, закончилось! Мироненко задвинули. Двадцать четыре года верной и лояльной службы в руководстве ГА РФ не сыграли никакой роли. Одним росчерком пера Кремль понизил его. Он не уволен, не отправлен на пенсию (в шестьдесят пять лет он мог бы претендовать на это), его не перевели на другую должность, а просто понизили. К позору добавилось унижение, потому что, конечно, новый директор – не кто иной, как его бывший подчиненный, наша дорогая Лариса Роговая. Сталин поступил бы так же.

Указ Путина вышел 4 апреля 2016 года. А мы сами сейчас стоим перед коробкой с куском черепа 6 апреля 2016 года. Мысль о том, что Лариса Роговая дорого бы отдала, чтобы посмотреть, как мы удираем отсюда, показалась мне не такой уж безумной. Может быть потому, что, когда мы просим вытащить дискетную коробку из картонки, в небольшом зале чувствуется, как нарастает напряжение. Лариса поворачивается к двум своим часовым. Краткие переговоры вполголоса. Николай неодобрительно качает головой. Дина хватает листок со дна картонки и подходит к Лане.

В тот же момент директриса делает знак Николаю, что она не передумала. Он все еще сомневается, колеблется в нерешительности. Затем, нехотя, опускает свои тонкие руки в ящик и бережно извлекает из него коробочку от дискет.

«Вы должны расписаться в списке посетителей. Поставьте разборчиво дату, время и напишите свои имена». Дина показывает нам, как заполнить формуляр. Лана послушно подчиняется. Пока она заполняет графы и расписывается, я начинаю осматривать череп. Но тут вмешивается Николай. Он подходит ко мне ближе и чуть-чуть, как говорят по-русски, раздраженно указывает мне на мою ошибку. «Сначала заполните лист присутствия», – настаивает директриса. Лана извиняется за мою оплошность. Ну ведь француз, иностранец. Не понимает, пытается она объяснить мою неловкость со смущенной улыбкой, извиняясь, как за непослушного ребенка. Почему так много предосторожностей, почему это напряжение?

Мироненко проходит мимо открытой двери нашей небольшой комнаты. Я узнаю его, так как видел его несколько раз в репортажах, когда знакомился с материалами по делу Гитлера. В коридоре он один. Грузный, согбенный, он несет свое тяжелое тело, даже не взглянув на нас. Конечно, он в курсе того, что мы делаем. Раньше он встречался с журналистами. И он прекрасно знает о черепе. Время 17 часов 30 минут, он уже забрал свое теплое пальто, из-под кепки выбиваются седые волосы, его рабочий день закончился.

Ларисин – нет. «Все следует делать по существующим правилам. Времена меняются, мы должны быть осторожны», – произносит директриса в тот момент, когда Мироненко выходит из помещения. «Мы получили зеленый свет от главной администрации на то, чтобы показать вам череп, но нам надо отчитаться». Мы, конечно, понимаем, это все в порядке вещей, никаких проблем, – Лариса не ждет от нас ничего иного.



Этот череп, или что там от него осталось, вновь становится источником раздора, полемики между Россией и… большей частью остального мира. Это действительно череп Гитлера? Или Россия лжет?



Лариса ждет главный вопрос: подлинны ли эти останки? Ее ответ заключен в двух словах: «Я знаю!» Дина и Николай, ее заместители, тоже знают. Мы не знаем. «Как вы можете быть так уверены в этом?» Подготовленные загодя, заученные фразы, повторяемые автоматически, Лариса выдает нам их четко и без запинки. Годы расследования, анализы, перепроверки, проведенные КГБ и советскими учеными, самыми лучшими… Этот череп – это, конечно, его, Гитлера. «Во всяком случае, официально это его». Впервые директриса ГА РФ слегка меняет тон. Ее уверенность слегка колеблется. «Официально» – это не безобидный термин. Это не научно, но «официально» череп Гитлера.

Лана закончила заполнять лист посещений. Николай, стоявший передо мной, как по волшебству, испаряется. Коробка с дискетами и череп – наши. Наши лица склоняются над пластиковой крышкой. Большой стикер, обозначающий марку компьютерных дискет, мешает разглядеть. Не помогают все наши уловки и ухищрения рассмотреть его подробнее. Жестом я показываю: нельзя ли открыть крышку. Ключ, повернуть ключ? Моя мимика сработала. Николай достает из кармана маленький ключик и отмыкает запор. Затем он возвращается на свое прежнее место, прямо за нашими спинами. Но крышку он не поднимает. Я снова обращаюсь к помощи языка жестов, показываю, что нужно открыть, приподнять. Я делаю это медленно, дважды. Лариса прикрывает глаза, Николай понимает и открывает коробку. Теперь череп действительно перед нами.





Фрагмент черепа, хранящийся в архиве ГА РФ. Предположительно череп Гитлера.



Так все же это Гитлер или нет? Этот фрагмент кости, засунутый в обычную коробку из-под дискет девяностых годов. Какая ирония для того, кто хотел раздавить часть Европы и поработить миллионы людей! Гитлер, который больше всего боялся закончить тем, что будет помещен в клетку и выставлен своим русским врагом в Москве как заурядный трофей. Он даже не получил права на мизансцену, достойную масштаба его значения в современной истории: воплощение абсолютного Зла. Русские упрятали его в запасники своих архивов.

И если уж так трудно получить право взглянуть на него, то это вовсе не потому, что русские боятся попортить его или нарушить его сохранность, но по политическим соображениям. Никто не должен больше изучать его и подвергать сомнению его подлинность. Этот череп принадлежит Гитлеру. Никаких «кажется, вроде бы». По крайней мере, для русских.

Честно говоря, я немного разочарован. Это и есть тот самый секретный объект российского архива: жалкий кусок кости, хранящийся в коробке с дискетами? Вспомнить хотя бы о том, что это, возможно, самый последний материальный кусок от одного из величайших политических чудовищ, каких знала планета, – мысль об этом добавляет к моему разочарованию примесь отвращения.

Но надо взять себя в руки. Вернуться к расследованию и вспомнить, почему мы здесь: поднять завесу над последними часами жизни Гитлера. Для этого давайте зададим себе важные вопросы. Где был найден этот череп? Кем? Когда? И главное – доказать, что это действительно Гитлер. Мы хотим все это. И для начала нам нужно взять образцы с этого черепа и провести анализы.

«Провести анализы?» – удивляется Лариса, услышав наш разговор с Ланой по-английски. «Да, сделать тесты… ДНК, например. Пригласить специалиста, судмедэксперта…» Лана подробно переводит нашу просьбу на русский язык. Директриса вежливо, не перебивая, слушает ее. «Тогда больше не будет сомнений. Ни одного. Не будет вопросов по поводу принадлежности этого черепа. Гитлер или нет. Разве это не важно?» Ведь тогда прекратятся самые безумные слухи о конце нацистского тирана. Гитлер в Бразилии, Гитлер в Японии, на Южном полюсе…






Берлин, май 1945 года




Восставший из бездны зловещий призрак Гитлера порождает множество фантастических легенд. Начиная с самого дня падения Берлина 2 мая 1945 года стоит вопрос: мертв ли он? Или в бегах? По словам выживших в его бункере, он покончил с собой 30 апреля 1945 года. Потом его сожгли, чтобы сокрыть его труп. Именно тот факт, что труп не обнаружен, продолжает быть основой для слухов и предположений о том, что, возможно, он выжил.

8 мая 1945 года Леонид Леонов, писатель, обласканный советским режимом, публикует гневную заметку в «Правде»: «Мы потребуем вещественных доказательств, что ефрейтор не превратился в оборотня. Малютки мира могут спать спокойно в своих колыбельках. Советское войско, как и войска наших западных друзей, хочет видеть труп фюрера в натуральную величину»[8]. Тон задан. Пока это окончательное доказательство «в натуральную величину» отсутствует, призрак Гитлера продолжит будоражить умы. Будут множиться слухи и вновь и вновь возникать свидетели, утверждающие, что видели его живым.

Некоторые из этих слухов основываются на реальных фактах. Один из таких рассказов напоминает сценарий шпионского фильма. Речь идет о походе U-530 и U – Unterseeboot, подводной лодки по-немецки. Несмотря на падение III рейха, эта подлодка отказалась сдаться союзникам и достигла берегов Аргентины 10 июля 1945 года. Возможно, с секретными пассажирами на борту.

Командует подлодкой U-530 совсем молодой, даже слишком молодой, офицер. Его зовут Отто Вермут, и ему всего двадцать четыре года. Этот обычный морской обер-лейтенант цур зее (чин 1-го класса) был назначен 10 января 1945 года командиром этой боевой подводной лодки. В этот последний год войны Кригсмарине (германский военно-морской флот) страдает, как и остальные армии Рейха, от вопиющего недостатка опытных офицеров.

Конечно, Отто Вермут не совсем новичок, но он еще не успел проявить себя. Он поступил в Кригсмарине сразу после начала войны против Польши, Франции и Великобритании в сентябре 1939 года. Было ему девятнадцать лет, и в его облике не было ничего от образа мужественного арийского воина, превозносимого германским режимом. Отто Вермут больше походил на утонченного студента, с его вытянутым лицом, стройной фигурой, доходящей до худобы, и с почти детским взглядом. Вскоре его назначают в U-Boot нацистского военного флота. По окончании командирских курсов в сентябре 1941 года он зачислен в экипаж в качестве вахтенного офицера. До января 1945 года, когда он оказался во главе U-530, подводной лодки последнего поколения с очень большим радиусом действия, Вермут еще никогда ничем не командовал. Судно, переданное под его начало, вполне внушительное. Подлодка имеет 76 метров в длину и может вмещать до пятидесяти шести человек. С минно-торпедными пусковыми установками, а также с ее палубной пушкой – это грозное оружие. Но у молодого командира не будет времени доказать это в деле.

Откомандированная к берегам США в апреле 1945 года, U-530 выпустила девять торпед на корабли союзников к югу от Лонг-Айленда, возле Нью-Йоркской бухты. Все эти атаки были полным провалом. Ни одна из бомб не достигла цели. Вермут узнает о капитуляции Германии и получает приказ из штаба сдаться. Он отказывается и решает бежать в Аргентину. В то время в этой стране правит военная диктатура. Даже объявив под давлением США войну Германии 27 марта 1945 года, аргентинские лидеры тем не менее продолжают испытывать симпатию и даже восхищение нацистской моделью.

10 июля 1945 года, после двухмесячного плавания, U-530 пришвартовывается в 400 км к югу от Буэнос-Айреса, в городе Мар-дель-Плата. Вермут объявляет себя пленным со всем своим кораблем и экипажем. Новость об этом быстро распространяется. А вместе с ней и подозрения в присутствии Адольфа Гитлера и его жены Евы Браун на подводной лодке. Кроме своей симпатии к фашизму Аргентина имеет в Патагонии немецкую общину, члены которой живут компактно в селениях, выстроенных в баварском стиле. Идеальные составляющие для сценария бегства Гитлера в Латинскую Америку.

Не успев сойти на берег, Вермут допрошен не только ВМС Аргентины, но и ВМС США. Немецкий офицер подозревается в том, что он уже причаливал к берегу ночью в других населенных пунктах, за несколько часов до сдачи в плен 10 июля. Воспользовался ли он этим для высадки пассажиров или выдачи некоей документации? 14 июля 1945 года в Вашингтон направляется записка от американского военно-морского атташе, базирующегося в Буэнос-Айресе. Тот сообщает о прибытии подводной лодки, которая, как предполагается, высадила на берег двух неустановленных пассажиров.

Аргентинская пресса подхватывает историю с авантюрой U-530 и публикует статью за статьей о том, что Гитлер жив. Одно из таких сообщений, датированное 18 июля, в журнале Critica утверждает, что немецкий диктатор якобы нашел убежище на Южном полюсе. В зоне, где температура воздуха приемлема для жизни. Чтобы положить конец этим слухам, Цезарь Амегино, министр иностранных дел Аргентины, вынужден вмешаться официально. В день опубликования статьи он противопоставляет официальное опровержение. Гитлер не был высажен с немецкой подводной лодки на побережье Аргентины.

Тем не менее ФБР все-таки предпримет, в свою очередь, расследование южноамериканского следа. Тем более что знаменитая американская секретная служба тоже получает странные сведения. В частности, от Роберта Диллона, посредственного американского актера из Голливуда. 14 августа 1945 года он связался с ФБР и заявил, что встречался с аргентинцем, который якобы участвовал в приеме Гитлера в своей стране. Опять эта история с подводной лодкой! Диллон сообщает подробности. Как ему стало известно, фюрер прибыл с двумя женщинами, врачом и полусотней человек. Они скрылись в холмах Южных Анд. Вроде как Гитлер страдал астмой и язвой, и он даже сбрил усы. После проверки американскими спецслужбами утка от Диллона не будет иметь продолжения.

Подобные сообщения будут копиться в офисах ФБР на протяжении многих лет. Они касаются Гитлера, а также пребывания других нацистов в Бразилии, Чили, Боливии и, конечно, в Аргентине. Но это уже не надуманные россказни.

Каналы для бегства нацистских преступников существовали на самом деле. Один из самых известных – это сеть ОДЕССА («Организация бывших членов СС». – Прим. переводчика). В течение многих лет она давала возможность функционерам III рейха бежать из Европы. Верно и то, что Аргентина предоставила убежище многим нацистским палачам. Среди наиболее известных – Йозеф Менгеле (врач в концлагере Освенцим, виновный в варварских медицинских экспериментах, проводимых на пленных), Адольф Эйхман (активный создатель «Окончательного решения еврейского вопроса» и Клаус Барбье (начальник лионского гестапо). Но никаких следов Адольфа Гитлера.



Через десять лет после капитуляции нацистов, в июле 1955 года, немецкое правосудие решает покончить наконец раз и навсегда с делом Гитлера. Берхтесгаденский суд, а это небольшой, в 7000 жителей, городок в Баварии, назначен для проведения следствия. Вполне символический выбор: германский диктатор обожал уединяться там, чтобы обрести покой. Там он построил свою личную резиденцию Бергхоф. Таким образом, этот провинциальный суд должен был вынести юридическое решение по положению дел с фюрером: мертв или жив.

Момент был выбран не случайно. Он совпадает с возвращением пленных нацистов, удерживаемых в СССР. Ключевых свидетелей последних часов Фюрербункера, а это бомбоубежище, где диктатор кончил свои дни. Приближенные к Гитлеру люди были взяты в плен Красной армией и немедленно помещены в секретные тюрьмы Советского Союза. Их свидетельства никогда не публиковались и не передавались западным союзникам. Тем более немецкому правосудию.

Тем не менее в 1955 году Москва дает согласие освободить последних военных преступников, столь многочисленных в ее тюрьмах. Политический жест, за который Западная Германия должна отплатить. Взамен эта последняя обязуется установить дипломатические и экономические отношения с СССР. Как только бывшие высокопоставленные лица III рейха прибывают в Германию, немецкое правосудие проводит их допрос. Благодаря чему и было установлено, что Адольф Гитлер и его супруга Ева Браун покончили жизнь самоубийством 30 апреля 1945 года.



25 октября 1956 года суд Берхтесгадена официально объявил супругов Гитлер мертвыми.

Таким образом, конец повелителя III рейха может быть дописан до конца и попасть в книги по истории во всем мире. ФБР также прекращает его поиски. В течение десятилетия американские спецслужбы вели расследование по всему миру. С некоторым облегчением Вашингтон смирился с очевидностью самоубийства Гитлера в бункере.

Однако все еще не хватает главного: тела. В то время не существует никаких физических доказательств его смерти.



И так было до появления черепа.



Начало 2000 года. СССР уже восемь лет не существует, если быть точным, с момента своего роспуска 25 декабря 1991 года. Новая Россия пытается восстановиться на руинах коммунистического режима, трещавшего по швам уже несколько лет. Его статус сверхдержавы исчез одновременно с серпом и молотом на его флаге. Лечение либеральным шоком, в бешеном темпе проведенное Ельциным, поколебало и без того неустойчивое социально-экономическое равновесие страны. В глазах мира красная опасность с ее неслыханным ядерным арсеналом исчезла навсегда. А новая Россия больше никого не пугает.

В 2000 году для Кремля вновь появилась надежда. Новый президент только что взял бразды правления в свои руки. Правда, он молод и немного застенчив, но он заканчивает с десятилетием Ельцина с благожелательной серьезностью и сосредоточенной сдержанностью. Его зовут Владимир Путин, и ему всего лишь сорок семь лет. Этот полковник запаса КГБ ставит перед собой одну цель: вернуть своей стране прежнее величие и вывести ее в центр на шахматной доске мировой геополитики. Прежде всего он напомнит, что Россия – великая военная держава. И что это она выиграла войну против Гитлера.

27 апреля 2000 года, накануне пятьдесят пятой годовщины Победы над нацистской Германией, Москва организует большую выставку материалов из своих секретных архивов. Ее название не оставляет сомнений в намерениях президента России: «Агония Третьего рейха – возмездие». Такого еще не видели. Широкой общественности было представлено сто тридцать пять ранее неопубликованных документов. Столько и таких документов, о доступе к которым историки Второй мировой войны мечтали полвека. Донесения советских спецслужб с грифом «совершенно секретно», фотографии, вещдоки… все, что позволяет приподнять завесу над последними минутами жизни Гитлера в его бункере.

Представлен дневник Мартина Бормана, секретаря и лица, особо приближенного к фюреру. «Суббота 28 апреля: наша имперская канцелярия – не более чем груда руин. Мир висит на ниточке. […] Воскресенье 29: ураган огня над Берлином. Гитлер и Ева Браун сочетались браком». Фотографии детей Геббельса, письма нацистских чиновников, таких как архитектор режима и министр вооруженных сил Альберт Шпеер: «Гитлер разрушается на глазах. Он превратился в комок нервов и совершенно перестал себя контролировать».



Но гвоздь выставки в другом месте. В специальной комнате. В своей статье ежедневная газета «Монд» так описывает сцену: «В центре комнаты, обтянутой красным бархатом, в застекленной витрине выставлен обугленный фрагмент черепа с отверстием от пули»[9].



Выставка пользуется оглушительным успехом. Сюда приходят представители всех крупных западных СМИ. Государственные российские органы добились своего. Ну, или почти. Однако вскоре возникают сомнения в подлинности черепа. Вопросы журналистов смущают организаторов выставки. Среди них – директор Государственного архива знаменитый Сергей Мироненко. Тот самый Мироненко, с чьей тенью мы пересеклись в длинных коридорах ГА РФ. В 2000 году он высоко держит голову. Он царствует, как самодержец, на Российских архивах. Журналисты и историки льстиво поднимают за него рюмки водки и других крепких напитков, чтобы получить его благорасположение. А особенно – разрешения приблизиться к этому осколку черепа, эксгумированному из секретных запасников.

В разгар выставки недоверчивость представителей Запада ставит гордого Мироненко в щекотливую ситуацию. Как может он утверждать, что этот фрагмент кости принадлежит Гитлеру? Такой вопрос звучит непрестанно. И напрасно Мироненко повторяет, что не сомневается в его подлинности, он прекрасно понимает, что этого недостаточно. Даже Алексей Литвин, один из кураторов выставки 2000-го, вынужден это признать: «Да, это верно, мы не проводили анализа ДНК, но все свидетельства указывают на то, что речь идет именно о Гитлере»[10].

Свидетельства? Без достоверных научных анализов? Именно в этот момент Мироненко осознает риск потерять контроль над ситуацией и возродить полемику по поводу исчезновения Гитлера.

Вместо того чтобы отступить, он бросается в бой и отважно идет дальше. Еще одна новая экспертиза? У зарубежных ученых? Без проблем! Директор архива не слишком доволен собой. Кроме того, он понимает, что, приоткрыв этот ящик Пандоры, он уже не сможет его захлопнуть. Конечно, российские власти никогда не разрешат сделать подобные анализы. Однако предложение Мироненко возрождает надежды и – будет дано разрешение или нет – череп становится последней тайной Второй мировой войны, которую следует разгадать.