Слышащий
Часть 21 из 50 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Не надо, – прохрипел Старый Крэб, цепляясь за плечо Кертиса, – не снимай трубку!
– А вдруг звонят из Чикаго?
– Нет. Они сказали, что перезвонят через неделю, когда сделают все необходимые приготовления. Они занимаются приготовлениями к похоронам моей дочери! Подумать только! Собираются хоронить мою Дейзи!
Телефон разрывался: догадаться, кто звонил, было совсем не сложно.
– Сэр, надо ответить, – сказал Кертис, и Старый Крэб сопротивляться больше не стал.
Юноша мягко высвободился из его объятий, подошел к аппарату и поднял трубку:
– Дом мистера Крэйбла.
Его догадка подтвердилась.
– Мэйхью? Ну что там стряслось?
– Сэй… мистеру Крэйблу нездоровится.
– Что с ним?
– Сэй, прошу прощения, но лучше я вам все расскажу, когда вернусь. Можно попросить для мистера Крэйбла пару выходных?
– Пару выходных?
– Да, сэй. Мне кажется, ему это просто необходимо. И еще… Я думаю, что это должна быть пара оплачиваемых выходных. Мистеру Крэйблу не помешает отдохнуть.
– А, значит, ты так думаешь? – саркастически усмехнулся невидимый собеседник.
– Да, – твердо ответил Кертис с той особой интонацией, которая не раз помогала ему успокаивать и примирять людей.
На том конце провода повисла тишина.
– Хорошо. Два оплачиваемых выходных. Передай ему, что больше никак нельзя: без него мы как без рук.
– Спасибо, сэй, обязательно передам, – произнес юноша и повесил трубку.
Он подсел к Старому Крэбу, взял его за руку, заглянул в глаза и сказал:
– Вам надо поесть. Я приготовлю. Чего бы вам хотелось?
Мистер Крэйбл долго собирался с мыслями и наконец ответил:
– Будь любезен, подогрей вчерашний суп из черной фасоли. А еще на кухне были сельдерей и огромная луковица. Тебя ведь не затруднит остаться и поесть вместе со мной?
– С радостью составлю вам компанию, – заверил Кертис.
«На обратном пути, – решил он, – заеду в церковь и попрошу кого-нибудь из прихода присмотреть за мистером Крэйблом».
Жаркое утро сменил знойный день. Поезда прибывали и отбывали. Жизнь в Новом Орлеане, несмотря на горе, обрушившееся на хозяина домика на Сент-Энн-стрит, кипела и бурлила, точно фасолевый суп на плите.
Глава 12
«Двести тысяч баксов – это несерьезно», – думал Пэрли, направляясь на ужин к Люденмерам и разглядывая роскошные особняки вдоль Первой улицы. Стрелки часов показывали половину седьмого. Солнце клонилось к закату, тени удлинялись. Пэрли по-прежнему был в образе полицейского в штатском: тот же темно-синий костюм, белая сорочка – сменил на свежую, – черный галстук и федора. Кобуру пришлось снять, а револьвер припрятать в бардачке.
«Будь я проклят, если деньги здесь не гребут лопатой! Да честным трудом, хоть в лепешку расшибись, на такие дворцы в жизни не заработаешь! А уж в наше времечко и подавно! Ох, нечисто дело с этим контрактом, – думал Пэрли, поглядывая по сторонам. – Бьюсь об заклад: Люденмер либо дал кому-то на лапу, либо нанял детектива, нарыл компромат и шантажировал какого-нибудь чинушу. Ну нельзя, просто невозможно так разбогатеть и при этом не замараться!»
Мимо Пэрли проплывали миниатюрные замки с башенками и особняки, чьи колонны по ширине не уступали его «форду». Лучи заходящего солнца отражались в окнах верхних этажей роскошных домов и слепили глаза. Увитые плющом высокие стены из красного кирпича, белого и желтого камня прятали от посторонних глаз тайную жизнь богачей. Пальмы, ивы и дубы укрывали в своей прохладной тени мелькавшие за коваными воротами аккуратно подстриженные лужайки и роскошные подъездные дорожки, змейкой убегавшие к особнякам. Тут и там на воротах попадались таблички «Осторожно: злые собаки!».
«Да лишь на этот камень, на замысловато выложенную плитку и вычурную роспись стен потрачено денег столько, сколько мне и не снилось! Ясное дело, они тут зажрались! Нет, требовать с Люденмера жалких двести тысяч – это ударить в грязь лицом на глазах у всех мошенников мира!»
Наконец Пэрли подъехал к особняку Люденмеров. Блестевшие на одной из створок ворот латунные цифры 1419 – какие можно было купить в простой скобяной лавке – резко выделялись на фоне всеобщей кричащей безвкусицы Первой улицы.
Осознав, что настал решающий момент, Пэрли внутренне содрогнулся. На шее проступили капельки пота: если он сейчас облажается, то сбежать из этой белой махины, похожей на груду костей динозавра, будет ой как непросто!
Он оценивающим взглядом окинул двухэтажный дом в колониальном стиле, видневшийся в конце дубовой аллеи: широкая лестница вела к громадной, размером с актовый зал, площадке.
«Как там называется у толстосумов огромное парадное крыльцо? А, точно! Веранда!»
Пэрли был настроен сделать все возможное и невозможное. «Надо лишь полагаться на чутье, верить в талант и быть предельно осторожным в словах и поступках. Держать ухо востро с этим шофером. – Чем больше Пэрли думал о Хартли, тем сильнее он нервничал. – А вдруг бывший коп раскусит меня? Может, ему всего одного взгляда хватит, чтобы понять, что перед ним жалкий мошенник, у которого от собственной дерзости аж поджилки трясутся?»
Рассудив, что совсем скоро он сможет получить ответы на этот и все другие вопросы, Пэрли притормозил у ворот и вылез из «форда». Тут же навстречу ему из-за белой каменной стены, окружавшей особняк Люденмеров, вышел мужчина в шоферской фуражке, черной тужурке и серо-голубой рубашке.
– Добрый вечер, детектив Парр, – произнес он низким голосом с сильным техасским акцентом. – Я Клэй Хартли. Спустился встретить вас, чтобы не тратить ваше драгоценное время на это, – пояснил отставной полицейский и кивнул в сторону переговорного устройства на стене: панель с кнопками, решетка микрофона и конусообразная трубка вроде телефонной.
Ничего подобного Пэрли в жизни не видел. «Такая штуковина стоит, наверное, целое состояние!» – подумал мошенник, и по спине его струйкой побежал пот, все это время по капельке собиравшийся на шее.
Хартли толкнул ворота, и те бесшумно открылись: ни одна из петель даже не скрипнула.
– Заезжайте внутрь и ждите меня, – скомандовал бывший коп. – До дома поедем вместе.
– Конечно, – ответил Пэрли. И, вдруг испугавшись, что голос прозвучал не слишком уверенно, повторил: – Конечно, я подожду вас.
«Черт! Ну зачем я переигрываю?! Так недолго и погореть! – Забравшись за руль, Пэрли чуть не поддался соблазну сдать назад и укатить в Мексику. – Найду там работу и заживу спокойно… – Однако тут же осадил себя: – Нет, нельзя упускать такой шанс. Дерьма я в жизни хлебнул уже немало. Не может же так продолжаться вечно! Когда-то и мне должно повезти, так почему бы не на этот раз? Ублюдки этого богатенького сукина сына – мой выигрышный лотерейный билет!»
Пэрли сжал зубы, включил первую передачу и проехал во владения Люденмера. А Хартли, затворив ворота, открыл дверцу «форда» и скользнул на пассажирское сиденье.
Пэрли глянул на сопровождающего и едва не отшатнулся: через все лицо – от угла левого глаза до челюсти – тянулся уродливый шрам. Левый глаз Хартли не двигался и смотрел куда-то вдаль. А правый тем временем внимательно изучал гостя.
«Что это, никак глаз стеклянный? Господи Иисусе… Ну, хорошо хоть в пару к настоящему подобрали, – подумал Пэрли. – Бр-р! Представляю, какие кошмары снятся соплякам Люденмера!»
– Какие-то проблемы? – спросил Хартли.
– Нет, – стряхнув оцепенение, отозвался Пэрли и газанул.
– Мистер Люденмер ввел меня в курс дела, – начал его спутник, на южный манер растягивая слова.
«Ввел в курс дела? Ох, не нравится мне это», – подумал мошенник и пошел напролом:
– Да? И что вы думаете?
Ответа не последовало. Всего за два гулких удара сердца Пэрли успел обдумать услышанное и увиденное: «Коп-ковбой, ставший шофером и телохранителем у большой шишки, – это интересно! А как вообще можно управлять машиной с одним глазом? Люденмер, видимо, высоко ценит этого кривого, раз доверил ему жизни детей и жены. Боже, только посмотрите на него! Забавно, я раньше считал, что „худой как скелет“ – явное преувеличение. Однако похоже, что человек, который придумал это выражение, имел в виду Клэя Хартли. Этому скелету, обтянутому куском морщинистой, выдубленной на солнце кожи, наверное, уже лет пятьдесят, не меньше. Угловатый череп словно бы вытесан из камня. Глаза – искусственный и настоящий – утоплены в глазницах. Нос перебит. Подбородок массивный, точно наковальня. А этот шрам! Ему же тогда, наверное, полморды оторвало! Да уж, видать, работенка у копов в Хьюстоне не сахар!»
– Белло Вуд, – вдруг сказал Хартли.
– Что? – не понял Пэрли.
– Я про шрам говорю. А то, смотрю, он вам покоя не дает. Получил в битве при Белло Вуд шестого июня одна тысяча девятьсот восемнадцатого года.
– Ох, ничего себе! И чем же это вас так зацепило?
– Осколком артиллерийского снаряда. Лицо тогда мне разворотило будь здоров, а сам осколок был размером с десятицентовую монету.
– Ну а глаз? Беспокоит? – не удержавшись, спросил Пэрли.
– Нет. И детей тоже не беспокоит: в смысле, они не боятся, если вы это имели в виду. Похоже, вы один такой пугливый.
– Ну что вы, меня стеклянный глаз тоже не пугает.
Хартли не ответил. До дому они доехали в полном молчании. Когда Пэрли заглушил двигатель, отставной коп прочистил горло и произнес:
– А по поводу всей этой истории, что вы поведали мистеру Люденмеру, я думаю вот что…
Пэрли молча ждал, что же Хартли скажет дальше: в повисшей тишине раздавались только щелчки остывающего двигателя.
– Помощь полиции, – продолжал Хартли, – лишней не будет точно. Глупо было бы отказываться от круглосуточного наблюдения. Но ваша точка зрения тоже не лишена здравого смысла. Списывать со счетов бардак, который сейчас творится в стране, не стоит. Своими стараниями мы можем только усугубить ситуацию: от похитителей потом отбоя не будет. Поэтому лучше до поры до времени оставить все как есть, – заключил он и повернулся к Пэрли.
Тот всячески пытался не смотреть на искусственный глаз, но эта проклятая стекляшка притягивала взгляд как магнит.
– Если хоть волосок упадет с головы Ниллы или Маленького Джека – я любого голыми руками удавлю, без суда и следствия, – прибавил Хартли. – А если руками не дотянусь, то стрелять я тоже умею: как-никак служил в морской пехоте, имею три награды. И на случай, если вы вдруг засомневались: одноглазые стреляют точнее, это научно доказанный факт.
– Что ж, получается, детишки в надежных руках. Приятно иметь дело с профессионалом, – сказал Пэрли, а про себя подумал: «Если будешь выпендриваться, я тебе и второй глаз выколю!»
– Рад, что мы нашли общий язык, – отозвался Хартли, вылезая из машины. – Будет время, забегайте ко мне, поговорим о работе.
«Только этого еще не хватало!» – мысленно воскликнул Пэрли и спросил:
– Вы ведь, кажется, служили в полиции Хьюстона?
– Ага, оттрубил там десять лет. Славное было времечко, – ответил Хартли, глянул на парадный вход и сказал: – А вот и мистер Джек. Приятного аппетита! – И он козырнул спускавшемуся по лестнице Люденмеру.
Джек переоделся в бежевую рубашку с коротким рукавом и коричневые брюки и выглядел посвежевшим.
– А вдруг звонят из Чикаго?
– Нет. Они сказали, что перезвонят через неделю, когда сделают все необходимые приготовления. Они занимаются приготовлениями к похоронам моей дочери! Подумать только! Собираются хоронить мою Дейзи!
Телефон разрывался: догадаться, кто звонил, было совсем не сложно.
– Сэр, надо ответить, – сказал Кертис, и Старый Крэб сопротивляться больше не стал.
Юноша мягко высвободился из его объятий, подошел к аппарату и поднял трубку:
– Дом мистера Крэйбла.
Его догадка подтвердилась.
– Мэйхью? Ну что там стряслось?
– Сэй… мистеру Крэйблу нездоровится.
– Что с ним?
– Сэй, прошу прощения, но лучше я вам все расскажу, когда вернусь. Можно попросить для мистера Крэйбла пару выходных?
– Пару выходных?
– Да, сэй. Мне кажется, ему это просто необходимо. И еще… Я думаю, что это должна быть пара оплачиваемых выходных. Мистеру Крэйблу не помешает отдохнуть.
– А, значит, ты так думаешь? – саркастически усмехнулся невидимый собеседник.
– Да, – твердо ответил Кертис с той особой интонацией, которая не раз помогала ему успокаивать и примирять людей.
На том конце провода повисла тишина.
– Хорошо. Два оплачиваемых выходных. Передай ему, что больше никак нельзя: без него мы как без рук.
– Спасибо, сэй, обязательно передам, – произнес юноша и повесил трубку.
Он подсел к Старому Крэбу, взял его за руку, заглянул в глаза и сказал:
– Вам надо поесть. Я приготовлю. Чего бы вам хотелось?
Мистер Крэйбл долго собирался с мыслями и наконец ответил:
– Будь любезен, подогрей вчерашний суп из черной фасоли. А еще на кухне были сельдерей и огромная луковица. Тебя ведь не затруднит остаться и поесть вместе со мной?
– С радостью составлю вам компанию, – заверил Кертис.
«На обратном пути, – решил он, – заеду в церковь и попрошу кого-нибудь из прихода присмотреть за мистером Крэйблом».
Жаркое утро сменил знойный день. Поезда прибывали и отбывали. Жизнь в Новом Орлеане, несмотря на горе, обрушившееся на хозяина домика на Сент-Энн-стрит, кипела и бурлила, точно фасолевый суп на плите.
Глава 12
«Двести тысяч баксов – это несерьезно», – думал Пэрли, направляясь на ужин к Люденмерам и разглядывая роскошные особняки вдоль Первой улицы. Стрелки часов показывали половину седьмого. Солнце клонилось к закату, тени удлинялись. Пэрли по-прежнему был в образе полицейского в штатском: тот же темно-синий костюм, белая сорочка – сменил на свежую, – черный галстук и федора. Кобуру пришлось снять, а револьвер припрятать в бардачке.
«Будь я проклят, если деньги здесь не гребут лопатой! Да честным трудом, хоть в лепешку расшибись, на такие дворцы в жизни не заработаешь! А уж в наше времечко и подавно! Ох, нечисто дело с этим контрактом, – думал Пэрли, поглядывая по сторонам. – Бьюсь об заклад: Люденмер либо дал кому-то на лапу, либо нанял детектива, нарыл компромат и шантажировал какого-нибудь чинушу. Ну нельзя, просто невозможно так разбогатеть и при этом не замараться!»
Мимо Пэрли проплывали миниатюрные замки с башенками и особняки, чьи колонны по ширине не уступали его «форду». Лучи заходящего солнца отражались в окнах верхних этажей роскошных домов и слепили глаза. Увитые плющом высокие стены из красного кирпича, белого и желтого камня прятали от посторонних глаз тайную жизнь богачей. Пальмы, ивы и дубы укрывали в своей прохладной тени мелькавшие за коваными воротами аккуратно подстриженные лужайки и роскошные подъездные дорожки, змейкой убегавшие к особнякам. Тут и там на воротах попадались таблички «Осторожно: злые собаки!».
«Да лишь на этот камень, на замысловато выложенную плитку и вычурную роспись стен потрачено денег столько, сколько мне и не снилось! Ясное дело, они тут зажрались! Нет, требовать с Люденмера жалких двести тысяч – это ударить в грязь лицом на глазах у всех мошенников мира!»
Наконец Пэрли подъехал к особняку Люденмеров. Блестевшие на одной из створок ворот латунные цифры 1419 – какие можно было купить в простой скобяной лавке – резко выделялись на фоне всеобщей кричащей безвкусицы Первой улицы.
Осознав, что настал решающий момент, Пэрли внутренне содрогнулся. На шее проступили капельки пота: если он сейчас облажается, то сбежать из этой белой махины, похожей на груду костей динозавра, будет ой как непросто!
Он оценивающим взглядом окинул двухэтажный дом в колониальном стиле, видневшийся в конце дубовой аллеи: широкая лестница вела к громадной, размером с актовый зал, площадке.
«Как там называется у толстосумов огромное парадное крыльцо? А, точно! Веранда!»
Пэрли был настроен сделать все возможное и невозможное. «Надо лишь полагаться на чутье, верить в талант и быть предельно осторожным в словах и поступках. Держать ухо востро с этим шофером. – Чем больше Пэрли думал о Хартли, тем сильнее он нервничал. – А вдруг бывший коп раскусит меня? Может, ему всего одного взгляда хватит, чтобы понять, что перед ним жалкий мошенник, у которого от собственной дерзости аж поджилки трясутся?»
Рассудив, что совсем скоро он сможет получить ответы на этот и все другие вопросы, Пэрли притормозил у ворот и вылез из «форда». Тут же навстречу ему из-за белой каменной стены, окружавшей особняк Люденмеров, вышел мужчина в шоферской фуражке, черной тужурке и серо-голубой рубашке.
– Добрый вечер, детектив Парр, – произнес он низким голосом с сильным техасским акцентом. – Я Клэй Хартли. Спустился встретить вас, чтобы не тратить ваше драгоценное время на это, – пояснил отставной полицейский и кивнул в сторону переговорного устройства на стене: панель с кнопками, решетка микрофона и конусообразная трубка вроде телефонной.
Ничего подобного Пэрли в жизни не видел. «Такая штуковина стоит, наверное, целое состояние!» – подумал мошенник, и по спине его струйкой побежал пот, все это время по капельке собиравшийся на шее.
Хартли толкнул ворота, и те бесшумно открылись: ни одна из петель даже не скрипнула.
– Заезжайте внутрь и ждите меня, – скомандовал бывший коп. – До дома поедем вместе.
– Конечно, – ответил Пэрли. И, вдруг испугавшись, что голос прозвучал не слишком уверенно, повторил: – Конечно, я подожду вас.
«Черт! Ну зачем я переигрываю?! Так недолго и погореть! – Забравшись за руль, Пэрли чуть не поддался соблазну сдать назад и укатить в Мексику. – Найду там работу и заживу спокойно… – Однако тут же осадил себя: – Нет, нельзя упускать такой шанс. Дерьма я в жизни хлебнул уже немало. Не может же так продолжаться вечно! Когда-то и мне должно повезти, так почему бы не на этот раз? Ублюдки этого богатенького сукина сына – мой выигрышный лотерейный билет!»
Пэрли сжал зубы, включил первую передачу и проехал во владения Люденмера. А Хартли, затворив ворота, открыл дверцу «форда» и скользнул на пассажирское сиденье.
Пэрли глянул на сопровождающего и едва не отшатнулся: через все лицо – от угла левого глаза до челюсти – тянулся уродливый шрам. Левый глаз Хартли не двигался и смотрел куда-то вдаль. А правый тем временем внимательно изучал гостя.
«Что это, никак глаз стеклянный? Господи Иисусе… Ну, хорошо хоть в пару к настоящему подобрали, – подумал Пэрли. – Бр-р! Представляю, какие кошмары снятся соплякам Люденмера!»
– Какие-то проблемы? – спросил Хартли.
– Нет, – стряхнув оцепенение, отозвался Пэрли и газанул.
– Мистер Люденмер ввел меня в курс дела, – начал его спутник, на южный манер растягивая слова.
«Ввел в курс дела? Ох, не нравится мне это», – подумал мошенник и пошел напролом:
– Да? И что вы думаете?
Ответа не последовало. Всего за два гулких удара сердца Пэрли успел обдумать услышанное и увиденное: «Коп-ковбой, ставший шофером и телохранителем у большой шишки, – это интересно! А как вообще можно управлять машиной с одним глазом? Люденмер, видимо, высоко ценит этого кривого, раз доверил ему жизни детей и жены. Боже, только посмотрите на него! Забавно, я раньше считал, что „худой как скелет“ – явное преувеличение. Однако похоже, что человек, который придумал это выражение, имел в виду Клэя Хартли. Этому скелету, обтянутому куском морщинистой, выдубленной на солнце кожи, наверное, уже лет пятьдесят, не меньше. Угловатый череп словно бы вытесан из камня. Глаза – искусственный и настоящий – утоплены в глазницах. Нос перебит. Подбородок массивный, точно наковальня. А этот шрам! Ему же тогда, наверное, полморды оторвало! Да уж, видать, работенка у копов в Хьюстоне не сахар!»
– Белло Вуд, – вдруг сказал Хартли.
– Что? – не понял Пэрли.
– Я про шрам говорю. А то, смотрю, он вам покоя не дает. Получил в битве при Белло Вуд шестого июня одна тысяча девятьсот восемнадцатого года.
– Ох, ничего себе! И чем же это вас так зацепило?
– Осколком артиллерийского снаряда. Лицо тогда мне разворотило будь здоров, а сам осколок был размером с десятицентовую монету.
– Ну а глаз? Беспокоит? – не удержавшись, спросил Пэрли.
– Нет. И детей тоже не беспокоит: в смысле, они не боятся, если вы это имели в виду. Похоже, вы один такой пугливый.
– Ну что вы, меня стеклянный глаз тоже не пугает.
Хартли не ответил. До дому они доехали в полном молчании. Когда Пэрли заглушил двигатель, отставной коп прочистил горло и произнес:
– А по поводу всей этой истории, что вы поведали мистеру Люденмеру, я думаю вот что…
Пэрли молча ждал, что же Хартли скажет дальше: в повисшей тишине раздавались только щелчки остывающего двигателя.
– Помощь полиции, – продолжал Хартли, – лишней не будет точно. Глупо было бы отказываться от круглосуточного наблюдения. Но ваша точка зрения тоже не лишена здравого смысла. Списывать со счетов бардак, который сейчас творится в стране, не стоит. Своими стараниями мы можем только усугубить ситуацию: от похитителей потом отбоя не будет. Поэтому лучше до поры до времени оставить все как есть, – заключил он и повернулся к Пэрли.
Тот всячески пытался не смотреть на искусственный глаз, но эта проклятая стекляшка притягивала взгляд как магнит.
– Если хоть волосок упадет с головы Ниллы или Маленького Джека – я любого голыми руками удавлю, без суда и следствия, – прибавил Хартли. – А если руками не дотянусь, то стрелять я тоже умею: как-никак служил в морской пехоте, имею три награды. И на случай, если вы вдруг засомневались: одноглазые стреляют точнее, это научно доказанный факт.
– Что ж, получается, детишки в надежных руках. Приятно иметь дело с профессионалом, – сказал Пэрли, а про себя подумал: «Если будешь выпендриваться, я тебе и второй глаз выколю!»
– Рад, что мы нашли общий язык, – отозвался Хартли, вылезая из машины. – Будет время, забегайте ко мне, поговорим о работе.
«Только этого еще не хватало!» – мысленно воскликнул Пэрли и спросил:
– Вы ведь, кажется, служили в полиции Хьюстона?
– Ага, оттрубил там десять лет. Славное было времечко, – ответил Хартли, глянул на парадный вход и сказал: – А вот и мистер Джек. Приятного аппетита! – И он козырнул спускавшемуся по лестнице Люденмеру.
Джек переоделся в бежевую рубашку с коротким рукавом и коричневые брюки и выглядел посвежевшим.