Следы Атомных богов

– Получилось! – заорали из коридора. Похоже, удалось-таки открыть вожделенную дверь.





Глава 8




Откидывающаяся койка у стены, сейчас поднятая, из краев выглядывает плохо заправленная шкура, небольшой стол, роскошное мягкое кресло, круглые окошки. Я – Тахл – знаю, они называются «иллюминаторы», как знаю название многих приборов на столе: «секстант», «астролябия», «транспортир». Память возвращается, и в последнее время все быстрее. Там, в деревне, я знал, как управиться с биороботом. Именно знал. А вот прошлое не вернулось, как и настоящее имя.

Истории, которые я рассказывал неожиданным попутчикам… Я чувствовал себя их частью, и как же просто было сопоставить, ассоциировать себя с рассказчиком – Раулем. «Рауль», – посмаковал имя на языке, как гурман смакует редкое лакомство. Что-то откликнулось в душе, и вместе с тем я чувствовал: это не совсем мое, во всяком случае, не то имя, которое получил при рождении, которым называла меня матушка… Хотя была ли она – мать. Может, я тоже приютский, как Даниил, или из пробирки… Помассировал виски. «Массаракш!» – выскочило незнакомое ругательство. В принадлежности слова к ругательствам сомнений не было, были сомнения в том, что оно означает, точнее – полное незнание.



– Вы только посмотрите! – Даниил открыл небольшой шкаф, вмонтированный в стену. Руки юноши любовно оглаживали дула, приклады, эфесы и клинки выставленного оружия.

Оружие – я умею им пользоваться, для меня оно не ново, хотя и не очень привычно. Значит, я не солдат, надеюсь, не убийца.

Инспектор выбрал себе небольшой пистолет, здесь они назывались пистолями и, заряжаясь электричеством, стреляли металлическими шариками. «Бластер», «станер», «плазмомет» – тоже названия оружия, намного более знакомые, чем пистоль или меч.

Я помню луны планеты Ариэль, один раз в году они выстраиваются одна за другой, как на параде, и приливные волны доходят до… здесь память сбоила. Знания, многие знания прячутся в моей голове, показываясь лишь в час нужды, как это было с дверью в камеру или с управлением дирижаблем.

– Тахл, с вами все хорошо? – спрашивает Лиз.

– Да.

Тахл – тоже имя, не мое, но ставшее почти привычным.

– Выбери себе оружие. – Облюбовав роскошный маленький пистоль, Даниил подыскивал к нему шарики. Инспектор также не отставал от него. – И ты, Жан. – Даниил обернулся к ученому.

– Мое оружие – интеллект, а не грубая сила! – высокопарно ответил тот, тем не менее продолжая увлеченно рыться в ящиках стола. Найденные кругляши местных денег Жан поспешно опускал себе в карман…

Равенор, мне нужно в Равенор. У всякого путешествия должна быть цель, посещение места обитания местных эльфов не хуже прочих. Но что, если память не вернется? Я так и останусь Тахлом. Но может, может, это к лучшему, может, защитница память оберегает своего хозяина, скрыв события прошлого, которые я сам хочу забыть?

– История, я вспомнить еще одну историю. – Я не сразу понял, что говорю, и говорю вслух.

– Погоди, не до тебя сейчас! – отмахнулся Даниил, не прекращая обыск.

Все ясно – ищет ценности.

– Я выслушаю вас. – Лиз опустила койку, присела на нее, похлопав по шкуре, пригласила сесть и меня.

– Мне нужно выговориться. – Я словно извинялся, но это была правда, эти истории, их нужно было произнести вслух.

После рассказанного что-то отпускало меня и это что-то приближало к восстановлению памяти.

– Говорите.



«Крест назывался Мальтийским, понятия не имею почему. Возможно, где-то в мире есть планета под названием Мальт, откуда эти кресты, а возможно, тайна названия затерлась веками эволюции. Как бы то ни было, этот крест был везде: на стенах и дверях, на одежде, предметах интерьера и даже на столовых приборах. Нет, я не против крестов, черепов и прочей символики, но здесь, как мне кажется, был явный перебор.

– Святой Уробос утверждает, что все люди братья?

– Ну.

– Значит, и мы с тобой: ты, я.

Перед ответом собеседник почесал роскошную рыжую шевелюру.

– Ну.

– Готфрид, разве можно отказывать в просьбе своему брату. Всего разок, одним глазком, никто не узнает, а если и узнает, ведь мы просто смотрим.

– Э-э-э…

На этот раз Ганимар почти достал меня на планете Рантуракс. По счастью, на орбите стоял флот версгорцев, возвращающихся из очередного, как они говорили, «святого» похода. За плату версгорцы согласились подвезти меня к родному миру. Тем более что я выказал живейший интерес к их вере, пару раз намекая на готовность обратиться в нее. Недостатком такого решения были ежедневные душеспасительные беседы с отцом Парвусом – капелланом «Святого Бранитара» – звездолета, на котором я путешествовал. Всего звездолетов во флоте было пять, и на флагмане находилась сокровищница. Все добытое святыми братьями за время похода хранилось там. Мой собеседник – брат Готфрид послезавтра как раз должен был заступить на почетный пост охранника сокровищницы. Неудивительно, что последние несколько дней я обрабатывал его, уговаривая пустить меня на охраняемый объект. Естественно, только лишь полюбоваться богатствами братии.

– Индаба, еще вина!

– Да, господин Готфрид.


– Сколько повторять, не называй меня господин! Все создания Божьи равны перед очи его, а значит, и ты тоже, черная обезьяна. Неси скорее!

– Уже бегу, господин брат Готфрид.

Индаба – единственный тариксанец, которого я видел на корабле. На планете Тариксан в системе Дарова братия приобщала аборигенов к истинной вере. Подробности последнего святого похода доблестные воины обсуждали почти постоянно.

– В той деревне, ну у рощи предков, или как там она называется у этих обезьян…

– Где мы вырезали всех мужиков?

– Точно! Капеллан еще приказал вывести баб и детей.

– Бабы страшные.

– И тупые! Ты им величайшую милость, любовью, значит, одариваешь, цивилизацией, а она брыкается.

– Сказано – дикари!

– А мужики, как бараны, с копьями на бластеры. Сколько мы их тогда перекосили, не счесть.

– И поживиться почти нечем – ни камешков, ни золота.

– Сказано – дикари.

– Эй, Индаба, черномордая обезьяна, где ты лазишь, тащи сюда свою худую задницу!

– Бегу, масса брат.

Тариксанец представлял собой невысокого гуманоида, скорее за счет кривых коротких ножек, чем из-за длины туловища. Большая голова его, почти без шеи, поднималась из покатых плеч, которых почти касались вытянутые мочки длинных ушей; нос был широкий, вывернутый, редкие волосы, торчащие во все стороны седыми лохмами, довершали картину.

Принеся заказ – пару кружек с местным элем на пластиковом подносе, тариксанец подобострастно поклонился:

– Масса брат Готфрид доволен? Старый Индаба еще может послужить массе брату?

– Иди поковыряй в заднице, или чем ты еще там занимаешься, – милостиво отпустил инопланетянина мой собеседник. – Индаба, – он уже обращался ко мне, – едва ли не самый смышленый из дикарей, увязался за нами.

– Чувствует свет истинной веры! – отрыгнув, поддержал Готфрида брат Бульон, он с компанией выпивал за соседним столом.

– Вернемся к моей маленькой… э-э-э… просьбе, насчет экскурсии в сокровищницу.

Обычно после подобных набегов карманы участников ломились от награбленных ценностей. И обычно я бы не преминул, так сказать, склонить их к азартным играм, в которых я неизменно и почти безболезненно облегчал карманы других игроков. Но на «Святом Бранитаре», как и на остальных звездолетах эскадры, мало того что азартные игры были запрещены, так еще и все награбленное версгорцы добровольно складывали в общий котел. Ту самую сокровищницу, осмотреть которую я очень желал, причем как можно скорее.

У моей спешки была причина и даже имя – Ганимар. Конечно, я могу только догадываться, но, по всей видимости, комиссар, потеряв мой след в бюро аренды орбитальных катеров, вполне резонно предположил, что я покинул планету. Чтобы опросить и обыскать отлетающие в тот день суда, нужны время и ресурсы. Из ресурсов у комиссара был скоростной полицейский звездолет, а вот со временем хуже. В день моего отлета орбиту Рантуракса покидало несколько судов. Это давало мне повод надеяться на некоторое запутывание следов. «Человек предполагает, а Всевышний – располагает» – так говорил капеллан во время одной из бесед. Надо сказать, в этом он или их бог был прав. Вчера до меня дошел слух о прибытии на флагман в скоростном звездолете некоего пассажира. В имени пассажира не приходилось сомневаться.

Мой план был прост и гениален, как все, создаваемое мной. Не обчистить, но проредить сокровищницу и убраться с флотилии, по возможности на звездолете комиссара. На пути исполнения стоял брат Готфрид, пока отказывающий мне в малости открыть двери хранилища.

– Знаешь что. Я уже почти готов был примкнуть к истинной вере, но вот теперь из-за тебя сомневаюсь.

Готфрид даже прекратил осушать кружку.

– Это еще почему?



Челнок, на котором летели я, Готфрид и еще несколько братьев, пришвартовался к флагману. Я почти убедил несговорчивого брата пустить меня в сокровищницу.

– На пять минут и ночью, когда никто не видит, – наконец хмуро согласился он.

– Пять минут, не больше.

– Эй, Индаба, покажи обезьяну!

Не знаю зачем, но парни взяли с собой чернокожего дикаря, или это он увязался за нами. Старик-инопланетянин тут же опустился на полусогнутых ногах, замотал руками и шумно задышал округлившимся ртом. Дружный гогот сотряс челнок.

– Это его Бриан научил!

– Похоже!

Мы уже довольно давно пришвартовались, однако двери шлюза не спешили открываться.

– Эй, в чем дело! – Братья забарабанили в двери.

На экранчике рядом с дверьми появилось бородатое лицо.

– Почему не впускаете?