След надежды

Но в эту ночь Эвелин почему-то вообще не могла уснуть.

– О чем ты думаешь? – спросила Кери.

– Можно я тебе кое-что скажу, мама? – спросила она. – Только обещай не злиться.

– Ты можешь сказать мне все, милая.

– Я ненавижу спать, – сказала она. – Каждый раз мне снятся кошмары.

– Хочешь поговорить? Это может помочь.

– Их очень много. Чаще всего они все смешиваются в единое целое. За несколько лет я научилась блокировать большую их часть, я будто бы заморозила себя. Но некоторые из них все еще набрасываются на меня, как голодный зверь.

– Какие именно, милая?

– У меня до сих пор бывают кошмары о том дне, когда меня похитили в парке. Как тот мужчина схватил меня, а ты бежала следом, пытаясь догнать нас.

– Мне тоже до сих пор снятся кошмары об этом, – спокойно призналась Кери.

– Иногда я вспоминаю, как несколько месяцев назад мельком увидела тебя ночью, когда меня запихивали в багажник. Ты помнишь это?

– Помню, – сказала Кери, вспоминая ту ночь, когда она была так близко к спасению Эвелин, но – сорвалось.

– На долю секунды я поверила, что я в безопасности, что ты спасешь меня, а потом он сбил твою машину и помчался прочь. Я боялась, что ты умерла.

– Мне так жаль, дорогая.

– Ты не виновата, – сказала Эвелин. – Я просто беспокоилась за тебя. Мне пришлось долго жить со страхом, что ты мертва, пока я не узнала обратное. Это было ужасно. Но бывало и хуже.

– Что было хуже, радость моя? Ты можешь рассказать мне.

Через несколько секунд Эвелин решилась.

– Был один человек. Наверное, он считал меня своей любимицей, потому что он часто приходил ко мне. Независимо от того, где я находилась и с кем я жила, он приходил ко мне каждые несколько месяцев.

– Ты сможешь его опознать? – не удержалась от вопроса Кери. Потом она пожалела об этом, ведь это был не допрос. Дочь просто рассказывала ей, что у нее на душе. Но Эвелин, похоже, не обратила на это внимания. Она продолжала говорить, глядя в одну точку.

– Нет. Он всегда был в маске. Думаю, что он не хотел, чтобы я узнала его. Но он был стар. Это было видно по морщинам на его лице, которые не могла скрыть маска, и…по его телу. Думаю, что он богат. Он всегда был в дорогих костюмах, и от него несло одеколоном. Но не это ранило меня сильнее всего.

– А что?

– Он приносил с собой шприц с каким-то веществом и колол мне его. После этого я будто бы цепенела. Я вообще не могла шевелиться, но все время находилась в сознании. Все видела. Все…чувствовала. Он делал со мной разные вещи и при этом держал перед моими глазами телефон. То он мне показывал пресс-конференцию после моего похищения, то видео о том, как ты спасла какую-то девочку. У него всегда было что-то новое. Он делал со мной разные вещи, и нашептывал мне на ухо, что тебе на меня наплевать, что ты никогда не спасешь меня, что ты спасаешь только чужих детей. Слезы текли по моему лицу ручьем, и это забавляло его. Он говорил, что ты не стала бы из-за меня плакать.

– Мне так жаль, – с трудом произнесла Кери, находясь под впечатлением от всего того кошмара, который пережила ее дочь.

– Я думала, что справилась со всем этим. Но после слов того адвоката, Кейва, на балконе, все снова вернулось.

– Каких слов? – спросила Кери.

– Что я всегда буду помнить те кошмары, которые происходили со мной…

Она умолкла и посмотрела Кери в глаза.

– Поэтому я не могу спать.





* * *




Третий визит Эвелин к отцу был еще хуже.

Он опаздывал, задерживаясь на какой-то рабочей встречи, поэтому ей пришлось сидеть с Шейлин и Сэмми. Когда она пришла, мальчишка, которого Эвелин никогда не видела в хорошем настроении, орал из-за того, что не получил третий рисовый батончик.

Шейлин отправила его к няне и попыталась занять ее беседой, но у нее получалось это весьма натянуто. Отчасти Эвелин даже жалела ее. Она была замужем за трудоголиком, у нее был отвратительный ребенок (хотя в этом была и ее вина), а теперь еще ей приходится возиться с несчастной падчерицей, свалившейся ей на голову. Но даже несмотря на это, она чувствовала, как в ее жилы проникает холод отчужденности от окружающей обстановки.

Отец, вернувшись домой, объявил, что они будут смотреть последний фильм с одним из его клиентов, которого он назвал «горячим пареньком». Эвелин с радостью согласилась, понимая, что это позволит избежать неловких разговоров.

Этот парень, в самом деле, был очарователен, хотя он был актером второго плана, а не звездой. Сам же фильм о стажерах ФБР, которые побеждают морского монстра, поднявшегося с морского дна по причине каких-то хитросплетенных обстоятельств, оказался просто шумной пустышкой.


Когда фильм окончился, и они пошли есть мороженое, Эвелин сразу же поняла, что отец собирается сказать ей что-то не совсем приятное. Но она молчала, как рыба, испытывая некоторое удовольствие от вида отца, который, пыхтя, неуклюже пытался начать разговор.

– Эви, – сказал он. – Я хочу кое-что обсудить с тобой.

– Эвелин, – напомнила она ему.

– Точно. Итак, мы с Шейлин решили, что должны получить первичную опеку над тобой.

– Что? – возмущенно спросила она, чувствуя нарастающий клубок паники в груди. – Ты говорил с мамой об этом?

– Еще нет. Я хотел сначала поговорить об этом с тобой.

– Зачем тебе это нужно? – недоверчиво спросила она.

– Разве это не очевидно? Твоя мать старается изо всех сил, Эви. Но у нее не самые лучшие обстоятельства. Она живет в этой дыре над закусочной.

– Это ресторан.

– Не важно. Проходной двор – не самая лучшая для тебя среда. У нее ненормированный рабочий график. Порой ей приходится работать ночами напролет. Она собирается оставлять тебя в этой квартире в одиночестве?

– Папа, не обязательно решать все проблемы одним махом. Я вернулась меньше недели назад.

– Я понимаю, Эви. Но я хочу сразу же сделать все как следует, обеспечить тебе правильный образ жизни, и не думаю, что она в состоянии всему этому соответствовать. Ее жизненные обстоятельства далеко не... идеальны.

– Ты говоришь о Рэе?

– Да, Эви, – ответил он. – Я не хочу, чтобы ты видела, как они… кувыркаются.

– Ты шутишь, папа? Только за последний год меня изнасиловали сотни раз, а с момента похищения – тысячи. Я лечусь от ряда венерических заболеваний. Врачи не уверены, что у меня когда-нибудь будут дети, потому что у меня внутри все разворочено. Меня избивали и накачивали наркотиками, использовали как секс-игрушку. Я видела, как убивали других девочек за то, что они сказали что-то не то какому-то парню. Думаешь, что, если мама на моих глазах обнимет своего парня, это будет плохим примером для подражания?

– Господи, Эви! – воскликнул он, нервно озираясь по сторонам в кафе-мороженое. – Это не то, что я…

– Тогда не надо, – сказала она, поднимая руку. – На самом деле ты не так уж и заботишься обо мне, как пытаешься показать. Я знаю, что ты давным-давно забыл обо мне. Ты думал, что я умерла. Понимаю, легче считать меня умершей, чем иметь дело со мной такой, каковой я сейчас являюсь. Я знаю, что мое возвращение создало много неудобств для твоей прекрасной маленькой идиллии с женой-снежной королевой и избалованным маленьким принцем-сыночком. Я не нужна тебе. Просто ты не хочешь выглядеть говнюком.

– Это неправда, Эви!

– Я же сказала, что я Эвелин! Отвези меня домой.

По дороге в Плайя-дель-Рей она не сказала ни слова. Она даже не попрощалась, когда он высадил ее перед домом. Она вышла, хлопнув дверью, и пошла к двери, не оглядываясь.





* * *




Кери вернулась из больницы около пяти вечера, когда солнце уже заходило за горизонт. Врачи сняли с нее ортопедический ботинок и разрешили ей давать ограниченную нагрузку на ногу.

Ей пришло сообщение от Стивена. Примерно в полчетвертого он написал, что привез Эвелин домой. По всей видимости, визит прошел не очень хорошо, и он хотел поговорить. Но она решила сперва услышать версию Эвелин.

Как только она отперла дверь и вошла, то сразу же поняла, что что-то не так. Повсюду был включен свет. Из ванной раздавался шум текущей воды. Она вытащила личное оружие и прошла в гостиную. Там все было в порядке.

Медленно и тихо она прошла мимо пустой комнаты Эвелин. Сквозь приоткрытую дверь она видела что-то вроде мерцания свечей. Она сняла предохранитель с пистолета и слегка толкнула дверь ногой.

На раковине стояло несколько зажженных свечей. Мокрая одежда Эвелин лежала на полу. Весь пол в ванной был залит водой. Она полностью распахнула дверь.

Эвелин лежала в ванне с закрытыми глазами, ее руки свисали по бортикам. Вода в ванне, окрашенная в красный, проливалась на пол. Кровь стекала по кончикам пальцев ее дочери из глубоких порезов на обоих запястьях. Кухонный нож лежал на плитке пола.

– Нет! – Кери услышала собственный крик. Она уронила пистолет и бросилась к своему ребенку. Она схватила полотенце и плотно замотала им правое запястье Эвелин, ища в ней хоть какие-нибудь признаки жизни.

– Эви! – закричала она. – Эви, очнись!

Она взяла еще одно полотенце и замотала им левое запястье дочери, вытащила ее, обнаженную, из ванны и положила на пол. Она достала телефон, набрала 911, включила громкую связь, и положила телефон на край раковины. Потом стала на колени и прижалась ухом к грудной клетке Эви, чтобы понять, что она дышит. Ничего не услышав, она начала делать ей искусственное дыхание.

В телефоне раздался сигнал, минуты четыре разговаривал автоответчик, просивший оставаться на линии, а потом она услышала голос диспетчера.

– Девять-один-один. Слушаю вас.

– Это детектив Кери Локк, полиция Лос-Анджелеса. Нужна скорая. Адрес – Плайя-дель-Рей, бульвар Калвер, дом № 400. Моя дочь пыталась покончить жизнь самоубийством. Она перерезала вены и потеряла много крови. Она без сознания. Я делаю ей искусственное дыхание, но это не помогает.

– Хорошо, детектив, сохраняйте спокойствие. Машина скоро будет на месте.