След черного призрака
Часть 41 из 43 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Долгая история, сейчас важно остановить Богдана.
Алан недоверчиво покачал головой:
– Значит, он и был охотником? Невероятно! Мы, конечно, не были особо близки, но мне казалось, я знаю, на что он способен, а на что нет!
– Типичное заблуждение. Человек не всегда знает даже, на что способен он сам, а уж судить о других – верх самоуверенности.
Алан нахмурился, смерил меня строгим взглядом педагога, недовольного поведением ученика, и проворчал:
– Верх самоуверенности и беспечности – садиться в машину к малознакомому мужчине, когда по городу бродит маньяк! Почему ты уехала с ним, не дождалась меня?! Мы так не договаривались!
Ну всё, недолго длилась идиллия – зануда-Войнич вернулся.
– А ты куда пропал? Я тебя не нашла, и телефон был занят, так что сам виноват! Признавайся, ты всё же устроил драку? Мы так тоже не договаривались.
Алан виновато отвёл глаза:
– Прости. Так получилось. Честное слово, я ничего не провоцировал – он сам нарвался.
– Вик? Он хоть жив?
– Конечно. Нос только сломан.
У спортсмена зазвонил телефон. Прослушав полученное сообщение, Алан нахмурился и повернулся ко мне:
– Глеб звонил. Он за мной ехал, но немного отстал, застряв в пробке. Богдан попал в аварию неподалёку отсюда. Съехал в кювет и врезался в дерево. Он мёртв…
Решение пришло быстро:
– Алан, ты здесь раньше бывал? Можно как-то открыть ворота с этой стороны?
– Да. В стене рядом с калиткой есть неприметное углубление. Хочешь открыть для пожарных?
– Хочу выбраться отсюда. Не нужно никому знать, что здесь произошло.
Он растерялся:
– А как же полиция? Нужно рассказать о Богдане!
– Он мёртв и больше никого не убьёт, а у нас нет доказательств. Мои видения к делу не подошьёшь. Пойдём, пока толпа зевак не собралась.
– Но… люди должны знать правду! Особенно родственники убитых девушек!
– И что она изменит, эта правда? Вернёт жизнь тем блондинкам? Нет! Зато представь, что придётся пережить Жаклин и Инге! Я имею некоторое представление о том, каково жить с клеймом «родственница маньяка». Люди начнут в лучшем случае поливать их грязью или преследовать, как в своё время ты преследовал меня!
Алан, не выдержав моего взгляда, отвернулся и молча пошёл к стене.
Он ощупывал её около минуты. Наконец, нашёл что искал, и ворота бесшумно распахнулись, выпуская нас в освежающую ночную прохладу…
* * *
– А я говорю, именно так всё и было! – рассказывала Дарина полушёпотом, бурно жестикулируя.
Мы стояли во дворе того, что когда-то было загородным коттеджем Жаклин Голд. Ворота были открыты, вокруг сновали рабочие и просто прохожие, пожелавшие помочь с расчисткой завалов. Даже журналистов никто не прогонял – они могли фотографировать обуглившиеся стены сколько угодно.
С момента пожара прошло пять дней, а в воздухе всё ещё витал устойчивый запах гари.
Коттедж спасти не удалось, но прилегающая территория не пострадала. Жаклин всё ещё находилась в больнице – после похорон сына ей стало хуже. С ней сейчас была вернувшаяся из Германии Инга. Андрея тоже пока не выписали из инфекционного отделения, так что работой руководили Фёдор и Войнич. Спортсмену, подозреваю, эта роль была не по душе, но он так и не осмелился рассказать Жаклин правду о сыне, а потому отказать ей в небольшом одолжении не смог.
– Ты мне не веришь? – насупилась Даша.
– Верю, тебе приснился сон, что же тут невероятного?
– Он приснился мне за ночь до случившегося! Я видела, как по дороге на большой скорости неслась синяя «девятка». Как перед ней, словно из-под земли выросла Марта, и машина резко слетела с трассы и врезалась в дерево. Это она его убила, Злата! Она, говорю тебе!
– Даш, я ничего не отрицаю, но правды мы в любом случае уже никогда не узнаем.
Рядом с нами остановилась Галина. Она с тоской смотрела на пепелище и причитала:
– Беда-то какая! Сколько горя сразу! И мальчик наш погиб, и дом сгорел! А я как чувствовала. – Она оглянулась на нас, словно приглашая в слушатели, и продолжила: – Роза китайская, что Жаклин посадила, когда Богдан родился, ещё пару месяцев назад чахнуть начала. Я её уже и пересаживала, и удобряла – ничего не помогло. Завяла красавица. Вон она стоит, мы её неделю назад в сад вынесли.
Я подошла к кадке с поникшим гибискусом и провела ладонью по листьям и земле. В растении почти не осталось жизненных сил. Удивительно, оно действительно уходило вслед за тем, для кого было взрощено. От земли шёл характерный специфический холод.
Я невольно поёжилась – вот и причина.
– Галина, вы землю для цветка где брали, не на кладбище, случайно? Земля с могилы домашние растения убивает.
– Да вы что?! – всполошилась женщина. – С какой могилы? Я в саду её выкопала, вон под тем дубом возле беседки!
Мы с Дариной переглянулись и поспешили проститься с женщиной.
– Это то, о чём я подумала? – Глаза Дарины заблестели.
– Не знаю, я мысли читать не умею, но в горшке точно земля с могилы. Войнич, можно тебя на минутку, – подозвала я проходившего мимо спортсмена.
Он должен был только присматривать за ходом работ и отдавать распоряжения, но включился в процесс наравне со всеми. В старой одежде, перепачканный сажей, после всех этих строгих классических костюмов, спортсмен выглядел довольно забавно. И что особенно приятно – в мою сторону больше не косился недобро, не усмехался криво и не грубил. Совсем… ни разу с того рокового вечера.
– Можно и на десять. – Он вытер пот со лба и… улыбнулся. А я невольно напряглась. Эти его улыбки – ещё одно новшество, к которому я пока не привыкла. – Слушаю.
– М… м… только не пугайся, нам лопата нужна и грубая физическая сила, кое-что выкопать.
– Надеюсь, клад? – насторожился Алан.
– Не-а, скелет, – с энтузиазмом возразила Дарина. – Старый-престарый, как в музеях!
Его лицо вытянулось, в голосе зазвучало страдание:
– Опять? Мелихова, ты без них не можешь, что ли?!
– Со мной не соскучишься, правда? Ждём тебя с лопатой возле беседки!
Скелет действительно нашёлся. Мы с Дариной точно знали, кому он принадлежал. Я опустилась прямо на землю и протянула ладонь над останками.
«Ну же, Марта, открой свою тайну, расскажи, чего ты добиваешься!»
Её история была почти зеркальным отражением судьбы Богдана. В семье родился ребёнок-гермафродит. Сороковой год – ни о каких корректирующих операциях тогда и речи не шло. Родители эту физиологическую особенность просто не афишировали, растили отпрыска как мальчика. После войны переехали с ним сюда, в Подмосковье, и жили, как тысячи других простых рабочих семей.
Потом ребёнок стал подростком и буквально на глазах… начал превращаться в девочку – наметилась грудь, появились менструации. Переезжать не хотелось – отец уже был председателем колхоза, вот и придумали они эту историю с дифтерией. Мол, сын умер, его похоронили на родине, а чужую девочку удочерили. Так появилась Марта.
Подмены никто не заметил: Марта к тому времени переболела оспой, и лицо её было обезображено некрасивыми отметинами, отросли волосы, да и не общалась она ни с кем, молча страдая от своей «ненормальности».
Убивать начала по той же причине, что и Богдан: от неразделённой любви и осознания того, что никогда не сможет иметь данного ровесницам – семью, детей, счастье с любимым человеком.
Погибла она нелепо и ужасно – полезла на чердак за сушёными фруктами для компота, упала и проломила череп. Девушка ещё несколько часов была жива, но родители не стали посылать за доктором, аргументируя тем, что на дворе зима, заносы – он всё равно не успеет доехать. На самом деле дочь им, похоже, была в тягость. Отец к тому времени уже выбился в ведущие партийные работники, и слухи о злодеяниях Марты могли плохо отразиться на его карьере. Её постыдная тайна, став известной, тоже сильно усложнила бы им жизнь.
В итоге Марта умерла от кровоизлияния в мозг, не получив необходимой медицинской помощи, и родители похоронили её в саду под дубом. А по посёлку пошли слухи, что девушка пропала.
Какая страшная судьба! Тот редкий случай, когда жалеешь не только жертву, но и убийцу. Вот только зачем Марта являлась Оксане и Свете, я так и не поняла. Если последний сон Дарины был вещим и Марта действительно остановила Богдана сама, единственным доступным ей способом, возможно, это и была её цель – оборвать родовое проклятье, не допустить повторения своей истории.
Наверное, так и было, потому что с тех пор Дарине она больше не снилась.
Глава 31
Сентябрьский вечер был тёплым и умиротворяющим. Я только что проводила бабушку и собиралась скоротать время за чтением детектива и чашечкой кофе. Звонок в дверь эти планы не нарушил, скорее немного отложил. Я в принципе ожидала посетителя.
– Привет, Чемпион, надеюсь, ты ненадолго. Меня Эркюль Пуаро дожидается!
Приветливая улыбка Алана, к которой я до сих пор не привыкла, сменилась болезненной гримасой.
– Тебе в жизни детективов недостаточно? Я после недавних событий даже телевизор смотреть не могу. Ненадолго, раз прогоняешь, принёс кое-что. Войти можно?
– Какой вежливый стал, загляденье просто! Раньше ты так не церемонился, проходи, конечно.
– Извини за раньше, я вёл себя как идиот. – Спортсмен мгновенно погрустнел и стал похож на раскаявшегося грешника перед судным днём.
Мы расположились на моей маленькой кухне. Я даже чайник поставила и печенье достала.
Алан недоверчиво покачал головой:
– Значит, он и был охотником? Невероятно! Мы, конечно, не были особо близки, но мне казалось, я знаю, на что он способен, а на что нет!
– Типичное заблуждение. Человек не всегда знает даже, на что способен он сам, а уж судить о других – верх самоуверенности.
Алан нахмурился, смерил меня строгим взглядом педагога, недовольного поведением ученика, и проворчал:
– Верх самоуверенности и беспечности – садиться в машину к малознакомому мужчине, когда по городу бродит маньяк! Почему ты уехала с ним, не дождалась меня?! Мы так не договаривались!
Ну всё, недолго длилась идиллия – зануда-Войнич вернулся.
– А ты куда пропал? Я тебя не нашла, и телефон был занят, так что сам виноват! Признавайся, ты всё же устроил драку? Мы так тоже не договаривались.
Алан виновато отвёл глаза:
– Прости. Так получилось. Честное слово, я ничего не провоцировал – он сам нарвался.
– Вик? Он хоть жив?
– Конечно. Нос только сломан.
У спортсмена зазвонил телефон. Прослушав полученное сообщение, Алан нахмурился и повернулся ко мне:
– Глеб звонил. Он за мной ехал, но немного отстал, застряв в пробке. Богдан попал в аварию неподалёку отсюда. Съехал в кювет и врезался в дерево. Он мёртв…
Решение пришло быстро:
– Алан, ты здесь раньше бывал? Можно как-то открыть ворота с этой стороны?
– Да. В стене рядом с калиткой есть неприметное углубление. Хочешь открыть для пожарных?
– Хочу выбраться отсюда. Не нужно никому знать, что здесь произошло.
Он растерялся:
– А как же полиция? Нужно рассказать о Богдане!
– Он мёртв и больше никого не убьёт, а у нас нет доказательств. Мои видения к делу не подошьёшь. Пойдём, пока толпа зевак не собралась.
– Но… люди должны знать правду! Особенно родственники убитых девушек!
– И что она изменит, эта правда? Вернёт жизнь тем блондинкам? Нет! Зато представь, что придётся пережить Жаклин и Инге! Я имею некоторое представление о том, каково жить с клеймом «родственница маньяка». Люди начнут в лучшем случае поливать их грязью или преследовать, как в своё время ты преследовал меня!
Алан, не выдержав моего взгляда, отвернулся и молча пошёл к стене.
Он ощупывал её около минуты. Наконец, нашёл что искал, и ворота бесшумно распахнулись, выпуская нас в освежающую ночную прохладу…
* * *
– А я говорю, именно так всё и было! – рассказывала Дарина полушёпотом, бурно жестикулируя.
Мы стояли во дворе того, что когда-то было загородным коттеджем Жаклин Голд. Ворота были открыты, вокруг сновали рабочие и просто прохожие, пожелавшие помочь с расчисткой завалов. Даже журналистов никто не прогонял – они могли фотографировать обуглившиеся стены сколько угодно.
С момента пожара прошло пять дней, а в воздухе всё ещё витал устойчивый запах гари.
Коттедж спасти не удалось, но прилегающая территория не пострадала. Жаклин всё ещё находилась в больнице – после похорон сына ей стало хуже. С ней сейчас была вернувшаяся из Германии Инга. Андрея тоже пока не выписали из инфекционного отделения, так что работой руководили Фёдор и Войнич. Спортсмену, подозреваю, эта роль была не по душе, но он так и не осмелился рассказать Жаклин правду о сыне, а потому отказать ей в небольшом одолжении не смог.
– Ты мне не веришь? – насупилась Даша.
– Верю, тебе приснился сон, что же тут невероятного?
– Он приснился мне за ночь до случившегося! Я видела, как по дороге на большой скорости неслась синяя «девятка». Как перед ней, словно из-под земли выросла Марта, и машина резко слетела с трассы и врезалась в дерево. Это она его убила, Злата! Она, говорю тебе!
– Даш, я ничего не отрицаю, но правды мы в любом случае уже никогда не узнаем.
Рядом с нами остановилась Галина. Она с тоской смотрела на пепелище и причитала:
– Беда-то какая! Сколько горя сразу! И мальчик наш погиб, и дом сгорел! А я как чувствовала. – Она оглянулась на нас, словно приглашая в слушатели, и продолжила: – Роза китайская, что Жаклин посадила, когда Богдан родился, ещё пару месяцев назад чахнуть начала. Я её уже и пересаживала, и удобряла – ничего не помогло. Завяла красавица. Вон она стоит, мы её неделю назад в сад вынесли.
Я подошла к кадке с поникшим гибискусом и провела ладонью по листьям и земле. В растении почти не осталось жизненных сил. Удивительно, оно действительно уходило вслед за тем, для кого было взрощено. От земли шёл характерный специфический холод.
Я невольно поёжилась – вот и причина.
– Галина, вы землю для цветка где брали, не на кладбище, случайно? Земля с могилы домашние растения убивает.
– Да вы что?! – всполошилась женщина. – С какой могилы? Я в саду её выкопала, вон под тем дубом возле беседки!
Мы с Дариной переглянулись и поспешили проститься с женщиной.
– Это то, о чём я подумала? – Глаза Дарины заблестели.
– Не знаю, я мысли читать не умею, но в горшке точно земля с могилы. Войнич, можно тебя на минутку, – подозвала я проходившего мимо спортсмена.
Он должен был только присматривать за ходом работ и отдавать распоряжения, но включился в процесс наравне со всеми. В старой одежде, перепачканный сажей, после всех этих строгих классических костюмов, спортсмен выглядел довольно забавно. И что особенно приятно – в мою сторону больше не косился недобро, не усмехался криво и не грубил. Совсем… ни разу с того рокового вечера.
– Можно и на десять. – Он вытер пот со лба и… улыбнулся. А я невольно напряглась. Эти его улыбки – ещё одно новшество, к которому я пока не привыкла. – Слушаю.
– М… м… только не пугайся, нам лопата нужна и грубая физическая сила, кое-что выкопать.
– Надеюсь, клад? – насторожился Алан.
– Не-а, скелет, – с энтузиазмом возразила Дарина. – Старый-престарый, как в музеях!
Его лицо вытянулось, в голосе зазвучало страдание:
– Опять? Мелихова, ты без них не можешь, что ли?!
– Со мной не соскучишься, правда? Ждём тебя с лопатой возле беседки!
Скелет действительно нашёлся. Мы с Дариной точно знали, кому он принадлежал. Я опустилась прямо на землю и протянула ладонь над останками.
«Ну же, Марта, открой свою тайну, расскажи, чего ты добиваешься!»
Её история была почти зеркальным отражением судьбы Богдана. В семье родился ребёнок-гермафродит. Сороковой год – ни о каких корректирующих операциях тогда и речи не шло. Родители эту физиологическую особенность просто не афишировали, растили отпрыска как мальчика. После войны переехали с ним сюда, в Подмосковье, и жили, как тысячи других простых рабочих семей.
Потом ребёнок стал подростком и буквально на глазах… начал превращаться в девочку – наметилась грудь, появились менструации. Переезжать не хотелось – отец уже был председателем колхоза, вот и придумали они эту историю с дифтерией. Мол, сын умер, его похоронили на родине, а чужую девочку удочерили. Так появилась Марта.
Подмены никто не заметил: Марта к тому времени переболела оспой, и лицо её было обезображено некрасивыми отметинами, отросли волосы, да и не общалась она ни с кем, молча страдая от своей «ненормальности».
Убивать начала по той же причине, что и Богдан: от неразделённой любви и осознания того, что никогда не сможет иметь данного ровесницам – семью, детей, счастье с любимым человеком.
Погибла она нелепо и ужасно – полезла на чердак за сушёными фруктами для компота, упала и проломила череп. Девушка ещё несколько часов была жива, но родители не стали посылать за доктором, аргументируя тем, что на дворе зима, заносы – он всё равно не успеет доехать. На самом деле дочь им, похоже, была в тягость. Отец к тому времени уже выбился в ведущие партийные работники, и слухи о злодеяниях Марты могли плохо отразиться на его карьере. Её постыдная тайна, став известной, тоже сильно усложнила бы им жизнь.
В итоге Марта умерла от кровоизлияния в мозг, не получив необходимой медицинской помощи, и родители похоронили её в саду под дубом. А по посёлку пошли слухи, что девушка пропала.
Какая страшная судьба! Тот редкий случай, когда жалеешь не только жертву, но и убийцу. Вот только зачем Марта являлась Оксане и Свете, я так и не поняла. Если последний сон Дарины был вещим и Марта действительно остановила Богдана сама, единственным доступным ей способом, возможно, это и была её цель – оборвать родовое проклятье, не допустить повторения своей истории.
Наверное, так и было, потому что с тех пор Дарине она больше не снилась.
Глава 31
Сентябрьский вечер был тёплым и умиротворяющим. Я только что проводила бабушку и собиралась скоротать время за чтением детектива и чашечкой кофе. Звонок в дверь эти планы не нарушил, скорее немного отложил. Я в принципе ожидала посетителя.
– Привет, Чемпион, надеюсь, ты ненадолго. Меня Эркюль Пуаро дожидается!
Приветливая улыбка Алана, к которой я до сих пор не привыкла, сменилась болезненной гримасой.
– Тебе в жизни детективов недостаточно? Я после недавних событий даже телевизор смотреть не могу. Ненадолго, раз прогоняешь, принёс кое-что. Войти можно?
– Какой вежливый стал, загляденье просто! Раньше ты так не церемонился, проходи, конечно.
– Извини за раньше, я вёл себя как идиот. – Спортсмен мгновенно погрустнел и стал похож на раскаявшегося грешника перед судным днём.
Мы расположились на моей маленькой кухне. Я даже чайник поставила и печенье достала.