След черного призрака

– Найдётся, идём. – Девушка взяла меня за руку и повела сквозь колышущееся море дёргающихся под музыку тел.

Мы ушли с «танцпола» и оказались в соседнем зале. Мини-бар, удобные кожаные диванчики, кальян и прозрачное, слегка затемнённое стекло во всю стену, позволяющее наблюдать за тем, что происходит в большом зале. Отлично. И музыка уже не так режет слух. Посетителей здесь почти не было.

Мы сели возле стеклянной стены, словно зрители, занявшие места в первом ряду кинотеатра.

– Здорово, правда? Мы всех видим, а нас – никто! – улыбнулась Инга.

– Извини, ты, наверное, хочешь туда – ко всем. Я просто слишком чувствительна и в такой толпе чувствую себя не очень комфортно.

– Ой, прости, что притащила в клуб, – искренне огорчилась она. – Будет большой концерт, думала, тебе понравится. Но можем и отсюда посмотреть, сцену хорошо видно, да и слышно всё.

– Что за концерт? Ты ведь говорила – Богдан отмечает день рождения.

– Отмечает с размахом. Будет много «звёзд», телевидение.

– Ого, он настолько популярен?

– Настолько. Ты разве не видела рекламные щиты, развешенные по всему городу с идиотскими лозунгами: «Богдан – наш поющий супермен!»

– Не видела, поп-культурой как-то не увлекаюсь. О, знакомые лица! – Я узнала Вика и Костю, спускавшихся из-за кулис со сцены.

Костя бережно поддерживал невысокую рыжеволосую девушку в открытом лиловом платье. Интересно, Вик, если я ничего не путаю, – брат Светы. Непохоже, что он держит траур, впрочем, как и остальные члены этой дружной компании.

– Да, все друзья и знакомые брата сегодня здесь.

А вот и сам виновник торжества вышел на сцену в чёрном облегающем костюме, и зал взорвался восторженными криками и бурными аплодисментами.

Даже на расстоянии я почувствовала эйфорию поклонников, узревших обожаемого кумира. Кем нужно быть, чтобы тебя любили вот так: беззаветно, до горьких слёз в подушку, до щенячьего восторга от одной глянцевой отрепетированной улыбки? И он ведь ничего особенного для этого не делает – просто поёт и наращивает мускулатуру.

Богдан поднял руку, призывая к тишине, и она мгновенно воцарилась. Певец тепло поприветствовал собравшихся, поблагодарил родных и друзей за поддержку и понимание. Последние фразы утонули в очередной порции аплодисментов и визге поклонниц.

Концерт начался.





Глава 19




Я честно пыталась следить за тем, что происходило в зале, а не на сцене (всё-таки это – моя основная задача), но рассмотреть в полумраке, подсвеченном лишь разноцветными проекторами, удавалось немного. И всё же ещё одно знакомое лицо я не пропустила.

– Здесь и Рита – дочь вашей домработницы.

– Да. Выпросила у Богдана приглашение. Она за ним лет с пятнадцати бегает. Никакого самоуважения! – вынесла категоричный вердикт Инга.

Я только улыбнулась:

– Вот сразу видно, что ты ещё ни разу не влюблялась.

Девочка презрительно сморщила нос:

– Очень нужно! Чтобы я унижалась, как Рита или мама, перед подонками вроде Андрея! Да ни за что!

– Он тоже здесь?

– Конечно, вместе с мамой припёрся. Она, представляешь, сегодня петь будет!

– Разве она певица?

– Нет, но ради любимого сыночка постарается, да и возможности попозировать на камеру не упустит! – Инга сделала акцент на последней фразе, но обида, проскользнувшая в голосе, выдала истинное положение вещей.

Типичная и, надеюсь, необоснованная ревность ребёнка, которому, по его мнению, внимания достаётся меньше, чем другим.

Концерт между тем продолжался. На сцену сплошным потоком текли «звёзды» различных направлений эстрады с музыкальными и более материальными подарками.

Инга называла мне их имена и перечисляла достижения. Некоторых благодаря навязчивой рекламе (телевизор иногда всё же смотрю) я даже знала, но большую часть звучных фамилий и креативных псевдонимов слышала впервые.

– Впечатляюще! Твой брат многого добился. Сколько ему лет?

– Сегодня двадцать восемь стукнуло, а поёт он лет с восьми. Это мама его с детства по всяким музыкальным школам и спортивным секциям таскала, вот и получился «поющий супермен». – Инга вздохнула. – Если бы она и мной так занималась, может, и из меня бы что-нибудь путное получилось…


Снова ревность. Детские обиды – самые горькие, и помнятся они дольше других.

Я погладила загрустившую девушку по волосам.

– Из тебя уже получился отличный маленький философ, и в людях ты хорошо разбираешься.

– И что мне делать с этими «талантами»? – поморщилась она.

– Дай подумать… у тебя ведь ещё и воображение богатое – попробуй записывать свои наблюдения, выплёскивать эмоции на бумагу, может, из тебя хороший писатель получится.

В голубых глазах загорелись огоньки, загорелись и… погасли.

– Я когда-то пробовала писать истории. Было интересно, но мама прочла, сказала, что я занимаюсь не своим делом, и заставила поступить на экономиста…

Грустная история. Грустная и, увы, банальная. Такое случается каждый день, в каждой второй семье. В итоге мы имеем тысячи разочаровавшихся в жизни, несостоявшихся личностей, уставших от бесконечных бытовых и семейных проблем, ставших довольно средненькими специалистами, которые вот теперь уже точно занимаются не своим делом.

– Инга, мамы, даже самые любящие, не всегда бывают правы. О чёрт! – Я вспомнила о Глебе.

Он, наверное, давно вернулся и ищет меня. Сейчас, чего доброго, правда Войнича вызовет.

Извлечённый из крохотной сумочки телефон показывал полное отсутствие сети и упорно отказывался работать.

– Здесь плохо ловит, – объяснила Инга, заметив мои усилия. – Если надо позвонить, пойдём, я знаю, где хороший сигнал.

Она снова повела меня какими-то окольными путями и вывела в помещение, где сновали уже не фанаты и посетители клуба, а приглашённые «звёзды» и обслуживающий персонал.

– Где мы? – удивилась я.

– Рядом с гримёрками. Звони, теперь получится.

Стараясь не привлекать лишнего внимания, мы отошли в уголок к окну.

Я набрала номер Глеба, вызов действительно пошёл.

– Ты где?! – свирепо прорычал он в трубку.

Ого, какие мы злые! А в голосе всё же отчётливо слышится облегчение. Рад, что маньяк до меня ещё не добрался.

– В клубе. Работаю.

– Где именно? Я тоже в клубе и тебя не вижу.

– И я себя не вижу – здесь темно и шумно. Ладно, иду тебя искать.

Я отключила телефон, прежде чем он успел возразить. Возвращаться к рыжему «сутенёру» не хотелось, подождёт. На его поиски можно будет списать ещё минут двадцать.

– Ой, Богдан идёт. – Инга бросилась было навстречу брату, но остановилась.

Он был не один – провожал Костю и рыжеволосую девушку.

В ярко освещённом коридоре я смогла рассмотреть её лицо. Именно эта девушка фигурировала в мыслях Богдана в момент нашего с ним знакомства. Когда я прикоснулась к его руке – отчётливо увидела эти глаза, волосы, улыбку.

Троица остановилась в нескольких метрах от нас. Они о чём-то негромко переговаривались, затем незнакомка обняла Богдана и поцеловала в щёку, Костя пожал ему руку, и они с девушкой направились в сторону выхода, а певец ещё долго смотрел им вслед с нечитаемым выражением лица.

– Богдан, мы здесь! – позвала Инга.

Я, к сожалению, не успела её остановить. Кажется, мы стали свидетелями чего-то очень личного, вряд ли он обрадуется таким зрителям.

Парень вздрогнул и резко обернулся.

– Инга? Э… Злата, добрый вечер. – Он быстро взял себя в руки, выдавил улыбку и подошёл к нам: – Что вы здесь делаете?

– Добрый вечер. Просто искали место, откуда можно позвонить, – объяснила я, – и… с днём рождения, Богдан.

– Спасибо. Рад, что вы тоже здесь, развлекайтесь, а я, если позволите… мне нужно на сцену. – Он одарил нас ещё одной уже более уверенной улыбкой и поспешил откланяться.

Когда он ушёл, я вздохнула с облегчением – слишком уж сильной полынной горечью и тоской от него веяло.

– Что с ним? День рождения – грустный праздник?

Инга, проводив брата сочувствующим взглядом, тяжело вздохнула:

– День рождения здесь ни при чём, это всё Костя – болван бесчувственный! Взял и притащил с собой Леську – невесту свою. Вот Богдан и расстроился.