Сколько ты стоишь?

9





* * *




На душе было погано. Самое подходящее слово, лучше не придумаешь. Не ужасно, не паршиво, не мерзко, а именно погано.

Как юрист, Илья всегда считал: всё можно исправить. Заключить договор, выплатить компенсацию, опубликовать опровержение, публично извиниться… Способов загладить вину — множество. Правовых, конечно.

А ему-то что делать?

В голове — ни одной идеи. Кроме самой очевидной — оставить в покое. Пусть живёт и забывает о случившемся.

И не исправить. Ни юридически, ни по-человечески, никак.

Генеральный директор Максим Иванович Юрьевский встретил Илью вежливо, но немного удивлённо. В конце концов, первый рабочий день Берестова только начался.

Опускаясь на стул, краем глаза Илья заметил фотографию на рабочем столе компьютера Юрьевского: приятная брюнетка со счастливой улыбкой во всё лицо и не менее радостные трое детей примерно одного возраста. Двое из них — мальчики — тискали котов, девочка же одной рукой обнимала собаку, а другой держала на ладони черепашку. Ещё одна собака пыталась то ли лизнуть эту самую черепашку, то ли сожрать её.

Заметив взгляд Ильи, Юрьевский улыбнулся и пояснил:

— Семья. Если меня кто на работе разозлит, я сразу на фотографию эту смотрю и моментально успокаиваюсь. Раньше курил, а теперь вот… И никаких сигарет не нужно. А вы по какому поводу ко мне, Илья? Мы с вами вроде всё обсудили на той неделе…

— Планы изменились, — сказал Берестов, чувствуя себя дегенератом, который сегодня говорит одно, а завтра другое. — Мне нужно уволиться, Максим Иванович.

Юрьевский удивился.

— Уволиться? Неужели у меня настолько плохо работать, что сотрудники собираются увольняться, не доработав даже до своего первого обеда?

— Дело не в вашей фирме. Это личное.

Генеральный несколько секунд задумчиво смотрел на Берестова, но выдал неожиданное:

— Сейчас лопну от любопытства. Только не говорите, что встретили тут… ну, школьную любовь, например.

— Если бы. Я не могу сказать, Максим Иванович. Но уволиться нужно. Это единственный выход.

Юрьевский помолчал, побарабанил пальцами по столу.

— Ладно, Илья. Но у меня к вам встречная просьба. Можете доработать месяц до конца? Нам сейчас очень нужен юрист, и я на вас рассчитывал. За месяц я спокойно найду подходящего человека, не буду скакать с пеной у рта. А зарплату получите как за два месяца. Согласны?

Берестов покачал головой.

— Я бы с радостью, но… обстоятельства от меня не зависят.

— А от кого зависят? — спросил Юрьевский уже немного раздражённо. — Поинтересуйтесь у него. В конце концов, месяц — не так уж и долго.

Тут настала очередь Ильи удивляться — но не словам генерального. Просто в кабинет, постучавшись, вошла Варя. Бледноватая, но решительная. И на секунду Берестов подумал, что сейчас она выдаст всё про изнасилование… Мысль, конечно, была очень глупая.

— Максим, ты… — Она запнулась, покосилась на Илью. Генерального на «ты» называет? У неё с ним что-то было? — То есть Максим Иванович, я прошу, не слушайте его. Илья… — имя Берестова она даже не сказала, а выплюнула. — …Погорячился. Это…

— Так, стоп! — Юрьевский поднял руки, словно сдаваясь. — Давайте так. Вы сейчас выйдете, всё обговорите, а потом вы, Илья, сообщите мне ваше совместное решение. Только на сей раз… — генеральный усмехнулся, — …не горячитесь.





10





* * *





Ух, как Варя себя ругала!

Ей радоваться бы, что Берестов увольняется, однако было не до радости. В конце концов, это несправедливо! Если Юрьевский взял его на работу вместо их прежнего юриста, которого в шутку называл «богом законов и порядков», значит, Илья очень хороший специалист.

И при чём тут их совместное… «недоразумение»? Да, ей трудно, больно и неприятно видеть Берестова. Но заставлять из-за этого увольняться… Да кастрировать его куда справедливее!

Поэтому Варя и помчалась в кабинет к Максиму — предотвращать сей идиотизм. Лучше она потом попросит Мишина пересадить её в другое место. А Берестов пусть сидит там, в этом углу, и наслаждается одиночеством.

Варя его не боялась. По крайней мере сознательно. И не считала, что он после всего случившегося снова набросится на неё — поиметь ещё раз. Илья ей неприятен — да, но, в конце концов, Михаил из отдела продаж — тоже… Его же Варя не просит уволиться!

Поэтому, когда они с Берестовым вышли из кабинета генерального, она выпалила:

— Не надо увольняться. Я переживу, не младенец. Просто договоримся.

— О чём? — Илья нахмурился. Варе вдруг показалось, что он стоит слишком близко: она ощущала аромат его туалетной воды — и отступила назад. Подняла голову, чтобы не показаться совсем трусихой, и сглотнула от очередного приступа накатившей паники.

Берестов нахмурился сильнее и скрестил руки на груди. Эти руки… Варя помнила, они словно из металла.

И оказывается, он почти на целую голову выше её. Такая… громадина.

И член у него тоже большой. Пусть она не видела, но ощущала хорошо… Точнее, наоборот — плохо. Плохо было и больно.

— О том, что ты меня не трогаешь, и я тебя не трогаю, — с большим трудом выдавила Варя. — Общаемся только по работе. И… не подходи близко. Иначе меня может… стошнить.

Мышцы на руках и груди Ильи напряглись, на скулах заходили желваки.

— Нет, Варя, — ответил он глухо. — И спорить не стоит. С генеральным я уже, можно сказать, договорился. Юрьевский попросил доработать месяц, чтобы за это время найти другого юриста. Если не возражаешь, мы так и сделаем. А пока я постараюсь тебя… не беспокоить.

— Я тебя тоже, — буркнула Варя, чувствуя колоссальное облегчение. Развернулась и пошла на своё рабочее место, ожидая услышать позади знакомую шаркающую походку, но Берестов остался стоять возле кабинета генерального.

Ах, да. Он же должен сообщить Юрьевскому о принятом решении…





* * *




Когда Сергей Мишин зашёл в кабинет лучшего друга и по совместительству генерального директора, тот сидел за столом и изо всех сил пялился на экран монитора.

— И кто тебя на этот раз взбесил? — хмыкнул Сергей, садясь напротив.

— Да Берестов, — вздохнул Макс. — Ты представляешь, только на работу явился — и уже собирается увольняться. Еле уговорил до конца месяца досидеть. С ума сойти. А я так радовался, что мы замену нашли.

— А-а-а, — понимающе протянул Мишин. — Они там с Варей что-то не поделили.

Пока Сергей рассказывал о сцене, которой стал свидетелем, Юрьевский задумчиво постукивал ручкой по столу, не отрывая взгляда от экрана монитора.

— Ну и что это за хрень? — спросил он, когда Мишин закончил. — Я уж грешным делом подумал, что он, как и ты год назад, встретил свою старую любовь. Но судя по твоему рассказу, не похожи они на влюблённых…

— Да, не особо. Хотя Илья ещё ничего, это Варя шарахается от него, как от зачумленного.

Юрьевский поморщился.

— А самое главное… Как считаешь, искать мне нового юриста, нет?

— Нет, — твёрдо ответил Сергей. — Ты чего, Варю не знаешь? Подуется и простит. Вот увидишь. Недели через две-три поинтересуйся у Берестова, как там дела. А если дела не сдвинутся, я сам с Варей поговорю. Простит, куда она денется… Даже если Илья сильно накосячил. Она у нас добрая. В конце концов, не изнасиловал же он её?

Макс задумчиво почесал подбородок.

— Ты за ними присматривай только. Если увидишь, что конфликтуют, Берестова пересади куда-нибудь. Да хоть вон в мою приёмную к Вике под бочок, будет ему глазки строить. А то у неё с тех пор, как я женился, хронический недостаток глазкостреляния. Но это в крайнем случае.

— Не ссы, — фыркнул Мишин. Юрьевский посмотрел на него укоризненно. — Справимся. И не таких замуж выдавали… то есть женили.

— Кстати, насчёт женитьбы. Стулья им поменяй местами.

— С чего вдруг? — удивился Сергей.

— С того. Не догадываешься? Странно. Ты ж у нас креативщик, не я.

Мишин несколько секунд задумчиво смотрел на улыбающегося Макса.