Скажи мне, где я
Часть 27 из 58 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Кофе поможет? – спрашивает он.
Замечаю два дымящихся стакана в держателях между нами. Я не слышала, как он за ними ходил, но мы так плохо спали прошлой ночью – то искали подходящее укрытие, то просыпались каждые два часа, чтобы включить печку, – так что ничего удивительного в том, что я это проспала.
– Да, да, поможет. – С благодарностью беру в руки теплый стаканчик.
Эш косится на меня.
– Я так понимаю, выпускной – это хорошо?
Секунду в изумлении таращусь на него: как это возможно, чтобы Эш, знающий все обо всем, понятия не имел, что такое выпускной. Впрочем, да, конечно же, он не знает. Он никогда не учился в обычной школе, у него не было нормальных друзей, и он, наверное, никогда не смотрел сериалы. Ну и потом, мне кажется, выпускной, о котором я говорю, бывает в основном в Америке.
– Это школьные танцы, – объясняю я, делая небольшой глоток восхитительного горячего кофе. – Все наряжаются в вечерние платья и смокинги, вместе с друзьями арендуют лимузин, а потом танцуют под суперпредсказуемые песни в каком-нибудь зале с тематическими украшениями. Перед этим родители всегда делают фотографии на заднем дворе и велят встать поближе к тому, с кем идешь, а потом все уходят в отрыв: кто-нибудь тайно проносит алкоголь и как минимум один человек блюет в кустах.
Эш слушает. Мое описание его забавляет. Наверняка все это кажется ему ерундой.
– Мне всегда было интересно, каково это – ходить в обычную школу, – говорит он.
Я вопросительно смотрю на него:
– Правда?
– Конечно. – Он делает глоток кофе.
Меня поражает, что этот уверенный в себе ловкий Стратег с модельной внешностью вообще когда-либо задумывался о чем-то настолько банальном, как школа.
– Ну, в основном это уроки, ради которых приходится вставать в жуткую рань, и кучка подростков, вымещающих свои комплексы и депрессивное настроение друг на друге. Так что ты практически ничего не потерял.
– А еще я никогда не был в кино…
– Что, правда? – Не верю своим ушам. Эш кивает. – Обалдеть! Эмили бы от тебя сошла с ума, – говорю я и понимаю, что этот разговор впервые за долгое время дает мне возможность почувствовать себя самой собой. – Знаешь что? Когда все это закончится, мы устроим вечер кино и посмотрим всю школьную классику. К концу вечера ты будешь знать об американской школе больше, чем когда-либо хотел. – На секунду замолкаю. – Но если ты не ходил в кино и не учился в обычной школе, чем же ты весь день занимался?
– В основном мы с Лейлой тренировались. Днем и вечером у нас были занятия с репетиторами, а в свободное время мы наблюдали за работой родителей и встречались со связными из других стран. Больше ни на что особо времени не хватало. Да, иногда мы ходили в магазин или посещали приемы, устроенные Стратегами, но не делали ничего, что тебе, наверное, кажется обычным. Никаких магазинов игрушек, парков аттракционов и уж точно никаких спортивных площадок. Если бы мы показали при всех свои умения, люди сразу бы поняли, что мы чем-то от них отличаемся.
– Ох, – говорю я, с жалостью разглядывая его. – Это…
Он улыбается:
– Не смущайся, говори как есть.
– По-моему, такая жизнь – полный отстой? – говорю я с полувопросительной интонацией, чтобы не обидеть его.
Но Эш только смеется.
– Иногда так и было, – признает он. – Хотя Лейла вряд ли так думала. Она уже в три года была такой, как сейчас. Еще читать не научилась, а уже повсюду носила с собой книги в маленькой сумочке, которую ей купили в Лондоне. Совсем как юрист в миниатюре.
Он замолкает. Наверное, впервые за время нашего знакомства Эш так свободно, даже небрежно говорит о своей жизни. Это не просто отдельное воспоминание или объяснение – он рассказывает так, будто полностью доверяет мне.
Я откидываюсь на спинку сиденья.
– Так вот какой была бы моя жизнь, если бы меня воспитывали Стратегом, а?
Он берет руль другой рукой.
– И да, и нет. Не у всех Стратегов родители такие перфекционисты, как у нас с Лейлой, но какое-то обучение проходят все, особенно те дети, которые намерены поступать в Академию.
– А что ты делал, когда хотел устроить себе отдых? Что ты делал для развлечения? – Никогда не поверю, что у кого-то может быть детство, начисто лишенное каких бы то ни было глупых проделок.
– Устраивал для Лейлы ловушки, – хитро улыбается он. – Однажды я подвесил торт, и когда она вошла в столовую, он упал ей на голову. Мне здорово влетело, но это того стоило. – Он потягивает кофе. – А если мне очень нужно было передохнуть, я забирался на крышу. Там были чисто декоративные элементы – резные каменные купола и прочее. Я прятался то в одном закутке, то в другом. Уверен, родители знали, где я, но там меня никто никогда не беспокоил. Ну а ты? Каково это – так много времени проводить с теми, кто не является Стратегами?
Я едва заметно улыбаюсь – его вопрос звучит неловко, как будто слово «друзья» редко находит себе место в его лексиконе.
– Я об этом даже не задумывалась. Но, наверное, лучше всего для описания этого подходит слово «спокойно». Пембрук маленький городок. Все мои друзья выросли вместе. Влипнуть в неприятности было почти невозможно, хотя я уж точно находила себе приключения. А люди были… счастливы. Знаю, по сравнению с путешествиями по миру и прочим такая жизнь, наверное, кажется скучной, но для меня она была в некотором роде идеальной.
Эш улыбается, как будто я только что раскрыла ему тайну.
– Я никогда не встречал никого, кто был бы так счастлив быть собой.
– Что? – Я чуть не подавилась кофе. – В данный момент я бы хотела быть кем угодно, только не собой.
– Вовсе нет, – говорит он. – Ты радуешься жизни. Даже сейчас, когда за тобой охотятся Львы, ты с восторгом разглядываешь улицы Эдинбурга, вся сияешь при виде рождественской елки в холле отеля, задаешь пять тысяч вопросов о шотландской деревне и с энтузиазмом планируешь устроить вечер кино. Для тебя важна не только конечная цель. Ты воспринимаешь повседневную жизнь так, как будто в ней есть что-то особенное, и благодаря тебе я тоже начинаю так смотреть на вещи.
Я ошеломленно моргаю, но не успеваю ничего сказать, потому что Эш задумчиво смотрит в зеркало заднего вида.
– Все нормально? – спрашиваю я, подавляя желание обернуться. Он бросает взгляд в мою сторону, и я поясняю: – Там, позади нас.
– А… ну, честно говоря, не уверен. Хотя я уверен, что за нами хвост. – Его тон кажется вовсе не таким тревожным, как следовало бы ожидать.
Нервно смотрю в боковое зеркало, но не вижу никого за нами.
– Откуда ты знаешь? Думаешь, это Логан?
– Интуиция.
Не знаю, насколько он прав и достаточно ли рассвирепел Логан, чтобы последовать за нами.
– Логан терпелив и педантичен. – В голосе Эша появляется размеренность, с которой он обычно анализирует людей. – Ты обратила внимание на его изделия? Его мастерство безукоризненно, он все делает по старинке, четко и аккуратно, а это не просто более длительная, но и более тяжелая и трудоемкая работа. Навскидку предположу, что у него достаточно терпения для слежки, и он предпочитает более долгий путь. Скорее всего, мы для него – интересная цель. К тому же информация о тебе сейчас чертовски дорого стоит. Так что даже если я неправильно оцениваю его и он сам нас не преследует, он был бы идиотом, если бы не продал имеющиеся у него сведения. В любом случае велика вероятность, что за нами хвост.
* * *
Уже который раз с тех пор, как мы приехали в Лондон, Эш смотрит в зеркало заднего вида. Всю дорогу он старался поднять мне настроение: рассказывал об их с Лейлой детстве, включил радио «Би-би-си 2», где шла передача с разными уморительными советами по поводу взаимоотношений, и показывал мне всякие достопримечательности. Но разговор уже не был таким легким и непринужденным, как утром. Каким-то необъяснимым образом утро заставляет человека забыть обо всем, словно предлагает расслабиться, прежде чем снова взаимодействовать с миром вокруг.
Я шумно вздыхаю, когда Эш сообщает мне, что мы уже близко к пабу, где собираются свободные Стратеги. Пару месяцев назад в моей жизни не случалось ничего более волнующего, чем распродажа в городской пекарне, где продавали два кекса по цене одного.
– Мы как-нибудь можем выглядеть менее заметными? – спрашиваю я. – Может, мне покрасить волосы или одеться как-то иначе?
Эш качает головой:
– Просто нужно действовать быстро и умно. Хотя, кажется, то, что мы сейчас собираемся сделать, вряд ли попадает в любую из этих категорий.
Киваю. Я знаю, он считает это плохой идеей, но это единственная возможность понять, имеет ли вывеска в кузнице Логана отношение к папе.
– Я должна что-нибудь знать об этих свободных Стратегах?
Эш замедляет ход в шумном районе, где полно тускло освещенных петляющих переулков и уличных торговцев и все вымощено булыжником.
– Ну, – говорит он, обдумывая мой вопрос, – зависит от того, захотят они с нами работать или нет. Если спросим что-то конкретное о мероприятиях Львов, предварительно не достигнув соглашения, то таким образом можем потенциально сообщить им, как найти твоего отца.
Я поджимаю губы. Как же все запутано…
– Значит, начнем с более общих расспросов? Может, про Львов в целом?
– Я тоже так думаю. Как я уже сказал, Стратеги в этом пабе отличаются от тех, которых ты встречала раньше. Хотя они поддерживают союзы с определенными Семьями, они больше похожи на свободных агентов или… специалистов. Они идут на крупный риск, за что получают соответствующее вознаграждение.
– То есть они зарабатывают на жизнь заданиями вроде поимки моего отца? – Я жду от Эша опровержения, но он молчит, поэтому продолжаю: – В «Вороньем гнезде» ты вроде встретил каких-то знакомых… А здесь может оказаться кто-то, кого ты знаешь?
Эш качает головой:
– Не думаю. Я знаю о существовании этого места только потому, что о нем постоянно говорил мой кузен. Но сам я никогда здесь не был и не работал с такими людьми.
Я изучаю его лицо.
– Значит, будем импровизировать?
– Вроде того, – уверенным голосом подтверждает он, но я достаточно хорошо знаю его, чтобы понять: ему явно не по себе.
– Мне следует волноваться?
– Это скорее мне следует волноваться по поводу того, с какой легкостью ты в последнее время анализируешь меня.
– В последнее время? – повторяю я с игривой бравадой, чтобы скрыть страх в голосе. – Не забывай, что в школе только я смогла угадать твою ложь на уроке по обману.
На это он широко улыбается.
– Я никогда этого не забуду.
И на мгновение весь мир вокруг нас исчезает. Остаемся лишь мы с Эшем, улыбающиеся друг другу.
Потом он вздыхает:
– В «Вороньем гнезде» я услышал кое-что, что может сыграть нам на руку.
– Что именно? – с любопытством спрашиваю я.
– Когда я в пабе подсел к общему столу, разговор шел о команде, базирующейся здесь, в Лондоне. Что-то в их работе пошло не так, и Джаг за это убил брата главы команды и еще пару ее членов.
Замечаю два дымящихся стакана в держателях между нами. Я не слышала, как он за ними ходил, но мы так плохо спали прошлой ночью – то искали подходящее укрытие, то просыпались каждые два часа, чтобы включить печку, – так что ничего удивительного в том, что я это проспала.
– Да, да, поможет. – С благодарностью беру в руки теплый стаканчик.
Эш косится на меня.
– Я так понимаю, выпускной – это хорошо?
Секунду в изумлении таращусь на него: как это возможно, чтобы Эш, знающий все обо всем, понятия не имел, что такое выпускной. Впрочем, да, конечно же, он не знает. Он никогда не учился в обычной школе, у него не было нормальных друзей, и он, наверное, никогда не смотрел сериалы. Ну и потом, мне кажется, выпускной, о котором я говорю, бывает в основном в Америке.
– Это школьные танцы, – объясняю я, делая небольшой глоток восхитительного горячего кофе. – Все наряжаются в вечерние платья и смокинги, вместе с друзьями арендуют лимузин, а потом танцуют под суперпредсказуемые песни в каком-нибудь зале с тематическими украшениями. Перед этим родители всегда делают фотографии на заднем дворе и велят встать поближе к тому, с кем идешь, а потом все уходят в отрыв: кто-нибудь тайно проносит алкоголь и как минимум один человек блюет в кустах.
Эш слушает. Мое описание его забавляет. Наверняка все это кажется ему ерундой.
– Мне всегда было интересно, каково это – ходить в обычную школу, – говорит он.
Я вопросительно смотрю на него:
– Правда?
– Конечно. – Он делает глоток кофе.
Меня поражает, что этот уверенный в себе ловкий Стратег с модельной внешностью вообще когда-либо задумывался о чем-то настолько банальном, как школа.
– Ну, в основном это уроки, ради которых приходится вставать в жуткую рань, и кучка подростков, вымещающих свои комплексы и депрессивное настроение друг на друге. Так что ты практически ничего не потерял.
– А еще я никогда не был в кино…
– Что, правда? – Не верю своим ушам. Эш кивает. – Обалдеть! Эмили бы от тебя сошла с ума, – говорю я и понимаю, что этот разговор впервые за долгое время дает мне возможность почувствовать себя самой собой. – Знаешь что? Когда все это закончится, мы устроим вечер кино и посмотрим всю школьную классику. К концу вечера ты будешь знать об американской школе больше, чем когда-либо хотел. – На секунду замолкаю. – Но если ты не ходил в кино и не учился в обычной школе, чем же ты весь день занимался?
– В основном мы с Лейлой тренировались. Днем и вечером у нас были занятия с репетиторами, а в свободное время мы наблюдали за работой родителей и встречались со связными из других стран. Больше ни на что особо времени не хватало. Да, иногда мы ходили в магазин или посещали приемы, устроенные Стратегами, но не делали ничего, что тебе, наверное, кажется обычным. Никаких магазинов игрушек, парков аттракционов и уж точно никаких спортивных площадок. Если бы мы показали при всех свои умения, люди сразу бы поняли, что мы чем-то от них отличаемся.
– Ох, – говорю я, с жалостью разглядывая его. – Это…
Он улыбается:
– Не смущайся, говори как есть.
– По-моему, такая жизнь – полный отстой? – говорю я с полувопросительной интонацией, чтобы не обидеть его.
Но Эш только смеется.
– Иногда так и было, – признает он. – Хотя Лейла вряд ли так думала. Она уже в три года была такой, как сейчас. Еще читать не научилась, а уже повсюду носила с собой книги в маленькой сумочке, которую ей купили в Лондоне. Совсем как юрист в миниатюре.
Он замолкает. Наверное, впервые за время нашего знакомства Эш так свободно, даже небрежно говорит о своей жизни. Это не просто отдельное воспоминание или объяснение – он рассказывает так, будто полностью доверяет мне.
Я откидываюсь на спинку сиденья.
– Так вот какой была бы моя жизнь, если бы меня воспитывали Стратегом, а?
Он берет руль другой рукой.
– И да, и нет. Не у всех Стратегов родители такие перфекционисты, как у нас с Лейлой, но какое-то обучение проходят все, особенно те дети, которые намерены поступать в Академию.
– А что ты делал, когда хотел устроить себе отдых? Что ты делал для развлечения? – Никогда не поверю, что у кого-то может быть детство, начисто лишенное каких бы то ни было глупых проделок.
– Устраивал для Лейлы ловушки, – хитро улыбается он. – Однажды я подвесил торт, и когда она вошла в столовую, он упал ей на голову. Мне здорово влетело, но это того стоило. – Он потягивает кофе. – А если мне очень нужно было передохнуть, я забирался на крышу. Там были чисто декоративные элементы – резные каменные купола и прочее. Я прятался то в одном закутке, то в другом. Уверен, родители знали, где я, но там меня никто никогда не беспокоил. Ну а ты? Каково это – так много времени проводить с теми, кто не является Стратегами?
Я едва заметно улыбаюсь – его вопрос звучит неловко, как будто слово «друзья» редко находит себе место в его лексиконе.
– Я об этом даже не задумывалась. Но, наверное, лучше всего для описания этого подходит слово «спокойно». Пембрук маленький городок. Все мои друзья выросли вместе. Влипнуть в неприятности было почти невозможно, хотя я уж точно находила себе приключения. А люди были… счастливы. Знаю, по сравнению с путешествиями по миру и прочим такая жизнь, наверное, кажется скучной, но для меня она была в некотором роде идеальной.
Эш улыбается, как будто я только что раскрыла ему тайну.
– Я никогда не встречал никого, кто был бы так счастлив быть собой.
– Что? – Я чуть не подавилась кофе. – В данный момент я бы хотела быть кем угодно, только не собой.
– Вовсе нет, – говорит он. – Ты радуешься жизни. Даже сейчас, когда за тобой охотятся Львы, ты с восторгом разглядываешь улицы Эдинбурга, вся сияешь при виде рождественской елки в холле отеля, задаешь пять тысяч вопросов о шотландской деревне и с энтузиазмом планируешь устроить вечер кино. Для тебя важна не только конечная цель. Ты воспринимаешь повседневную жизнь так, как будто в ней есть что-то особенное, и благодаря тебе я тоже начинаю так смотреть на вещи.
Я ошеломленно моргаю, но не успеваю ничего сказать, потому что Эш задумчиво смотрит в зеркало заднего вида.
– Все нормально? – спрашиваю я, подавляя желание обернуться. Он бросает взгляд в мою сторону, и я поясняю: – Там, позади нас.
– А… ну, честно говоря, не уверен. Хотя я уверен, что за нами хвост. – Его тон кажется вовсе не таким тревожным, как следовало бы ожидать.
Нервно смотрю в боковое зеркало, но не вижу никого за нами.
– Откуда ты знаешь? Думаешь, это Логан?
– Интуиция.
Не знаю, насколько он прав и достаточно ли рассвирепел Логан, чтобы последовать за нами.
– Логан терпелив и педантичен. – В голосе Эша появляется размеренность, с которой он обычно анализирует людей. – Ты обратила внимание на его изделия? Его мастерство безукоризненно, он все делает по старинке, четко и аккуратно, а это не просто более длительная, но и более тяжелая и трудоемкая работа. Навскидку предположу, что у него достаточно терпения для слежки, и он предпочитает более долгий путь. Скорее всего, мы для него – интересная цель. К тому же информация о тебе сейчас чертовски дорого стоит. Так что даже если я неправильно оцениваю его и он сам нас не преследует, он был бы идиотом, если бы не продал имеющиеся у него сведения. В любом случае велика вероятность, что за нами хвост.
* * *
Уже который раз с тех пор, как мы приехали в Лондон, Эш смотрит в зеркало заднего вида. Всю дорогу он старался поднять мне настроение: рассказывал об их с Лейлой детстве, включил радио «Би-би-си 2», где шла передача с разными уморительными советами по поводу взаимоотношений, и показывал мне всякие достопримечательности. Но разговор уже не был таким легким и непринужденным, как утром. Каким-то необъяснимым образом утро заставляет человека забыть обо всем, словно предлагает расслабиться, прежде чем снова взаимодействовать с миром вокруг.
Я шумно вздыхаю, когда Эш сообщает мне, что мы уже близко к пабу, где собираются свободные Стратеги. Пару месяцев назад в моей жизни не случалось ничего более волнующего, чем распродажа в городской пекарне, где продавали два кекса по цене одного.
– Мы как-нибудь можем выглядеть менее заметными? – спрашиваю я. – Может, мне покрасить волосы или одеться как-то иначе?
Эш качает головой:
– Просто нужно действовать быстро и умно. Хотя, кажется, то, что мы сейчас собираемся сделать, вряд ли попадает в любую из этих категорий.
Киваю. Я знаю, он считает это плохой идеей, но это единственная возможность понять, имеет ли вывеска в кузнице Логана отношение к папе.
– Я должна что-нибудь знать об этих свободных Стратегах?
Эш замедляет ход в шумном районе, где полно тускло освещенных петляющих переулков и уличных торговцев и все вымощено булыжником.
– Ну, – говорит он, обдумывая мой вопрос, – зависит от того, захотят они с нами работать или нет. Если спросим что-то конкретное о мероприятиях Львов, предварительно не достигнув соглашения, то таким образом можем потенциально сообщить им, как найти твоего отца.
Я поджимаю губы. Как же все запутано…
– Значит, начнем с более общих расспросов? Может, про Львов в целом?
– Я тоже так думаю. Как я уже сказал, Стратеги в этом пабе отличаются от тех, которых ты встречала раньше. Хотя они поддерживают союзы с определенными Семьями, они больше похожи на свободных агентов или… специалистов. Они идут на крупный риск, за что получают соответствующее вознаграждение.
– То есть они зарабатывают на жизнь заданиями вроде поимки моего отца? – Я жду от Эша опровержения, но он молчит, поэтому продолжаю: – В «Вороньем гнезде» ты вроде встретил каких-то знакомых… А здесь может оказаться кто-то, кого ты знаешь?
Эш качает головой:
– Не думаю. Я знаю о существовании этого места только потому, что о нем постоянно говорил мой кузен. Но сам я никогда здесь не был и не работал с такими людьми.
Я изучаю его лицо.
– Значит, будем импровизировать?
– Вроде того, – уверенным голосом подтверждает он, но я достаточно хорошо знаю его, чтобы понять: ему явно не по себе.
– Мне следует волноваться?
– Это скорее мне следует волноваться по поводу того, с какой легкостью ты в последнее время анализируешь меня.
– В последнее время? – повторяю я с игривой бравадой, чтобы скрыть страх в голосе. – Не забывай, что в школе только я смогла угадать твою ложь на уроке по обману.
На это он широко улыбается.
– Я никогда этого не забуду.
И на мгновение весь мир вокруг нас исчезает. Остаемся лишь мы с Эшем, улыбающиеся друг другу.
Потом он вздыхает:
– В «Вороньем гнезде» я услышал кое-что, что может сыграть нам на руку.
– Что именно? – с любопытством спрашиваю я.
– Когда я в пабе подсел к общему столу, разговор шел о команде, базирующейся здесь, в Лондоне. Что-то в их работе пошло не так, и Джаг за это убил брата главы команды и еще пару ее членов.