Скажи мяу, ведьма, или Дорога проклятых кошек

– Андреас!

Дрожащей рукой Лара вонзила ключ в замок. В камеру она вошла без сил, зато победоносно. Отыскала Андреаса по рубашке, белевшей в полутьме. Смотрел он недоверчиво и потрясённо.

– Лара?!

– Сделай меня снова взрослой женщиной! – потребовала она.

До Андреаса не скоро дошёл смысл её просьбы, но, когда дошёл, он повернулся спиной.

– Развяжи!

Лара быстро развязала ему руки.

– Ты помнишь заклинание? Ши-ги-шин-вос-та…

– Я помню! – резко обернулся он, протягивая руку.

– Зря спросила…

– Ши-ги-шин-вос-та-ди-плю!

Никогда боль от превращения не была такой сладостной. Лара выросла до привычного роста, одежда больше не висела, к рукам вернулось ощущение силы. Она опять чувствовала себя полноценным человеком.

– Бежим!

– Нет, – возразил Андреас. – Надо пойти к Филиппу и стереть ему память о последних неделях, чтобы он не поехал за нами в Дрезден.

Отдалённый топот ног казался нескончаемым.

– А нестрашно? – выдохнула Лара. – У него тут целое войско.

Но Андреас не унывал:

– Я любим самой смелой девушкой на свете – мне теперь ничего не страшно.

Лара закашлялась, испугалась тому, как неестественно затянулось её молчание, и наконец залепетала:

– Слушай…

– Признайся, что любишь меня до беспамятства.

– Ты с ума сошёл? Куда уж беспамятнее? – поморщилась она и пригрозила: – Ты мне с памятью не шути!

Андреас засмеялся и, схватив её за руку, увлёк в коридор. Пока они поднимались по беспросветным лестницам, Лара заговорила:

– Ты знал, что епископ…

– Преступно сластолюбив?

– Любит малолетних девочек? – закончила она.

– Слышал, но надеялся, что понял неправильно, – с грустью ответил Андреас. – Филипп сказал, что, по мнению его дяди, божьей любви достойны только чистые девочки, не кровоточащие, а девушки и женщины грязны.

– Надо было всё-таки его добить! – сокрушалась Лара.

– Я и не сомневался, что снежная кошка – это ты.

– А кто ещё?

– Филипп так переживал, пока его дядя метался между жизнью и смертью… Когда жизнь победила, он плакал.

– О, на это бы я посмотрела. А ты откуда знаешь?

– Он приходил ко мне под дверь. Спрашивал, могу ли я убивать силой мысли.

Покои Филиппа находились на втором этаже. Когда Лара и Андреас достигли первого, на их пути встали четверо стражников. Лара мигом отправила их спать:

– Ур-рэв-во-дор-куц-та-ин.

– Ты выучила новое заклинание?

– Да, канцлер со мной что-то сделал…


Андреас моментально изменился в лице.

– Я была уставшей, – продолжила Лара, – он велел мне спать, качал перед глазами своими часами…

– Йорг Хольдт тебя заколдовал?!

– Скорее загипнотизировал. Он будто усыпил моё тело, а разум взбодрил, после чего вложил мне в голову знание, как в шкатулку, минуя мозг…

– Минуя мозг?! – испугался Андреас. – Он больше ничего с тобой не делал?

– Вроде бы нет. Но заклинание для усыпления с тех пор от зубов отскакивает, лучше «ши-ги- шин».

В замке гуляли сквозняки, и Лара в одной рубашке без камзола начала замерзать. Усыпив ещё восемь стражников – восьмого Андреас взял на себя, – они добрались до второго этажа.

– Тебе известно, где спальня нашего дворянчика? – осведомилась Лара.

– Конечно.

– Ты там бывал?!

– Однажды.

Андреас приблизился к двери, прошептал заклинание, и та отворилась. Закинув топор на плечо, Лара вошла за Андреасом и закрыла дверь ногой. Её озябшего тела коснулся жар от потрескивающего камина.

Покои графа говорили о его тщеславии ничуть не меньше, чем о тонком вкусе. У камина располагался ансамбль из стола и трёх стульев красного дерева. Стену украшал ковёр, изображающий рыцарский турнир. Возле кровати, стоявшей в алькове, лежала шкура медведя.

Филипп встретил их одетым в парчовый халат и перепуганным насмерть. Неверными пальцами граф завязывал на поясе золотой шнурок.

– Ты… – воззрился он на Андреаса.

– Ши-рва-ци-ас-ту-цу-пор, – ответил тот, предвосхищая крик.

Филипп застыл, как статуя. Его расширенные от ужаса глаза вращались в орбитах – он всё понимал.

Чтобы запереть дверь, Лара сняла ключ с крюка на стене. В это время Андреас сдёрнул со стола кружевную скатерть и шагнул к туалетному столику. Смахнув мешочки для денег, он раскрыл футляры с драгоценностями.

Когда Лара подошла к нему, Андреас поймал её заинтересованный взгляд.

– Я беру то, что мне полагается. Это не воровство, а утешение моих нервов.

– Думаешь, я буду тебя упрекать? – удивилась она, открывая ларец.

– А ты не будешь? – ещё сильнее удивился Андреас.

Они улыбнулись друг другу с внезапным весельем.

– Ты тащи давай! – поторопила Лара, поднимая к глазам маленький сапфирик. – В хозяйстве всё сгодится…

– Я возьму только то, что выиграл у него в шахматы. А это почти всё.

– Не сдерживайся. – Лара надела на шею золотой медальон.

Завязывая скатерть в узел, Андреас посмотрел на Филиппа.

– Живи дальше, тварь. Мы тебя немножко ограбим и сотрём тебе память, зато оставим в живых.

– Это называется гуманность, – кивнула Лара. – Тебе не понять.

Андреас простёр руку, чтобы наложить на графа заклятие, но в дверь постучали.

– Ваше сиятельство, откройте! На замок напала вражеская армия! Мост окружили солдаты!

Лара похолодела. Заметила взгляд ничего не понимающих зелёных глаз.

– Не солдаты, а пираты, – тихо уточнила она. – Мой личный отряд. Потом расскажу.

Андреас так ничего и не понял. Они услышали, как надвигается топот.

– Там целая толпа… – прошептал он.

За дверью кто-то крикнул:

– Несите ключ и пистолеты!

Лара задрожала мелкой дрожью.