Скандальный

– Ах! – Я нагнулась и потянулась укусить обнаженную кожу его шеи, чувствуя горьковатый привкус его парфюма на языке и губах. – Какое-то безумие.

– Почему он называет тебя Гиджет? – спросил Трент, словно виолончелист, играющий на моих нервных окончаниях, как на струнах. Во мне назревала горячая волна удовольствия, готовая накрыть с головой. Пальцы на ногах поджались.

– Что?

– Бэйн. Он называет тебя Гиджет. Почему?

– Почему мы говорим о Бэйне?

Мое раздражение почти отразилось в голосе. Почти. Я знала Трента. Он был упрямым засранцем. Он не отступит. Скорее наоборот, лишит меня очередного оргазма, и на этот раз я его за это прикончу. Никто на свете, кроме господа бога, не лишит меня этого оргазма. В особенности какой-то богатенький придурок в костюме, с которыми я поклялась себе никогда не связываться.

– Словом «Гиджет» называют миниатюрных женщин-серферов, – выпалила я, когда его пальцы начали грубо ударять по моей точке G.

Он был неумолим. Трент действительно не целовался, но меня целовало все его тело. Оно было плотно прижато к моему, и я чувствовала его повсюду. Оргазм накрыл меня подобно шторму, зародившись внизу и пробираясь наверх, пока каждый волосок на моем теле не встал дыбом. Я вцепилась в широкие, мускулистые плечи Трента и сжала его поясницу бедрами, ослепленная интенсивностью оргазма.

Но он еще не закончил.

Подхватив мои ноги под коленками, он положил меня спиной на принтер прямо поверх теплой стопки бумаги. Затем широко развел мне ноги, закинул их себе на плечи и отодвинул трусики в сторону, даже не утруждаясь их снять.

– Что ты делаешь? – в ужасе пробормотала я.

Я все еще не пришла в себя от удовольствия. Было непросто найти опору, когда мое тело все еще восстанавливалось после, пожалуй, самого мощного оргазма в моей жизни.

Он ничего не ответил. Только напряженно смотрел на мою голую киску, неторопливо вводя указательный палец. Затем он вынул его, покрытый моей влагой, свидетельством страсти, и облизал, так и не отводя пристального взгляда от моей киски.

– Я задаю себе тот же чертов вопрос каждый раз, когда прикасаюсь к тебе, – пробормотал он.

Он не выглядел возбужденным. Или довольным. Или заведенным. Скорее встревоженным.

Мои и так раскрасневшиеся щеки стали еще краснее. Не прошло и пяти минут, как он засунул в меня почти всю руку, предварительно выключив систему видеонаблюдения на одном из самых важных этажей, чем грубо нарушил правила компании, а его беспокоит вот это?

– Ты только что пальцами довел подростка до оргазма.

Я облизнула губы, беря контроль над ситуацией в свои руки, и убрала его ладонь от своей промежности. Поправила нижнее белье и спрыгнула с принтера. Трусики промокли, и в них стало некомфортно.

Трент с легкостью нагнал меня на пути к выходу. Перед уходом он снова включил камеры и несколько раз ткнул пальцем в экран телефона.

– Джо? Да, Трент Рексрот. Похоже, на четырнадцатом этаже вырубило камеры. Надо проверить. Я проходил мимо монитора системы безопасности и увидел, что экран погас.

О господи. Какой же он социопат. У меня серьезные неприятности.

Мы вместе подошли к лифту.

– Ты первая.

Он убрал телефон в карман. Безразличный тон и фирменная «катитесь все к черту» манера поведения вновь предстали во всей красе.

– А ты куда? – спросила я, заходя в кабину лифта.

Как только двери начали закрываться, он ответил:

– Дрочить, пока член не отвалится. С тобой в мыслях, на моих пальцах и губах, Эди. Подросток ты или нет, скоро мы с тобой будем делать много взрослых вещей.





Глава 17

Эди




После случая в отделе корреспонденции прошло семь дней. Целую неделю я не ощущала, как руки Трента ложатся на мою талию, разводят ноги, сжимают волосы, овладевают моим телом неведомыми мне прежде способами. Вторник на той неделе я провела с Камилой и Луной. По всей видимости, Джордана такая договоренность устраивала, он тотчас прочел между строк и захотел стать частью заговора.

Мы с девчонками отправились покупать Луне одежду, и хотя Камилу смущали пацанские замашки девочки, я была весьма впечатлена ее индивидуализмом. И посоветовала ей примерить пару серебристых кед Converse, на которые она поглядывала с улыбкой, и черные джинсы с дырками на коленках. Трент не мог присоединиться к нам даже на обед, потому что весь день проводил на встречах в офисе. Меня посетила мысль забежать к нему в кабинет после прогулки с Камилой и Луной, но я быстро бросила эту идею, потому что теперь знала наверняка: повсюду были установлены камеры. Но дело было не только в этом, но и в чувстве вины. Назойливое, отвратительное чувство подсказывало мне, что нужно разделять моменты, когда я провожу время с его прекрасной дочерью, от моментов, когда он пальцами доводит меня до экстаза… и от тех, когда я обкрадываю его и отдаю найденное отцу.

Неделя тянулась медленно. Трент не сказал мне ни слова, даже не желал доброго утра, когда проходил мимо в коридоре. Он полностью меня игнорировал, задавшись целью вести себя так, будто меня не существует.

Мама всего пару раз вставала с постели, в том числе на выходных. Мне приходилось готовить еду и приносить ей в комнату. Мы уже вечность обходились без поварихи, потому что однажды мама обвинила одну из них в попытке ее отравить. И с того момента мы решили, что нанимать их нет смысла. Джордан ел вне дома, мама обычно весь день проводила в кровати и почти ничего не ела, а я была непривередливым едоком. Я пыталась уговорить ее сходить на прием к доктору Кнаусу, но она снова и снова отказывалась, пока мне не пришлось позвонить отцу и умолять его урезонить маму. Он гаркнул, что уже на пути в аэропорт, чтобы успеть на рейс, на сей раз в Лондон, и у него нет времени на ее истерики.

Моя машина по-прежнему была в ремонте. Механик сказал, что нужно заменить цилиндр, и, узнав у него, сколько это будет стоить, я чуть не упала в обморок. Я не могла заплатить такую сумму в этом месяце, поэтому попросила его подержать машину у себя, пока не получу зарплату. Деньги, которые Трент мне дал, ушли по назначению. А у родителей я никогда ничего не брала – ни их деньги, ни их машины, ни любовь, главным образом потому, что они мне этого никогда не предлагали.


Хорошая новость заключалась в том, что отец уехал, а значит, я могла, как любой нормальный человек, приходить на работу к девяти часам утра, и у меня вновь появилось время заниматься серфингом.

Я лежала спиной на доске в спокойной воде и смотрела, как небо с каждой секундой становилось все ярче. Оранжевый и розовый оттенки уступали место белому и голубому. Я лежала на воде, смотрела и предавалась мечтаниям, ощущая вкус океана на губах. С самого своего рождения я знала, что у меня мятежная душа. Знала, что любила иначе. Все, что я когда-либо любила, я любила неистово. Именно по этой причине и погрязла в неприятностях. Из-за полной одержимости всем, что для меня важно.

– Ты идешь, Гиджет? Я взял пиво, – сказал Бэйн неподалеку.

Неподалеку, но не настолько близко, чтобы разрушить магию единения с природой. Я моргнула, глядя на восходящее солнце.

– Нет, спасибо, – ответила я.

Ушей коснулся звук плещущейся воды, и вскоре Бэйн оказался рядом со мной на своей черной доске. Он сидел на ней верхом, свесив ноги в воду.

– Значит, ты и Рексрот, – его слова прозвучали без какой-то особой интонации. Он не был зол, раздражен или хотя бы удивлен. Я не стала смотреть на него, наслаждаясь сокровенным моментом восхода солнца.

– Откуда ты знаешь его имя? – тихо спросила я.

– Откуда я знаю имя Трента Рексрота? Ты что, последние четыре года перед выпуском училась в своей собственной школе? Он был легендарным защитником, говнистым ушлепком, бла-бла, чертовым капитаном футбольной команды и бла-бла-бла. Я узнал его, как только увидел в ту субботу. А ты знаешь, какой он?

Что-то подсказывало мне, что Бэйн не станет ждать моего ответа.

– Старый. Скорее даже древний. Вы с ним трахаетесь, что ли?

На моих губах заиграла легкая улыбка.

– Нет.

Было легко озвучивать полуправду. Как и плавать. Мне даже не приходило в голову рассказать Бэйну всю правду. Между нами все было кончено, ведь у меня почти не было времени на серфинг и на него, а он купил лодку и теперь, несомненно, начнет вести холостяцкую жизнь. Мы никогда не были влюблены друг в друга. Даже не испытывали сильной симпатии. Нам просто было… скучно. А еще мы были сексуально совместимы, как мне кажется.

Он вздохнул.

– Слушай, это твоя жизнь, а ты не только достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения, но еще и чертовски сильная девчонка. Так что позволь я скажу кое-что, и ты больше не услышишь от меня об этом ни слова: Трент Рексрот – сплошные неприятности. Он пережует тебя и выплюнет, если ему так будет нужно. И постарайся, чтобы этого не произошло, потому что его с друзьями знает весь город, и они не просто так держатся особняком. Больше никто не хочет обжечься, подойдя слишком близко.

Вскоре Бэйн ушел. А я осталась подольше и заулыбалась, когда в голове зазвучали мамины слова.

Перестань проводить так много времени на улице. У тебя выступают веснушки. Кожа состарится. Какой мужчина захочет жениться на двадцатипятилетней девушке, которая выглядит на сорок пять?

Я не хотела замуж.

Не хотела прятаться от солнца.

Я просто хотела… быть.

Выйдя из воды с доской под мышкой, я направилась прямиком к рюкзаку. Даже не потрудившись вытереться и переодеться, я зашагала босыми, покрытыми песком ногами на набережную, откуда собиралась отправиться домой на машине Бэйна, чтобы быстро принять душ и поехать на работу. Бэйн любил парковать свой «Форд Рейнджер» две тысячи восьмого года на небольшой песчаной гряде, где никто не мог отвесить ему штраф за неоплаченную в автомате парковку. Я рылась в рюкзаке в поисках ключей, которые он мне дал, как вдруг мне на плечо опустилась тяжелая рука. Мокрая и перепуганная, я повернулась посмотреть, кто это был, но незнакомец прижал меня животом к машине Бэйна и навалился на меня своим телом. Сильный, высокий, мускулистый и устрашающий. А потом его запах коснулся моего носа, отчего у меня задрожали бедра.

– Я думал, мы договорились – больше никакого Бэйна, – прошипел он мне на ухо, ведя ладонью по моей талии и опускаясь к внутренней стороне бедра.

Песчаная полоса была вдали от цивилизации, а потребность отдаться ему дикой и настойчивой.

– Мы не занимаемся сексом, хотя тебя это не касается. Он одолжил мне машину, пока мою не починят.

– Черта с два. Возьмешь мою запасную машину.

Он сжал мое бедро и слизал морскую соль с моей шеи.

– Нет, спасибо, мистер Папик. Я смотрела этот фильм. Каждый чертов день смотрю. Я не превращусь в свою мать и не стану зависеть от твоих денег и тачек.

Он рассмеялся от моих слов и, убрав руку с бедра, развернул меня кругом. Едва я взглянула на него, у меня перехватило дыхание. Мало того что Трент был умопомрачительно красив, стоя обнаженным по пояс в одних шортах для бега, так еще его глаза говорили, что он кого-нибудь убьет, если его приказы не будут исполняться.

Кубики его пресса были настолько великолепны, что им стоило посвятить афишу на Таймс-сквер.

– Так вот что ты думаешь? – Он хмыкнул, изогнув губы в ухмылке. – Я не твой парень, милая.

– Тогда кто ты? – с усилием сглотнула я.

Он наклонился ближе и прошептал мне в шею возле плеча:

– Твоя погибель.

Не успела я понять, что происходит, как задняя дверь машины Бэйна открылась, я спиной полетела прямо на сиденье, а Трент взобрался на меня верхом. Он заполнил собой все пространство, оставив место только для страсти и греха. Навалился на меня всем телом, и я почувствовала его внушительную эрекцию. Я устроилась, шире разведя ноги, насколько позволяло маленькое пространство, и, сжав ладонями его ягодицы, притянула ближе к себе.

Я стонала, царапая его голую, взмокшую спину, а его член упирался мне в живот, заставляя сходить с ума, двигать бедрами и неудобно ерзать в погоне за его прикосновениями. Он трахал меня через одежду в машине моего бывшего парня, и это было неслучайно. Так Трент и поступал. Заявлял права на свою игрушку, играл с ней, а некоторое время спустя уничтожал.

– Зачем ты это делаешь? – спросила я, чувствуя, как от трения нагревается кожа. Мое тело молило, чтобы все преграды между нами исчезли.