Сёстры меча и песни
Часть 20 из 62 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Эвадна была очарована их разговором. Она не заметила, что чаша Селены опустела, пока не стало слишком поздно.
Селена подняла свою чашу, направив взгляд в сторону Эвадны, что судорожно хватала кувшин. И вот так Эвадна снова стала видимой всеми.
– Это она? – спросила Селена, уставившись на Эвадну, пока та наполняла ее чашу.
На мгновение Эвадне показалось, что вопрос так и повиснет в воздухе. Она застыла рядом с Селеной, не решаясь сдвинуться с места, как вдруг воздух прорезал голос командора:
– Нет. Ее сестра.
Селена продолжала изучать Эвадну.
– А то мне показалось, что я почуяла запах Изауры. Безошибочно узнаваемый запах испорченной крови, вонь опозоренного бога, – усмехнулась она.
Слова задели Эвадну, ее лицо вспыхнуло, а руки задрожали. Она не встретилась взглядом с магом, но ох как сильно ей хотелось ответить на холодный взгляд Селены, показать, что она ничуть не уступает другим только потому, что она произошла от павшего бога. На самом деле это делало Эвадну куда более опасной, поскольку ее родословная не боялась потерять свою божественность.
Она хотела одарить Селену понимающей улыбкой, прикоснуться к реликвии, скрывающейся под ее одеждой. Подняться на невидимых крыльях и опрокинуть каждую из их чаш, наблюдая за тем, как вино забрызгивает их идеальные одежды и подобно крови стекает на пол столь прекрасного дома.
Но Эвадне стоило проявить мудрость, как и молила Хальцион. Ей нужно быть осторожной, как и наказали родители. Она не могла позволить знатным людям разозлить ее. Она должна была заслужить их доверие. Поэтому Эва застыла на месте и, напустив на себя ничего не отображающее выражение на лице, постаралась выровнять дыхание.
– Ты, должно быть, очень любишь свою сестру, раз заняла ее место, – заявила Селена.
– Да, госпожа.
Селена, наконец, отвела взгляд, и Эвадна смогла отойти. Она медленно отступила назад, а затем обошла чаши остальных членов семьи, наполняя их. Козима начала рассказывать о болезни, которую сейчас лечила в лазарете, упомянув о том, что в такие непростые времена было бы замечательно обладать Кольцом Исцеления из Солнечного Камня Магды. Эвадна ощутила, как напряжение спадает, а внимание собравшихся уже переключилось с нее. Пока она не подошла к Деймону. Не сказав ни слова, он остановил ее, накрыв рукой свою чашу. Серебро на его пальце сверкнуло, словно предупреждение.
И Эвадна вернулась в успокаивающую тень колонн.
На этот раз она не позволила себе отвлекаться на семейные разговоры. Не сводила глаз с содержимого их чаш. Вскоре они снова забыли о ней, о девушке в тени.
За исключением одного человека.
Деймон не ел, не пил и почти не разговаривал. Но внезапно через весь зал посмотрел на Эвадну, встретился с ней взглядом, и не отвел глаза. Он смотрел прямо на нее.
Она отвела глаза первой, не в силах выдержать взгляд его поразительных глаз, карего и голубого, словно небо, встречающееся с землей.
Вопреки ее прежним представлениям, юноша наблюдал за ней всю ночь. Он следил за ней, как следят за количеством вина в чаше.
Как следят за притаившейся змеей.
13. Хальцион
В нескольких милях от виллы Стратона, вдали от извилистых улочек Митры, за западными воротами, за залитыми лунным светом ячменными полями, Хальцион прибыла на каменоломню. Она была прикована цепями в задней части повозки, на окнах которой висели решетки. В ту ночь девушка оказалась единственной новой заключенной. Хэл слышала завывания ветра в предгорьях, видела отдаленные огни Митры, города, который никогда не спал. Дворец королевы на горе был ярко освещен, и Хальцион едва ли могла смотреть на него: он напоминал о неудаче, которую она потерпела.
«Эвадна».
Она выдохнула имя своей сестры, надеясь, что ветер унесет его на восток, на виллу командора, где теперь обитала Эвадна.
Стражники вывели Хальцион из телеги и сопроводили ее на заставу. Факелы отбрасывали неровный свет на грубо отесанные стены. Хальцион шла медленно, ее спина по-прежнему болела. Девушку завели в комнату, что напоминала кабинет, где стоял озаренный лампой письменный стол, а по центру располагался одинокий стул. Вдоль одной из стен тянулись полки, заваленные свитками и стопками папируса.
Ей было велено сесть на одинокий стул. Хальцион повиновалась, после чего стражники приковали девушку к железным кольцам в полу. Как будто она хотела сбежать.
Они оставили ее в кабинете, и она начала вслушиваться в тишину. Должно быть, Хальцион просидела там несколько часов, поскольку тот, с кем ей предстояло встретиться, намеренно медлил, желая заставить ее почувствовать себя забытой и неважной. Она смотрела, как лунный свет скользит по полу у ее ног; наблюдала, как догорает масляная лампа. Сосчитала количество свитков на полках. И вот, наконец, когда она собиралась задремать, дверь открылась.
Хальцион ожидала увидеть повелителя каменоломен – дородного, с обветренным лицом человека, который должен был присматривать за ней следующие пять лет.
Но перед ней предстал стройный молодой человек, одетый в безупречную одежду мага. На его указательном пальце поблескивало серебряное кольцо, а глаза испытующе смотрели на нее. Волосы цвета созревшей пшеницы были длинными и гладкими.
Он принадлежал этому месту не больше, чем Хальцион.
Магам не просто запрещалось становиться наблюдателями в общих тюрьмах и каменоломнях: они даже не имели права посещать эти места. А маги, совершившие преступления… для них существовала специальная тюрьма на восточном побережье Корисанды.
Но этот маг не был пленником. И когда он пересек комнату, чтобы присесть за стол, в животе Хальцион зародился страх.
– Хальцион из Изауры, – поприветствовал он с пугающей улыбкой на устах. – Должен сказать, я не ожидал встретить тебя здесь.
По щелчку пальцев он развернул свиток, на котором она увидела черневшие слова. Это был недавно подписанный отчет о прошедшем над ней суде.
– Ты осуждена за непредумышленное убийство своего любовника и напарника и приговорена к пяти годам работы здесь, за которыми последуют пять лет тюремного заключения и… что это? Твоя младшая сестра приняла на себя часть твоего наказания. Эвадна из Изауры, верно?
Она ненавидела, как прозвучало имя Эвадны, как он растягивал его своим голосом. Как будто произносил его раньше.
– Кажется, я уже встречал твою сестру, – продолжил он. – По дороге сюда. Делил огонь с ней и твоими родителями. Она немного ниже тебя ростом, но более фигуристая. Длинные каштановые волосы, которые ей следовало бы почаще расчесывать, большие словно у лани глаза, россыпь веснушек на щеках… Она могла бы стать первой красавицей, если бы выросла в высшем обществе.
– Тебе повезло, что я прикована, – прорычала Хальцион. Ее голос звучал ровно, в то время как кровь бешено стучала в висках. – Иначе я бы убила тебя.
Маг рассмеялся.
– Ты могла бы попробовать, Хальцион. Если честно, я с удовольствием бы на это посмотрел. Ты меня ничуть не пугаешь, хотя когда-то и считалась любимицей лорда Стратона. Ходили даже слухи, что он собирается повысить тебя до звания капитана в своем легионе. Конечно, это было прежде, чем ты убила его сына.
Хальцион изо всех сил пыталась сдерживать свою ярость. Но она не могла не представлять картину: Эвадна и ее родители, направляющиеся в Абакус, натыкаются на этого источающего обман и злобу мага. Причинил ли он им вред? Сказал ли что-то Эвадне, сделал ли с ней что-то?
– Не волнуйся, Хальцион. Мне бы и в голову не пришло нанести вред твоей сестричке или, если уж на то пошло, твоим деревенским родителям. По правде говоря, они могли ощутить голод или жажду, но подобные испытания лишь закаляют характер. Ты должна это знать.
– Что ты здесь делаешь, маг? – процедила она, чтобы он перестал говорить о семье, потому что девушка начинала терять самообладание. – Вам подобным запрещено здесь находиться.
– Ты будешь обращаться ко мне господин, потому что им я для тебя здесь являюсь. Ты поняла, заключенная номер 8651?
Заключенная номер 8651. Теперь рассмеялась уже Хальцион. Смеялась до тех пор, пока он, разозлившись на нее, не стукнул кулаком по столу.
– Ты поняла меня, 8651?
Она успокоилась. Но ничем не выказала своего согласия и не собиралась делать этого, пока не услышала, как он произносит заклинание, и не почувствовала, как магия заполняет комнату. Пламя масляной лампы превратилось в существо, сотканное из жара и ненависти. Раскрыв свою голодную пасть, оно направилось прямо к ней, – обжигающе горячее существо. Химера была в одном мгновении от того, чтобы схватить ее за лодыжку, расплавить своим светом ее кожу, когда девушка выговорила:
– Да, я поняла, господин.
Маг успокоился. Его огненная химера исчезла, превратившись в сиротливое пламя, мерцающее в лампе.
Хальцион тоже казалась спокойной, но под кожей бушевала паника. Маг каким-то образом проник в это предназначенное для простолюдинов место, да еще и в качестве надзирателя. Он был силен, не испытывал, казалось, угрызений совести, используя свою магию для насилия.
Это должно было стать для нее очень плохим предзнаменованием.
Впервые с тех пор как объявили ее приговор, Хальцион подумала о том, что может не пережить каменоломню.
– Чего ты от меня хочешь? – прошептала она.
Он постучал пальцами по столу. Вернулись стражники и принялись отцеплять ее цепи с пола.
Маг медлил с ответом, поджидал, пока она не окажется на пороге, прежде чем ее отведут в камеру.
– Полагаю, мы скоро это выясним, не так ли, 8651?
14. Эвадна
– Итак. Сегодня ты моешь полы. Чтобы ни пятнышка грязи на них не было, – сообщила Тула следующим утром и вручила Эвадне ведро, щелок и щетинистую щетку.
Эвадна принялась за поручение и, не говоря ни слова, отправилась набирать воду из колодца для слуг. Она приступила с южной части виллы, медленно продвигаясь по мраморному полу, тщательно вычищая каждый уголок. Хоть Тула и надеялась, что подобная работа напугает ее, все оказалось не так. Занятие предоставило ей время подумать об услышанном прошлой ночью – о том, что Деймону нужен писец. Заодно она изучала планировку виллы, особенно уделив внимание месту, где располагался запертый кабинет Стратона.
Но вскоре ее руки покраснели от щелока, кожа зудела и горела, и Эвадна остановилась отдохнуть, сев прямо посреди пустой столовой. Девушка, застонав, подтянула правую лодыжку ближе, чтобы размять. Именно тогда, в нескольких шагах от себя, она заметила наблюдающую за ней собаку, которая разлеглась на полу в ореоле солнечного света.
Эвадна замерла.
Пес моргнул и дернул головой, как будто почуял ее страх. Его шерсть была длинной, медно-коричневой, с несколькими белыми вкраплениями на груди и лапах. В его глазах не было ни намека на злой блеск, как у той собаки пастуха, но Эвадна все равно напугалась.
Не сводя глаз с собаки и волоча за собой ведро, она поползла назад.
– Боги, девочка, что ты делаешь?
Эвадна обернулась и увидела Тулу, замершую с уставленным серебряными тарелками подносом в руках.
– Т-там собака.
Тула нахмурилась, взглянув на пса, что нежился на солнечных лучах.
– Аркалос стар и нежен. Не нужно его бояться. – Эвадна не сдвинулась с места, и Тула тяжело вздохнула. – Продолжай, деточка. Закончи с полом.
Селена подняла свою чашу, направив взгляд в сторону Эвадны, что судорожно хватала кувшин. И вот так Эвадна снова стала видимой всеми.
– Это она? – спросила Селена, уставившись на Эвадну, пока та наполняла ее чашу.
На мгновение Эвадне показалось, что вопрос так и повиснет в воздухе. Она застыла рядом с Селеной, не решаясь сдвинуться с места, как вдруг воздух прорезал голос командора:
– Нет. Ее сестра.
Селена продолжала изучать Эвадну.
– А то мне показалось, что я почуяла запах Изауры. Безошибочно узнаваемый запах испорченной крови, вонь опозоренного бога, – усмехнулась она.
Слова задели Эвадну, ее лицо вспыхнуло, а руки задрожали. Она не встретилась взглядом с магом, но ох как сильно ей хотелось ответить на холодный взгляд Селены, показать, что она ничуть не уступает другим только потому, что она произошла от павшего бога. На самом деле это делало Эвадну куда более опасной, поскольку ее родословная не боялась потерять свою божественность.
Она хотела одарить Селену понимающей улыбкой, прикоснуться к реликвии, скрывающейся под ее одеждой. Подняться на невидимых крыльях и опрокинуть каждую из их чаш, наблюдая за тем, как вино забрызгивает их идеальные одежды и подобно крови стекает на пол столь прекрасного дома.
Но Эвадне стоило проявить мудрость, как и молила Хальцион. Ей нужно быть осторожной, как и наказали родители. Она не могла позволить знатным людям разозлить ее. Она должна была заслужить их доверие. Поэтому Эва застыла на месте и, напустив на себя ничего не отображающее выражение на лице, постаралась выровнять дыхание.
– Ты, должно быть, очень любишь свою сестру, раз заняла ее место, – заявила Селена.
– Да, госпожа.
Селена, наконец, отвела взгляд, и Эвадна смогла отойти. Она медленно отступила назад, а затем обошла чаши остальных членов семьи, наполняя их. Козима начала рассказывать о болезни, которую сейчас лечила в лазарете, упомянув о том, что в такие непростые времена было бы замечательно обладать Кольцом Исцеления из Солнечного Камня Магды. Эвадна ощутила, как напряжение спадает, а внимание собравшихся уже переключилось с нее. Пока она не подошла к Деймону. Не сказав ни слова, он остановил ее, накрыв рукой свою чашу. Серебро на его пальце сверкнуло, словно предупреждение.
И Эвадна вернулась в успокаивающую тень колонн.
На этот раз она не позволила себе отвлекаться на семейные разговоры. Не сводила глаз с содержимого их чаш. Вскоре они снова забыли о ней, о девушке в тени.
За исключением одного человека.
Деймон не ел, не пил и почти не разговаривал. Но внезапно через весь зал посмотрел на Эвадну, встретился с ней взглядом, и не отвел глаза. Он смотрел прямо на нее.
Она отвела глаза первой, не в силах выдержать взгляд его поразительных глаз, карего и голубого, словно небо, встречающееся с землей.
Вопреки ее прежним представлениям, юноша наблюдал за ней всю ночь. Он следил за ней, как следят за количеством вина в чаше.
Как следят за притаившейся змеей.
13. Хальцион
В нескольких милях от виллы Стратона, вдали от извилистых улочек Митры, за западными воротами, за залитыми лунным светом ячменными полями, Хальцион прибыла на каменоломню. Она была прикована цепями в задней части повозки, на окнах которой висели решетки. В ту ночь девушка оказалась единственной новой заключенной. Хэл слышала завывания ветра в предгорьях, видела отдаленные огни Митры, города, который никогда не спал. Дворец королевы на горе был ярко освещен, и Хальцион едва ли могла смотреть на него: он напоминал о неудаче, которую она потерпела.
«Эвадна».
Она выдохнула имя своей сестры, надеясь, что ветер унесет его на восток, на виллу командора, где теперь обитала Эвадна.
Стражники вывели Хальцион из телеги и сопроводили ее на заставу. Факелы отбрасывали неровный свет на грубо отесанные стены. Хальцион шла медленно, ее спина по-прежнему болела. Девушку завели в комнату, что напоминала кабинет, где стоял озаренный лампой письменный стол, а по центру располагался одинокий стул. Вдоль одной из стен тянулись полки, заваленные свитками и стопками папируса.
Ей было велено сесть на одинокий стул. Хальцион повиновалась, после чего стражники приковали девушку к железным кольцам в полу. Как будто она хотела сбежать.
Они оставили ее в кабинете, и она начала вслушиваться в тишину. Должно быть, Хальцион просидела там несколько часов, поскольку тот, с кем ей предстояло встретиться, намеренно медлил, желая заставить ее почувствовать себя забытой и неважной. Она смотрела, как лунный свет скользит по полу у ее ног; наблюдала, как догорает масляная лампа. Сосчитала количество свитков на полках. И вот, наконец, когда она собиралась задремать, дверь открылась.
Хальцион ожидала увидеть повелителя каменоломен – дородного, с обветренным лицом человека, который должен был присматривать за ней следующие пять лет.
Но перед ней предстал стройный молодой человек, одетый в безупречную одежду мага. На его указательном пальце поблескивало серебряное кольцо, а глаза испытующе смотрели на нее. Волосы цвета созревшей пшеницы были длинными и гладкими.
Он принадлежал этому месту не больше, чем Хальцион.
Магам не просто запрещалось становиться наблюдателями в общих тюрьмах и каменоломнях: они даже не имели права посещать эти места. А маги, совершившие преступления… для них существовала специальная тюрьма на восточном побережье Корисанды.
Но этот маг не был пленником. И когда он пересек комнату, чтобы присесть за стол, в животе Хальцион зародился страх.
– Хальцион из Изауры, – поприветствовал он с пугающей улыбкой на устах. – Должен сказать, я не ожидал встретить тебя здесь.
По щелчку пальцев он развернул свиток, на котором она увидела черневшие слова. Это был недавно подписанный отчет о прошедшем над ней суде.
– Ты осуждена за непредумышленное убийство своего любовника и напарника и приговорена к пяти годам работы здесь, за которыми последуют пять лет тюремного заключения и… что это? Твоя младшая сестра приняла на себя часть твоего наказания. Эвадна из Изауры, верно?
Она ненавидела, как прозвучало имя Эвадны, как он растягивал его своим голосом. Как будто произносил его раньше.
– Кажется, я уже встречал твою сестру, – продолжил он. – По дороге сюда. Делил огонь с ней и твоими родителями. Она немного ниже тебя ростом, но более фигуристая. Длинные каштановые волосы, которые ей следовало бы почаще расчесывать, большие словно у лани глаза, россыпь веснушек на щеках… Она могла бы стать первой красавицей, если бы выросла в высшем обществе.
– Тебе повезло, что я прикована, – прорычала Хальцион. Ее голос звучал ровно, в то время как кровь бешено стучала в висках. – Иначе я бы убила тебя.
Маг рассмеялся.
– Ты могла бы попробовать, Хальцион. Если честно, я с удовольствием бы на это посмотрел. Ты меня ничуть не пугаешь, хотя когда-то и считалась любимицей лорда Стратона. Ходили даже слухи, что он собирается повысить тебя до звания капитана в своем легионе. Конечно, это было прежде, чем ты убила его сына.
Хальцион изо всех сил пыталась сдерживать свою ярость. Но она не могла не представлять картину: Эвадна и ее родители, направляющиеся в Абакус, натыкаются на этого источающего обман и злобу мага. Причинил ли он им вред? Сказал ли что-то Эвадне, сделал ли с ней что-то?
– Не волнуйся, Хальцион. Мне бы и в голову не пришло нанести вред твоей сестричке или, если уж на то пошло, твоим деревенским родителям. По правде говоря, они могли ощутить голод или жажду, но подобные испытания лишь закаляют характер. Ты должна это знать.
– Что ты здесь делаешь, маг? – процедила она, чтобы он перестал говорить о семье, потому что девушка начинала терять самообладание. – Вам подобным запрещено здесь находиться.
– Ты будешь обращаться ко мне господин, потому что им я для тебя здесь являюсь. Ты поняла, заключенная номер 8651?
Заключенная номер 8651. Теперь рассмеялась уже Хальцион. Смеялась до тех пор, пока он, разозлившись на нее, не стукнул кулаком по столу.
– Ты поняла меня, 8651?
Она успокоилась. Но ничем не выказала своего согласия и не собиралась делать этого, пока не услышала, как он произносит заклинание, и не почувствовала, как магия заполняет комнату. Пламя масляной лампы превратилось в существо, сотканное из жара и ненависти. Раскрыв свою голодную пасть, оно направилось прямо к ней, – обжигающе горячее существо. Химера была в одном мгновении от того, чтобы схватить ее за лодыжку, расплавить своим светом ее кожу, когда девушка выговорила:
– Да, я поняла, господин.
Маг успокоился. Его огненная химера исчезла, превратившись в сиротливое пламя, мерцающее в лампе.
Хальцион тоже казалась спокойной, но под кожей бушевала паника. Маг каким-то образом проник в это предназначенное для простолюдинов место, да еще и в качестве надзирателя. Он был силен, не испытывал, казалось, угрызений совести, используя свою магию для насилия.
Это должно было стать для нее очень плохим предзнаменованием.
Впервые с тех пор как объявили ее приговор, Хальцион подумала о том, что может не пережить каменоломню.
– Чего ты от меня хочешь? – прошептала она.
Он постучал пальцами по столу. Вернулись стражники и принялись отцеплять ее цепи с пола.
Маг медлил с ответом, поджидал, пока она не окажется на пороге, прежде чем ее отведут в камеру.
– Полагаю, мы скоро это выясним, не так ли, 8651?
14. Эвадна
– Итак. Сегодня ты моешь полы. Чтобы ни пятнышка грязи на них не было, – сообщила Тула следующим утром и вручила Эвадне ведро, щелок и щетинистую щетку.
Эвадна принялась за поручение и, не говоря ни слова, отправилась набирать воду из колодца для слуг. Она приступила с южной части виллы, медленно продвигаясь по мраморному полу, тщательно вычищая каждый уголок. Хоть Тула и надеялась, что подобная работа напугает ее, все оказалось не так. Занятие предоставило ей время подумать об услышанном прошлой ночью – о том, что Деймону нужен писец. Заодно она изучала планировку виллы, особенно уделив внимание месту, где располагался запертый кабинет Стратона.
Но вскоре ее руки покраснели от щелока, кожа зудела и горела, и Эвадна остановилась отдохнуть, сев прямо посреди пустой столовой. Девушка, застонав, подтянула правую лодыжку ближе, чтобы размять. Именно тогда, в нескольких шагах от себя, она заметила наблюдающую за ней собаку, которая разлеглась на полу в ореоле солнечного света.
Эвадна замерла.
Пес моргнул и дернул головой, как будто почуял ее страх. Его шерсть была длинной, медно-коричневой, с несколькими белыми вкраплениями на груди и лапах. В его глазах не было ни намека на злой блеск, как у той собаки пастуха, но Эвадна все равно напугалась.
Не сводя глаз с собаки и волоча за собой ведро, она поползла назад.
– Боги, девочка, что ты делаешь?
Эвадна обернулась и увидела Тулу, замершую с уставленным серебряными тарелками подносом в руках.
– Т-там собака.
Тула нахмурилась, взглянув на пса, что нежился на солнечных лучах.
– Аркалос стар и нежен. Не нужно его бояться. – Эвадна не сдвинулась с места, и Тула тяжело вздохнула. – Продолжай, деточка. Закончи с полом.