Сёгун
Часть 55 из 235 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Хонто.
«Какое полезное слово хонто», – подумал Блэкторн.
– Домо, доктор-сан.
– До итасимаситэ (заходите еще, не думайте о той ране), – произнес врач, кланяясь.
Блэкторн поклонился в ответ. Девушки повели его дальше, и вот наконец он лежит на футоне, в распахнутом хлопчатобумажном кимоно, а Соно растирает ему спину. Он вспомнил, как стоял голый перед девушками и самураем, словно так и нужно, и не чувствовал стыда.
– Нан дэс ка (в чем дело), Андзин-сан? Почему вы смеетесь? – спросила Рако. Ее белые зубы сверкали, а брови были выщипаны и подведены в виде дуги. Свои черные волосы она носила высоко подобранными, на ней было кимоно в розовых цветах с серо-зеленым поясом.
«Потому что я счастлив, Рако-сан. Но как сказать это тебе? Как могу я сказать, что смеюсь, потому что счастлив, сбросил всю тяжесть с души впервые с тех пор, как оставил дом. Потому что моя спина чувствует себя прекрасно и все во мне прекрасно. Потому что я поговорил с Торанагой и дал три полных бортовых залпа по про́клятым Богом иезуитам и шесть по этим сифилитикам-португальцам!» Тут он вскочил, плотно запахнул кимоно, затянул пояс и пустился в пляс. Выделывая коленца матросского танца, он напевал, чтобы поддерживать темп.
Рако и другие девушки пришли в возбуждение. Сёдзи тут же открылись, и теперь еще стража дивилась на него. Блэкторн танцевал и горланил матросскую песню, пока не обессилел, расхохотался и рухнул. Девушки захлопали. Рако попыталась повторить движения, но не смогла: мешало волочащееся по полу кимоно. Другие уговаривали его показать, как это делается. Он попытался. Три девушки встали в ряд, следя за его ногами и придерживая кимоно. Но они не преуспели, и скоро все принялись болтать, хихикать и передразнивать друг друга.
Стража внезапно сделалась очень серьезной и низко поклонилась. В дверях показался Торанага, по бокам его стояли Марико, Кири и обычная охрана. Девушки опустились на колени, положили руки на пол, чтобы отбить поклон, но лица их еще дышали смехом, и не было на них страха. Блэкторн поклонился вежливо, но не так низко, как женщины.
– Коннити ва, Торанага-сама, – произнес Блэкторн.
– Коннити ва, Андзин-сан, – ответил Торанага. Потом задал вопрос.
– Мой господин спрашивает, что вы делали, сеньор? – перевела Марико.
– Просто танцевал, Марико-сан, – пояснил Блэкторн, чувствуя себя глупо. – Это хорнпайп, матросский танец. Его пляшут поодиночке и при этом поют шанти – такие моряцкие песни. Я был просто счастлив, может быть из-за саке. Извините, надеюсь, я не огорчил Торанага-сама.
Она передала его слова.
– Мой господин говорит, что хотел бы посмотреть танец и послушать песню.
– Сейчас?
– Конечно сейчас.
Торанага сел, скрестив ноги, его маленькая свита разместилась в разных углах комнаты. Все выжидательно смотрели на Блэкторна.
«Ну ты и глупец, – обругал себя Блэкторн. – Вот что бывает, когда расслабишься. Теперь ты должен дать представление. А знаешь ведь, что голос у тебя хуже некуда и в танце ты неуклюж».
Тем не менее он потуже затянул пояс кимоно и начал с удовольствием скакать, поворачиваться, дрыгать ногами, вертеться, подпрыгивать, и в его голосе звучала страсть.
Все молчали.
– Мой господин говорит, что не видел ничего подобного за всю свою жизнь.
– Аригато годзаймасита! – выдохнул Блэкторн, потея – отчасти от усилий, отчасти от смущения.
Тут Торанага снял свои мечи, отложил их в сторону, подоткнул кимоно повыше и встал рядом с ним.
– Господин Торанага хочет станцевать ваш танец, – пояснила Марико.
– Да?
– Он просит научить его.
И Блэкторн начал. Он показал основные па, повторил их снова и снова. Торанага быстро овладел ими. Блэкторн был удивлен ловкостью этого пузатого, вислозадого пожилого человека.
Блэкторн снова начал петь и танцевать. Торанага присоединился к нему, поначалу робко, подбадриваемый зрителями. Потом Торанага сбросил кимоно, сложил руки и пошел плясать с той же живостью, что и Блэкторн, который тоже скинул кимоно, запел громче и поймал нужный темп, почти преодолев смущение от гротескности происходящего, захваченный комизмом ситуации. Наконец Блэкторн сделал последний скачок и, подпрыгнув на месте, остановился. Захлопал в ладоши и поклонился Торанаге, все остальные тоже захлопали господину, который лучился счастьем.
Торанага сел в центре комнаты, его дыхание было очень ровным. Рако тут же поспешила к нему с веером, другие подбежали с его кимоно. Но Торанага отбросил свое кимоно в сторону Блэкторна и взял его простое кимоно.
Марико пояснила:
– Мой господин говорит, что был бы рад, если бы вы приняли это в подарок. – От себя она добавила: – У нас считается большой честью, когда жалуют кимоно сюзерена, даже старое.
– Аригато годзаймасита, Торанага-сама. – Блэкторн низко поклонился, потом сказал Марико: – Да, я понимаю, какая честь мне оказана, Марико-сан. Пожалуйста, поблагодарите господина Торанагу по всем правилам, так как я, к несчастью, еще их не знаю, и скажите ему, что я буду хранить его подарок. Более того, я очень ценю то, что он сделал для меня, протанцевав со мной наш танец.
Торанага обрадовался еще больше.
С поклонами Кири и служанки помогли Блэкторну надеть коричневое, с пятью красными гербами кимоно господина и показали, как завязать пояс белого шелка.
– Господин Торанага говорит, что доволен танцем. Когда-нибудь он, возможно, покажет вам некоторые из наших танцев. Ему хотелось бы, чтобы вы как можно быстрее научились говорить по-японски.
«Мне бы тоже хотелось этого. Но гораздо больше, – признался себе Блэкторн, – я бы хотел надеть свое платье, поесть привычной пищи в своей каюте, на моем собственном корабле. И чтобы пушки были заряжены, и пистолеты заткнуты за пояс, и ют наклонялся под давлением ветра, наполняющего паруса…»
– Вы не могли бы спросить господина Торанагу, когда я смогу вернуться на свой корабль?
– Сеньор?
– На свой корабль, сеньора. Пожалуйста, спросите его, когда я получу обратно свой корабль. И команду тоже. Весь наш груз забрали – там было двадцать тысяч монет в восьми сундуках. Я уверен, что он понял: мы купцы и, хотя счастливы пользоваться его гостеприимством, хотели бы сбыть товары, которые привезли, и потом вернуться домой. Нам плыть восемнадцать месяцев.
– Мой господин говорит, что вам нет нужды беспокоиться. Все будет сделано как можно скорее. Сначала вы должны поправиться. Вы выезжаете вечером.
– Простите, я не совсем понял, сеньора.
– Господин Торанага говорит, что вы должны выехать в сумерках, сеньор. Что-нибудь не так?
– Нет-нет, вовсе нет, Марико-сан. Но час или около того назад вы упомянули, что я должен выехать через несколько дней.
– Да, но теперь он говорит, что вы выезжаете сегодня вечером. – Она перевела все это Торанаге, который что-то снова возразил. – Мой господин говорит, что лучше и удобней для вас выехать сегодня вечером. Не стоит беспокоиться, Андзин-сан, о вас позаботятся особо. Он посылает госпожу Кирицубо в Эдо, чтобы приготовить там все к его возвращению. Вы едете с ней.
– Пожалуйста, поблагодарите его от моего имени. Могу я спросить, нельзя ли освободить брата Доминго? Этот человек обладает большими познаниями.
Она перевела.
– Мой господин говорит: этот человек мертв. За ним послали сразу после того, как вы вчера попросили об этом, но он уже был мертв.
Блэкторн ужаснулся:
– Как он умер?
– Мой господин говорит, что он умер, когда его вызвала стража.
– О! Бедняга!
– Мой господин говорит, что смерть и жизнь – это одно и то же. Душа священника будет ждать сорокового дня, а потом воплотится снова. Зачем печалиться? Это неизменный закон природы. – Она о чем-то заговорила, но передумала, и только добавила: – Буддисты считают, что мы переживаем много рождений, или воплощений, Андзин-сан. До тех пор, пока наконец не станем совершенными и не достигнем нирваны – неба.
Блэкторн на миг прогнал печаль и сосредоточился на Торанаге и присутствующих:
– Можно ли мне спросить, что с моей командой?
Он остановился, так как Торанага отвел взгляд. Молодой самурай поспешно вошел в комнату, поклонился Торанаге и замер в ожидании.
Торанага сказал:
– Нан дзя?
Блэкторн ничего не понял из разговора, кроме того, что, как ему показалось, разобрал прозвище отца Алвито – Цукку-сан. Он заметил, что глаза Торанаги скользнули по нему, заметил тень улыбки и подумал, не послал ли Торанага за священником из-за того, что он, Блэкторн, рассказал. «Надеюсь, что это так и что Алвито в дерьме по самые уши. Он это или не он?» Блэкторн решил не спрашивать Торанагу, хотя ему очень хотелось.
– Карэ ни мацу ёни[33], – бросил Торанага.
– Дзёи[34]. – Самурай поклонился и быстро ушел.
Торанага повернулся к Блэкторну:
– Нан дзя, Андзин-сан?
– Вы что-то говорили, капитан? – спросила Марико. – О вашей команде?
– Да. Не мог бы Торанага-сама взять ее под свою защиту тоже? Проследить, чтобы о ней заботились? Ее тоже пошлют в Эдо?
Она спросила Торанагу. Тот заткнул мечи за пояс своего короткого кимоно.
– Мой господин говорит: конечно, распоряжения уже сделаны. Вам не стоит беспокоиться. И о корабле тоже.
Торанага встал. Все начали кланяться, но Блэкторн неожиданно вмешался:
– Одна последняя вещь. – Он остановился и обругал себя, поняв, что был невежлив.
Торанага явно завершил беседу, все начали раскланиваться, но были остановлены словами Блэкторна и теперь растерялись, не зная, закончить ли поклоны или подождать и начать кланяться снова.
– Нан дзя, Андзин-сан? – Голос Торанаги прозвучал резко и недружелюбно, потому что и он был мгновенно выведен из равновесия.
– Гомэн насай, извините, Торанага-сама. Я не хотел вас обидеть. Я только хотел спросить, будет ли госпоже Марико позволено поговорить со мной до того, как я уеду? Это поможет мне.
Она спросила Торанагу.
Торанага только буркнул что-то властно-утвердительное и ушел, сопровождаемый Кири и личной охраной.
«Обидчивые вы все, негодяи, – подумал Блэкторн. – Боже мой, ты должен быть аккуратней». Он вытер лоб рукавом и тут же заметил огорчение на лице Марико. Рако торопливо предложила маленький носовой платочек, которые, похоже, держала наготове в неистощимых количествах за оби. С запозданием Блэкторн вспомнил, что на нем кимоно «господина». Очевидно, это неучтиво – вытирать вспотевший лоб рукавом господского одеяния. «Похоже, ты совершил еще одно кощунство! Я никогда не научусь их церемониям – разве что на небе!»
«Какое полезное слово хонто», – подумал Блэкторн.
– Домо, доктор-сан.
– До итасимаситэ (заходите еще, не думайте о той ране), – произнес врач, кланяясь.
Блэкторн поклонился в ответ. Девушки повели его дальше, и вот наконец он лежит на футоне, в распахнутом хлопчатобумажном кимоно, а Соно растирает ему спину. Он вспомнил, как стоял голый перед девушками и самураем, словно так и нужно, и не чувствовал стыда.
– Нан дэс ка (в чем дело), Андзин-сан? Почему вы смеетесь? – спросила Рако. Ее белые зубы сверкали, а брови были выщипаны и подведены в виде дуги. Свои черные волосы она носила высоко подобранными, на ней было кимоно в розовых цветах с серо-зеленым поясом.
«Потому что я счастлив, Рако-сан. Но как сказать это тебе? Как могу я сказать, что смеюсь, потому что счастлив, сбросил всю тяжесть с души впервые с тех пор, как оставил дом. Потому что моя спина чувствует себя прекрасно и все во мне прекрасно. Потому что я поговорил с Торанагой и дал три полных бортовых залпа по про́клятым Богом иезуитам и шесть по этим сифилитикам-португальцам!» Тут он вскочил, плотно запахнул кимоно, затянул пояс и пустился в пляс. Выделывая коленца матросского танца, он напевал, чтобы поддерживать темп.
Рако и другие девушки пришли в возбуждение. Сёдзи тут же открылись, и теперь еще стража дивилась на него. Блэкторн танцевал и горланил матросскую песню, пока не обессилел, расхохотался и рухнул. Девушки захлопали. Рако попыталась повторить движения, но не смогла: мешало волочащееся по полу кимоно. Другие уговаривали его показать, как это делается. Он попытался. Три девушки встали в ряд, следя за его ногами и придерживая кимоно. Но они не преуспели, и скоро все принялись болтать, хихикать и передразнивать друг друга.
Стража внезапно сделалась очень серьезной и низко поклонилась. В дверях показался Торанага, по бокам его стояли Марико, Кири и обычная охрана. Девушки опустились на колени, положили руки на пол, чтобы отбить поклон, но лица их еще дышали смехом, и не было на них страха. Блэкторн поклонился вежливо, но не так низко, как женщины.
– Коннити ва, Торанага-сама, – произнес Блэкторн.
– Коннити ва, Андзин-сан, – ответил Торанага. Потом задал вопрос.
– Мой господин спрашивает, что вы делали, сеньор? – перевела Марико.
– Просто танцевал, Марико-сан, – пояснил Блэкторн, чувствуя себя глупо. – Это хорнпайп, матросский танец. Его пляшут поодиночке и при этом поют шанти – такие моряцкие песни. Я был просто счастлив, может быть из-за саке. Извините, надеюсь, я не огорчил Торанага-сама.
Она передала его слова.
– Мой господин говорит, что хотел бы посмотреть танец и послушать песню.
– Сейчас?
– Конечно сейчас.
Торанага сел, скрестив ноги, его маленькая свита разместилась в разных углах комнаты. Все выжидательно смотрели на Блэкторна.
«Ну ты и глупец, – обругал себя Блэкторн. – Вот что бывает, когда расслабишься. Теперь ты должен дать представление. А знаешь ведь, что голос у тебя хуже некуда и в танце ты неуклюж».
Тем не менее он потуже затянул пояс кимоно и начал с удовольствием скакать, поворачиваться, дрыгать ногами, вертеться, подпрыгивать, и в его голосе звучала страсть.
Все молчали.
– Мой господин говорит, что не видел ничего подобного за всю свою жизнь.
– Аригато годзаймасита! – выдохнул Блэкторн, потея – отчасти от усилий, отчасти от смущения.
Тут Торанага снял свои мечи, отложил их в сторону, подоткнул кимоно повыше и встал рядом с ним.
– Господин Торанага хочет станцевать ваш танец, – пояснила Марико.
– Да?
– Он просит научить его.
И Блэкторн начал. Он показал основные па, повторил их снова и снова. Торанага быстро овладел ими. Блэкторн был удивлен ловкостью этого пузатого, вислозадого пожилого человека.
Блэкторн снова начал петь и танцевать. Торанага присоединился к нему, поначалу робко, подбадриваемый зрителями. Потом Торанага сбросил кимоно, сложил руки и пошел плясать с той же живостью, что и Блэкторн, который тоже скинул кимоно, запел громче и поймал нужный темп, почти преодолев смущение от гротескности происходящего, захваченный комизмом ситуации. Наконец Блэкторн сделал последний скачок и, подпрыгнув на месте, остановился. Захлопал в ладоши и поклонился Торанаге, все остальные тоже захлопали господину, который лучился счастьем.
Торанага сел в центре комнаты, его дыхание было очень ровным. Рако тут же поспешила к нему с веером, другие подбежали с его кимоно. Но Торанага отбросил свое кимоно в сторону Блэкторна и взял его простое кимоно.
Марико пояснила:
– Мой господин говорит, что был бы рад, если бы вы приняли это в подарок. – От себя она добавила: – У нас считается большой честью, когда жалуют кимоно сюзерена, даже старое.
– Аригато годзаймасита, Торанага-сама. – Блэкторн низко поклонился, потом сказал Марико: – Да, я понимаю, какая честь мне оказана, Марико-сан. Пожалуйста, поблагодарите господина Торанагу по всем правилам, так как я, к несчастью, еще их не знаю, и скажите ему, что я буду хранить его подарок. Более того, я очень ценю то, что он сделал для меня, протанцевав со мной наш танец.
Торанага обрадовался еще больше.
С поклонами Кири и служанки помогли Блэкторну надеть коричневое, с пятью красными гербами кимоно господина и показали, как завязать пояс белого шелка.
– Господин Торанага говорит, что доволен танцем. Когда-нибудь он, возможно, покажет вам некоторые из наших танцев. Ему хотелось бы, чтобы вы как можно быстрее научились говорить по-японски.
«Мне бы тоже хотелось этого. Но гораздо больше, – признался себе Блэкторн, – я бы хотел надеть свое платье, поесть привычной пищи в своей каюте, на моем собственном корабле. И чтобы пушки были заряжены, и пистолеты заткнуты за пояс, и ют наклонялся под давлением ветра, наполняющего паруса…»
– Вы не могли бы спросить господина Торанагу, когда я смогу вернуться на свой корабль?
– Сеньор?
– На свой корабль, сеньора. Пожалуйста, спросите его, когда я получу обратно свой корабль. И команду тоже. Весь наш груз забрали – там было двадцать тысяч монет в восьми сундуках. Я уверен, что он понял: мы купцы и, хотя счастливы пользоваться его гостеприимством, хотели бы сбыть товары, которые привезли, и потом вернуться домой. Нам плыть восемнадцать месяцев.
– Мой господин говорит, что вам нет нужды беспокоиться. Все будет сделано как можно скорее. Сначала вы должны поправиться. Вы выезжаете вечером.
– Простите, я не совсем понял, сеньора.
– Господин Торанага говорит, что вы должны выехать в сумерках, сеньор. Что-нибудь не так?
– Нет-нет, вовсе нет, Марико-сан. Но час или около того назад вы упомянули, что я должен выехать через несколько дней.
– Да, но теперь он говорит, что вы выезжаете сегодня вечером. – Она перевела все это Торанаге, который что-то снова возразил. – Мой господин говорит, что лучше и удобней для вас выехать сегодня вечером. Не стоит беспокоиться, Андзин-сан, о вас позаботятся особо. Он посылает госпожу Кирицубо в Эдо, чтобы приготовить там все к его возвращению. Вы едете с ней.
– Пожалуйста, поблагодарите его от моего имени. Могу я спросить, нельзя ли освободить брата Доминго? Этот человек обладает большими познаниями.
Она перевела.
– Мой господин говорит: этот человек мертв. За ним послали сразу после того, как вы вчера попросили об этом, но он уже был мертв.
Блэкторн ужаснулся:
– Как он умер?
– Мой господин говорит, что он умер, когда его вызвала стража.
– О! Бедняга!
– Мой господин говорит, что смерть и жизнь – это одно и то же. Душа священника будет ждать сорокового дня, а потом воплотится снова. Зачем печалиться? Это неизменный закон природы. – Она о чем-то заговорила, но передумала, и только добавила: – Буддисты считают, что мы переживаем много рождений, или воплощений, Андзин-сан. До тех пор, пока наконец не станем совершенными и не достигнем нирваны – неба.
Блэкторн на миг прогнал печаль и сосредоточился на Торанаге и присутствующих:
– Можно ли мне спросить, что с моей командой?
Он остановился, так как Торанага отвел взгляд. Молодой самурай поспешно вошел в комнату, поклонился Торанаге и замер в ожидании.
Торанага сказал:
– Нан дзя?
Блэкторн ничего не понял из разговора, кроме того, что, как ему показалось, разобрал прозвище отца Алвито – Цукку-сан. Он заметил, что глаза Торанаги скользнули по нему, заметил тень улыбки и подумал, не послал ли Торанага за священником из-за того, что он, Блэкторн, рассказал. «Надеюсь, что это так и что Алвито в дерьме по самые уши. Он это или не он?» Блэкторн решил не спрашивать Торанагу, хотя ему очень хотелось.
– Карэ ни мацу ёни[33], – бросил Торанага.
– Дзёи[34]. – Самурай поклонился и быстро ушел.
Торанага повернулся к Блэкторну:
– Нан дзя, Андзин-сан?
– Вы что-то говорили, капитан? – спросила Марико. – О вашей команде?
– Да. Не мог бы Торанага-сама взять ее под свою защиту тоже? Проследить, чтобы о ней заботились? Ее тоже пошлют в Эдо?
Она спросила Торанагу. Тот заткнул мечи за пояс своего короткого кимоно.
– Мой господин говорит: конечно, распоряжения уже сделаны. Вам не стоит беспокоиться. И о корабле тоже.
Торанага встал. Все начали кланяться, но Блэкторн неожиданно вмешался:
– Одна последняя вещь. – Он остановился и обругал себя, поняв, что был невежлив.
Торанага явно завершил беседу, все начали раскланиваться, но были остановлены словами Блэкторна и теперь растерялись, не зная, закончить ли поклоны или подождать и начать кланяться снова.
– Нан дзя, Андзин-сан? – Голос Торанаги прозвучал резко и недружелюбно, потому что и он был мгновенно выведен из равновесия.
– Гомэн насай, извините, Торанага-сама. Я не хотел вас обидеть. Я только хотел спросить, будет ли госпоже Марико позволено поговорить со мной до того, как я уеду? Это поможет мне.
Она спросила Торанагу.
Торанага только буркнул что-то властно-утвердительное и ушел, сопровождаемый Кири и личной охраной.
«Обидчивые вы все, негодяи, – подумал Блэкторн. – Боже мой, ты должен быть аккуратней». Он вытер лоб рукавом и тут же заметил огорчение на лице Марико. Рако торопливо предложила маленький носовой платочек, которые, похоже, держала наготове в неистощимых количествах за оби. С запозданием Блэкторн вспомнил, что на нем кимоно «господина». Очевидно, это неучтиво – вытирать вспотевший лоб рукавом господского одеяния. «Похоже, ты совершил еще одно кощунство! Я никогда не научусь их церемониям – разве что на небе!»