Сиделка

— Видишь ли, у меня была доверенность на ведение всех дел Фредерика. Служба отнимает у моего сына слишком много времени, и ему некогда заниматься принадлежащими семье имениями.

Леди Горн отвела взгляд и горько усмехнулась.

— Я полагала, что знаю вкусы сына и могу устроить его жизнь. Подарить ему счастье. Дождаться внуков.

Она покачала головой.

— Увы, я ошибалась. Дерек не простил мне моего поступка, заставил уехать в дальнее имение и больше не хочет меня знать.

— Мне жаль, миледи.

Теперь понятно, почему Горн так взъелся на матушку. Если она подписала бумаги без его ведома… М-да. И на что графиня надеялась?

— Каждый день я жду, что он меня позовет, но Фредерик не знает жалости. Увы, мой сын не привык прощать чужие промахи.

Графиня скомкала в руках тонкий батистовый платок.

— Ты поможешь мне, Кэтрин? — тихо попросила она. — Фредерик послушает тебя, я знаю. Ты сумела с ним поладить, а это большая редкость.

И снова этот грустный, пронзительный взгляд! И снова хочется сделать все, чтобы из красивых темных глаз исчезла печаль.

— Я постараюсь, миледи, но обещать ничего не могу. Простите, мне нужно идти. Лорда Горна нельзя надолго оставлять одного.

Мне было жаль графиню, я понимала ее чувства, видела, что она готова ухватиться за соломинку, но помочь ей была не в силах. Горн не из тех, кто прислушивается к чужому мнению. Тем более к мнению сиделки.

— Как он себя чувствует? — торопливо спросила леди Горн. — Улучшений нет?

— Все по-прежнему, — вздохнула я.

Мне приходилось поддерживать легенду графа. Раз уж сиятельство хочет, чтобы окружающие думали, что он при смерти, то и мне следует держать язык за зубами.

— Невыносимая ситуация, — прошептала графиня. Она опустила голову и задумалась. Густые светлые локоны закрыли от меня ее лицо, не позволяя разглядеть его выражение.

В гостиной стало удивительно тихо.

— Я пойду, миледи? — не выдержав бессмысленного ожидания, спросила я.

— Да-да, иди, Кэтрин, — очнувшись от своих раздумий, кивнула леди Горн.





* * *


Горна я застала за попыткой дойти до окна.

— Ничего не говори, Кэтрин, — предупреждающе рыкнул он.

Удивительно, как граф всегда умудряется определить, кто вошел?

— Даже не думала!

Я фыркнула, поставила на стол кувшин с брусничным морсом и развернулась, наблюдая за неуверенными шагами своего пациента. Один, другой, третий… Граф ухватился за подоконник и незаметно перевел дух. Мне очень хотелось его подстраховать, но я понимала, что делать этого не стоит. Горн не терпит слабости. И свидетелей этой самой слабости — тоже. Что ж, пройдет еще совсем немного времени, и граф окончательно поправится и забудет о своем недомогании. Жвальник сделал свое дело, от амлы не осталось и следа. Теперь нужно всего ничего — дать организму окрепнуть и дождаться полного выздоровления. А если учесть, что мой пациент — маг, то это вопрос всего лишь нескольких дней. Мне стало грустно.

— Ты обедала?

Горн чуть согнул правую ногу, перенеся вес на более крепкую левую.

— Да, милорд.

— Графиня еще в замке?

— Да, милорд.

— Рес… Дай мне сигареты.

— Вам нельзя курить, милорд.

— Разве я спрашивал, можно мне курить или нет? Я сказал — дай мне сигареты.

— Если они вам так нужны — возьмите сами, — уперлась я.


— Кэтрин!

— Да, милорд?

— Ты забываешься.

— Как скажете, милорд.

— И что? Ты дашь сигареты?

— Мой ответ прежний, милорд.

— Упрямая девчонка, — пробормотал Горн. — Ладно. Помоги мне добраться обратно.

Я не стала спорить. Нет, я могла бы поинтересоваться, как граф собирался обойтись без меня, но не стала. Ясно же, что Горн переоценил свои силы.

Подставив плечо, помогла ему дойти до постели и поставила на столик лоток со всем необходимым для перевязки.

— Давайте-ка мы с вами посмотрим, что там с вашими глазами.

Я принялась осторожно разматывать бинты.

— Отлично, — сняв последний слой, я довольно улыбнулась. — Отек почти сошел, и раны хорошо затянулись. Еще пара дней, и повязки можно будет снять.

— Уверена?

В голосе Горна послышалось тщательно одерживаемое волнение.

— Да. Уверена.

Нет, можно было бы уже сегодня освободить его от повязки, но зная любовь Горна к «экстремальному» хождению, лучше было перестраховаться.

Я обработала рубцы раствором стрежника, наложила марлевые салфетки и закрепила бинты.

— А зрение?

Граф словно через силу задал этот вопрос. Я чувствовала, как он напрягся в ожидании ответа.

— Давайте попробуем решать проблемы по мере их поступления, ладно?

Мне не хотелось пока обнадеживать Горна. Внутреннее чутье подсказывало, что все будет хорошо, но никто не застрахован от ошибок.

— Милорд, а почему вы не хотите пообщаться с леди Горн?

Я решила перевести разговор в надежде отвлечь графа от мыслей о слепоте.

— Это она просила тебя поговорить со мной? — хмыкнул Горн.

— Милорд?

— Да ладно, не изображай невинность. Я хорошо знаю свою мать. Она кому угодно мозги запудрит. Это занятие удается ей лучше всего на свете.

— Миледи пожаловалась, что вы не хотите ее видеть.

— Не хочу, — подтвердил граф.

— Но она не уедет, пока не увидится с вами. Так может, стоит это сделать? По крайней мере, быстрее избавитесь от ее присутствия.

— Думаешь? — усмехнулся Горн. — Ты плохо знакома с графиней. Она не только не уедет, она решит, что этот дом снова принадлежит ей, и пустится во все тяжкие — бесконечные приемы, вечеринки, знакомства с нужными людьми, сводничество и сплетни. Нет, я не могу этого допустить.

— И какой вы видите выход?

— А почему я должен об этом думать? Каллеман графиню пригласил, вот пускай и решает, как ее выставить. А я понаблюдаю за всем со стороны.

Горн мстительно улыбнулся и закинул руки за голову. Я задержалась взглядом на мощных бугрящихся мышцах, на сильном, накачанном теле. Хорош… Яркий образчик мужской красоты. Даже болезнь его не испортила.

— И чем она вас так обидела?

— Обидела? — недоуменно переспросил граф. — Нет, дело не в обиде.

— А в чем?

— А я должен перед тобой отчитываться?