Штормовые времена

С этими словами он с силой впечатал свою босую ногу во влажный песок. Затем поднял ее и тщательно осмотрел отпечаток.

– Представьте себе радость странника через девяносто лет, когда он наткнется на него! Он тут же станет искать свой путь к великому. – Он наступил на отпечаток и воскликнул: – Ба, да я бы не променял ни одной строки старины Бобби за все, что написал или когда-нибудь еще напишет мистер Лонгфелло!

Илайхью Базби повернулся к Филиппу:

– Доктор Рамзи пьян?

– Нет, нет, ни в малейшей степени.

– Он так размахивал бутылкой, как будто выпил.

– В этой бутылке, мистер Базби, нет ничего, кроме минеральной воды.

– Все, что я сейчас делаю, происходит лишь потому, что я расслабляюсь, – сообщил доктор. – У меня нелегкая работа. В округе должно быть три доктора, а не один. К тому же можете ли вы сказать, Илайхью Базби, что я хоть когда-нибудь отказывал пациенту?

– Конечно, не могу, – искренне ответил Базби. – Многие из нас давно умерли бы, если бы не ваша самоотверженность.

– Благодарю вас, – несколько смягчившись, сказал доктор.

Из зарослей можжевельника появились три сестры, полностью одетые, с купальными костюмами в корзинках. Кейт успокоилась и с уверенностью замужней женщины подошла к мужу. Тот встретил ее лукавым подмигиванием. Лидия тоже была спокойна, но она разрумянилась и, проходя мимо доктора Рамзи, опустила глаза. Затем подняла их, и они с доктором обменялись взглядами, такими теплыми и нежными, что оба удивились и озадачились. Младшая сестра, Эбигейл, все еще рыдала. Но ей было всего шестнадцать. К ним присоединились братья, и отец повелительным взмахом руки увел всех прочь. Из-за ив послышался скрип колес. Вечеринку покинули шесть человек.

– Что это за старикашка? – громко спросил Шолто.

– Отец девушек Базби, тупица, – ответил его брат.

– Надо было окунуть его в озеро ради смеха.

– Придержи язык, – коротко заметил Филипп. – Или я тебя окуну.

– Я хочу, чтобы меня окунули, Филипп! – воскликнула Мэри. – Мне не терпится еще раз окунуться!

Только она успела это сказать, как Конвей и Шолто схватили ее и отнесли в озеро. Светлые волосы, развевавшиеся в лунном свете, делали всех троих похожими на русалку, захваченную двумя тритонами и утащившими ее в свою водную пещеру. Так подумал Уилмот, сообщивший об этом доктору Рамзи. Они отделились от остальных, обнаружив сходство интересов, и прогуливались по пляжу.

– Больше всего меня поразила внешность Лидии Базби, – поделился доктор. – По правде говоря, я крепко влюбился. И это в девушку, которую знаю много лет и почти не замечал, если не считать ее здоровой привлекательной внешности. Совершенно удивительно, что обнаруживается лунной ночью и вблизи.

– Да, да, – рассеянно согласился Уилмот, не сводя глаз с двух теней на берегу. – Мисс Лидия – прелестная девушка.

– Я восторгаюсь ею больше, чем миссис Уайток, – продолжил Рамзи. – Конечно, миссис Уайток весьма красива… – Он на мгновение задумался и, издав глубокий вздох, продолжил: – Но она не из тех женщин, на которой я хотел бы жениться, даже если бы у меня была возможность. – И доктор рассмеялся.

– Конечно, нет. Вам требуется совсем другая спутница жизни… Знаете, сегодня вечером я удивился, услышав, как вы читали стихи. Я и не подозревал, что вы любите литературу.

Доктор снова рассмеялся:

– О, я не всегда показываю свое истинное лицо. Я человек сдержанный. Но когда у меня есть время, я много читаю.

– У вас отличная память!

– Воспоминания пагубны. Я никогда ничего не забываю.

– А я, напротив, нахожу в забвении большое удовольствие. Накапливаю новый опыт. И в то же время… – Уилмот посмотрел на спокойное озеро и тихо произнес: – В то же время я пишу книгу.

Похоже, доктор Рамзи был впечатлен.

– Именно этого я от вас и ждал! – воскликнул он. – Предположить, что это работа воображения.

– Вы правы.

– Далеко ли вы продвинулись?

– Я написал первые пять глав.

– Вы можете мне рассказать о ней?

Уилмот начал рассказ. Они пошли дальше. С озера поднималась чудесная свежесть. На берег выпала роса. В ближнем лесу жалобно кричали козодои, дико рассмеялась гагара.

Роберт Вон понимал, что мешает Дейзи и Филиппу беседовать друг с другом. Он злился на Дейзи, стыдясь ее, как он считал, бесстыдных заигрываний с Филиппом. Его она не замечала. Он было хотел велеть ей идти домой, но вместо этого вскочил сам и ушел. Он чувствовал себя одиноким и никому не нужным – ни троице, резвившейся в озере, ни гулявшим по берегу двоим собеседникам, ни Филиппу с Дейзи, сидевшим рядом в свете костра, ни Аделине, кормившей Неро в ивняке.

Чтобы разглядеть содержимое корзины, Аделине хватало лунного света. Она положила на тарелку ломти ветчины и куски хлеба, но вместо того чтобы поставить еду перед Неро, кормила его с руки. Аделина уставилась на Дейзи с таким холодным, жестким, почти пустым выражением, что наблюдатель мог задаться вопросом: те ли это сияющие и живые глаза, какими она обычно смотрела на мир?

Филипп неподвижно сидел в свете костра, загадочно улыбаясь. Дейзи сидела совсем близко, почти прислонившись к нему: она думала, что Аделина пошла гулять вместе с Уилмотом и доктором. Дейзи, с ее узкими раскосыми глазами, круглым лицом и вздернутым носом, обладала какой-то первобытной красотой. Она вытянула губы и устремилась к Филиппу, словно готовясь к поцелую.


«Эта девица сумасшедшая или просто дура? – подумала Аделина. – Она же должна понимать, что ее обязательно кто-нибудь увидит. Почему этот грубиян Филипп не оттолкнет ее? Клянусь, если он ее поцелует, я его убью!»

Внезапно Дейзи, словно охваченная порывом безудержной страсти, кинулась Филиппу на бедра и, обвив его руками, притянула его голову к своей. Аделина слышала, как она что-то говорила, но что именно, было непонятно.

Филипп схватил Дейзи и усадил обратно, но рук не убрал. Затем заговорил и он. Между ними и озером горел костер. Было слышно, как плещутся купальщики, приближаясь к берегу. Дейзи напряженно сидела, с ненавистью глядя на них. Они подбежали к костру. Мэри придвинулась к пламени.

– О, как стало холодно! – воскликнула она.

– Холодно! – расхохотался Конвей. – Да это просто небесная прохлада.

– Ну а мне холодно!

Шолто вгляделся в лицо Дейзи.

– Как странно вы выглядите, мисс Вон, – заметил он. – Вы сердитесь?

– Сержусь?! – взвизгнула она. – Я в жизни не была так счастлива. Я на седьмом небе от счастья. Перестаньте на меня глазеть!

– Что вы говорили моему шурину, мисс Вон? – спросил Шолто, продолжая всматриваться в ее лицо.

Она набросилась на него.

– Ты мерзкий мальчишка! – крикнула она.

Тут вернулись с прогулки Рамзи и Уилмот. Они были очень довольны обществом друг друга, но когда доктор увидел Мэри, съежившуюся у костра, он, нахмурившись, подошел к ней.

– Я вас предупреждал, миссис Корт, – строго сказал он. – Но вы все-таки три раза купались. Теперь, боюсь, вы напрочь простудились.

Он положил пальцы ей на запястье и начал считать пульс.

Мэри готова была провалиться сквозь землю.

– Она не могла простудиться! – воскликнул Конвей. – Она просто хочет, чтобы все суетились вокруг нее.

– Посмотри на эту мокрую гриву на ее спине, – сказал доктор, собирая волосы в ладонь словно водоросли.

Конвей принес плащ и небрежно накинул на плечи Мэри.

– Где Аделина? – спросил он.

Аделина вышла из ивняка в сопровождении Неро. Она казалась спокойной, невозмутимой, даже блистательной. С улыбкой, сверкнув белыми зубами, она подошла к остальным.

– Где ты была? – подозрительно спросил Филипп.

– В ивах, – весело ответила она. – Кормила Неро. Ах, какой был день! Какой успех! Вы же согласны? Однако луна заходит. Думаю, нам пора собрать вещи и вернуться домой, иначе мы заблудимся по дороге.

Все с этим согласились и с сожалением спешно собрали свои вещи и потушили костер. Огонь погас, и вечеринка закончилась. Некоторое время ушло на то, чтобы поймать лошадей на ближайшем поле: те отвязались и вольно паслись. Из темноты появился Тайт. Он ждал Уилмота, держа под уздцы лошадь. Джеймс купил ее совсем недавно, гордился приобретением, но в то же время за него чуть ли не извинялся.

– Что вы думаете о моей кобыле? – спросил он доктора.

Доктор Рамзи, прищурившись, осмотрел темный круп и разразился смехом.

– Ну и спина! – воскликнул он. – Вы точно не сможете выпасть из этой впадины.

– Она прекрасно отвечает моим запросам, – сухо заметил Уилмот.

– Не сомневаюсь. Я знаю ее много лет, на нее можно положиться. Вы хорошо сделали, что приобрели ее.

Но Уилмот обиделся. Он взобрался в седло.

– Доброй ночи! – крикнул он остальным и, не дожидаясь их, уехал.

Тайт бежал по мягкому песчаному грунту рядом с ним.

– Тебе не нужно приводить кобылу, Тайт, – сказал Джеймс. – Я вполне мог вернуться со всеми в Джалну, а оттуда пешком дойти до дома.

– Я хотел прийти, босс, – ответил Тайт. – Мне хотелось посмотреть, на что похожа купальная вечеринка.

– И что ты об этом думаешь, Тайт?

– Ну, босс, я моюсь только для того, чтобы быть чистым, а когда я вижу, как люди моются снова и снова, удивляюсь. Мне удивительно, когда белые люди пляшут воинственные танцы вокруг костра, как индейцы когда-то. Мне даже захотелось издать боевой клич.

– Хорошо, что ты сдержался, Тайт.