Штормовые времена

– Это Томас Д’Арси и Майкл Брент! Что они здесь делают?

Уилмот взглянул на них со страхом, почти в панике.

– Я не хочу их видеть! – воскликнул он. – После всего произошедшего. Ах, Аделина, зачем вы рассказали им обо мне?

Она не смогла ответить, потому что ирландцы уже подходили. Она поспешила к ним.

– Ни слова не говорите о жене Джеймса Уилмота! – предупредила она, протягивая им руку. – Как хорошо вы оба выглядите!

– Какая удача, – сказал Брент, – что мы приехали прямо к веселью. Мы тоже умеем кататься. У вас есть лишние коньки?

– Мы только что от Ниагарского водопада, – прервал его Д’Арси. – Зимой там превосходно. По-настоящему превосходно. Когда мы подъезжали, то услышали веселые звуки и сразу сказали: «Это Джална!» Видите, мы помним название. Поэтому мы и просили возничего, чтобы он высадил нас здесь.

Они пожали руку Уилмоту.

– Ты тоже здесь, – лукаво посмотрел на него Брент. – Какая удача!

– Это мой дом, – довольно холодно заметил Уилмот. – Добро пожаловать!

– Значит, это не Джална! Но наш багаж оставили у твоих ворот! Ничего, мы перевезем его в Джалну.

Д’Арси очень тихо сказал Уилмоту:

– Мы избавились от нее ради тебя. Она отбыла в Мексику. Ну и фурия! Я ни в коем случае тебя не виню и сам поступил бы так же.

Уилмот с бесстрастным видом уставился прямо перед собой.

Новых гостей обнаружил Филипп. Их снабдили напитками, а затем коньками мистера Пинка и Уилмота. Уилмот и Тайт сходили к воротам и внесли багаж в дом. Там их поджидал Филипп. Было решено, что Уилмот предоставит им свою комнату на ночь, сам будет спать на кровати Тайта, а Тайт ляжет на полу.

Во время разговора к ним присоединился капитан Лэси. Он заявил, что Уилмот может оставить ирландцев у себя на ночь, а потом они будут желанными гостями в его доме: на следующий день его сын уезжает обратно на корабль, и им с женой было бы неплохо заполучить такую веселую компанию, чтобы приободриться.





XV. В доме Уилмота




Вечеринка завершилась, жена фермера, как могла, прибралась. Скрипач Джок почти допил пунш и вернулся в свой домик в лесу, во весь голос горланя «Лох-Ломонд». Ярко светила молодая луна.

В доме было жарко, Джеймс забросил в печь много дров. Ирландцы, Филипп, Аделина и Дейзи собрались у огня, слушая путешественников об их приключениях в Штатах. Аделина попыталась было убедить Дейзи уехать с остальными, но это оказалось невозможно. От того, что она стала частью столь необычного собрания, Дейзи пришла в сильное возбуждение. Д’Арси и Брент умели рассказывать. Они были в восторге от жизни в Америке. Затем разговор перешел на путешествие из Ирландии на «Аланне» и пребывание в Квебеке. Все нашли, о чем поговорить, однако Уилмот и Аделина все время думали лишь о Генриетте.

– О! Кататься на коньках при лунном свете! – совершенно неожиданно воскликнула Дейзи. – Я всегда так об этом мечтала. Можно мне одной пойти на реку, мистер Уилмот? Будет так жутко, так таинственно!

– Мисс Дейзи заскучала с нами, Д’Арси, – заметил Брент. – Мы слишком много говорим о себе.

– Напротив, – возразил его друг. – Она желает побыть наедине, чтобы решить, кто из нас нравится ей больше.

Филипп вытер лоб большим белым платком.

– У вас чертовски жарко, Уилмот. Пойду-ка я покатаюсь вместе с мисс Дейзи и помогу ей сделать выбор, если она, конечно, мне позволит.

– О боже! – воскликнула Дейзи. – Я в восторге.

– Вы почувствуете жуть и таинственность, катаясь вместе с капитаном Уайтоком? – спросил Брент.

– Мы будем скользить по льду, как бестелесные духи, – ответила она.

Уилмот с тревогой посмотрел на Филиппа.

– Боюсь, что вы простудитесь, – сказал он и, словно доктор, положил пальцы на запястья Филиппа.

Филипп опустил глаза на его руки, а затем несколько недоуменно посмотрел Уилмоту в глаза. Уилмот досадовал на тех троих, кто знал его тайну, и чувствовал, что Филипп – единственный до конца честный и благородный человек из всех присутствовавших.

Когда за Дейзи и Филиппом закрылась дверь, на какое-то время наступила тишина. Лунный свет усилился и отбрасывал на пустой пол резкие контуры окна.

Трое ирландцев привнесли в комнату некую суть своей страны. Уилмоту она казалась чуждой, а сам он был ей чужим. Все ждали, когда он хоть что-нибудь скажет.

– В хорошеньком же я положении, – наконец произнес он.

– Я… я не понимаю, что вы имеете в виду, – безучастно заметил Брент.


– Я – человек, который сперва бросил жену и дочь, а затем позволил отправить их с дурацким поручением.

– Ну, мы думали, что вы обрадуетесь, – произнес Брент.

– И потом, миссис Уайток так нам велела, – вставил Д’Арси, затем смутился и замолчал.

– Вы же не хотите, чтобы я позволила Генриетте прийти сюда, Джеймс? – спросила Аделина.

– Нет.

– Вы же не жалеете, что она убралась из страны?

– Как я могу жалеть?

– Тогда что не так?

– Все.

– Не думайте, что мы обошлись с ней не по-джентльменски, – сказал Брент. – Мы были весьма учтивы.

– Для вас это была забава! – воскликнул Уилмот.

– Вовсе не забава, – возразил Брент. – Мы отнеслись к этому вполне серьезно. Мы были деликатны, но настойчивы.

– Вы послали ее с дурацким поручением в полуцивилизованную страну!

– Мексика стала цивилизованной задолго до того, как цивилизация пришла на эту землю, – заметил Д’Арси. – И, полагаю, она действительно хотела ее увидеть.

– Беда Уилмота в том, что у него слишком чувствительная совесть, – ввернул Брент.

– Нет, совсем не в этом, – ответил Уилмот. – Но то, что я совершил, должно было остаться в тайне. Вытащенное на свет, оно выглядит гораздо хуже. Оно похоже на преступление, и я полагаю, это оно и есть.

– Насколько я понимаю, – терпеливо произнес Д’Арси, – вы отдали жене практически все, что имели. Здесь вы уж точно не купаетесь в роскоши. Все, в чем вы ей отказываете, – это в своем присутствии.

– И, судя по тому, что она сообщила, – добавил Брент, – когда вы были вместе, она не была счастлива.

– Да уж, далеко от этого.

Аделина нежно посмотрела на Уилмота, но обратилась к остальным:

– Бедняге сейчас необходимо выпить. Он устал от вечеринки и всего остального. Неужели в этом доме нет ничего, кроме этой капли пунша?

Все трое посмотрели на Уилмота как на инвалида. Он почувствовал себя загипнотизированным. Д’Арси встал, на цыпочках подошел к буфету и достал оттуда бутылку, более чем наполовину наполненную ромом. Вытянув руку, он посмотрел сквозь бутылку на пламя свечи.

– На полке стоят бокалы, – заметил Джеймс, будто и вправду был инвалидом.

– Не хотите пригубить спиртного, миссис Уайток? – спросил Д’Арси.

– Нет, нет, спасибо. Я допью пунш.

Уилмот сделал глоток и расхохотался.

– Довольно забавно, – сказал он. – Как будто мы снова в каюте «Аланны». Только снаружи – море снега.

– Слава богу, мы здесь, а не там, – ответила Аделина.

Воцарилась тишина, только в огне потрескивали поленья. Затем Брент заговорил:

– Где бы я ни оказался, жизнь кажется мне забавной. Я могу немного погрустить, но вскоре снова веселюсь.

– Я такой же, – поддержал его Уилмот.

Д’Арси наполнил свой бокал.

– Мне никогда не бывает ни весело, ни грустно. Я критичен, аналитичен и философичен.

– Я такая же, – сказала Аделина.

Когда фигуристы вернулись, следом в дом ворвался Неро. Он встал посреди комнаты и отряхнулся, взметая вокруг себя снег. Затем положил морду на пол и быстро завозил ею то в одну сторону, то в другую. Щеки Дейзи и Филиппа порозовели от холода, их глаза сверкали, и они продолжали шутить, пить оба отказались.

– Умираю с голоду, – заявила Дейзи, сматывая с шеи длинный бледно-голубой вязаный шарф. – У меня во рту не было ни крошки, кроме куска сливового пирога и чашки кофе.

– Я тоже ужасно проголодался, – сказал Филипп. – У вас в кладовой есть холодный пирог с дичью, Уилмот? И несколько бутылок стаута?