Штормовые времена
Часть 20 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Интересно, что у тебя в голове, – задумчиво произнесла она, – но ты мне нравишься. Да, ты мне очень нравишься, Джеймс Уилмот.
Она пробежалась глазами по его книгам. Философия, эссе, история, по большей части скука, но нашлось несколько томиков поэзии и романов. Она взяла томик Теннисона. Некоторые пассажи были подчеркнуты. Она прочитала:
О, дайте нам покой, хоть чёрный, хоть могильный,
О, дайте смерти или сна[19].
Уилмот вошел с чайником, с которого стекали прозрачные капли.
– Я читаю, – сказала она.
– Что? – спросил он, остановившись и заглянув через ее плечо. – А, это, – бесстрастно произнес он и пошел ставить чайник на огонь.
– Это совсем на вас не похоже.
– Почему?
– Это кажется слишком праздным.
– Неужели я настолько энергичен?
– Нет, но думаю, вы человек целеустремленный. Вот это больше похоже на вас:
Построил я душе дворец прекрасный,
Чтоб жизнь ей легку уготовить[20].
Вы должны были бы выделить эти строки.
– Боже мой! – воскликнул он. – Это не я. Хотелось бы, но увы. Моя душа бездомна.
– Я непроницательна, – сказала она, поставив книгу на место. – Я сниму шляпку.
Она сняла забавную маленькую шляпку с двумя лентами, развевавшимися сзади.
Внезапно комнату окутало облако близости. Уилмот озадаченно осмотрелся, словно забыл, где оставил вещи.
– Позвольте мне заварить чай, – сказала она.
– Нет, я этого не вынесу.
Аделина рассмеялась.
– Не вынесете зрелища, как я завариваю чай?
Он довольно мрачно улыбнулся.
– Нет. Это будет слишком красиво. Такие вещи не для меня.
Он довольно ловко заварил чай, расставил новые тарелки, наломал соты с медом и пригласил ее к столу. Все это время он говорил. Рассказал о жене фермера, которая печет ему хлеб и продает мед. Он купил корову, двух свиней и немного домашней птицы. Филипп подыскивал для него хороших ездовых лошадей. Овес и ячмень посеял его предшественник. Он научится земледелию. На доходы от своего хозяйства сможет неплохо жить. «Короче говоря, – сказал он, отрезая для нее кусочек меда, – я никогда в жизни не был так сознательно счастлив».
Аделина откусила большой кусок хлеба с медом. Ее глаза сияли.
– Я тоже, – сказала она.
Уилмота это позабавило.
– Бьюсь об заклад, что вы не знали и часа настоящего несчастья.
– Я не собираюсь выставлять напоказ свои горести, – стараясь сохранять достоинство, надменно сказала она и налила себе еще меда.
– Разве я выставляю? – Он слегка покраснел.
Аделина задумчиво на него посмотрела.
– Ну, только что вы сказали, что осознанно счастливы. Вероятно, иногда вы осознанно несчастны. Я не боюсь жизни и никогда не ожидаю худшего.
– Я расскажу вам о себе, – заявил он. – Я не собирался этого делать, но сделаю.
Она с нетерпением подалась вперед:
– О да! Расскажите!
– Вынужден просить вас сохранить это в тайне.
– Буду нема, как могила!
– Очень хорошо.
Он встал, отнес заварочный чайник к печи, добавил воды из чайника. Все еще с ним в руках, он резко повернулся к ней.
– Я женат, – сказал Уилмот.
Она неверяще уставилась на него:
– Да нет! Разумеется, нет!
Он коротко рассмеялся.
– Не думаю, что ошибаюсь. Я не только муж, но и отец.
– Подумать только! То есть вы солгали мне, что холосты?
– Да, я обманывал вас.
– Вы кажетесь закоренелым холостяком.
– Много раз меня называли идеальным мужем.
– Ах, – сказала она с усилившимися ирландскими интонациями. – Кем бы вы ни были, у вас это отлично получается. – И, мгновение подумав, добавила: – Любовником и тому подобным.
– И лжецом!
Она посмотрела ему в глаза.
– Вы собираетесь рассказать, почему лгали?
– Да. – Он подошел к ней и сел рядом.
– Я имею в виду, почему вы скрыли факт вашего брака.
– Да, конечно… Я сбежал.
– Бросили ее?
– Да.
– И ребенка?
– Да.
– Мальчик или девочка?
– Девочка четырнадцати лет.
– Значит, вы давно женаты!
– Пятнадцать лет. Мне было двадцать пять. – Он добавил с неожиданной силой: – Пятнадцать лет страданий!
– Не может быть, что все пятнадцать!
– Не прошло и полугода со дня свадьбы, как я понял, что совершил ошибку. Остальные годы прошли во все большем осознании ее.
Его ладонь легла на стол, на мгновение она накрыла ее своими руками.
– Расскажите мне об этом, – попросила она.
Сквозь открытую дверь были слышны шум реки и шелест камыша. У ворот замычала купленная Уилмотом корова.
– Она хочет, чтобы ее подоили, – сказал он.
Она пробежалась глазами по его книгам. Философия, эссе, история, по большей части скука, но нашлось несколько томиков поэзии и романов. Она взяла томик Теннисона. Некоторые пассажи были подчеркнуты. Она прочитала:
О, дайте нам покой, хоть чёрный, хоть могильный,
О, дайте смерти или сна[19].
Уилмот вошел с чайником, с которого стекали прозрачные капли.
– Я читаю, – сказала она.
– Что? – спросил он, остановившись и заглянув через ее плечо. – А, это, – бесстрастно произнес он и пошел ставить чайник на огонь.
– Это совсем на вас не похоже.
– Почему?
– Это кажется слишком праздным.
– Неужели я настолько энергичен?
– Нет, но думаю, вы человек целеустремленный. Вот это больше похоже на вас:
Построил я душе дворец прекрасный,
Чтоб жизнь ей легку уготовить[20].
Вы должны были бы выделить эти строки.
– Боже мой! – воскликнул он. – Это не я. Хотелось бы, но увы. Моя душа бездомна.
– Я непроницательна, – сказала она, поставив книгу на место. – Я сниму шляпку.
Она сняла забавную маленькую шляпку с двумя лентами, развевавшимися сзади.
Внезапно комнату окутало облако близости. Уилмот озадаченно осмотрелся, словно забыл, где оставил вещи.
– Позвольте мне заварить чай, – сказала она.
– Нет, я этого не вынесу.
Аделина рассмеялась.
– Не вынесете зрелища, как я завариваю чай?
Он довольно мрачно улыбнулся.
– Нет. Это будет слишком красиво. Такие вещи не для меня.
Он довольно ловко заварил чай, расставил новые тарелки, наломал соты с медом и пригласил ее к столу. Все это время он говорил. Рассказал о жене фермера, которая печет ему хлеб и продает мед. Он купил корову, двух свиней и немного домашней птицы. Филипп подыскивал для него хороших ездовых лошадей. Овес и ячмень посеял его предшественник. Он научится земледелию. На доходы от своего хозяйства сможет неплохо жить. «Короче говоря, – сказал он, отрезая для нее кусочек меда, – я никогда в жизни не был так сознательно счастлив».
Аделина откусила большой кусок хлеба с медом. Ее глаза сияли.
– Я тоже, – сказала она.
Уилмота это позабавило.
– Бьюсь об заклад, что вы не знали и часа настоящего несчастья.
– Я не собираюсь выставлять напоказ свои горести, – стараясь сохранять достоинство, надменно сказала она и налила себе еще меда.
– Разве я выставляю? – Он слегка покраснел.
Аделина задумчиво на него посмотрела.
– Ну, только что вы сказали, что осознанно счастливы. Вероятно, иногда вы осознанно несчастны. Я не боюсь жизни и никогда не ожидаю худшего.
– Я расскажу вам о себе, – заявил он. – Я не собирался этого делать, но сделаю.
Она с нетерпением подалась вперед:
– О да! Расскажите!
– Вынужден просить вас сохранить это в тайне.
– Буду нема, как могила!
– Очень хорошо.
Он встал, отнес заварочный чайник к печи, добавил воды из чайника. Все еще с ним в руках, он резко повернулся к ней.
– Я женат, – сказал Уилмот.
Она неверяще уставилась на него:
– Да нет! Разумеется, нет!
Он коротко рассмеялся.
– Не думаю, что ошибаюсь. Я не только муж, но и отец.
– Подумать только! То есть вы солгали мне, что холосты?
– Да, я обманывал вас.
– Вы кажетесь закоренелым холостяком.
– Много раз меня называли идеальным мужем.
– Ах, – сказала она с усилившимися ирландскими интонациями. – Кем бы вы ни были, у вас это отлично получается. – И, мгновение подумав, добавила: – Любовником и тому подобным.
– И лжецом!
Она посмотрела ему в глаза.
– Вы собираетесь рассказать, почему лгали?
– Да. – Он подошел к ней и сел рядом.
– Я имею в виду, почему вы скрыли факт вашего брака.
– Да, конечно… Я сбежал.
– Бросили ее?
– Да.
– И ребенка?
– Да.
– Мальчик или девочка?
– Девочка четырнадцати лет.
– Значит, вы давно женаты!
– Пятнадцать лет. Мне было двадцать пять. – Он добавил с неожиданной силой: – Пятнадцать лет страданий!
– Не может быть, что все пятнадцать!
– Не прошло и полугода со дня свадьбы, как я понял, что совершил ошибку. Остальные годы прошли во все большем осознании ее.
Его ладонь легла на стол, на мгновение она накрыла ее своими руками.
– Расскажите мне об этом, – попросила она.
Сквозь открытую дверь были слышны шум реки и шелест камыша. У ворот замычала купленная Уилмотом корова.
– Она хочет, чтобы ее подоили, – сказал он.