Штормовые времена
Часть 13 из 51 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он поцеловал ее.
– Ты не должна думать ни о чем плохом, – произнес Филипп. – Думай лишь о том, как выздороветь.
– Мы не должны были увозить ее из Индии.
– Она хотела ехать. Если бы мы ее оставили, это разбило бы ей сердце.
– Кто знает…
Ей, безусловно, стало лучше. Она выпила немного бульона и хотела поспать, но Августа колотила по своей оловянной тарелке. Шум взбудоражил Бони, и он поднял крик. Аделина откинулась на бугристую подушку и запустила руки в свои длинные волосы.
– Неужто на этом корабле мне не будет покоя? – воскликнула она. – Что за шум?
Филипп подошел к Гасси и забрал у нее тарелку и выдал вместо нее мешочек с ракушками, но девочка бросила раковины по одной на пол и обиженно заревела.
Филипп решил отвести ее к Уилмоту и попросить того развлечь девочку часок. Не очень аккуратно ее поднял и обнаружил, что у нее мокрые штанишки, которые нужно срочно переодевать. Он яростно зазвонил в колокольчик, подзывая стюардессу, но безуспешно. Из сваленных в кучу вещей, составлявших гардероб Гасси, Филипп выудил две вещицы. Положив девочку себе на колени, он кое-как умудрился надеть подгузник, но белая фланелевая нижняя юбочка, выстиранная стюардессой, необычайно съежилась, и это сбило его с толку. Устав лежать вниз головой, Гасси принялась извиваться. Когда ее подняли на руки, она перестала плакать, но теперь снова начала. Он увидел, что ее ножки покраснели от потертостей, и выругался.
В следующее мгновение он уколол ее английской булавкой (какого дьявола их назвали безопасными!), и при виде крови, выступившей из крошечной ранки, его лоб покрылся испариной.
– Я не хотел! Честное слово, я не хотел! – пробормотал он, но Гасси ему не поверила.
Филипп вновь усадил ее к себе на колени, она вздернула подбородок и посмотрела на него с опаской, гадая, что еще он сделает. Но он всего лишь понес ее по коридору и вниз по трапу, туда, где в общей каюте сидели эмигранты. Там он чуть ли не бросил Гасси на колени почтенной шотландке, матери пятерых детей, и приказал ей позаботиться о его дочери, насколько это возможно. В итоге она очень умело присматривала за Гасси, пренебрегая присмотром за собственными выносливыми детьми, а Филипп хорошо платил ей за хлопоты.
«Аланна», как будто ей не хватило неприятностей, едва избежала столкновения с айсбергом.
Поскольку было очень рано, дозорные, видимо, оказались не столь внимательны, как следовало. Чудовищная бледная громада, похожая на собор, постепенно возникла из утреннего тумана. Воздух наполнили крики и предупреждающие сигналы. У штурвала стоял Григг, из последних сил спасавший корабль от катастрофы. Парусник едва увернулся от айсберга, но ледяной холод, исходивший от него, погрузил всех на борту во внезапную зиму.
Филипп бегом спустился в каюту. Уже пятый день Аделина шла на поправку. Она начала натягивать на себя одежду, испугавшись торопливого топота и криков. Как ушел Филипп, она не слышала.
– Мы поплывем на шлюпках? – взволнованно спросила она.
– Нет, волноваться не о чем. Но ты должна выйти на палубу и взглянуть на айсберг. Это грандиозно, Аделина! На тебе туфли и чулки. Просто накинь плащ поверх ночной сорочки. Ты не должна пропустить такое зрелище.
Он почти вынес ее на палубу. Теперь айсберг был уже далеко. Он ужасал, но обрел красоту: солнце, едва показавшееся над горизонтом, заблистало на тысячах его граней. Он величественно вставал из зеленых волн, бесплотный, как сон, нереальный, как надежда. Но его ледяное основание, глубоко погруженное в море, было больше, чем видимая часть.
После Гольфстрима вновь похолодало и поднялись высокие зеленые волны. Когда «Аланна» погрузилась в них, с суши налетела снежная буря, скрыв из виду все вокруг, кроме ближайших волн. Окажись поблизости другие айсберги, корабль попал бы в их полную власть. Впередсмотрящие, стоявшие на вахте в своих корзинах, не видели ничего, кроме мириад белых хлопьев, которые роились над ними и превращали людей в снеговиков, хлестали кожу до крови и ослепляли. Стало так холодно, что на фальшбортах замерзали брызги, образуя длинные сосульки, похожие на оскаленные зубы.
Пассажиры первого класса, за исключением миссис Камерон и ее друзей, собирались в салоне, несколько печальные, но смирившиеся с тем, что их долгое тесное знакомство подходит к концу. Они сидели, закутанные в пледы, стараясь согреться. Филипп разогрел большой мыльный[8] камень и положил к ногам Аделины. Мужчины потягивали ром с водой, а она держала бокал портвейна. Укутавшись в меховой плащ и в плед, она чувствовала себя вполне уютно. Иллюминаторы словно покрылись ватой. Все звуки на корабле звучали приглушенно, только звенели тросы под натиском ветра.
Однако на закате непогода прекратилась, и они вышли в темно-синее море, в которое садилось сияющее красное солнце. Волны были покрыты пеной, сосульки сверкали как алмазы, а затем – чудо из чудес – они услышали крик чайки, и над палубой промелькнула ее тень!
Следом за первой прилетели и другие птицы, они кружили над кораблем и кричали, словно принесли новое послание о новом мире. На следующее утро показалась земля. Измученные путешественники из третьего класса столпились на палубе, вглядываясь в нее. Было свежо, но не холодно. С сосулек капала вода, а затем сами они обрушивались в залив Святого Лаврентия. «Аланна» вошла в могучую реку. Ее зазеленевшие берега переходили в темный лес. Затем показались крошечные деревушки, окруженные белыми церквями со сверкающими крестами на шпилях. Вдоль берегов узкой полосой вытянулись фермы. У воды паслись стада, и до путешественников доносился сладкий запах земли. Неужто всего лишь несколько дней назад они попали в снежную бурю, да такую, что с корабля свисали сосульки?
Теперь же Филипп и Аделина собирали багаж. Хотя некоторые вещи были утеряны или пришли в негодность во время плавания, оставшиеся они втиснули в чемоданы с большим трудом. Откуда-то постоянно появлялись все новые предметы. Филиппа раздражало, что ему к тому же приходилось считаться с настроением Аделины. Он бы хотел обвинить ее в некотором беспорядке. Конечно, ведь это она виновата в том, что свалила пледы, свои туфли и несессер поверх его лучшего пальто. Когда с паковкой, хотя и скверно, но было покончено, они вдруг вспомнили о каюте няни и обо всем, что было там свалено в кучу. Бони, которого посадили в клетку, пришел в ярость. Он вопил и метался, хлопая зелеными крыльями и раскидывая семечки и песок. К Аделине вернулся ее голос, громкий и сильный, как всегда в напряженные моменты.
– Я так больше не могу! – воскликнула она.
– Никто тебя и не просит, – отрезал Филипп и, выходя, добавил: – Ты и так уже слишком много натворила беспорядка.
– Что это ты сказал? – насторожилась она.
Он не ответил.
Она была слаба, но добралась до каюты няни и, задыхаясь, опустилась на койку, держась рукой за бок.
– Так что ты сказал? – повторила она свирепым шепотом.
– Я сказал, черт возьми, что я никогда не видел такого беспорядка. Следовало привезти из Англии камердинера.
– На самом деле ты сказал, что в этом беспорядке виновата я.
– Ты несешь чепуху. – Он схватил в охапку одежду Гасси. – Зачем все это? Не лучше ли оставить одежду здесь и купить ей новую.
– Оставить?! – чуть не закричала она. – Да это же тончайший ирландский лен с ручной вышивкой! Я ничего не оставлю. Открой эту черную коробку. Там найдется место.
Вспыхнув, он открыл коробку. Она заглянула внутрь.
– Где кукла?
– Какая кукла?
– Красивая кукла, которую твоя сестра подарила Гасси. Ханифа хранила ее в этой коробке.
– Ее здесь нет.
– Должна быть. Ты должен ее найти.
Он присел на корточки, сердито уставился на нее голубыми глазами и воскликнул:
– До чего я дошел! Я должен искать КУКЛУ в момент высадки! Мало того что мне пришлось упаковывать пеленки, так я должен ползать на четвереньках в поисках КУКЛЫ! Право же, Аделина…
– Да бог с ней, – перебила она, испугавшись выражения его лица. – Не ищи. Она, наверное, в другой каюте.
Кое-как они собрали вещи. Двое стюардов под аккомпанемент криков Бони с грехом пополам дотащили их к сходням. В одной руке Филипп нес клетку, а другой крепко придерживал Аделину. Навстречу им вышел Уилмот.
– Как жаль, что вас не было на палубе! Перед нами открывался великолепный вид на Квебек. Вам нужно было пораньше собраться. Я могу вам чем-то помочь?
Филипп вручил ему клетку с птицей.
Вокруг царила ужасная суматоха. Воздух был полон криков и стонов чаек. Громадные белые паруса повисли, словно уставшие крылья. Матросы, цепляясь босыми ногами за такелаж, разглядывали толпу на пристани. Аделина с улыбкой обратилась к Уилмоту:
– Что бы мы без вас делали?
– Вы же знаете, я рад быть вам полезным, – ответил он немного чопорно, но на его бледном лице заиграл румянец. – Вы чувствуете себя намного лучше, не так ли?
– Иначе я бы уже умерла.
– Хорошо, что вы нашли человека, который приглядывает за вашей малышкой.
– Боже милостивый! – вскричала Аделина. – Где Гасси? Филипп, где Гасси? Эта ужасная шотландка, наверное, сошла с корабля и уехала с ней!
– Корабль еще не пришвартовался, – спокойно ответил Филипп. – Шотландка – замечательное создание, и она не нуждается еще в одном ребенке. Я обо всем с ней договорился и заплатил. А вот и Пэтси с Августой.
С некоторой мрачностью он следил за приближавшейся дочерью. Та сидела на плечах Пэтси, обхватив его за голову. Ее одежда была измята и испачкана, а лицо и руки приобрели странный сероватый оттенок. Однако выглядела она гораздо более здоровой, чем когда Филипп сдал ее в общую каюту, и встретила мать слабой улыбкой узнавания.
– О-о, дорогая! – воскликнула Аделина и поцеловала ее. – О, Гасси, от тебя пахнет кислятиной, – добавила она себе под нос.
Бони решил покинуть корабль так же, как и поднялся на борт, – вниз головой. Цепляясь темными когтями за верх клетки, он видел, как вокруг него двигаются знакомые фигуры. Поверх окружающих он заметил темную крепость с белыми облаками над ней – Уилмот был рослым и держал клетку высоко.
Подойдя к трапу, Аделина почувствовала странную слабость. Неожиданно объявились Д’Арси и Брент и, взяв друг друга за запястья, образовали сиденье, на которое предложили ей сесть. Она вопросительно посмотрела на Филиппа. Позволит ли он?
– Хорошая мысль, – заявил он. – Спасибо большое. Аделина будет в восторге.
Бони увидел, как уносят его хозяйку, и одобрительно завопил. Он слышал крики французов-носильщиков, видел экипажи, запряженные лошадьми, выстроившиеся в ряд у причала. Некоторых пассажиров встречали друзья или родственники. Других не встречал никто, и они стояли, несчастные и растерянные, возле своих кучек багажа. Среди них оказались и две юные ирландки, выглядевшие уже далеко не такими пышущими здоровьем, как при отправлении. Аделина дала им свой адрес и наказала навестить ее на следующий день. Прежде чем Д’Арси и Брент поставили ее на ноги, она поцеловала каждого в щеку.
Шотландка бросилась от своих детей к Гасси, чтобы поцеловать ее.
– Ой, бедняжка! – воскликнула она.
Ее собственные дети, решив, что она их бросила, с плачем кинулись следом. Шотландка повернулась к ним и скрылась из виду. «Как много священников вокруг, – подумала Аделина. – И какое все вокруг чужое».
Сейчас она чувствовала себя лучше, по-настоящему бодрой и хотела увидеть свой новый дом. Филипп нанял для нее экипаж. Трое их друзей собирались в гостиницу. Она мельком увидела, что миссис Камерон встречали родственники. Завороженная, она смотрела на их изумленные расспросы, трагическую жестикуляцию миссис Камерон. Увидела, как она подняла руку в белой перчатке и указала на Филиппа и на нее. Мгновение она стояла неподвижно, а затем одарила всех улыбкой.
«Пусть считают, что мне все равно, – сказала она себе. – Все равно они ненавидят меня и моих братьев, и это невозможно изменить!»
Филипп усадил ее в карету и взял Гасси к себе на колени. Колеса застучали по булыжникам мостовой, экипаж поднимался по крутым узким улочкам.
Аделина истерически засмеялась. Филипп повернул голову и взглянул на нее.
– Я просто вспомнила, как миссис Камерон на меня смотрела, – сказала она. – Можно подумать, побег – чудовищная вещь, а я его подстроила. Что до меня, я думаю, что маленькая Мэри прекрасно справится сама.
VI. Дом на улице Сен-Луи
Он стоял перед ними, высокий, чуть суровый, со множеством окон на фасаде. Молоток на тяжелой двери был выполнен в виде хмурой головы горгульи. Решительный стук Филиппа эхом разнесся по дому. Аделина стояла, рассматривая застекленные окна, рамы которых были окрашены в черный c узким позолоченным ободком.
– Представляю себе здешнюю старину! – воскликнула она. – Атласные панталоны, напудренные волосы, и все в таком духе.
– Приятно думать, что он наш, – заметил Филипп.
– Правда же!
– Ты не должна думать ни о чем плохом, – произнес Филипп. – Думай лишь о том, как выздороветь.
– Мы не должны были увозить ее из Индии.
– Она хотела ехать. Если бы мы ее оставили, это разбило бы ей сердце.
– Кто знает…
Ей, безусловно, стало лучше. Она выпила немного бульона и хотела поспать, но Августа колотила по своей оловянной тарелке. Шум взбудоражил Бони, и он поднял крик. Аделина откинулась на бугристую подушку и запустила руки в свои длинные волосы.
– Неужто на этом корабле мне не будет покоя? – воскликнула она. – Что за шум?
Филипп подошел к Гасси и забрал у нее тарелку и выдал вместо нее мешочек с ракушками, но девочка бросила раковины по одной на пол и обиженно заревела.
Филипп решил отвести ее к Уилмоту и попросить того развлечь девочку часок. Не очень аккуратно ее поднял и обнаружил, что у нее мокрые штанишки, которые нужно срочно переодевать. Он яростно зазвонил в колокольчик, подзывая стюардессу, но безуспешно. Из сваленных в кучу вещей, составлявших гардероб Гасси, Филипп выудил две вещицы. Положив девочку себе на колени, он кое-как умудрился надеть подгузник, но белая фланелевая нижняя юбочка, выстиранная стюардессой, необычайно съежилась, и это сбило его с толку. Устав лежать вниз головой, Гасси принялась извиваться. Когда ее подняли на руки, она перестала плакать, но теперь снова начала. Он увидел, что ее ножки покраснели от потертостей, и выругался.
В следующее мгновение он уколол ее английской булавкой (какого дьявола их назвали безопасными!), и при виде крови, выступившей из крошечной ранки, его лоб покрылся испариной.
– Я не хотел! Честное слово, я не хотел! – пробормотал он, но Гасси ему не поверила.
Филипп вновь усадил ее к себе на колени, она вздернула подбородок и посмотрела на него с опаской, гадая, что еще он сделает. Но он всего лишь понес ее по коридору и вниз по трапу, туда, где в общей каюте сидели эмигранты. Там он чуть ли не бросил Гасси на колени почтенной шотландке, матери пятерых детей, и приказал ей позаботиться о его дочери, насколько это возможно. В итоге она очень умело присматривала за Гасси, пренебрегая присмотром за собственными выносливыми детьми, а Филипп хорошо платил ей за хлопоты.
«Аланна», как будто ей не хватило неприятностей, едва избежала столкновения с айсбергом.
Поскольку было очень рано, дозорные, видимо, оказались не столь внимательны, как следовало. Чудовищная бледная громада, похожая на собор, постепенно возникла из утреннего тумана. Воздух наполнили крики и предупреждающие сигналы. У штурвала стоял Григг, из последних сил спасавший корабль от катастрофы. Парусник едва увернулся от айсберга, но ледяной холод, исходивший от него, погрузил всех на борту во внезапную зиму.
Филипп бегом спустился в каюту. Уже пятый день Аделина шла на поправку. Она начала натягивать на себя одежду, испугавшись торопливого топота и криков. Как ушел Филипп, она не слышала.
– Мы поплывем на шлюпках? – взволнованно спросила она.
– Нет, волноваться не о чем. Но ты должна выйти на палубу и взглянуть на айсберг. Это грандиозно, Аделина! На тебе туфли и чулки. Просто накинь плащ поверх ночной сорочки. Ты не должна пропустить такое зрелище.
Он почти вынес ее на палубу. Теперь айсберг был уже далеко. Он ужасал, но обрел красоту: солнце, едва показавшееся над горизонтом, заблистало на тысячах его граней. Он величественно вставал из зеленых волн, бесплотный, как сон, нереальный, как надежда. Но его ледяное основание, глубоко погруженное в море, было больше, чем видимая часть.
После Гольфстрима вновь похолодало и поднялись высокие зеленые волны. Когда «Аланна» погрузилась в них, с суши налетела снежная буря, скрыв из виду все вокруг, кроме ближайших волн. Окажись поблизости другие айсберги, корабль попал бы в их полную власть. Впередсмотрящие, стоявшие на вахте в своих корзинах, не видели ничего, кроме мириад белых хлопьев, которые роились над ними и превращали людей в снеговиков, хлестали кожу до крови и ослепляли. Стало так холодно, что на фальшбортах замерзали брызги, образуя длинные сосульки, похожие на оскаленные зубы.
Пассажиры первого класса, за исключением миссис Камерон и ее друзей, собирались в салоне, несколько печальные, но смирившиеся с тем, что их долгое тесное знакомство подходит к концу. Они сидели, закутанные в пледы, стараясь согреться. Филипп разогрел большой мыльный[8] камень и положил к ногам Аделины. Мужчины потягивали ром с водой, а она держала бокал портвейна. Укутавшись в меховой плащ и в плед, она чувствовала себя вполне уютно. Иллюминаторы словно покрылись ватой. Все звуки на корабле звучали приглушенно, только звенели тросы под натиском ветра.
Однако на закате непогода прекратилась, и они вышли в темно-синее море, в которое садилось сияющее красное солнце. Волны были покрыты пеной, сосульки сверкали как алмазы, а затем – чудо из чудес – они услышали крик чайки, и над палубой промелькнула ее тень!
Следом за первой прилетели и другие птицы, они кружили над кораблем и кричали, словно принесли новое послание о новом мире. На следующее утро показалась земля. Измученные путешественники из третьего класса столпились на палубе, вглядываясь в нее. Было свежо, но не холодно. С сосулек капала вода, а затем сами они обрушивались в залив Святого Лаврентия. «Аланна» вошла в могучую реку. Ее зазеленевшие берега переходили в темный лес. Затем показались крошечные деревушки, окруженные белыми церквями со сверкающими крестами на шпилях. Вдоль берегов узкой полосой вытянулись фермы. У воды паслись стада, и до путешественников доносился сладкий запах земли. Неужто всего лишь несколько дней назад они попали в снежную бурю, да такую, что с корабля свисали сосульки?
Теперь же Филипп и Аделина собирали багаж. Хотя некоторые вещи были утеряны или пришли в негодность во время плавания, оставшиеся они втиснули в чемоданы с большим трудом. Откуда-то постоянно появлялись все новые предметы. Филиппа раздражало, что ему к тому же приходилось считаться с настроением Аделины. Он бы хотел обвинить ее в некотором беспорядке. Конечно, ведь это она виновата в том, что свалила пледы, свои туфли и несессер поверх его лучшего пальто. Когда с паковкой, хотя и скверно, но было покончено, они вдруг вспомнили о каюте няни и обо всем, что было там свалено в кучу. Бони, которого посадили в клетку, пришел в ярость. Он вопил и метался, хлопая зелеными крыльями и раскидывая семечки и песок. К Аделине вернулся ее голос, громкий и сильный, как всегда в напряженные моменты.
– Я так больше не могу! – воскликнула она.
– Никто тебя и не просит, – отрезал Филипп и, выходя, добавил: – Ты и так уже слишком много натворила беспорядка.
– Что это ты сказал? – насторожилась она.
Он не ответил.
Она была слаба, но добралась до каюты няни и, задыхаясь, опустилась на койку, держась рукой за бок.
– Так что ты сказал? – повторила она свирепым шепотом.
– Я сказал, черт возьми, что я никогда не видел такого беспорядка. Следовало привезти из Англии камердинера.
– На самом деле ты сказал, что в этом беспорядке виновата я.
– Ты несешь чепуху. – Он схватил в охапку одежду Гасси. – Зачем все это? Не лучше ли оставить одежду здесь и купить ей новую.
– Оставить?! – чуть не закричала она. – Да это же тончайший ирландский лен с ручной вышивкой! Я ничего не оставлю. Открой эту черную коробку. Там найдется место.
Вспыхнув, он открыл коробку. Она заглянула внутрь.
– Где кукла?
– Какая кукла?
– Красивая кукла, которую твоя сестра подарила Гасси. Ханифа хранила ее в этой коробке.
– Ее здесь нет.
– Должна быть. Ты должен ее найти.
Он присел на корточки, сердито уставился на нее голубыми глазами и воскликнул:
– До чего я дошел! Я должен искать КУКЛУ в момент высадки! Мало того что мне пришлось упаковывать пеленки, так я должен ползать на четвереньках в поисках КУКЛЫ! Право же, Аделина…
– Да бог с ней, – перебила она, испугавшись выражения его лица. – Не ищи. Она, наверное, в другой каюте.
Кое-как они собрали вещи. Двое стюардов под аккомпанемент криков Бони с грехом пополам дотащили их к сходням. В одной руке Филипп нес клетку, а другой крепко придерживал Аделину. Навстречу им вышел Уилмот.
– Как жаль, что вас не было на палубе! Перед нами открывался великолепный вид на Квебек. Вам нужно было пораньше собраться. Я могу вам чем-то помочь?
Филипп вручил ему клетку с птицей.
Вокруг царила ужасная суматоха. Воздух был полон криков и стонов чаек. Громадные белые паруса повисли, словно уставшие крылья. Матросы, цепляясь босыми ногами за такелаж, разглядывали толпу на пристани. Аделина с улыбкой обратилась к Уилмоту:
– Что бы мы без вас делали?
– Вы же знаете, я рад быть вам полезным, – ответил он немного чопорно, но на его бледном лице заиграл румянец. – Вы чувствуете себя намного лучше, не так ли?
– Иначе я бы уже умерла.
– Хорошо, что вы нашли человека, который приглядывает за вашей малышкой.
– Боже милостивый! – вскричала Аделина. – Где Гасси? Филипп, где Гасси? Эта ужасная шотландка, наверное, сошла с корабля и уехала с ней!
– Корабль еще не пришвартовался, – спокойно ответил Филипп. – Шотландка – замечательное создание, и она не нуждается еще в одном ребенке. Я обо всем с ней договорился и заплатил. А вот и Пэтси с Августой.
С некоторой мрачностью он следил за приближавшейся дочерью. Та сидела на плечах Пэтси, обхватив его за голову. Ее одежда была измята и испачкана, а лицо и руки приобрели странный сероватый оттенок. Однако выглядела она гораздо более здоровой, чем когда Филипп сдал ее в общую каюту, и встретила мать слабой улыбкой узнавания.
– О-о, дорогая! – воскликнула Аделина и поцеловала ее. – О, Гасси, от тебя пахнет кислятиной, – добавила она себе под нос.
Бони решил покинуть корабль так же, как и поднялся на борт, – вниз головой. Цепляясь темными когтями за верх клетки, он видел, как вокруг него двигаются знакомые фигуры. Поверх окружающих он заметил темную крепость с белыми облаками над ней – Уилмот был рослым и держал клетку высоко.
Подойдя к трапу, Аделина почувствовала странную слабость. Неожиданно объявились Д’Арси и Брент и, взяв друг друга за запястья, образовали сиденье, на которое предложили ей сесть. Она вопросительно посмотрела на Филиппа. Позволит ли он?
– Хорошая мысль, – заявил он. – Спасибо большое. Аделина будет в восторге.
Бони увидел, как уносят его хозяйку, и одобрительно завопил. Он слышал крики французов-носильщиков, видел экипажи, запряженные лошадьми, выстроившиеся в ряд у причала. Некоторых пассажиров встречали друзья или родственники. Других не встречал никто, и они стояли, несчастные и растерянные, возле своих кучек багажа. Среди них оказались и две юные ирландки, выглядевшие уже далеко не такими пышущими здоровьем, как при отправлении. Аделина дала им свой адрес и наказала навестить ее на следующий день. Прежде чем Д’Арси и Брент поставили ее на ноги, она поцеловала каждого в щеку.
Шотландка бросилась от своих детей к Гасси, чтобы поцеловать ее.
– Ой, бедняжка! – воскликнула она.
Ее собственные дети, решив, что она их бросила, с плачем кинулись следом. Шотландка повернулась к ним и скрылась из виду. «Как много священников вокруг, – подумала Аделина. – И какое все вокруг чужое».
Сейчас она чувствовала себя лучше, по-настоящему бодрой и хотела увидеть свой новый дом. Филипп нанял для нее экипаж. Трое их друзей собирались в гостиницу. Она мельком увидела, что миссис Камерон встречали родственники. Завороженная, она смотрела на их изумленные расспросы, трагическую жестикуляцию миссис Камерон. Увидела, как она подняла руку в белой перчатке и указала на Филиппа и на нее. Мгновение она стояла неподвижно, а затем одарила всех улыбкой.
«Пусть считают, что мне все равно, – сказала она себе. – Все равно они ненавидят меня и моих братьев, и это невозможно изменить!»
Филипп усадил ее в карету и взял Гасси к себе на колени. Колеса застучали по булыжникам мостовой, экипаж поднимался по крутым узким улочкам.
Аделина истерически засмеялась. Филипп повернул голову и взглянул на нее.
– Я просто вспомнила, как миссис Камерон на меня смотрела, – сказала она. – Можно подумать, побег – чудовищная вещь, а я его подстроила. Что до меня, я думаю, что маленькая Мэри прекрасно справится сама.
VI. Дом на улице Сен-Луи
Он стоял перед ними, высокий, чуть суровый, со множеством окон на фасаде. Молоток на тяжелой двери был выполнен в виде хмурой головы горгульи. Решительный стук Филиппа эхом разнесся по дому. Аделина стояла, рассматривая застекленные окна, рамы которых были окрашены в черный c узким позолоченным ободком.
– Представляю себе здешнюю старину! – воскликнула она. – Атласные панталоны, напудренные волосы, и все в таком духе.
– Приятно думать, что он наш, – заметил Филипп.
– Правда же!