Штамм. Вечная ночь
Часть 45 из 67 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— А почему бы и нет? Ты что, думаешь, он тебя обманет?
— Понятия не имею.
— Ты думаешь, он нас бросит? — Крим начал злиться. — Это почему? Ты что на этом получишь? Только не говори, что он тебе обещал этот городок.
— Моего сына.
— И?
— Это все.
— Все? Твоего сына? За эту долбаную священную книгу и твоих друзей?
— Ничего другого мне не нужно.
Крим сделал шаг назад, делая вид, что поражен, но на самом деле он думал, что парень просто дурак, Эф понимал это.
— Знаешь чего? Я тут стал думать, когда про тебя узнал. Почему два плана? Что на уме у Владыки? Он выполнит свои обещания по обеим сделкам?
— Возможно, ни по одной, — сказал Эф.
Криму эти слова не понравились.
— В любом случае мне вот что пришло в голову. Один из нас действует по запасному плану на случай, если другой сорвется. Если ты все сделаешь, как вы договорились, то на хрена ему я? Тогда меня на свалку, а вся слава достается тебе.
— Слава предателя.
Крим кивнул. Эфу следовало бы уделять больше внимания реакции Крима, но он был слишком взволнован. Его сознание разрывалось на части. Он видел свое отражение в этом расчетливом наемнике.
— Я думаю, Владыка пытался меня обдурить. Я думаю, второй уговор — это все равно что его отсутствие. Вот почему я сказал остальным, где арсенал. Они никогда туда не доберутся. Потому что Крим начинает действовать.
Только сейчас Эф вдруг понял, что гангстер чуть не дышит ему в лицо. Он посмотрел на руки Крима — они были пусты, но сжаты в кулаки.
— Постой, — сказал Эф, предугадав действия Крима. — Подожди-ка. Выслушай меня. Я… я не пойду на это. Даже думать о таком было безумием. Я не предам моих друзей… и ты тоже не должен идти на предательство. Ты знаешь, где взять детонатор. Мы его раздобудем, приладим к бомбе Фета и направимся в Черное урочище. Так каждый из нас получит то, что хочет. Я получу моего мальчика. Ты — свою долю недвижимости. И мы раз и навсегда покончим с этим гадом.
Крим кивнул, делая вид, что взвешивает предложение.
— Забавно, — сказал он. — Именно это я бы сказал на твоем месте, если бы собрался тебя кинуть. Adios, док.
Крим схватил Эфа за лацканы, прежде чем тот успел подготовиться. Здоровенный кулак Крима с серебряными побрякушками обрушился сбоку на голову Эфа, который поначалу даже не почувствовал удара, только отметил, что комната стала вращаться, а потом под грузом падающего тела разлетелись в стороны стулья. Он ударился головой об пол, и все вокруг побелело, а потом наступила тьма.
Видение
Как всегда, из огня появились сгустки света. Эф стоял неподвижно, глядя на приближающиеся фигуры, чувства переполняли его. Энергия одного из них со всей силы ударила в солнечное сплетение. Эф сопротивлялся, боролся, казалось, чуть не целую вечность. К схватке присоединилась вторая фигура, но Эфраим Гудвезер не желал сдаваться. Он отчаянно сражался, пока снова среди сияния не увидел лицо Зака.
— Папа… — сказал мальчик, а потом его поглотила вспышка.
Но на этот раз Эф не пробудился. Прежний образ сменился новым — яркая зеленая трава под теплым желтым солнцем колышется от ненавязчивого ветерка.
Поле. Ферма.
Ясное голубое небо. Кучевые облака. Сочная зелень.
Эф посмотрел из-под руки.
Простой фермерский дом. Небольшой, из ярко-красного кирпича, с черной кровлей. Дом находился в добрых пятидесяти метрах, но он добрался до него в три шага.
Над трубой курился дымок, образуя идеальный повторяющийся рисунок. Подул ветерок, выровнял струйку дыма, и она сложилась в буквы алфавита, словно начертанные аккуратной рукой.
…LEYRZOLEYRZOLEYRZOLEYRZO…
Дымчатые буквы исчезли, превратились в легкий пепел и неторопливо опустились на траву. Он согнулся в пояснице пополам, точно складной нож, раздвинул травинки пальцами — увидел, что подушечки рассечены и из них сочится кровь.
Единственное четырехстворчатое окно в стене. Эф вплотную подошел к нему, и от его дыхания в матовом стекле появился просвет.
За старым столом в кухне сидела женщина с ярко-золотистыми волосами. Она что-то писала в толстой книге великолепным сверкающим серебряным птичьим пером, макая его в чернильницу с красной кровью.
Келли чуть повернула голову к окну, давая понять Эфу, что чувствует его присутствие. Стекло снова затуманилось, а когда он снова продышал в нем окошко, Келли исчезла.
Эф обошел здание в поисках другого окна или двери. Но, сделав полный круг, он не смог найти даже то окно, через которое только что заглядывал внутрь. Кирпичи почернели, и когда Эф отошел от сооружения на несколько шагов, оно превратилось в замок. От пепла трава под ногами почернела, стебли ее заострились, они секли босые ноги Гудвезера при каждом шаге.
Тень заслонила солнце. Какого-то крылатого существа, может быть, хищной птицы. Оно заложило крутой вираж, а потом ушло в сторону, и тень потерялась в темной траве.
Над замком торчала промышленного вида труба, выбрасывая в небо черный пепел, отчего ясный день превращался в зловещую ночь. На стене появилась Келли, и Эф окликнул ее.
— Она тебя не слышит, — сказал Фет.
Крысолов был в своем форменном комбинезоне, он курил длинную сигару, но у него была крысиная голова и маленькие красные глаза.
Эф снова посмотрел на замок, и светлые волосы Келли сдуло с головы, словно бы дымом. Теперь она превратилась в обритую наголо Нору, которая исчезла где-то в верхних покоях замка.
— Нужно разделиться, — сказал Фет.
Человеческой рукой он вытащил изо рта сигару, выдул серебристый дымок, и тот заклубился вокруг его аккуратных черных усиков.
— У нас мало времени.
Крыса Фет побежал к замку, втиснул голову в трещину в фундаменте и каким-то образом протащил свое крупное тело в щель между двух черных камней.
Наверху в башне стоял человек в рабочей рубашке с логотипом магазина «Сирс». Это был Мэтт, сожитель Келли, первым занявший место Эфа как отца и первый вампир, убитый Эфом. На глазах Эфа с Мэттом случился приступ, он вцепился себе в шею руками, забился в конвульсиях, задрожал, согнулся пополам, спрятал лицо… наконец он оторвал руки от головы. Его средние пальцы вытянулись, превратились в когти, существо распрямилось — оно стало на два метра выше. Владыка.
И тут черное небо раскрылось, полил дождь, но капли, достигая поверхности, производили не обычный звук, а нечто похожее на «па».
Эф отшатнулся, развернулся и побежал. Он пытался обогнать дождь, несясь по траве, режущей ему ноги, но капли молотили по нему, и каждый шаг отзывался в ушах: «Па! Па! Па!»
Наконец вокруг посветлело. Дождь прекратился, небо окрасилось в алый цвет. Трава исчезла, и в осклизлой земле, словно в океане, отразилась краснота неба.
Впереди появилась чья-то фигура. Появилась она недалеко, и Эф смог в полной мере оценить ее размеры. Фигура внешне напоминала человеческую, мужскую, но была раза в три выше Эфа. Она остановилась на некотором расстоянии, хотя из-за размеров казалось, что ближе.
Перед Эфом и в самом деле стоял гигант, но с абсолютно правильными пропорциями. Он был одет, а скорее, окутан в сияние.
Эф попытался заговорить. Он не испытывал страха перед этим существом. Просто его переполняли чувства.
Что-то зашуршало за спиной исполина, и появились два широких серебряных крыла, размах которых превышал его рост. Порыв ветра отбросил Эфа на шаг. Архангел (а никем другим он быть не мог) еще дважды взмахнул крылами и взлетел.
Он парил в воздухе, его громадные крылья привычно двигались, руки и ноги были расслаблены, он летел к Эфу с необыкновенным изяществом и легкостью. Архангел приземлился прямо перед человеком, возвышаясь над ним всей своей громадой. Из крыла выпали несколько серебряных перьев и вонзились в красную землю, а одно подплыло к Эфу, и тот ухватил его. Ствол пера превратился в рукоять слоновой кости, а само перо — в серебряный клинок.
Громадный архангел нагнулся к Эфу. Его лицо все еще смутно виднелось в сиянии нимба. Свет был странно холодный, почти мглистый.
Архангел уставил взгляд куда-то за спину Эфа, и тот против воли обернулся.
За маленьким обеденным столом на краю утеса, одетый в свой фирменный темный костюм (на правом рукаве красная повязка со свастикой), сидел Элдрич Палмер, бывший глава «Стоунхарт груп». Пользуясь ножом и вилкой, он поедал дохлую крысу на фарфоровой тарелке. Справа приблизилось светлое пятно: крупный белый волк бежал к столу. Палмер даже не посмотрел в его сторону. Белый волк прыгнул и вцепился в горло Палмера, сбросил его со стула, принялся рвать шею.
Оставив Палмера, зверь посмотрел на Эфа и ринулся к нему.
Эф не тронулся с места и не поднял меча. Приблизившись, волк сбросил скорость, его лапы месили землю. На белоснежном меху вокруг пасти краснела кровь Палмера.
Эф узнал волчьи глаза. Глаза Авраама Сетракяна. И голос его.
«Ahsųdagų-wah».
Эф недоуменно покачал головой и тут почувствовал, как его ухватила громадная рука. Он слышал биение крыльев архангела, уносившего его с красной земли, которая по мере удаления сжималась и изменялась. Они приблизились к большому водному пространству, потом свернули направо, пролетели над архипелагом с тесно посаженными островами. Архангел стал спускаться, нацелившись на один из тысячи островов.
Они приземлились на пустынный клочок земли, формой похожий на таз, здесь валялось гнутое железо и дымилась сталь. На обугленных руинах были разбросаны клочья одежды и обгоревшая бумага. Маленький остров оказался в эпицентре какой-то катастрофы. Эф посмотрел на архангела, но тот исчез, а на его месте появилась дверь. Простая дверь в дверной раме. На ней висела бумажка с буквами, написанными черным фломастером, и изображением надгробных камней, скелетов и крестов. Надпись, сделанная неуверенной детской рукой, гласила:
ЗА ЭТОЙ ЧЕРТОЙ МОЖЕШЬ И НЕ ВЫЖИТЬ.
Эф знал эту дверь. Знал и почерк. Он нажал на ручку, открыл дверь, перешагнул через порог.
Кровать Зака. На ней лежал дневник Эфа, но не в потрепанной обложке, а в переплете с серебряными накладками.
Эф сел на кровать, почувствовал, как знакомо прогнулся и заскрипел под ним матрас. Он открыл дневник, но оказалось, что его пергаментные листы — страницы «Окцидо люмен», написанные от руки и иллюстрированные.
Но еще более необычным было то, что Эф понимал латынь. Он видел едва заметные водяные знаки, второй текст под первым.
Он понимал и их. В это мгновение он понимал все.
«Ahsųdagų-wah».
Словно вызванный на звук этих слов, в дверь среди пустоты вошел Владыка. Он сбросил капюшон с головы, и с его тела упала одежда; лучи солнца обожгли кожу, она покрылась черной корочкой. Под плотью на его лице копошились черви.
— Понятия не имею.
— Ты думаешь, он нас бросит? — Крим начал злиться. — Это почему? Ты что на этом получишь? Только не говори, что он тебе обещал этот городок.
— Моего сына.
— И?
— Это все.
— Все? Твоего сына? За эту долбаную священную книгу и твоих друзей?
— Ничего другого мне не нужно.
Крим сделал шаг назад, делая вид, что поражен, но на самом деле он думал, что парень просто дурак, Эф понимал это.
— Знаешь чего? Я тут стал думать, когда про тебя узнал. Почему два плана? Что на уме у Владыки? Он выполнит свои обещания по обеим сделкам?
— Возможно, ни по одной, — сказал Эф.
Криму эти слова не понравились.
— В любом случае мне вот что пришло в голову. Один из нас действует по запасному плану на случай, если другой сорвется. Если ты все сделаешь, как вы договорились, то на хрена ему я? Тогда меня на свалку, а вся слава достается тебе.
— Слава предателя.
Крим кивнул. Эфу следовало бы уделять больше внимания реакции Крима, но он был слишком взволнован. Его сознание разрывалось на части. Он видел свое отражение в этом расчетливом наемнике.
— Я думаю, Владыка пытался меня обдурить. Я думаю, второй уговор — это все равно что его отсутствие. Вот почему я сказал остальным, где арсенал. Они никогда туда не доберутся. Потому что Крим начинает действовать.
Только сейчас Эф вдруг понял, что гангстер чуть не дышит ему в лицо. Он посмотрел на руки Крима — они были пусты, но сжаты в кулаки.
— Постой, — сказал Эф, предугадав действия Крима. — Подожди-ка. Выслушай меня. Я… я не пойду на это. Даже думать о таком было безумием. Я не предам моих друзей… и ты тоже не должен идти на предательство. Ты знаешь, где взять детонатор. Мы его раздобудем, приладим к бомбе Фета и направимся в Черное урочище. Так каждый из нас получит то, что хочет. Я получу моего мальчика. Ты — свою долю недвижимости. И мы раз и навсегда покончим с этим гадом.
Крим кивнул, делая вид, что взвешивает предложение.
— Забавно, — сказал он. — Именно это я бы сказал на твоем месте, если бы собрался тебя кинуть. Adios, док.
Крим схватил Эфа за лацканы, прежде чем тот успел подготовиться. Здоровенный кулак Крима с серебряными побрякушками обрушился сбоку на голову Эфа, который поначалу даже не почувствовал удара, только отметил, что комната стала вращаться, а потом под грузом падающего тела разлетелись в стороны стулья. Он ударился головой об пол, и все вокруг побелело, а потом наступила тьма.
Видение
Как всегда, из огня появились сгустки света. Эф стоял неподвижно, глядя на приближающиеся фигуры, чувства переполняли его. Энергия одного из них со всей силы ударила в солнечное сплетение. Эф сопротивлялся, боролся, казалось, чуть не целую вечность. К схватке присоединилась вторая фигура, но Эфраим Гудвезер не желал сдаваться. Он отчаянно сражался, пока снова среди сияния не увидел лицо Зака.
— Папа… — сказал мальчик, а потом его поглотила вспышка.
Но на этот раз Эф не пробудился. Прежний образ сменился новым — яркая зеленая трава под теплым желтым солнцем колышется от ненавязчивого ветерка.
Поле. Ферма.
Ясное голубое небо. Кучевые облака. Сочная зелень.
Эф посмотрел из-под руки.
Простой фермерский дом. Небольшой, из ярко-красного кирпича, с черной кровлей. Дом находился в добрых пятидесяти метрах, но он добрался до него в три шага.
Над трубой курился дымок, образуя идеальный повторяющийся рисунок. Подул ветерок, выровнял струйку дыма, и она сложилась в буквы алфавита, словно начертанные аккуратной рукой.
…LEYRZOLEYRZOLEYRZOLEYRZO…
Дымчатые буквы исчезли, превратились в легкий пепел и неторопливо опустились на траву. Он согнулся в пояснице пополам, точно складной нож, раздвинул травинки пальцами — увидел, что подушечки рассечены и из них сочится кровь.
Единственное четырехстворчатое окно в стене. Эф вплотную подошел к нему, и от его дыхания в матовом стекле появился просвет.
За старым столом в кухне сидела женщина с ярко-золотистыми волосами. Она что-то писала в толстой книге великолепным сверкающим серебряным птичьим пером, макая его в чернильницу с красной кровью.
Келли чуть повернула голову к окну, давая понять Эфу, что чувствует его присутствие. Стекло снова затуманилось, а когда он снова продышал в нем окошко, Келли исчезла.
Эф обошел здание в поисках другого окна или двери. Но, сделав полный круг, он не смог найти даже то окно, через которое только что заглядывал внутрь. Кирпичи почернели, и когда Эф отошел от сооружения на несколько шагов, оно превратилось в замок. От пепла трава под ногами почернела, стебли ее заострились, они секли босые ноги Гудвезера при каждом шаге.
Тень заслонила солнце. Какого-то крылатого существа, может быть, хищной птицы. Оно заложило крутой вираж, а потом ушло в сторону, и тень потерялась в темной траве.
Над замком торчала промышленного вида труба, выбрасывая в небо черный пепел, отчего ясный день превращался в зловещую ночь. На стене появилась Келли, и Эф окликнул ее.
— Она тебя не слышит, — сказал Фет.
Крысолов был в своем форменном комбинезоне, он курил длинную сигару, но у него была крысиная голова и маленькие красные глаза.
Эф снова посмотрел на замок, и светлые волосы Келли сдуло с головы, словно бы дымом. Теперь она превратилась в обритую наголо Нору, которая исчезла где-то в верхних покоях замка.
— Нужно разделиться, — сказал Фет.
Человеческой рукой он вытащил изо рта сигару, выдул серебристый дымок, и тот заклубился вокруг его аккуратных черных усиков.
— У нас мало времени.
Крыса Фет побежал к замку, втиснул голову в трещину в фундаменте и каким-то образом протащил свое крупное тело в щель между двух черных камней.
Наверху в башне стоял человек в рабочей рубашке с логотипом магазина «Сирс». Это был Мэтт, сожитель Келли, первым занявший место Эфа как отца и первый вампир, убитый Эфом. На глазах Эфа с Мэттом случился приступ, он вцепился себе в шею руками, забился в конвульсиях, задрожал, согнулся пополам, спрятал лицо… наконец он оторвал руки от головы. Его средние пальцы вытянулись, превратились в когти, существо распрямилось — оно стало на два метра выше. Владыка.
И тут черное небо раскрылось, полил дождь, но капли, достигая поверхности, производили не обычный звук, а нечто похожее на «па».
Эф отшатнулся, развернулся и побежал. Он пытался обогнать дождь, несясь по траве, режущей ему ноги, но капли молотили по нему, и каждый шаг отзывался в ушах: «Па! Па! Па!»
Наконец вокруг посветлело. Дождь прекратился, небо окрасилось в алый цвет. Трава исчезла, и в осклизлой земле, словно в океане, отразилась краснота неба.
Впереди появилась чья-то фигура. Появилась она недалеко, и Эф смог в полной мере оценить ее размеры. Фигура внешне напоминала человеческую, мужскую, но была раза в три выше Эфа. Она остановилась на некотором расстоянии, хотя из-за размеров казалось, что ближе.
Перед Эфом и в самом деле стоял гигант, но с абсолютно правильными пропорциями. Он был одет, а скорее, окутан в сияние.
Эф попытался заговорить. Он не испытывал страха перед этим существом. Просто его переполняли чувства.
Что-то зашуршало за спиной исполина, и появились два широких серебряных крыла, размах которых превышал его рост. Порыв ветра отбросил Эфа на шаг. Архангел (а никем другим он быть не мог) еще дважды взмахнул крылами и взлетел.
Он парил в воздухе, его громадные крылья привычно двигались, руки и ноги были расслаблены, он летел к Эфу с необыкновенным изяществом и легкостью. Архангел приземлился прямо перед человеком, возвышаясь над ним всей своей громадой. Из крыла выпали несколько серебряных перьев и вонзились в красную землю, а одно подплыло к Эфу, и тот ухватил его. Ствол пера превратился в рукоять слоновой кости, а само перо — в серебряный клинок.
Громадный архангел нагнулся к Эфу. Его лицо все еще смутно виднелось в сиянии нимба. Свет был странно холодный, почти мглистый.
Архангел уставил взгляд куда-то за спину Эфа, и тот против воли обернулся.
За маленьким обеденным столом на краю утеса, одетый в свой фирменный темный костюм (на правом рукаве красная повязка со свастикой), сидел Элдрич Палмер, бывший глава «Стоунхарт груп». Пользуясь ножом и вилкой, он поедал дохлую крысу на фарфоровой тарелке. Справа приблизилось светлое пятно: крупный белый волк бежал к столу. Палмер даже не посмотрел в его сторону. Белый волк прыгнул и вцепился в горло Палмера, сбросил его со стула, принялся рвать шею.
Оставив Палмера, зверь посмотрел на Эфа и ринулся к нему.
Эф не тронулся с места и не поднял меча. Приблизившись, волк сбросил скорость, его лапы месили землю. На белоснежном меху вокруг пасти краснела кровь Палмера.
Эф узнал волчьи глаза. Глаза Авраама Сетракяна. И голос его.
«Ahsųdagų-wah».
Эф недоуменно покачал головой и тут почувствовал, как его ухватила громадная рука. Он слышал биение крыльев архангела, уносившего его с красной земли, которая по мере удаления сжималась и изменялась. Они приблизились к большому водному пространству, потом свернули направо, пролетели над архипелагом с тесно посаженными островами. Архангел стал спускаться, нацелившись на один из тысячи островов.
Они приземлились на пустынный клочок земли, формой похожий на таз, здесь валялось гнутое железо и дымилась сталь. На обугленных руинах были разбросаны клочья одежды и обгоревшая бумага. Маленький остров оказался в эпицентре какой-то катастрофы. Эф посмотрел на архангела, но тот исчез, а на его месте появилась дверь. Простая дверь в дверной раме. На ней висела бумажка с буквами, написанными черным фломастером, и изображением надгробных камней, скелетов и крестов. Надпись, сделанная неуверенной детской рукой, гласила:
ЗА ЭТОЙ ЧЕРТОЙ МОЖЕШЬ И НЕ ВЫЖИТЬ.
Эф знал эту дверь. Знал и почерк. Он нажал на ручку, открыл дверь, перешагнул через порог.
Кровать Зака. На ней лежал дневник Эфа, но не в потрепанной обложке, а в переплете с серебряными накладками.
Эф сел на кровать, почувствовал, как знакомо прогнулся и заскрипел под ним матрас. Он открыл дневник, но оказалось, что его пергаментные листы — страницы «Окцидо люмен», написанные от руки и иллюстрированные.
Но еще более необычным было то, что Эф понимал латынь. Он видел едва заметные водяные знаки, второй текст под первым.
Он понимал и их. В это мгновение он понимал все.
«Ahsųdagų-wah».
Словно вызванный на звук этих слов, в дверь среди пустоты вошел Владыка. Он сбросил капюшон с головы, и с его тела упала одежда; лучи солнца обожгли кожу, она покрылась черной корочкой. Под плотью на его лице копошились черви.