Штамм. Вечная ночь

Крим открыл переднюю дверцу, положил на сиденье «штейр», снова захлопнул ее.

— А что с детонатором?

— Хватит морочить мне голову. Можешь достать?

Крим сделал вид, будто размышляет.

— Посмотрим. Есть у меня одна мыслишка. Но я должен знать побольше — что это ты надумал взрывать? Я ведь тут живу по соседству — по другую сторону реки.

— Ничего тебе не нужно знать. Ты только назови цену.

— Детонатор военного назначения? — спросил Крим. — Тут есть в северном Джерси одно местечко — я на него глаз положил. Военная база. Я тебе больше ничего не скажу. Пока не расколешься.

Гус посмотрел на Нору, но не ради ее одобрения, он просто нахмурился из-за того, что оказался в таком положении.

— Все очень просто, — сказал он. — Бомбочка.

Крим широко улыбнулся:

— И где ты ею разжился?

— В магазине на углу. Взял на талоны.

Крим посмотрел на Нору:

— Мощная?

— Достаточно мощная, чтобы уничтожить все в радиусе полумили. Ударная волна, погнутые стальные конструкции… ну, сам знаешь.

Криму разговор доставлял удовольствие.

— Но тебе придется ограничиться демоверсией. Продается как есть, без возврата.

— Хорошо. Нам нужен детонатор.

— Слушай, ты меня за идиота держишь? У меня нет привычки вооружать ближайших соседей действующей атомной бомбой, пока не будут сформулированы базовые правила.

— Вот как? — сказал Гус. — И что же это за правила?

— Не хочу, чтобы ты взорвал мой приз.

— Это что значит?

— Я тебе — ты мне. Для начала мне нужны гарантии, что ты взорвешь эту хрень как минимум в нескольких километрах от меня. Не в Джерси и не на Манхэттене. Точка.

— Тебя предупредят заранее.

— Так не пойдет. Потому что, думается мне, я знаю, кому ты хочешь подложить эту свинью. В этом мире только один говнюк стоит этой заварухи. А когда Владыки не станет, освободится довольно много нехилой недвижимости. Это и есть мой приз.

— Недвижимость? — переспросил Гус.

— Этот город. Когда обо всем договоримся и ты обтяпаешь свои дела, Манхэттен будет принадлежать мне. И баста, мекс.

Гус пожал Криму руку:

— А мост тебя не заинтересует?





Нью-Йоркская публичная библиотека, главное отделение




Еще одно вращение Земли — и они снова вместе, пять человек: Фет, Нора, Гус, Хоакин и Эф; мистер Квинлан покинул их раньше, под покровом темноты. Они вышли на Гранд-Сентрал и по Сорок второй улице добрались до Пятой авеню. Дождя не было, но свирепый ветер выметал мусор, скопившийся у дверей. Обертки из ресторанов быстрого питания, пластиковые пакеты и прочие бытовые отходы летали по улице, словно духи, танцующие на кладбище.

Люди поднялись по ступеням главного входа в Нью-Йоркскую публичную библиотеку между двух каменных львов по имени Терпение и Стойкость.[24] Это сооружение в стиле боз-ар стояло теперь, словно громадный мавзолей. Они прошли через портик и двери, пересекли Астор-холл. Просторный читальный зал претерпел минимальный ущерб: мародеры в короткий период анархии после крушения не особо интересовались книгами. Одна из громадных люстр рухнула на стол, но потолок был такой высокий, что, скорее всего, это стало следствием конструктивного недостатка. Какие-то книги оставались на столах, на плиточном полу валялось несколько рюкзаков и их вывороченное содержимое. Стулья перевернуты, у пары ламп обломаны абажуры. От этой безмолвной пустоты громадного читального зала мороз подирал по коже.

Высокие сводчатые окна по обе стороны пропускали максимум доступного света. Аммиачный запах продуктов вампирской жизнедеятельности (настолько вездесущий, что Эф уже почти не замечал его) свидетельствовал о том, что все знания и искусство цивилизации могут быть беззаботно обосраны по воле бесчинствующей природы.

— Нужно спускаться? — спросил Гус. — А эти книги, что здесь?


На стеллажах по обе стороны прохода, над обнесенными перилами галереями виднелись цветные книжные корешки.

— Мы ищем старинную рукописную книгу, которую можно выдать за «Люмен», — сказал Фет. — Не забывай, он должен на это купиться. Я тут тысячу раз бывал. Крысы и мыши любят гниющую бумагу. Древние тексты в нижнем хранилище.

Они направились к лестнице, включили фонарики, подготовили приборы ночного видения. Головное отделение было возведено на месте Кротонского водораспределителя, искусственного озера, из которого подавалась питьевая вода на Манхэттен. Водораспределитель к началу двадцатого века исчерпал себя и был закрыт. Библиотека располагала семью полноценными этажами ниже уровня улицы, а недавняя пристройка под соседним Брайант-парком у задней, западной, части библиотеки добавила к уже существующим еще несколько километров книжных шкафов.

Фет вел группу, уходя все глубже в темноту. На площадке третьего этажа их ожидал мистер Квинлан. Фонарик Гуса на мгновение высветил чуть ли не флуоресцентно-белое лицо Рожденного, его рубиновые глаза. Они обменялись несколькими словами.

Мексиканец вытащил меч.

— На стеллажах несколько кровососов, — предупредил он. — Придется зачистить помещение.

— Заметив Эфа, они передадут информацию Владыке, и мы окажемся в ловушке под землей, — сказала Нора.

Беззвучный голос мистера Квинлана проник в их головы.

Мы с доктором Гудвезером будем ждать внутри. Я заблокирую все телепатические передачи.

— Отлично, — сказала Нора, готовя свою лампу.

Гус с мечом в руке уже спускался на следующий этаж, Хоакин, прихрамывая, шел следом:

— Ну, сейчас повеселимся.

Нора и Фет двинулись дальше рука об руку, а мистер Квинлан прошел в ближайшую дверь, ведущую на третий подземный этаж. Эф неохотно последовал за ним. Внутри были широкие шкафы для хранения старой периодики и установленные один на другой контейнеры со старомодными звукозаписями. Мистер Квинлан открыл дверь в кабинку для прослушивания, и Эф был вынужден войти за ним внутрь.

Мистер Квинлан закрыл звуконепроницаемую дверь. Эф снял прибор ночного видения, оперся о ближайший стол и замер вместе с Рожденным в тишине и темноте. Эф опасался, что Рожденный прочтет его мысли, а потому включил белый шум, активно представляя, а потом и называя предметы, которые могли их окружать.

Эф не хотел, чтобы охотник обнаружил обман. Он шел по очень тонкому льду, играя в одну и ту же игру с обеими сторонами. Каждую из них он убеждал, что работает на уничтожение другой. В конечном счете он оставался верен только одному человеку — Заку. Он в равной мере страдал и от мысли о том, что придется предать друзей, и о том, что придется всю оставшуюся жизнь прожить в этом ужасе.

У меня когда-то была семья.

Голос Рожденного потряс взвинченного Эфа, но он быстро взял себя в руки.

Владыка обратил всех, и мне осталось только уничтожить их. Еще одно сходство между нами.

Эф кивнул:

— Но у него были основания желать вам зла. Между вами существовала связь. А у меня с Владыкой нет общего прошлого. Нас ничто не связывает. Я чисто случайно — из-за моей профессии — оказался на его пути.

Причина есть. Просто мы ее пока не знаем.

Эф часами обдумывал эту самую мысль.

— Я боюсь, это как-то может быть связано с моим сыном.

Рожденный помолчал несколько мгновений.

Вы должны знать, что есть некоторое сходство между мною и вашим сыном. Я был обращен в чреве матери. И Владыка таким образом стал моим суррогатным отцом, вытеснив моего биологического отца. Растлив мозг вашего сына в годы его становления, вампир пытается вытеснить вас с вашего отцовского места, устранить ваше влияние на сына, в то время как формируется его личность.

— Вы хотите сказать, Владыка выработал некий общий подход.

Это должно было бы обескуражить Эфа, но он, напротив, нашел повод для оптимизма.

— Тогда есть надежда, — сказал он. — Вы стали противником Владыки. Отвергли его. А его влияние на вас было неизмеримо сильнее.

Эф отошел от стола, воодушевленный этой теорией.

— Может быть, то же самое произойдет и с Заком. Если я вовремя верну его, как Патриархи вернули вас. Может быть, еще не поздно. Он хороший мальчик — это я знаю…

Пока он биологически не обращен, шанс остается.

— Я должен вырвать Зака из жизни Владыки. Или, точнее, вырвать Владыку из жизни Зака. Неужели мы и в самом деле способны его уничтожить? Я что имею в виду — ведь это не удалось даже Богу много веков назад.

Богу это удалось. Озриэль был уничтожен. Возродилась кровь.

— Значит, мы в некотором роде должны исправить ошибку Бога.

Бог не совершает ошибок. В конечном счете все реки текут в море…

— Не совершает ошибок. Вы думаете, этот огненный знак в небесах появился не просто так? Был послан мне?

Но и мне тоже. Чтобы я смог уберечь вас от растления. Все складывается в единую картину. Прах собран. У Фета есть оружие. С неба пролился огонь. Знаки и предзнаменования — это язык Бога. Они все поднимутся и падут под напором нашего союза.