Теневые блики

— Не помню имя, — покачала головой старушка. — Но он может посоперничать с моей лавкой по количеству амулетов и оберегов. Идет по улице — аж звенит от магии. Никогда такого не видела.

Я поразилась совпадению:

— Вы про Полынь?

— А, точно, Полынь. А то я все мысленно перебираю: Крыжовник, Крапива, что там было? Хороший мальчик. Очень сильный. Я у вас таких сильных тут больше не встречала.

— В каком смысле сильный? — я представила куратора с его тонкими руками и острыми чертами лица. Мда, не спортсмен. А будь он сильным магом — работал бы в Башне, а не в департаменте Ловчих.

— Сильный, значит сильный. Разотрет в песок — и не заметит. Но и хорошее для таких сделать — раз плюнуть. Бывают люди, у которых искры горят ярче, чем у других. Вот только светит эта искра или обжигает? И нравится ли королю, что среди нас есть такая искра?

Я заглянула старушке в глаза. Что это? Еще какая-то манипуляция? Полынь ее подговорил на подобные речи, чтобы я, не знаю, почувствовала к нему былое расположение или внезапно зауважала? И при чем здесь вообще король?

— Пиония? Ты не могла бы рассказать мне об этом подробнее?

Во взгляде Пионии не было намека на злой умысел. Она смотрела на меня с добротой и пониманием, чуть-чуть хитро. В ответ на просьбу лавочница потрепала мои волосы и подбородком указала вдаль:

— Ну-ну, подробнее, ишь что придумала! Смотри, твои друзья идут, красавица.

И тотчас с того конца Морской площади донеслось громовое:

— Кого я вижу, Тинави, юхуууу!



Испуганные голуби, грязно выругавшись на своем голубином, повзлетали с парапетов. К нам же лихо пригарцевали Кадия и Дахху. Еще сегодня утром подруга не хотела его видеть, а теперь вот — вместе обедают, причем без меня. Мде. Страстная натура эта Кадия.

Мы с друзьями стали обмениваться новостями, но без подробностей: все-таки Пиония, любопытная, как и все старушки, находилась рядом и нет-нет да слушала нас. Впрочем, я не удержалась от того, что бы тихим голосом не рассказать о том, что снова повстречала Того Самого Лиссая из библиотеки, и что он — полновправный житель Дворца и сын Сайнора. У ребят округлились глаза и, кажется, тотчас возникли многочисленные вопросы, но именно в этот момент Пиония вдруг ахнула, всплеснула руками и обратилась к Кадии, перебив наш разговор:

— А ведь для вас, юная леди, у меня есть сюрприз!

— Однако! Какой же?

— Письмо. — Она достала из корзины, прятавшейся за телегой, тугой свиток и протянула его при каждом движении скрежещащей из-за доспехов Кадии. — Мой помощник, Маркус, подрабатывает рассыльным у господина Анте Давьера. Сегодня тот передал ему огромную пачку посланий, чтобы развести вечером по Шолоху, и в том числе одно для вас. Маркус пока отправился раздавать первую партию, а эту часть оставил у меня. Мы договорились, что, если я увижу кого-то из адресатов, то сама отдам письмо, зачем ему зря ноги сбивать.

— Спасибо, Пиония! Это миленько. Что за хмырь этот Анте Давьер — я не в курсе, но сейчас разберемся.

Пока Кадия развязывала перетягивающую свиток бечевку и ломала сургучную печать, Дахху встрепенулся:

— Я знаю, кто такой господин Давьер. Предприниматель, который в том году приехал в Шолох и прибрал к рукам одну из столичных газет, «Вострушку». Всех тогда просто убило то, что иноземец будет хозяйничать в сфере новостей, но Смотрящие почему-то не стали возражать. А сейчас он…. Не помню, чем именно занимается, но каким-то образом делает деньги. Много денег. И очень быстро.

— Вот оно, значит, как! — Усмехнулась Кадия, читавшая письмо и одновременно пытавшаяся почесаться под железными латами. — Пожалуй, ты все верно помнишь, потому что этот Анте приглашает меня на бал, который состоится завтра в его особняке, расположенном по адресу набережная Доро, дом 1… Если я не ошибаюсь, это одуреть как пафосно.

— А в честь чего он дает бал? — Я удивилась. Не то чтобы в Шолохе кто-то, кроме Дворца, устраивал крупные празднества. А судя по тому, что Кадия не знала хозяина, в корзине у Пионии лежало еще штук двести таких приглашений, и это было только половиной от общего количества, господин Давьер разошелся не на шутку.

— Ой, тут все очень напыщенно… — фыркнула Кад, отчаянно выворачивая запястье в попытках добраться до собственной упакованной в панцирь спины. Как же она у меня многозадачная: читает, разговаривает, чешется. Умничка, да и только! — В честь «официального открытия первого летнего сезона, который мне повезет провести в блистательном Шолохе».

— Если бы «Вострушка» не принадлежала самому Анте, я представляю, как бы журналисты по нему прошлись. — Покачал головой Дахху. — Устраивать крупный прием без причины равносильно тому, чтобы бессмысленно хвастаться, выставляя напоказ свое возмутительное богатство. Чрезмерная тяга к шику и помпезности — это варварское поведение, в Шолохе в такому относятся, как к первому признаку слабоумия.

— Ну, я лично не имею ничего против такого «слабоумия», — пожала плечами Кадия. — Так, ребят, ну что я вам должна сказать — у меня тут в приглашении стоит «плюс один». Кто со мной?

Мы с Дахху переглянулись. Друг покачал головой, а потом подмигнул мне, подняв брови так высоко, что они уползли под шапку:

— Несмотря на вышесказанное мной, я уверен, что все эти приглашенные шишки не преминут возможностью повеселиться на балу… И раз уж наш Анте так самоуверен, то, думаю, ему хватило наглости позвать и членов королевской семьи. Ты ведь хочешь еще разок увидеть этого Библиотечного-И-Не-Только-Лиссая, а, Тинави?

Я покраснела. Госпожа Пиония, протирая кувшины с напитками, навострила ушки.

— Не думаю, что он будет на балу, — сказала я. А потом с вызовом добавила: — Но, да, хочу и увижу! В этом есть что-то плохое?

— Отнюдь, — друг наклонился к моему уху и неожиданно шепнул: — Когда будешь называться ее высочеством, не забудь объявить меня главным писателем в королевстве!

— Ну ты жук! — я легонько пнула друга в бок и церемонно отвесила полупоклон Кадии. — Прекрасная леди, с удовольствием буду сопровождать на грядущем званом вечере. С принцами или нет, а праздники я обожаю.

— Отличненько, — хлопнула в ладоши та. — Раз мы все решили, я пошла к швее. Судя по всему, народа на этом празднике жизни будет тьма, и я собираюсь выглядеть что надо. Так что до связи!



И Кадия упорхнула вдаль. Мы с Дахху переглянулись. В последнее время наша дорогая подруга все время была слегка на взводе. Нет, у нее, как всегда, ежечасно сохранялось прекрасное настроение и бодрость духа, она не грубила и не пакостила по мелочам, но было заметно, что ее что-то медленно поедает изнутри. Думаю, мы оба догадывались, в чем дело.

Во-первых, вся эта ситуация с Военным ведомством, в которое Кадия шла с такими надеждами и где в итоге играет роль «куколки на страже». Во-вторых, недавно открывшийся в семейном разговоре неожиданный факт — родители не собираются выдавать ее замуж по расчету.

Казалось бы, это хорошая новость, не так ли? А вот фигли.


Раньше Кадия дико боялась мужчин. Точнее, возможных романтических отношений с ними. Когда ей кто-то нравился в детстве, она, как это бывает с пока еще очень маленькими девочками, шла напролом — игриво улыбалась, накручивая на палец локон, признавалась в любви и тут же предлагала нарожать избраннику детей. Маленькие мальчики не ожидали такого напора и обыкновенно пытались перейти на более понятный им язык — например, дергали Кадию за косичку. Примерно тот же процесс по жанру, что и обнюхивание у собак. Но тут у Кадии включались защитные рефлексы, и она начинала избиение противника — он же напал, ну.

Таким образом, еще в детстве Кадию поразила до самого сердца череда любовных неудач, и она стала закономерно чураться мужчин. Чем в большую красавицу она превращалась с годами, тем сложнее оказывались на выходе ее романтические танцы с бубном. Либо она сама пугалась мужчину (даже если он ей нравился) и окружала себя стеной, пока ухажер не решал плюнуть на гиблое дело. Либо, в те дни, когда внутри Кадии пробуждалась смелость, пугались уже сами мужчины — от ее невиданной энергии, прыти и напора.

Потом, в годы наставничества, когда мы начали тусоваться втроем (Кадию-то я знаю с пяти лет), проявился «фактор Дахху», про который я уже упоминала. Это, знаете, очень удобная уловка: влюбиться в того единственного чувака, которого ты не боишься, потому что это твой близкий друг, почти брат. Практично и не страшно. К этой «несчастной любви» можно возвращаться снова и снова, убеждая себя, что только она настоящая, а все остальные попытки — просто «чтобы забыть».

Короче, все это было весьма запутанно и печально, но, при том, как бы «не считалось» с точки зрения будущего. Кадия — одна из дочек главы рода Мчащихся, а род Мчащихся — это самые крутые гены во всем Шолохе после королевских. Естественно, все мы ожидали, что однажды нашу блондинистую бестию выдадут замуж за какую-нибудь большую шишку, и так романтические проблемы сами по себе иссякнут, оставшись только забавными историями ушедшей юности.

Помню тот ужин, когда стало ясно, что простого выхода не будет… Это было в том году. До выпуска от Магиста Орлина оставалось каких-то пару месяцев. Господин Балатон, тот самый, что занимает должность Гласа Короля, пригласил свою дочурку и ее однокурсников, то бишь нас с Дахху, в поместье на выходные. Все было чудесно: мы много катались на лошадях, много загорали и еще больше мечтали о том, какими крутыми станем, как только окунемся в по-настоящему взрослую жизнь. У Кадию был как раз «период Дахху», и мы с ней периодически уединялись, чтобы похихикать на эту тему и подумать, получится ли у них с Дахху все-таки закрутить какой-нибудь роман до того, как ее выдадут замуж. Так закрутить, чтобы Дахху понял, что происходит, желательно.

Вечером весь Дом Мчащихся плюс десяток разнокалиберных гостей собрались за общим ужином. Много говорили о политике — еще бы, в такой семье!.. Естественно, в какой-то момент всеобщее внимание переключилось и на нас троих. Ох, деточки, вы же у старого Орлина учитесь. Ох, смех да и только, он же такой шальной сам раньше был. Ох, молодцы какие, а куда пойдете после выпуска? И тут прозвучало роковое:

— Кадия, душа моя, — улыбнулась величественная мама нашей подруги, — Я буду рада, если в следующий раз ты пригласишь к нам в гости и своего кавалера… Думаю, всем будет приятно увидеть твоего избранника. После выпуска можно будет и свадьбу сыграть.

Я тогда застыла, как глубоководный кальмар, с невсосанными до конца в рот спагетти. Какой такой кавалер? Их у Кадии отродясь не было, это факт. Дахху слегка поперхнулся, ибо почувствовал смутную опасность, и лишь сама виновница этого локального смятения осталась невозмутимой: «Конечно, мамочка!».

Зато сколько потом было рыданий в спальне, ух. Даже вовремя спрятанная под юбку бутылка вишневой настойки не помогала.

— Гддеееееее…яяяяя…..возьмуууу….мужикааааааа…. — билась в конвульсиях Кадия, пока я носилась по комнате туда-сюда в попытках найти то мокрое полотенце, то стопку для наливки, то еще что-нибудь.

— Они хотят, чтоб я сама нашла себе мууууужааааа…. — продолжала утробно выть куда-то в подушку наша бравая вояка. — А я даже парня не могууууу…..

— Все норм, не волнуйся. — Панически успокаивала ее я. — Есть плюсы в этой ситуации. Зато мы теперь точно знаем, что тебе не придется стать стариковой женой. И никто не выдаст тебя замуж в соседнюю страну, например. А найти себе мужа — подумаешь! Этим почти все самостоятельно занимаются. Чем ты хуже?

Хотя, впрочем, понятно было, что Кадия не хуже, а лучше. И мужа ей надо найти такого, чтоб с иголочки. Чтоб весь Дом Мчащихся взвыл от восторга, король Сайнор пожелал немедленно обвенчать влюбленных, а городские газеты только о предстоящей свадьбе и писали — исключительно в восторженных красках. Короче, это политическая задача, и непростая. Точно не для молодой девчонки.

До сих пор не понимаю, за что родители Кадии так с ней поступили! Наверное, они по-настоящему верили в то, что право выбора — это счастье. А по мне, так только лишняя возможность ошибиться.

В общем, закончили тот вечер мы как две раскисшие груши в позаброшенном осеннем саду. Кадия обзавелась шикарными красными пятнами вокруг глаз из-за сотрясавших ее рыданий, я — нервным тиком, моим лучшим другом. Один лишь только Дахху как был немногословен, так и остался, хотя мне привиделся у него какой-то непривычный тремор рук.

С тех пор Кадию переклинило. Она поставила себе четкую задачу: найти подходящего мужа. Дахху не подходил, если что. По нему она продолжала просто тихо страдать. В разговорах Кад стала гораздо чаще касаться таких тем, как одежда, модные места, известные люди, любовные скандалы и так далее. Вечерам в нашей компании она теперь нередко предпочитала светские рауты, а мечты о путешествии в далекий северный Асулен больше не кажутся ей такими привлекательными.

Вот и сейчас — умчала к своей швее так, что только пятки засверкали. Я немного расстроилась, конечно, но промолчала. Зато Пиония подала голос.

— Ах, дружочек, — она покачала головой, коснувшись локтя Дахху, — Удачи тебе с этой раной.

— Какой раной? — ошеломленно переспросил он.

Но к лавочнице уже прискакала веселая стайка новых покупателей, и она предпочла проигнорировать вопрос. Мы с другом переглянулись.

— Она сегодня и со мной говорила загадками, — пожаловалась я. Друг только рукой махнул, — Какие планы на вечер? — спросила я.

— Никаких, — пожал он плечами. — Только хочу зайти в книжный, купить что-нибудь для Карла, а то ему скучно в Лазарете.

— Отлично, тогда я иду с тобой. И, учти, я буду очень много говорить. Сегодня всякое произошло на работе, хочу дружеской поддержки.

— Я тоже буду много говорить, — шутливо пригрозил он. — Решил поспать днем полчасика, и, представляешь, мне приснилось, как сама хранительница Авена читает лекцию срединникам в университете Мудры. Я сам, я сам слышал все! Проснулся — и даже с успехом законспектировал. Там шла речь про необходимый баланс унни и бромы в мире для поддержания пригодных для всего живого условий, и про искры — про то, что даже сами хранители не знают, откуда они берутся, тайна жизни — тайна даже для богов. Причем, знаешь, меня опять сопровождали эти люди в капюшонах: когда Авена говорила что-то на древнем наречии, распространенным в те века, они мне переводили. Тинави, я уже вчера я написал несколько глав «Доронаха». Главная сложность, чую, в том, чтобы проверить потом все факты… Мне бы хотелось, все-таки, чтобы это получилась энциклопедия, а не вольная фантазия. Сейчас я пока уверен лишь в блоках о современной жизни Шолоха — об особенностях менталитета, государственном устройстве, традициях и так далее. Хочется, чтобы историческая часть тоже заслужила доверие читателя.

— Ой, я передумала, пойду домой, господин зануда, — пнула его в бок я.

Дахху засмеялся и пнул меня в ответ. Так мы и шли по вечернему городу: немного странные, немного запутавшиеся, но очень довольные моментом.





ГЛАВА 14. Трясуха




В критической ситуации вы не подниметесь до уровня своих ожиданий, а упадете до уровня своей подготовки.



Правило корпуса Граньих Военного Ведомства

На следующее утро к Ведомству я пришла вся такая одухотворенная и радостная, с приятно перекатывающимся на языке послевкусием душевной беседы с Дахху и мыслью о том, что сегодня будет бал.

Бал! Звонкое слово, мгновенно отзывающееся в душе каждой девушки. Правда, мне оно всегда казалось старомодным, но в потрясающих вещах обязательно должен присутствовать хоть какой-то маленький изъян. Так сказать, для гармонии. А то вселенная присмотрится к ним, категорически заявит, что совершенству в жизни не место, и сметет эти расчудесные штуки из бытия, как крошки со стола. В общем, лучше предохраняться и оставлять кое-какие шероховатости в своем идеальном мире. Например, называть бал балом.

Перед Иноземным ведомством сегодня толпилась куча народа.

К главному входу ведут высокие ступени, штук шестьдесят, не меньше. На них всегда стайками сидят работники, вышедшие на обеденный перерыв — особенно в хорошую погоду. Иногда очень забавно наблюдать за тем, как суровые дядечки Говоруны или высокомерные Указующие усаживаются рядышком с воробьями, неловко подоткнув плащи и мантии. Иногда к ним присоединяются вездесущие студенты: от Академии до Министерской площади пилить и пилить, но молодежи нравится ощущение власти, разлитое в воздухе Верхнего Закатного Квартала. Ну и воробушков покормить они не дураки.