Шляпники

Был лишь один способ выяснить.

Она подошла к скачущему королю и опустилась на колени. Король прекратил скакать и затопал и нервно заперебирал ногами, как беспокойная лошадь, а Корделия начала расстёгивать пряжки на его туфлях.

Она сняла одну туфлю, затем вторую.

Оказавшись на холодной мостовой в одних носках, король вздохнул от облегчения.

– Наконец-то! – сказал он. – С меня сняты эти гадкие туфли! Теперь можно мыслить как следует!

Все уставились на него с разинутыми ртами, а король посмотрел на них в ответ.

– Отец? – спросила принцесса, не до конца веря своим глазам.

– Моя дорогая Георгина! – Король улыбнулся. – Как приятно видеть тебя! Я некоторое время провёл в темнице. Не очень-то похоже на поездку к морю, которую мне обещали, хе!

– Кожа Дурозмея! – воскликнул мистер Башмачник, поднимая одну фиолетовую туфлю. – Эти туфли сотворены из кожи Дурозмея. Уверен, это они и вызывали у короля глупость.

– Именно! – гаркнул король. – Этот негодяй лорд Витлуф преподнёс мне их в подарок. Он знает, что у меня слабость к блестящей обуви. Я надел их, а миг спустя уже считал себя кенгуру.

– Но Башмачник никогда не станет использовать кожу Дурозмея – она слишком злокозненна! – разбушевалась миссис Башмачник. – Где он их достал?

Старший брат Гуся как-то сдавленно крякнул. Все перевели взгляды на него.

– Так вот она куда делась! – пролепетал он. – Я… я несколько месяцев назад привёз эту кожу с экватора!

Все казались шокированными. Миссис Башмачник в кои-то веки лишилась дара речи.

– Игнатиус, – выдавил мистер Башмачник. – Объяснись.

– Ох, эм… да… ну… – Игнатиус не мог встретиться с родителями взглядом, мямля: – Я… э… я помню тот день… Я выгружал все ингредиенты, которые привёз, но где-то между доками и задней дверью нашего особняка кожа Дурозмея… эм… она пропала. Она… м-м… она была в ящике с пометкой «ОПАСНО», и она… я думал, она выпала из повозки. Я вернулся поискать, но нигде не мог её найти. Боже! Эм… боже.

Корделия заметила, что дядюшка Тибериус восторженно ухмыляется, радуясь ошибке Башмачника. Даже тётушка Ариадна, казалось, не могла удержаться от лёгкой улыбки.

Прежде чем миссис Башмачник успела набрать в грудь воздуха, чтобы выбранить Игнатиуса, в разговор встрял Гусь:

– Держу пари, это мисс Глаз-да-глаз её украла!

Шляпники и Башмачники явно оказались сбиты с толку, услышав знакомое имя в таких странных обстоятельствах.

– Приведите её сюда, – приказала принцесса Георгина стражнику. – И мы спросим у неё.

– И кто-нибудь арестуйте этого беззаконника лорда Витлуфа! – объявил Его Величество.

– Он уже арестован, отец, – гордо сказала принцесса Георгина. – Стража, приведите и его тоже.

Лорд Витлуф и мисс Глаз-да-глаз были приведены и предстали перед королём. Оба насквозь промокли от вонючей трюмной воды.

– Это вы украли змеиную кожу, чтобы сотворить эти туфли? – спросила принцесса гувернантку.

Мисс Глаз-да-глаз гадко улыбнулась, всё ещё зелёная от морской болезни.

– Да, я украла её из повозки, пока этот тупица Башмачник отвернулся, – прошипела она, указывая на Игнатиуса, старательно избегавшего материнского взгляда. – Я сотворила из неё туфли в старой Башмакотворческой мастерской в Гилдхолле, – гордо добавила она. – Неплохо вышло для первой пары, не правда ли?

– Как я погляжу, вы прекратили скакать ровно настолько, чтобы снять их, – с ехидством сказал королю лорд Витлуф.

– Мне помогла мисс Шляпник, – прогремел король. – Я в глубочайшем долгу перед ней за освобождение моих ног – и, разумеется, всего меня – от вашего злодейства. – Он перевёл взгляд с лорда-изменника на гувернантку. – А это кто? – поинтересовался Его Величество.

– Это прекрасный вопрос, отец, – сказала принцесса Георгина. Повернувшись к мисс Глаз-да-глаз, она продолжила: – Нам называть вас мисс Глаз-да-глаз? Или вы предпочитаете своё настоящее имя: Далила Тростетворец?

Все взрослые Творцы ахнули.

– Зовите меня Тростетворец, – выплюнула мисс Глаз-да-глаз, сверля Творцов злобным взглядом. – Вы оставили меня умирать, когда я была ребёнком, и вы не заслуживаете того, чтобы забыть об этом!

Стражники утащили бывшую гувернантку прочь, её яростные вопли эхом отдавались от каменных стен Тауэра.

– А этот злодей заслуживает поездки к морю, – объявила принцесса Георгина. – Такой же, в какую он отправил тебя, отец.

– Уведите лорда Витлуфа! – приказал король.

Все наблюдали, как негодяя-лорда утаскивают в Тауэр, пока он не скрылся из вида.

Затем наступила тишина. Корделия оглядела оторопевших Творцов.


– Во имя Основы! – провозгласил сэр Хьюго. – Возрадуемся же! Злодеи повержены и мир спасён – а это повод для театрального празднования!

Корделия и Гусь с тревогой переглянулись.

– Снова актёрство? – выдохнул Гусь. – Я-то думал, мы уже избавлены от этого!





Глава 43





Несколько ночей спустя Шляпники расхаживали по коридору Дома Шляпников, облачившись в лучшие одежды и с роскошными шляпами на головах. Кух и Джонс, тоже принарядившиеся, ждали у передней двери.

С улицы донёсся мелодичный перезвон, и Корделия выглянула в окно.

– Королевская карета приехала! – закричала она.

– Идём, Сэм! – подойдя к лестнице, крикнула тётушка Ариадна. – Нельзя опаздывать!

Сэм Ловкохват с топотом принеслась вниз, одетая в пару новеньких сияющих ботинок и элегантный костюм.

– Простите! С пуговицами-то повозиться пришлось!

Корделия подумала, что Сэм в своём новом каштаново-коричневом костюме и с уложенными вокруг головы заплетёнными волосами выглядит прекрасно. Кух неодобрительно прищурилась, глядя на брюки Сэм.

– Не понимаю, почему ты не хочешь надеть миленькое платьице, – посетовала она. – Особенно ради такого важного случая.

– Дык никогда ж не знаешь, когда придётся по стенке лазать, – мудро изрекла Сэм, поправляя новую жилетку. – А в платье лазать – одна морока.

– Согласна. – Корделия с жаром закивала, вспоминая свои развевающиеся и ужасно мешающие сбегать из Гилдхолла посреди ночи юбки. Она стиснула руку Сэм, а дядюшка Тибериус поторопил их к выходу.

– Поверить не могу, что мы увидим игру самого сэра Хьюго! – пропищала Кух. – И прямо во дворце! Господь всемилостивый, я вся трепещу.

Они уселись в карету, а четверо лакеев из дворца занесли следом пратётушку Петронеллу и её кресло на колёсиках. К счастью, внутри всем хватило места, хоть они и стукались коленками, когда королевская карета покатилась навстречу сумеркам.

Однако привезли их не во дворец.

Некоторое время спустя карета остановилась на Бонд-стрит. Лакей распахнул дверь и выпустил всех на улицу. Шляпники обнаружили, что стоят перед мрачной пастью весьма знакомого переулка. Извилистый путь освещали фонари, пронзая тьму золотом.

– Его Величество просит вас присоединиться к нему, – объявил лакей. – Однако дальше карета отвезти вас не может. Пожалуйста, следуйте за фонарями.

Улыбки тётушки Ариадны и дядюшки Тибериуса сделались весьма натянутыми. Они знали, куда ведут эти фонари.

– Гилдхолл! – прошептала Корделия.

Она двинулась вглубь переулка, освещаемого вереницей фонарей. Корделия почти слышала, как дядя еле волочит ноги, а тётя шагает с неохотой. Она полагала, что им нелегко возвращаться в Гилдхолл: много лет назад он был им известен как яркое, полное друзей место. Должно быть, тяжело видеть его сейчас, печальным и заброшенным.

Однако никто не ожидал перемены, которую они обнаружили, добравшись туда.

Гилдхолл был ярко освещён и словно ожил. Окна сияли: изнутри лился свет тысячи свечей. Статую мужчины над входом (ту самую, за которую Корделия не так давно цеплялась) почистили. Кто-то отскрёб птичий помёт с его шляпы и повесил ему на шею цветочную гирлянду. Гигантская дубовая дверь, украшенная флажками, была гостеприимно распахнута.

Гилдхолл больше не казался одиноким или нелюбимым.

Внутри всё сияло. Полы были натёрты, в медных канделябрах на стенах мерцали свечи, в камине потрескивало весёлое пламя, а на окнах висели новые бархатные шторы.





Великий чертог преобразился



Дворцовый лакей поклонился, провожая всех через арку.

Великий чертог преобразился. Воздух звенел от музыки и мерцал от света. Стены были увешаны огромными цветочными гирляндами. Кто-то выпустил летать к потолку сотни Нежных Светлячков. Они порхали у собравшихся над головами, словно ожившие звёзды.

– Добро пожаловать!

Это была принцесса Георгина, приветствовавшая Шляпников с распростёртыми руками; глаза у неё сияли. Король Георг, стоящий рядом с дочерью, любезно кивнул, когда Шляпники поклонились королевской семье.