Шляпники

Тут боящаяся щекотки половица дрогнула, и из-под стола выкатился какой-то предмет, золотой и сверкающий, как крупица надежды. Корделия нагнулась взглянуть, что это.

Это оказалась шляпная булавка тётушки Ариадны.

Корделия подняла её. Булавка была прохладной и острой и так и излучала силу. Изумруд на кончике подмигнул ей. Трясущимися пальцами Корделия воткнула булавку себе в волосы – она сто раз видела, как это делает тётя. Она чувствовала, как булавка гудит от возможностей: они пели в её волосах, проникая в голову, через грудную клетку стремясь к кончикам пальцев.

Магия!

Корделия глубоко вдохнула и подняла голову. В глазах у неё сияла новая надежда.

– Я последняя из оставшихся на свободе Шляпников, – объявила она. – Так что я собираюсь сделать всё, что в моих силах. А вы мне поможете. Мы сотворим эту шляпу все вместе.

– Но… – Гусь замялся. – А как же все секреты? Разве Творцы не должны хранить их в тайне?

Корделия посмотрела на Гуся, косившегося на Сэма и Кух.

– Разве не именно из-за того, что мы так хранили свои секреты, мы вляпались в такие неприятности? – спросила Корделия.

Гусь переступил с ноги на ногу.

– Моя тётя сказала мне, что седьмая звезда на гербе Творцов означает, что мы сильнее всего, когда работаем сообща: мы становимся лучше, когда объединяемся, – решительно сказала Корделия, поправив булавку в волосах. – За работу!

Дипломатический Шнур был намотан на катушку и готов быть пришитым к шляпе, а с ним рядом лежал венок из Медовых Маргариток, который дядя сплёл вчера. Нашлась и серебряная миска просеянного звёздного света – наклонив её, Корделия увидела безмятежное мерцание вечерней звезды.

– Мы используем все эти ингредиенты, – сказала Корделия. – Но нам понадобится что-то ещё.

Она задумчиво уставилась на стену сандаловых коробочек с малюсенькими ярлычками, а потом покачала головой. Всех этих правил и обычных ингредиентов было недостаточно. Шляпа должна получиться не похожей ни на одну из тех, что когда-либо творили до этого. Придётся поломать все устои и выбросить их в окно.

Она повернулась к Кух и Сэму.

– От чего вы чувствуете самое большое умиротворение? – спросила Корделия. – Самое-самое?

Сэм уставился на неё пустым взглядом, зато у Кух на лице появилось мечтательное выражение.

– От запаха Солнечного Сахара, когда он карамелизуется, – промурлыкала она. – Когда он только-только приобретает золотистый цвет и становится как солнечный свет на вкус.

– Сможешь его приготовить? – спросила Корделия. – Чтобы пришить на Шляпу Мира?

– Но… еду не пришивают на шляпы! – возразила Кух.

– Ты как-то сказала мне, что еда – это своего рода магия, – ответила Корделия. – Возможно, именно такая магия нам и нужна.

– Я… я… – начала Кух, явно пытаясь уложить в голове эту невообразимую логику. – Ладно! Да, приготовлю! – И с этими словами она унеслась из мастерской, бормоча: – Достану лучший медный горшок и немедленно начну.

Корделия повернулась к Сэму.

– Я… я не смогу те в этом помочь, – запинаясь, сказал он. – Я ток и умею, что воровать. Науков я никаких не знаю…

– Ерунда, – сказала Корделия, беря его за руку. – Внутри каждого есть магия, чтобы что-то сотворить. Большинство людей просто забыли о ней, или им не до того, или они не верят, что могут.

– Я даже читать не умею! – возразил Сэм, шаря глазами по неразборчивым надписям на сандаловых коробочках.

– Не нужно ничему учиться, чтобы понять, что чувствуешь нутром, – ответила Корделия. – Вообще иногда чрезмерное обучение только мешает. Помнишь, что ты сказал мне прошлой ночью? Не думай – просто прыгай!

Сэм скорчился, будто это самое нутро приносило ему какие-то неудобства.

– От чего ты чувствуешь умиротворение? Вот всё, что ты должен мне сказать, – мягко попросила Корделия.

Сэм молчал, слегка скорчив лицо. И тут на полке прямо над его головой покачнулась и опрокинулась какая-то бутылочка с круглым дном. Пробка выпрыгнула из горлышка, и из бутылочки вырвался дым, окутывая голову Сэма фиолетовым туманом. Корделия почувствовала лёгкий пряный запах и немедленно узнала его.

«Пары Отваги! Именно то, что надо. Молодец, Дом!»

– Эт, может, глупо прозвучит, – начал Сэм. – Но я чувствую ся очень умиротворённо, когда смотрю на небо прямʼ перед бурей с молниями – в тот момент, когда всё затихает.

Корделия с радостью заметила, что глаза у него засияли. Пары Отваги растворились в воздухе.

– Значит, – сказала она, – тебе надо найти что-то, в чём есть это чувство: небо перед молнией.

Сэм вскочил на подоконник, вся его прыть разом к нему вернулась.

– Порядок! – гаркнул он. – Я понял, куда мне надо! Я мигом!

Он нырнул из окна вниз и исчез.


Гусь, всё ещё держа пышное перо Беззаботной Птахи в руках, сказал:

– Твой новый друг… необычный.

– Ага, необычный, правда? – Корделия расплылась в улыбке. – Ладно, Гусь…

Но не успела она решить, чем Гусь может помочь, как его поглотила разноцветная лавина.

– А-а-а! – приглушённо взвизгнул он.

Все до единого экзотические перья, приколотые к стене, свалились на Гуся.

– Думаю, ты должен выяснить, какое перо нам прикрепить на Шляпу Мира, – засмеялась Корделия, когда он вынырнул из моря пёстрых завихрений. – Подержи каждое перо в руке и выбери то, от которого тебе становится наиболее умиротворённо – его и возьмём.

Гусь с круглыми глазами кивнул. Он осторожно подобрал с пола первое перо и серьёзно взвесил его на ладони, сосредоточенно закрыв глаза.

Корделия поглядела на Шляпу Мира.

– Благосклонные Пуговицы? – вслух предположила она.

Дверца шкафа распахнулась, и из него выкатилось несколько небесно-голубых пуговиц.

– Спасибо, – поблагодарила Корделия, подбирая их. – И, возможно, перезвон Ангельской Раковины?

По комнате разнеслось тихое бряцанье. Корделия пошла на звук и обнаружила среди висящих у окна стеклянных шариков цвета морской волны позвякивающую Ангельскую Раковину. Она осторожно взяла её и положила на верстак, а потом внимательно изучила подготовленные ингредиенты.

«Чтобы вернуть моих родных, – подумала Корделия, – это должна быть самая полная мира шляпа, которую мы только сможем сотворить».

– Что приносит мир мне самой? – прошептала она. – Моему сердцу, и голове, и телу?

Она зажмурилась и погрузилась в море картинок: гладкая ракушка с портретом матери, пряный запах, висевший вокруг отца, словно гирлянда, семь веснушек на её собственном носу, покалывание магии на кончиках пальцев…

Глаза Корделии по-прежнему были закрыты и она всё ещё пыталась принять решение, когда в нос ей проник, как палец, и пощекотал мозг землистый, терпкий запах.

Конский навоз.





Глава 29





Корделия распахнула глаза. В дверном проёме возвышался Воролов – вымотанный и разъярённый. Его левый локоть покрывала корка какой-то коричневой субстанции, пахнущей очень подозрительно. У Корделии сложилось впечатление, что Воролов, как и она сама, не спал всю ночь.

– А! Мисс Шляпник! – протянул он жутковато торжествующим голосом. – Как приятно видеть вас снова!

Слово «приятно» он произнёс ужасно гадко. Гусь выронил перо, которое держал в руках.

– Здравствуйте, Воролов Закон-суров, – вежливо поздоровалась Корделия, пятясь от него подальше. – Вы прекрасно выглядите.

– Вам не убежать, – рявкнул Воролов. – И не пытайтесь спрятаться. Я беру вас под арест.

Корделия встала так, чтобы верстак оказался между ней и Вороловом. Боковым зрением она заметила, что шляпные ленты на стене беспокойно извиваются.

– Гусь, – шепнула она краешком рта. – Тёмно-синяя лента.

Толстая лента цвета индиго, тяжёлая, как питон, висела среди других. Воролов стал надвигаться на Корделию, она попятилась. Он бросился на неё, она отскочила через всю мастерскую.

Гусь был наготове. Он бросил Корделии конец извивающейся ленты, и она крепко схватила его. Девочка нырнула вбок, а Воролов побежал прямо на натянутую ленту. Корделия вертелась, металась и водила лентой, проворно, как игла в дядюшкиной руке. За то время, пока Воролов выдавливал «УФ – АРГХ – НЕТ! – ГР-Р-Р!» Корделия успела пять раз обернуть ленту вокруг него, приматывая его руки к телу.

Воролов Закон-суров очень старался. Но старался он вовсе не освободиться; он старался держать глаза открытыми. Лента, которой его связали, была сделана из шёлка Дрёмулы: Шляпники пускали такой шёлк на ночные колпаки, помогающие своим владельцам уснуть.

Воролов моргнул потяжелевшими веками и зевнул.

– Н-н-ну с-с-слу-у-ушайте, мисс – о-ох – мисс – Ш-ш-ш-шляпни-и-и-и-ик.

Корделия указала на бархатную ленту чернильного цвета, подрагивающую у плеча Гуся.

– Обмотай и эту вокруг него, Гусь!

Обойдя Воролова, роняющего голову на грудь, Гусь обвил его чёрной лентой. К тому времени, как он закончил, Воролов уже сладко спал. Обмотанный всё ещё прикреплёнными к стене лентами, он всхрапывал и слегка колыхался, как лист на дереве. Несколько других лент, змеясь, обернулись вокруг дремлющего мужчины и завязались элегантными двойными бантами. Воролов походил на подарок, который никому не хотелось бы получить.