Школа выживания

И тут я замираю. Это не атака. Девчонка прилипает к Клыку всем телом, поднимается на цыпочки и целует его прямо в губы.

Клык сначала не шевелится, а потом его руки поднимаются, и он обхватывает ее за талию. Я думаю, что он сейчас ее оттолкнет. Только бы он смог это помягче сделать, только бы не обидел ее, поберег ее чувства.

Но вдруг я вижу, как руки его ползут вверх по ее спине и крепко ее прижимают. Клык наклоняет голову, чтобы им удобней было целоваться.

Ошеломленно отступаю назад. Дышать трудно. Меня вот-вот разорвет… От ярости? Нет. От гнева? Не похоже. Тогда от чего?

Боже мой!

Круто развернувшись, стрелой несусь в женский туалет. Запираюсь в кабинке и сажусь на закрытый стульчак. На лбу выступили капли холодного пота. Меня колотит, как после драки. Перед глазами неотступно стоит недавняя картинка целующейся парочки.

Хватит, хватит, успокойся.

Я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Живот скрутило. В висках стучит.

Прекрати, охолонь.

С усилием заставляю себя сделать глубокий вдох. Вдох — выдох, вдох — выдох.

О'кей. Он там с кем-то целуется. Большое дело. Это меня совершенно не касается. Пусть он хоть всех девчонок в школе перецелует. Он мне как брат. Точнее, не брат, совсем не брат. Только КАК БУДТО брат. Пусть делает что хочет. Я только удивилась с непривычки, вот и все. А теперь я в полном порядке.

Выхожу из кабинки и умываю лицо холодной водой. Теперь-то точно все прошло. Меня это больше не заботит.

Может, ты к нему неравнодушна? — интересуется мой внутренний Голос. Ну не вредный ли он? Когда его просят, никогда не откликнется. Но чуть только у меня трудности, вечно не в свое дело с непрошеными советами и предположениями влезет.

Да оставишь ты меня, наконец, в покое? Сама разберусь. А, может, и не разберусь…

Вы не останетесь детьми навечно, — продолжает свое Голос. — Люди взрослеют, заводят детей. И вы не исключение. И вы взрослеете. Подумай об этом.

Усилием воли мне удается не завопить во все горло. Изо всех сил сжимаю край раковины, чтобы не расколотить себе башку об стену.

Как будто именно в этот момент мне больше и подумать не о чем.





53


— Ага! Вот и они. — Ари навел бинокль на маленькую группку на дороге, где-то в четверти мили от их лагеря. Идут в свой прекрасный дом из своей прекрасной школы. Просто идиллия. Он посмотрел в кузов грузовичка. Шестеро ирейзеров, уже совершенно оволчившихся и готовых к действию, ждут первой же его команды. Рядом с ними Макс-2. На голове у нее наушники. Она докладывает:

— Она опять свою оперу завела. «Будьте осторожны», «слейтесь с массой» и все такое.

Ари фыркает. Та настояшая Макс только о себе и думает. Только о себе. Я крутая, я сильная. А стаю свою гоняет, как рабов.

Рабы! Вот это идея! Ари представил себе, как птичьи мутанты оказались у него в рабстве, и эта картинка его здорово развеселила. Он заставит их все делать: еду ему готовить, сапоги чистить, таблетки приносить вовремя. А Макс будет массировать ему плечи и спину там, где они особенно болят из-за крыльев. Вот будет жизнь! Наручные часы Ари тихонько зажужжали. Он отправил в рот горсть таблеток и снова настроил таймер.

К сожалению, ему не суждено взять их в рабство. Но, к счастью, он сможет их убить.

— Клянусь, эта девчонка нигде не будет счастлива, — новая Макс не может сдержать осуждения и отвращения.

— Тогда надо дать ей хороший повод для страданий, — бросает Ари и, сев за руль, нажимает на газ.

Его сердце колотится в предвкушении встречи. Он ненавидит Макс, но не может жить без того, чтобы с ней не сражаться. Ни с кем ему так не интересно драться, как с ней. Даже с Клыком. И каждую драку он узнает что-то новенькое о том, как ее победить. В один прекрасный день он нанесет ей окончательный удар и увидит застывающее на ее лице последнее предсмертное удивление.

Несколько секунд спустя грузовик поравнялся со стаей, посторонившейся при звуке колес.

— Вас не подвезти, ребятки? — высунулся из окна на пассажирской стороне пока еще сохранивший человеческое лицо ирейзер.

— Пропыли отсюда, — ощетинилась настоящая Макс. И тут ее взгляд упал на водителя. Ари!

Дикий хохот рвется из его груди, и он жмет на тормоза. Наконец-то! Видеть, как страх и ненависть светятся в ее глазах. Вот он, смысл его жизни.

— Представление начинается! За дело, — командует он. — Оставьте Макс на меня.

Грузовик еще не остановился, а ирейзеры уже высыпали из него.

Занавес поднимается.






54


Так, значит, Ари жив. А раз жив, значит, вернулся. Надо это попозже обдумать.

— Ну что, теперь снова в родной стихии. Счастлива? — шипит мне Клык. На секунду отвлекаюсь показать ему зубы в ответ и набрасываюсь на ближайшего ко мне волчонка.

Самое неприятное, что Клык прав. Я действительно в своей стихии. Про «счастлива» не скажу, но я как-то лучше чувствую под ногами почву. Мальчишка из класса со мной разговаривает — все мимо. Зато поддать под зад громадному ирейзеру, особенно если у него сзади еще и крылья болтаются, — это я всегда пожалуйста.

Не прошло и минуты, а я уже сломала одному коленную чашечку резким боковым правой ногой. Он, как подкошенный, свалился на землю. К моему глубокому удовлетворению. Берегись, — предупреждает Голос. Поздно. Я уже получаю в челюсть чьим-то волосатым кулачищем — голова крутится, как на шарнире.

Плыви по течению. Как получится, так и получится, — снова наставляет Голос.

Слушаюсь и повинуюсь.

Делаю несколько оборотов в сторону приданного мне ускорения и с размаху наношу ответный хук в скулу. Взвыв от боли и зажав руками морду, ирейзер падает на колени. Секунда — он оправился и, с горящими от злобы глазами, снова на ногах. Как раз вовремя — оказавшийся рядом Газ вмазывает ему обеими руками сразу в оба уха. У него рвутся барабанные перепонки, и он с визгом отползает в сторону.

Клык уже одного вышиб и теперь работает над Ари. Мельком брошенный взгляд фиксирует Ангела, внушающую ирейзерихе, что та должна разогнаться и врезаться головой в дерево. Бам! Ангел победоносно мне улыбается, и я вспоминаю об отложенном разговоре об этике контроля чужого сознания.

Макс, соберись.

Страшенный апперкот в спину вышибает воздух из моих легких. Пытаясь вздохнуть, поворачиваюсь и вижу оскаленную пасть Ари и его целящий мне в голову кулак. Пригибаюсь. Он промазывает, а я всю силу вкладываю в аппель, который завертел его волчком и практически сбил с ног. Его шайка уже полностью выведена из строя. Через плечо замечаю, что Клык за деревьями собирает стаю, чтобы поднять их в воздух. Остались только мы с Ари, один на один. Медленно ходим по кругу. Глядя на ухмыляющуюся морду Ари, вскипаю от дикой ярости. Глаза застилает красным.

— Тебе очень идет школьная форма, — Ари скалит волчьи клыки. — Изменила тебя до неузнаваемости.

— А где ты крылья себе приобрел? В супермаркете Копейка? — Держу равновесие, в любой момент готовая и к атаке, и к обороне.

Его ирейзеры ковыляют к грузовику зализывать раны. Ари понимает, что я вижу их побитые рожи, и кричит им нарочито бодро:

— Выше голову, мужики! В следующий раз я отдам вам на растерзание самую младшенькую, цыпленочка беленького.

Ангел! Он сулит им мою девочку!

С ревом бросаюсь на Ари. Он отступает в сторону и контратакует. С легкостью уворачиваюсь снова. Отступив на пару шагов, коротко разбегаюсь и с налета шарахаю его в ребро, сначала одной ногой, потом другой. Он грузно валится на дорогу, с размаха ударяясь головой об асфальт.

Упираюсь каблуком ему в горло и наклоняюсь к нему поближе:

— Сколько раз мне тебя убивать? По твоим примерным оценкам?

Вижу его бешеные от ненависти глаза, и наконец что-то во мне окончательно рушится. Это больше не Ари. Тот маленький мальчик, издалека наблюдавший за нами в Школе, исчез без следа. Собственный отец превратил его в монстра. Этот новый Ари насквозь пропитан злобой и ядом. От отвращения отдергиваю даже ботинок и отхожу подальше. Надо скорее вытереть о траву подошвы.

Ловя губами воздух, Ари садится и растирает себе шею.

— На сей раз тебе очко, — голос у него хриплый, полузадушенный. — Но не надейся меня победить. — Он вскакивает на ноги. — Я просто с тобой играю. Как кошка с мышкой.

Я уже почти вошла в лес и расправила крылья, готовая взмыть в небо. Снова оглядываюсь на него:

— Уж конечно, — голос мой полон презрения, — неуклюжая мягкотелая кошка по кличке Франкенштейн против непобедимой, кровожадной, и, главное, хорошо сконструированной мышки.

Губы у него кривятся. И он делает рывок достать меня. Но я уже поднялась футов на пятнадцать. Зависнув над деревьями, смотрю, как Ари ковыляет к своему вэну и тяжело плюхается на водительское сиденье. Внутри рядом с ним замечаю чью-то белокурую голову.

Что-то я не видела раньше ирейзеров-блондинов…





55


— Что с вами стряслось? — закричала Анна.

Наши куртки здорово заляпаны кровью. Но дома мы автоматически повесили их в прихожей. Тотал бродит у наших ног, принюхивается к незнакомым враждебным запахам и рычит. Ангел наклоняется к нему, обнимает его и что-то шепчет ему на ухо. Слышу, как ей в ответ пес ворчит: «Вот паскуды!»

— Ирейзеры напали, — немногословно бросает через плечо Газман. — Я проголодался. Есть что-нибудь пожевать?

— Кто такие ирейзеры? — Анна, похоже, действительно, слышит про ирейзеров первый раз.

Как это получилось, что она ничего про них не знает? Или, может, она знает про них, но просто не знает такого слова «ирейзер». В конце концов, это внутреннее название. Их так в Школе называли.

— Анна, мы гибрид людей и птиц, — на запах кукурузы торопливо иду по коридору в кухню и стараюсь объяснить ей как можно доходчивее. — Но в Школе создали еще один гибрид — хомо-люпус. Это и есть ирейзеры.

— С кроликами что ли скрестили? — переспрашивает Анна, идя за мной по пятам.