Школа Бессмертного
Часть 95 из 184 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Три дня.
– Чего?!
– А ты что хотела после такой операции? Тебя когда Ферзь принёс, я прям реально испугалась. Ни капли крови не было в лице, белая как мел.
– Сашка? – переспросила Маргарита. – Он что, и сюда меня притащил?
– Ну да. Мы вместе ждали, пока Марья закончит. Он и рассказал мне, что случилось.
– А что случилось? – перебила Маргарита. – В принципе, меня и так нехило покалечило, но, по идее, вообще должны были по кусочкам собирать. Я же рядом стояла.
– Ферзь сказал, что кто-то пустую колоду успел на гранату накинуть. Поэтому и взрыв был не такой сильный.
– А…
– Никто не погиб, – поспешила успокоить Лика. – Так, посекло немного. Ты больше всех пострадала. У остальных так, синяки да царапины.
– Ну слава Богу! – Маргарита облегчённо выдохнула. – Хорошо, хоть мне одной всё досталось, а не этому долбодятлу.
– Кстати, об этом, – Лика улыбнулась. – Ферзь рассказал про твоё геройство. Так что выговор ты от Марьи, конечно, получишь, но не очень строгий. А может, ещё и награду какую-нибудь.
– Какое ещё геройство? – Маргарита тщетно пыталась сделать вид, что не понимает, о чём речь.
– Не скромничай, не скромничай, – Лика улыбнулась ещё шире. – Ферзь всё рассказал. И Антипа тоже, и Наум Жуков. В общем… – Она осторожно наклонилась, вытащила из-под кровати небольшой бочонок. – Это тебе. От благодарных родителей за спасение парня.
– Чего это? – Маргарита смущённо повертела бочонок в руках, стараясь не встречаться взглядом с Ликой.
– Мёд, – ответила царевна. – Лучший гречишный мёд Волхова. Отец у парня пасечник, так что вот. Чем богат.
– Ладно, – пробормотала Маргарита, так и не сообразив, как открывается бочонок, и возвращая его Лике. – Отдай Дуняше, пусть к чаю подаёт. Кстати, жрать хочется. Когда обед у нас?
– Нельзя, – сообщила Лика, убирая бочонок обратно под кровать. – Сначала Марья должна прийти осмотреть тебя. Сказать, чего можно, чего нет.
– Да ну на фиг, – заныла Маргарита. – Этого мне ещё не хватало.
– Надо, – твёрдо сказала Лика. – Ты после операции, это дело нешуточное. Пойду скажу, что ты очнулась.
Она встала. Маргарита попыталась поймать её за руку.
– Не хочу я, Лика. Дай хотя бы одеться. Где мои шмотки?
– От твоих шмоток ничего не осталось. В печку выкинули.
– Вот чёрт! – расстроилась Маргарита. – Джинсы, куртка… Где тут теперь такое достать? А сапоги?! Бли-и-ин!
Она протянула плачущим голосом, вспомнив свои прекрасные новые сапоги, за которые только месяц назад отдала всю зарплату. Лика улыбнулась.
– Кстати, о сапогах. Тут тебя ещё один подарочек дожидается.
Она присела за передней спинкой кровати и вытащила точно такие же сапоги, как те, о которых Маргарита только что с тоской вспоминала. Такие же высокие, светло-серые, с белым кроличьим мехом и подбитыми каблуками.
– Откуда? – ошарашенная Маргарита мяла и рассматривала приятно пахнущие свежей кожей сапоги, то и дело вскидывая взгляд на лукаво усмехающуюся царевну. – Откуда, Лика? Кто их заказал? Ты?
– Ну нет! – хмыкнула Лика. – Я люблю тебя, конечно, но про сапоги бы не подумала. Нет, не я.
– А кто тогда? – Маргарита откинула одеяло, натянула один сапог. И размер подходил идеально, один в один.
– Угадай.
– Да не знаю я, Лика. Ну скажи, не томи!
– Не могу, – Лика, смеясь, покачала головой, подобрала с пола карандаш и рисунок.
– Почему?
– Потому что не велено. Было сказано: передать, как очнётся. И всё. А от меня тебе вот, – Лика протянула лист. – Чуть-чуть ещё доработать. Но в целом…
Она замолчала, с тревожным любопытством посматривая на Маргариту: оценит ли? Маргарита смотрела на себя на рисунке Лики и чувствовала распиравшее её довольство. Так удачно она не получалась даже на лучших фотографиях. Лика изобразила её спящей, но не больным коматозным сном, не с бледным страдальческим лицом, с каким Маргарита представлялась самой себе за эти три дня, а в самом что ни на есть очаровательном виде. Она лежала, разметав рыжеватые волосы на подушке, закинув одну руку за голову, а вторую небрежно свесив с края кровати. Кружевная лямка сорочки съехала с плеча, чуть приобнажив заодно и грудь. Утреннее солнце играло в волосах, и она улыбалась чему-то – беззаботно, совсем по-детски, – то ли этому солнцу, то ли молодости, то ли счастливым снам.
Маргарита поймала себя на том, что бессознательно улыбается, как на рисунке. Она подняла глаза на Лику, встретила её тревожный ожидающий взгляд.
– Лика, это… Это лучшее, что ты рисовала. Спасибо! Правда, спасибо!
Она притянула её к себе, с чувством расцеловала. Лика покраснела от удовольствия.
– Понравилось, да? Получилось наконец. Помнишь, сколько раз я тебя рисовала и всё не получалось никак? Никак не получалось поймать тебя. А тут ты лежишь спокойно целый день, и мне делать нечего, и вот…
Она перевела дух, радуясь, что и получилось, как хотела, и подруге понравилось. Маргарита улыбалась, как ребёнок, получивший заветную игрушку.
– В рамку повешу, – решила она. – Такую красоту нельзя прятать. Скажи Сидору…
Они синхронно обернулись на короткий стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, зашла царица. В ногах промелькнул Баюн.
– Ой! – невесть чего испугалась Маргарита. – Простите, мы тут немного… это самое… сейчас уберём…
Она торопливо сунула рисунок Лике, стянула с ноги сапог, нашарила не глядя второй, поставила рядом с кроватью и послушно вытянулась, накрывшись и разглаживая одеяло.
– Я вижу, – без улыбки произнесла Марья, подходя. – Лика, я тебе что велела? Почему мне Баюн докладывает?
– Да, простите, – повинилась в свою очередь Лика. – Как раз собиралась идти. Просто заболтались немного.
Марья не ответила. Она присела на край кровати, деловито откинула одеяло. Маргарита, оробев, не сопротивлялась и даже не возражала. Она послушно сгибала и разгибала ноги, отдаваясь в руки царице, словно опытному хирургу, мотала головой в ответ на вопросы, болит ли где и нет ли проблем.
Потом царица перешла к животу и паху, осторожно нажимая тонкими тёплыми пальцами. Маргарита иногда морщилась. Баюн сидел рядом, смотрел с интересом, склонив голову набок. Лика с волнением переминалась за спиной Марьи.
– Здесь больно? А здесь?
– Да, немного.
– Понятно. А тут?
– Чуть-чуть.
– Ладно, – Марья спустила рубашку Маргариты, накинула опять одеяло. – Значит, так. У тебя было сильное печёночное кровотечение. И желудок задело. Какое-то время будет тяжело есть. Точнее, переваривать. Так что на мясо не налегай, на алкоголь тоже. Кушай кашку, похлёбку жиденькую, чаёк с мёдом. И особо не прыгай, ходи поспокойнее.
– Так мне можно вставать? – с искренним волнением спросила Маргарита.
– Можно. – Марья поднялась, вытерла руки носовым платком. – Но от работы ты пока отстранена. Неделю проведёшь во дворце.
– Понятно, – как можно спокойнее ответила Маргарита. – Слушайте, Марья Моревна, по поводу случившегося…
– Ферзь мне уже всё доложил.
– Да, но он не виноват, – заторопилась Маргарита, беспокойно заглядывая в невозмутимое лицо царицы. – Это всё я, мой косяк. Я думала, это учебная граната. Понятия не имею, как у него боевая оказалась.
– Ты не способна отличить боевую от учебной?
Маргарите показалось, что царица спрашивала не столько с осуждением, сколько с насмешкой. Она смутилась.
– Ну, знаете… На взгляд их не сразу отличишь, а на вес уже времени не было. В общем, Ферзь тут ни при чём. Не надо его наказывать, как в тот раз.
– Я и не собиралась, – царица улыбнулась одними глазами. – Вы и так уже сами себя высекли. Ладно, Кошкина. – Она повернулась к двери. – Поправляйся.
– Марья Моревна! – окликнула Маргарита.
– Что?
– Спасибо, что вытащили.
Царица улыбнулась краешками губ, коротко кивнула и вышла. Баюн выскочил за ней.
– Ну вот, – бодро произнесла Маргарита, откидывая опять одеяло и спуская ноги с кровати. – Ходить можно, жрать можно. Дай мне чего-нибудь надеть, и пошли уже обедать. Чего ты лыбишься?
Лика действительно улыбалась.
– Да нет, я так, – она махнула рукой, прошла в ванную, вышла через несколько секунд с какими-то шмотками. – Вот. Попросила Дуняшу сшить под твой размер. Примерь – подходит?
– Нет, ты скажи, – настаивала Маргарита. – Чего ты смеёшься надо мной?
– Да не над тобой, Марго, честно…
– Лика!
Царевна вздохнула, но не убрала улыбку, придав ей всего лишь чуть более виноватое выражение.
– Да просто я помню, как ты собиралась Марью свергать, – она сунула Маргарите в руки штаны, рубашку и кожаную куртку. – А сейчас вон «спасибо» ей и всё такое.
– А что, по-твоему, я не должна была? – раздражённо спросила Маргарита, стягивая через голову ночную рубашку и надевая принесённую Ликой.
– Чего?!
– А ты что хотела после такой операции? Тебя когда Ферзь принёс, я прям реально испугалась. Ни капли крови не было в лице, белая как мел.
– Сашка? – переспросила Маргарита. – Он что, и сюда меня притащил?
– Ну да. Мы вместе ждали, пока Марья закончит. Он и рассказал мне, что случилось.
– А что случилось? – перебила Маргарита. – В принципе, меня и так нехило покалечило, но, по идее, вообще должны были по кусочкам собирать. Я же рядом стояла.
– Ферзь сказал, что кто-то пустую колоду успел на гранату накинуть. Поэтому и взрыв был не такой сильный.
– А…
– Никто не погиб, – поспешила успокоить Лика. – Так, посекло немного. Ты больше всех пострадала. У остальных так, синяки да царапины.
– Ну слава Богу! – Маргарита облегчённо выдохнула. – Хорошо, хоть мне одной всё досталось, а не этому долбодятлу.
– Кстати, об этом, – Лика улыбнулась. – Ферзь рассказал про твоё геройство. Так что выговор ты от Марьи, конечно, получишь, но не очень строгий. А может, ещё и награду какую-нибудь.
– Какое ещё геройство? – Маргарита тщетно пыталась сделать вид, что не понимает, о чём речь.
– Не скромничай, не скромничай, – Лика улыбнулась ещё шире. – Ферзь всё рассказал. И Антипа тоже, и Наум Жуков. В общем… – Она осторожно наклонилась, вытащила из-под кровати небольшой бочонок. – Это тебе. От благодарных родителей за спасение парня.
– Чего это? – Маргарита смущённо повертела бочонок в руках, стараясь не встречаться взглядом с Ликой.
– Мёд, – ответила царевна. – Лучший гречишный мёд Волхова. Отец у парня пасечник, так что вот. Чем богат.
– Ладно, – пробормотала Маргарита, так и не сообразив, как открывается бочонок, и возвращая его Лике. – Отдай Дуняше, пусть к чаю подаёт. Кстати, жрать хочется. Когда обед у нас?
– Нельзя, – сообщила Лика, убирая бочонок обратно под кровать. – Сначала Марья должна прийти осмотреть тебя. Сказать, чего можно, чего нет.
– Да ну на фиг, – заныла Маргарита. – Этого мне ещё не хватало.
– Надо, – твёрдо сказала Лика. – Ты после операции, это дело нешуточное. Пойду скажу, что ты очнулась.
Она встала. Маргарита попыталась поймать её за руку.
– Не хочу я, Лика. Дай хотя бы одеться. Где мои шмотки?
– От твоих шмоток ничего не осталось. В печку выкинули.
– Вот чёрт! – расстроилась Маргарита. – Джинсы, куртка… Где тут теперь такое достать? А сапоги?! Бли-и-ин!
Она протянула плачущим голосом, вспомнив свои прекрасные новые сапоги, за которые только месяц назад отдала всю зарплату. Лика улыбнулась.
– Кстати, о сапогах. Тут тебя ещё один подарочек дожидается.
Она присела за передней спинкой кровати и вытащила точно такие же сапоги, как те, о которых Маргарита только что с тоской вспоминала. Такие же высокие, светло-серые, с белым кроличьим мехом и подбитыми каблуками.
– Откуда? – ошарашенная Маргарита мяла и рассматривала приятно пахнущие свежей кожей сапоги, то и дело вскидывая взгляд на лукаво усмехающуюся царевну. – Откуда, Лика? Кто их заказал? Ты?
– Ну нет! – хмыкнула Лика. – Я люблю тебя, конечно, но про сапоги бы не подумала. Нет, не я.
– А кто тогда? – Маргарита откинула одеяло, натянула один сапог. И размер подходил идеально, один в один.
– Угадай.
– Да не знаю я, Лика. Ну скажи, не томи!
– Не могу, – Лика, смеясь, покачала головой, подобрала с пола карандаш и рисунок.
– Почему?
– Потому что не велено. Было сказано: передать, как очнётся. И всё. А от меня тебе вот, – Лика протянула лист. – Чуть-чуть ещё доработать. Но в целом…
Она замолчала, с тревожным любопытством посматривая на Маргариту: оценит ли? Маргарита смотрела на себя на рисунке Лики и чувствовала распиравшее её довольство. Так удачно она не получалась даже на лучших фотографиях. Лика изобразила её спящей, но не больным коматозным сном, не с бледным страдальческим лицом, с каким Маргарита представлялась самой себе за эти три дня, а в самом что ни на есть очаровательном виде. Она лежала, разметав рыжеватые волосы на подушке, закинув одну руку за голову, а вторую небрежно свесив с края кровати. Кружевная лямка сорочки съехала с плеча, чуть приобнажив заодно и грудь. Утреннее солнце играло в волосах, и она улыбалась чему-то – беззаботно, совсем по-детски, – то ли этому солнцу, то ли молодости, то ли счастливым снам.
Маргарита поймала себя на том, что бессознательно улыбается, как на рисунке. Она подняла глаза на Лику, встретила её тревожный ожидающий взгляд.
– Лика, это… Это лучшее, что ты рисовала. Спасибо! Правда, спасибо!
Она притянула её к себе, с чувством расцеловала. Лика покраснела от удовольствия.
– Понравилось, да? Получилось наконец. Помнишь, сколько раз я тебя рисовала и всё не получалось никак? Никак не получалось поймать тебя. А тут ты лежишь спокойно целый день, и мне делать нечего, и вот…
Она перевела дух, радуясь, что и получилось, как хотела, и подруге понравилось. Маргарита улыбалась, как ребёнок, получивший заветную игрушку.
– В рамку повешу, – решила она. – Такую красоту нельзя прятать. Скажи Сидору…
Они синхронно обернулись на короткий стук в дверь, и тут же, не дожидаясь ответа, зашла царица. В ногах промелькнул Баюн.
– Ой! – невесть чего испугалась Маргарита. – Простите, мы тут немного… это самое… сейчас уберём…
Она торопливо сунула рисунок Лике, стянула с ноги сапог, нашарила не глядя второй, поставила рядом с кроватью и послушно вытянулась, накрывшись и разглаживая одеяло.
– Я вижу, – без улыбки произнесла Марья, подходя. – Лика, я тебе что велела? Почему мне Баюн докладывает?
– Да, простите, – повинилась в свою очередь Лика. – Как раз собиралась идти. Просто заболтались немного.
Марья не ответила. Она присела на край кровати, деловито откинула одеяло. Маргарита, оробев, не сопротивлялась и даже не возражала. Она послушно сгибала и разгибала ноги, отдаваясь в руки царице, словно опытному хирургу, мотала головой в ответ на вопросы, болит ли где и нет ли проблем.
Потом царица перешла к животу и паху, осторожно нажимая тонкими тёплыми пальцами. Маргарита иногда морщилась. Баюн сидел рядом, смотрел с интересом, склонив голову набок. Лика с волнением переминалась за спиной Марьи.
– Здесь больно? А здесь?
– Да, немного.
– Понятно. А тут?
– Чуть-чуть.
– Ладно, – Марья спустила рубашку Маргариты, накинула опять одеяло. – Значит, так. У тебя было сильное печёночное кровотечение. И желудок задело. Какое-то время будет тяжело есть. Точнее, переваривать. Так что на мясо не налегай, на алкоголь тоже. Кушай кашку, похлёбку жиденькую, чаёк с мёдом. И особо не прыгай, ходи поспокойнее.
– Так мне можно вставать? – с искренним волнением спросила Маргарита.
– Можно. – Марья поднялась, вытерла руки носовым платком. – Но от работы ты пока отстранена. Неделю проведёшь во дворце.
– Понятно, – как можно спокойнее ответила Маргарита. – Слушайте, Марья Моревна, по поводу случившегося…
– Ферзь мне уже всё доложил.
– Да, но он не виноват, – заторопилась Маргарита, беспокойно заглядывая в невозмутимое лицо царицы. – Это всё я, мой косяк. Я думала, это учебная граната. Понятия не имею, как у него боевая оказалась.
– Ты не способна отличить боевую от учебной?
Маргарите показалось, что царица спрашивала не столько с осуждением, сколько с насмешкой. Она смутилась.
– Ну, знаете… На взгляд их не сразу отличишь, а на вес уже времени не было. В общем, Ферзь тут ни при чём. Не надо его наказывать, как в тот раз.
– Я и не собиралась, – царица улыбнулась одними глазами. – Вы и так уже сами себя высекли. Ладно, Кошкина. – Она повернулась к двери. – Поправляйся.
– Марья Моревна! – окликнула Маргарита.
– Что?
– Спасибо, что вытащили.
Царица улыбнулась краешками губ, коротко кивнула и вышла. Баюн выскочил за ней.
– Ну вот, – бодро произнесла Маргарита, откидывая опять одеяло и спуская ноги с кровати. – Ходить можно, жрать можно. Дай мне чего-нибудь надеть, и пошли уже обедать. Чего ты лыбишься?
Лика действительно улыбалась.
– Да нет, я так, – она махнула рукой, прошла в ванную, вышла через несколько секунд с какими-то шмотками. – Вот. Попросила Дуняшу сшить под твой размер. Примерь – подходит?
– Нет, ты скажи, – настаивала Маргарита. – Чего ты смеёшься надо мной?
– Да не над тобой, Марго, честно…
– Лика!
Царевна вздохнула, но не убрала улыбку, придав ей всего лишь чуть более виноватое выражение.
– Да просто я помню, как ты собиралась Марью свергать, – она сунула Маргарите в руки штаны, рубашку и кожаную куртку. – А сейчас вон «спасибо» ей и всё такое.
– А что, по-твоему, я не должна была? – раздражённо спросила Маргарита, стягивая через голову ночную рубашку и надевая принесённую Ликой.