Школа Бессмертного

Иван нетерпеливо мотнул головой, словно отгоняя муху. Механически, продолжая ходить, расстегнул пару пуговиц на светло-коричневом колете.

– Слушай, – он опять встал перед князем, – а о том, что ты сюда отправляешься, Марья ведь знала? Она с тобой ничего для меня не передавала?

– Так ведь у вас же своя связь должна быть, – удивился князь. – Если я ничего не путаю. Кажется, Марья про Окоём говорила.

– Да, – Иван махнул с досадой. – Утопил в Горе-море. Сами еле спаслись.

– Серьёзно?! – поразился Гвидон. – Ну, Иван, ну ты, конечно…

– Сам знаю, – процедил Иван.

– Так, и что теперь? Тебе надо с Марьей связаться? – догадался Гвидон.

– Нет. – Иван споткнулся, покачал головой. – Нет, не надо. Я просто…

– Что?

– Ничего. – Иван вернулся за стол, взял новую бутылку. – Давай о чём-нибудь другом. Что ты там про ребят говорил? У Бессмертного учатся? Как вы вообще решились отпустить их к нему?

Остаток вечера князь рассказывал, как дети оказались в Золотом городе и чем занимаются там. Иван слушал вполуха, рассеянно кивая. Ему нужно было подумать, а под необременительную болтовню о детях это получалось лучше всего.

Князь получит от Барлоогов подтверждение наследования и скоро вернётся, в этом нет сомнений. Да, он принесёт оммаж, да, будет считаться вассалом империи, но весьма и весьма условным. Необременительная цена за реальную власть над всей Боргеей.

А он? Что ему теперь делать? Продолжать ненавидеть Марью? Продолжать готовить её свержение? Или попробовать ещё раз объясниться?

Ничего не перевернулось в Волхове, ничего не сломалось, как говорит Скаль-Грайский. Бессмертный покинул город. Соловей не женился на Марье и вообще куда-то пропал. Войны не случилось, даже Хранители, судя по всему, сдались и признали статус-кво. Какие у него могут быть претензии к Марье? Вот разве что Лика…

Он долго не мог заснуть в эту ночь. Князь словно привёз воспоминания о доме, о родине. Нахлынула непривычная тоска, какой он не испытывал ещё ни разу, ни в одном из своих многочисленных походов и поездок. В Долинах Бессмертного, на Глубоких озёрах Семиградья, в степях Восточной Боргеи и Лукоморье – куда бы ни забрасывала его судьба, он нигде ещё не чувствовал себя таким чужим, как здесь.

Здесь всё было чужим. Язык, пища, дома, одежда, манеры, запахи. Он до сих пор не привык к местным ароматам, к накрашенным губам, к платьям с вырезами и декольте. Даже эта вот милая девушка, на своё несчастье влюбившаяся в него, принцесса София, даже она казалась ему более чужой и далёкой, чем та же Кошкина. Хотя Кошкина вообще из другого мира, а вот поди ж ты. С ней ему, кажется, проще и понятнее общаться, чем со своей предполагаемой невестой.

Иван зажмурился, помотал головой по подушке. Он уже сделал несчастными двух женщин, не хватало ещё одну. Как, как объяснить этой наивной принцессе, что он приехал вовсе не ради неё?! Как заставить её разлюбить?! Проще всего, конечно, прямо сказать, но он не мог сейчас. Пока император, а точнее, Комнин не примет решение, у него связаны руки. Он вынужден продолжать играть свою роль жениха, даже понимая, чем это обернётся и каким ударом станет для Софии правда.

Он ничего не может сделать. Он слишком далеко зашёл. Даже если он захочет сейчас пойти на попятный, заинтересованные люди могут уже ему не позволить. Только сейчас осознав это, Иван похолодел. Неужели он прошёл точку невозврата?

На следующий день его позвали к императору.

Он вошёл, внутренне собираясь и догадываясь, о чём пойдёт речь. Видимо, с арданцами договорились ещё вчера и сегодня ему должны будут сообщить окончательное решение – окажут ли ему поддержку против Марьи или нет.

Хотя звали его к императору, но, как все последние дни, разговор проходил в комнате канцлера. Кроме Комнина с неизменными Себастьяном и Антонио и самого императора, был ещё Амори.

Наина в этот раз отсутствовала. Не было и арданцев, которых Иван тоже ждал. Видимо, свою часть работы они уже сделали и встречаться с царевичем считали излишним.

– Проходите, Иван! – император радушно обнял его, повёл рукой, приглашая.

– Добрый день! – поздоровался царевич.

Ещё и потому он обратил внимание на отсутствие Наины, что она служила переводчиком во всех здешних переговорах. Он уже почти всё понимал, но ещё не рисковал формулировать сложные предложения, порой забывал то или иное слово. Сегодня, видимо, придётся справляться одному.

Ему предложили кресло. Он сел напротив императора. Слева сидел Комнин, справа Амори. Иван старался не суетиться, но то и дело невольно косился на канцлера.

– Ну что ж, Иван, – начал император, закинув ногу на ногу. – Кажется, наше дело сдвинулось с мёртвой точки. Мы нашли решение.

– Рад это слышать, – старательно выговаривая слова, ответил царевич. Какое решение? О чём он?

Император не стал его долго томить.

– Как вы знаете, мы ждали представителей великого магистра. Нам нужна была сеть ордена для формирования блока союзников. Ну и финансы их тоже не помешают.

Иван кивнул. Это он понимал, это они уже обсуждали. Выступать против Марьи, у которой за спиной Бессмертный, а потенциально ещё и Скаль-Грайские, император не хотел. В одиночку, без союзников, даже собрав все вестланские армии, какие удастся, было слишком рискованно.

Иван пытался убедить и канцлера, и императора, что против него колдовать Марья не станет, но не смог доказать, что она проявит такую же терпимость в отношении вестланцев. Тем более Бессмертный. Союзники были нужны, и, чтобы собрать их в кратчайший срок и убедить выступить против Марьи, требовалась разветвлённая сеть торгового Арданского ордена.

– Орден согласился выступить на нашей стороне, – продолжал император. – Понадобится какое-то время на согласование действий, но представители магистра заверяют, что они убедят кого нужно. К осени мы будем готовы действовать.

– Действовать?

– Выступать с армией. Нам тоже понадобится время собрать людей, но, думаю, десять тысяч всадников к осени мы подготовим. Вам этого хватит?

– Более чем, – заверил Иван. – Товтивил должен поддержать меня, выступить с нами. Это ещё тысяч сорок, может, пятьдесят. Плюс надёжный тыл, дороги, снабжение.

– Да, вы говорили, – кивнул император. – А на своих людей вы рассчитываете? В Волхове?

– Сложно сказать, – осторожно ответил Иван. – Столичная гвардия будет за меня, это я вам гарантирую. Семиградский полк тоже. Остальные, особенно провинциальные воеводы, скорее будут поддерживать Марью. Или выжидать, смотреть, как пойдёт дело. Если будем действовать быстро, нам они не понадобятся. С вашими войсками и мераянами я буду в Волхове ещё до снегов.


– Ну что ж, отлично! – улыбнулся император. – Осталось устроить самое главное, и можем собирать войска.

– Главное? – переспросил Иван.

– Ну как же! – наигранно удивился император. – Свадьбу. Свадьбу, Иван. Разве вы не за этим сюда приехали? София уже вся извелась; что ни день достаёт меня с этой свадьбой.

– Простите, – Иван подался вперёд, решив, что ослышался. – Простите, ваше величество, я… не совсем понял… Вы сказали – свадьба?

– Да, свадьба, Иван. А что вас так удивляет?

Иван почувствовал, как пересохло во рту. Он переглянулся с Амори, с Комнином. Канцлер был предельно невозмутим.

– Ваше величество! – он повернулся к императору. – Мы же договаривались. Мы же обсуждали это!

– Да, но, видите ли, в чём дело, Иван, – с озабоченным выражением произнёс император, – по соответствующим размышлениям мы пришли к выводу, что ваши мотивы… э-э-э… скажем так, должны отойти на второй план. Уступить, так сказать, место более важным и приоритетным целям.

– Это невозможно, ваше величество. Я приехал сюда с одной вполне конкретной целью. И для меня она не изменилась.

– И я вас уважаю за вашу принципиальность, Иван. В какой-то степени я вам даже сочувствую. Но поймите, я не могу собирать и посылать армию за какого-то чужеземного царевича. Люди не пойдут, не будут за вас драться. А вот за зятя императора и за свою принцессу очень даже пойдут.

– Ваше величество, не заставляйте меня отказывать вам, – глухо произнёс Иван. – Я не могу жениться на вашей дочери. При всём моём уважении к вам, при всём преклонении перед принцессой. Она прекрасная девушка, она заслуживает настоящей любви.

– Это несомненно, – император улыбался, но уже не добродушной, а изрядно натянутой улыбкой. – Думаю, вы способны дать ей эту любовь. Со временем.

– Нет. Не способен.

– Иван, вы разумный молодой человек, вы знаете, как всё устроено. Не усложняйте ситуацию. Вы должны жениться на Софии и сделать её царицей Волховской. Иначе наше сотрудничество не состоится.

– Комнин, – Иван повернулся к канцлеру. – Комнин, мы же договаривались. Я же вам сразу сказал… И вы обещали…

– Я обещал подумать, царевич, – просипел канцлер. – Я подумал. Император прав. Ваши права на престол сомнительны. Это будет выглядеть как бунт. И вторжение иноземных захватчиков. А вот если вы женитесь, вы становитесь законным царём. И узурпатором оказывается уже Марья. Поднять народ за себя ей станет сложнее. Даже войска задумаются.

Антонио поднёс канцлеру бокал воды с соломинкой, осторожно вложил кончик в рот. Канцлер со всхлипом всосал несколько глотков, отдышался.

Иван молча ждал, цепенея от безысходности. Если решение принял канцлер, спорить бесполезно. Но и согласиться на это он не мог. Он же не за этим сюда приехал. Всё было задумано совсем для другого.

– Понимаю, вам непросто, – продолжил канцлер, отдышавшись. – Но поймите и вы нас. Все в империи знают, что вы приехали просить руки принцессы. Все ждут вашей свадьбы, готовят подарки, поздравления. Как всё это будет выглядеть, если свадьба не состоится? Вы обидите и оскорбите не только хорошую девушку – вы оскорбите весь Вестлан. Как после этого императору просить вассалов ехать сражаться за вас?

Комнин остановился, повёл глазами. Слуга опять поднёс ему бокал с соломинкой.

Иван ждал. Возразить ему было нечего, Комнин был кругом прав. И что самое скверное, он и сам ведь думал об этом же с самого начала. Подозревал, что к этому придёт. Но гнал от себя эту мысль, тщательно скрывая на задворках сознания и надеясь как-нибудь выкрутиться, убедить императора и его окружение, что можно обойтись без свадьбы. Ведь он же не за этим сюда приехал!

Теперь оказывалось, что за этим. И винить ему, кроме самого себя, некого.

– Поймите, ваше высочество, дело уже не в ваших чувствах или желаниях. Уже не имеет значения, кого вы там любите или нет. Вы приехали к нам за помощью. Мы согласились помочь вам. Но вы должны выполнить свою часть сделки. Для начала – жениться на принцессе.

– Она не являлась частью сделки, – сдерживаясь, произнёс Иван. – Я с самого начала ясно вам дал это понять.

– Теперь является. Вариантов у вас немного. Если откажетесь – помощи не будет.

– Но и вы ничего не получите!

– Мы останемся при своих, – возразил канцлер. – А вы? Вам придётся возвращаться в Волхов.

– Что ж, значит, возвращаться, – Иван встал. – Сожалею, что отнял у вас столько времени. Видимо, я был недостаточно доходчив и убедителен. Простите за мой срединный.

Амори беспокойно переглянулся с императором, с канцлером, тоже поднялся.

– Срединный у вас вполне сносный, царевич, – он взял его за предплечье. – Мы вас вполне понимаем, как сказал канцлер. Конечно, вы не совсем то услышали сегодня, что ожидали. Вам нужно время прийти в себя, подумать. Не торопитесь, поживите здесь ещё какое-то время. Обдумайте всё как следует, поговорите с принцессой.

– Нам не о чем с ней говорить, – холодно ответил Иван. – Я не хочу, чтобы бедная девушка страдала из-за меня.

– Поздно спохватились, что называется, – криво усмехнулся Амори. – Бедная девушка уже страдает. И будет ещё сильнее, когда всё узнает.

– Мне очень жаль, – ровным голосом сказал Иван. – Я не хотел этого.

– А уже не имеет значения. Вы виноваты перед ней больше, чем перед кем-либо. Как сказал канцлер, вы её опозорили. Опозорите, – поправился Амори, – если не женитесь.

– Можно устроить так, что вы мне отказали. Повод найти легко. Тогда принцесса будет ни при чём.

Амори опять переглянулся с императором и канцлером, подумал пару секунд.

– Вот что, ваше высочество! – он повернулся к царевичу, заботливо стряхнул у него с плеча воображаемую пыль. – Не спешите, подумайте всё-таки. Подождите хотя бы оммажа князя Скаль-Грайского. Если не передумаете – так и быть, поедете назад вместе с ним. Хорошо?