Шестой знак. Том первый

Поспешив вернуться к озеру, я, пока еще оставались силы, попыталась сделать по-другому: преодолевая раздражение, которое по мере приближения к центру болота неуклонно возрастало, перейдя в итоге в самое настоящее отвращение, я заставила себя посмотреть на тот путь, который мы уже прошли, и отыскать то место, куда мы вывалились из портала. Рассудив, что хотя бы там должен найтись конец трясине… она ведь не может тянуться бесконечно, правда? Так что если тут она упирается в лес, то с другой стороны тоже должно что-то быть, да? Вот я и захотела отыскать этот пресловутый край, раз уж по-другому не получилось.

Вот только спустя какое-то время случился совершенно непонятный казус – я впервые в жизни уперлась в стену. Нет, я не увидела скалу и не врезалась со всего маху в какую-то материальную преграду, но отчетливо почувствовала, что дальше не смогу сделать ни шагу. Словно какая-то пелена повисла над трясиной, мешая не только пройти, но даже просто взглянуть, что там дальше. До какой-то черты доходишь, потом вязнешь в ней, как в патоке, а затем окончательно останавливаешься и не можешь туда пробиться. Причем когда я попыталась пройти вдоль этой преграды и понять, что она собой представляет, меня замутило. А когда я попробовала мысленно по ней ударить, так скрутило, что я в мгновение ока вывалилась из этого полусна и снова оказалась на берегу озера – бледная, задыхающаяся и с подрагивающими от слабости руками, будто даже недолгий контакт с этим проклятым местом начисто высосал из меня все силы.

– Непростая ты девица, – задумчиво произнес у меня за спиной знакомый надтреснутый голос. – Ой, непростая… и говор у тебя необычный, и насчет многонога не обманула – издохла тварь окаянная. Не сунется больше мою плотину рушить.

– Не переживай – их там еще много, – отдышавшись, повернулась я и с подозрением уставилась на давешнего дедка. – А ты молодец – я уж решила, что не вернешься…

– Я – тцар речной, – строго посмотрел на меня оборванец. – А тцары свое слово держат. Что хочешь в уплату за многонога?

Я удивленно кашлянула.

– А что ты можешь мне предложить?

– Камушков придонных пригоршню, – разом поскучнел водяной и демонстративно зевнул, – тину речную в скорлупке, волос русалки… но только один! Остальное самому нужно!

– Так у тебя еще и парики есть?

– А как же! Всем, что положено речному тцару, обладаю в полной мере: силушкой молодецкой, статью крепкой, на лицо еще дюже пригож…

– И весьма скромен, до кучи, – в том тоне заключила я, испытующе взглянув на престарелого хитреца. – Молодец, хорошо торгуешься, а прикидываешься еще лучше. Но поскольку того, что мне надо, у тебя явно нет, то будем считать, что за многонога ты мне просто останешься должен.

– Э-э! Мы так не договаривались! – вдруг заволновался водяной, тряхнув куцей бороденкой. Глазки забегали туда-сюда, физиономия сморщилась, как печеное яблоко, руки затряслись и сами собой дернулись к драному вороту, за которым буквально на долю сина мелькнула изящная золотая цепочка. – Постой! Какой еще долг?!

– Ну как же: мы тебя от многонога избавили? – невозмутимо ответила я, подражая его манере изъясняться. – Плотину твою драгоценную, что от болота твои владения отделяет, сберегли? Реку сохранили в первозданном виде? Спасли ее жителей от неминуемой смерти в пасти жуткого чудовища?

– Что ты хочешь? – покорно сник водяной. – Злата? Серебра? Каменьев драгоценных? Отдам сколько скажешь – закона не нарушу. Слово свое в том даю.

Я усмехнулась.

– Вот это уже другой разговор. Хотя ни золото, ни серебро меня не интересует.

– Нет? – неподдельно удивился дед, воззрившись снизу вверх так, будто впервые увидел. – А что тогда хочешь? Корону мою? Владычицей речною стать возжелала?

– Типун тебе на язык, – неподдельно отшатнулась я. – Нашел, что предлагать… нет, мне информация нужна. Да не тайны твои речные, не переживай. Просто спросить кое-что хочу, вот и весь твой долг будет.

Водяной смерил меня еще одним задумчивым взглядом.

– Спросить, конечно, можно. Но коль ответа не знаю, то и долга тогда не уплачу.

– Уплатишь, – хищно улыбнулась я. – Если ответишь честно, меня это устроит.

– Откуда ж ты такая взялась-то на мою голову? – удрученно вздохнул дед и, закряхтев, опустился на землю.

– Сам виноват. Нечего было гребешок брать. Спросил бы просто – я бы, может, расчесалась и без всякого долга отдала. Ну а поскольку ты его стащил…

– Я не стащил! – возмущенно затряс бородкой водяной. – Я с тебя плату за постой взял! И с мужиков тех, которые мне воду взбаламутили незадолго до тебя!

Значит, мои бравые Драконы все-таки успели отмыться перед тем, как вырубились? Я-то не обратила внимания – темно – а они сами о себе прекрасно позаботились. Заодно напились вволю, а то еще и ягод успели попробовать, если догадались понаблюдать за птицами. Ну и отлично.

Я снова улыбнулась.

– Но ведь мог и не брать, верно? Скажем, помочь по доброте душевной попавшей в беду девушке и ее уставшим спутникам? Позволить им передохнуть на берегу, безвозмездно дав воспользоваться дарами своего озера?

Водяной запыхтел, засопел, а потом недовольно отвернулся.

– Может, и мог…

– Ну вот видишь, – ласково пожурила его я, присаживаясь напротив. – Так что нечего теперь обижаться. Лучше расскажи-ка мне: что это за место?

– Сама, что ль, глаз не имеешь? – все еще насупленно зыркнул из-под бровей дед. – Озеро это. А там еще река будет. А вокруг – лес!

– Лес я вижу, – терпеливо сказала я. – Скажи: как он называется? Что это за страна?

– А я почем знаю?!

– Как это? – опешила я. – Ты что, не знаешь, где живешь?!

– Знаю. В озере. А там река. И вокруг – лес…

– Так, – нахмурилась я, печенкой чуя, что меня водят за нос. – Хочешь сказать, что человеческое название этих мест тебе неизвестно?

Дед посмотрел на меня, как на дуру.


– Известно. Я же сказал: река – озеро – лес… чего непонятного?

– Хорошо, – сдалась я. – А люди тут есть?

– Есть, – фыркнул он. – Только далече. От моего озера по левой притоке надо плыть столько восходов вместе с течением, сколько пальцев у меня на руках и ногах. И то едва ли доберешься.

– Сколько?! – растерялась я. – Двадцать суток вплавь?!

– Пешком еще дольше. А вообще, я не уверен – давно смертных не видел, поэтому точно сказать не могу. Но в моих владениях их точно нет.

– А велики ли они, владения-то твои? – осторожно уточнила я, чуя, что влипли мы капитально. Гораздо серьезнее, чем мне казалось, так что о скором возвращении, судя по всему, можно даже не мечтать.

– Дык как раз столько и будет. А что там дальше – мне неведомо.

– То есть насчет городов и деревень спрашивать тебя бесполезно? – разочарованно протянула я, на что дед охотно кивнул. – И сколько до них добираться… в какую сторону… ты тоже подсказать не сумеешь? Скверно. Может, тогда какие-то названия покажутся тебе знакомыми: Валлион? Скарон-Ол? Рейдана? Фарлион? Может, Хеор или Беон? Или ты про богов таких знаешь: Айд, Аллар?

Водяной причмокнул мясистыми губами и решительно мотнул головой.

– В первый раз слышу. А богов у нас сроду не было. Тыщу лет без них живем и дальше, думается мне, не пропадем.

– Плохо, – констатировала я. – Круто меня на этот раз занесло.

– А ты откуда вообще взялась-то? – неожиданно заинтересовался дед. – Одета непонятно, говоришь не по-нашему…

– Это еще почему? Ты же меня понимаешь без проблем.

– Я-то, может, и понимаю, – откликнулся водяной, а потом заметил, как льнет к моим ногам трава, и задумчиво наморщил лоб. – Но я живу долго, намного дольше любого из вас. А за столько лет уже не делаешь различий, с кем говоришь. Хоть со зверем, хоть с человеком… да и с рыбами я иногда не прочь словечком перемолвиться. А вот другой кто, наверное, с ходу тебя и не поймет.

– Что? – чуть не растерялась я.

– Речь у тебя неправильная, – охотно пояснил он. – Необычная больно. Если я не ошибаюсь, на этом языке у нас так говорили лет этак с тыщу назад. Но потом перешли на другой, попроще. А этот язык так и назвали – старым. Его теперь и не знает почти никто. Да, наверное, он уже и не нужен.

Я замерла.

– А какой тут теперь язык?

– Новый. И звучит он, если хочешь знать, примерно так… – тут водяной сложил губы трубочкой и просвистел-пробулькал нечто совершенно невообразимое. – Конечно, я не больно силен в этом деле, но лет сто назад слышал что-то похожее от рыбака на одной из дальних рек. У него там сети порвались, вот он и сказал, когда их увидел… ну, как раз то самое. Наверное, порчу от лодки отгонял, неуч. Или рыб опять приманить пытался.

Черт! Да что тут происходит?!

– Небось, сети ему ты сам и порвал, – ошалело моргнула я, силясь уложить в голове новую информацию и очень стараясь не думать о плохом.

– А не надо было рыбу воровать! – сварливо пробурчал водяной, тут же снова нахохлившись. – И вообще, нечего тут с сетями делать! Еще кто опять явится, и им тоже порву! У меня русалочки, хоть и стеснительные, но послушные. Если прикажу, то еще и притопят невежу, чтоб понятие заимел, с чем ко мне можно пожаловать, с чем и подступаться не стоит! Ишь, сети он вздумал на моих реках ставить! Да я его в следующий раз…

– Погоди, не буянь, – поспешила я остановить разошедшегося не на шутку старичка. – Я еще хочу спросить: у вас здесь когда-нибудь слышали хоть что-то об Иштах?

– Это еще кто такие? – подозрительно прищурился водяной.

– Э-э… Хозяева, – с нехорошим предчувствием пояснила я, уже представляя, что именно услышу. – Владетели… те, кому сама земля дает право собой распоряжаться…

– Не было, нет и не будет! – неожиданно отрезал мгновенно переменившийся в лице дед и подскочил, будто подброшенный пружиной. – Ну? Все спросила?! Больше вопросов нет?! Тогда я пошел – дел невпроворот, а я тут лясы с тобой точу, будто других занятий нету!

Я ошарашенно промолчала, почувствовав волну жгучей неприязни и прямо-таки физического отвращения к поднятой теме. Водяной же, явно обозлившись, так же решительно потопал прочь, оставляя после себя на траве неширокие лужи. Кажется, спешил уйти до того, как я опять открою рот.

Проводив его глазами до самого озера, я отвернулась и тяжело вздохнула:

– Спасибо, твое величество. Обрадовал ты меня несказанно…

Потом услышала шумный всплеск за спиной, но не стала смотреть, что там такое – Знаки вели себя спокойно, так что, наверное, это водяной так своеобразно попрощался. Странные он, конечно, вещи рассказал. Странные и неутешительные. Но, как ни крути, лжи я ни разу не почувствовала, а значит… значит, у меня опять большие проблемы. Даже не знаю, как теперь людям сказать, что домой мы, вероятно, попадем очень и очень нескоро.

Словно почувствовав мою печаль, лес вокруг успокаивающе зашелестел. Поднявшийся легкий ветерок ласково взъерошил мои подсохшие волосы. Упавший с одного из деревьев листок, закружившись, пролетел по причудливой траектории и, покачиваясь, медленно опустился на подставленную ладонь со Знаками. Какое-то время полежал спокойно, словно примериваясь и к чему-то прислушиваясь, а потом кожу кольнуло, и он рассыпался крохотными зелеными искорками.

Я вздрогнула от неожиданности, на краткий миг испугавшись, что стала счастливой обладательницей очередной грандиозной головной боли. Торопливо сдула оставшийся от листка пепел и с колотящимся сердцем посмотрела на шестилистник. Но нет, ничего плохого не произошло. Я не начала как-то иначе ощущать окружающий лес. Не почувствовала живущую неподалеку нежить. Не упала в обморок. Не обзавелась другими украшениями на руке. Только зеленый лепесток на шестилистнике, возможно, стал светиться чуть-чуть поярче, и все.

– Ф-фу, – я утерла внезапно вспотевший лоб. – Не надо меня больше так пугать, ладно? А то помру от счастья, и не будет у вас больше никаких Хозяев вообще…

– Эй, девица! – вдруг проскрипел сзади все тот же надтреснутый голос. – Долг-то ты с меня сняла али нет?

– Сняла, конечно, – вяло отмахнулась я, а потом обернулась и с удивлением посмотрела на высунувшегося из воды по пояс дедка, разглядывающего меня с безопасного расстояния. – Ты чего опять вылез? Иди себе с миром.

– Дык я… это… – отчего-то вдруг замялся водяной, – может, ты голодная, а?

Я медленно опустила руку и покачала головой.

– Нет. Спасибо, мне ничего не нужно.