Шешель и шельма

Номер оказался больше ее собственной квартиры, которую Чарген всегда считала очень просторной. Обстановка тоже впечатляла роскошью, но без такого обилия золота и хрусталя, как в холле, и на новом месте мошенница осматривалась с облегчением. Дверь номера открывалась в пышную гостиную-столовую, оттуда можно было попасть еще в одну гостиную, на этот раз — совмещенную с гардеробной. Две двери по левой стороне вели в отдельные спальни, каждая со своей ванной, и Чара почти искренне возжелала расцеловать Ралевича за такой выбор. Справа дверь имелась всего одна, и вела она в кабинет. Вновь посоветовав жене отдыхать, муж со своим родственником заперся именно там.

Чара попросила чаю и осталась во второй гостиной наблюдать, как немолодая горничная раскладывала их багаж. Конечно, с куда большим удовольствием и пользой она бы послушала, что происходит за закрытой дверью и о чем говорят мужчины, но, увы, оставалось лишь терзаться догадками и делать вид, что ей это неинтересно.

Надолго гость не задержался, и буквально через несколько минут мужчины вышли в гостиную. Ралевич закрыл кабинет, заявил, что на некоторое время отлучится по делам «Северной короны», и опять посоветовал жене отдыхать. Та ласково оскалилась в ответ, желая супругу провалиться и не возвращаться больше никогда, а вслух — сладко пожелала хорошего дня, наступив на горло собственному стремлению поинтересоваться, как все происходящее сочетается в голове дражайшего супруга со «свадебным путешествием».

Горничная продолжала возиться с вещами, пытаться незаметно вскрыть при ней кабинет Чара не стала и, как послушная жена, начала отдыхать. В первую очередь — от мужа, для чего идеально подходила горячая ванна. Пока та наполнялась, мошенница сидела на бортике, тоскливо глядя в окно и жалея, что не прихватила с собой никаких книг. И что Ралевич закрыл кабинет и у нее пропадает такой чудесный предлог туда забраться.

Чарген, безусловно, понимала, что валяться в номере просто так — почти преступная трата времени, которое стоило бы посвятить выяснению деталей происходящего. Но она пока не имела представления, откуда начать, и это нервировало. Чужой город, чужая речь, чужие люди вокруг, и никого знакомого. А перед совершением любых решительных действий стоило успокоиться.

Получилось, и даже слишком: Чара банально задремала, пристроив голову на краю ванны. Наверное, сказались несколько напряженных дней рядом с Ралевичем, когда ни на минуту не удавалось расслабиться.

Проснулась она в итоге от холода, вода успела остыть. Ругаясь сквозь стучащие зубы, схватилась за лейку душа и вынула пробку. Мытье заняло немного времени, потому что голову она мыть поленилась, благо на дирижабле проблем с водой не было. И все равно после душа Чарген почувствовала себя свежей, отдохнувшей и бодрой. Набросила халат, обернула голову полотенцем. Несколько секунд смотрела в гардеробной на собственное расслабленное отражение и решила одеться. Вдруг муж вернется уставшим? Не стоит соблазнять его собственной наготой и доступностью, глядишь, удастся этой ночью спокойно, без неприятных ощущений, выспаться.

Платье выбрала вполне подходящее к местным реалиям, темное: в черно-зеленую клетку, чуть ниже колен, прямое и с длинными рукавами, оживленное только белым воротничком и манжетами. Волосы собрала в тугой узел и сама себе показалась похожей скорее на строгую учительницу, чем на неземное юное создание. Да, из образа она выбилась, но вполне могла сказать, что пыталась последовать местной моде, чтобы драгоценному Павле было рядом с нею не стыдно.

Только обуваться не стала, предоставленные гостиницей тапочки были хоть и велики, но все равно гораздо уютнее туфель. После чего всерьез задумалась, чем бы заняться теперь, и наконец заметила то, на что стоило обратить внимание с самого начала: дверь кабинета была слегка приоткрыта. Бесшумно проскользнув по паркету к двери, Чара настороженно прислушалась. Неужели Ралевич уже вернулся?

— Павле? — тихо позвала она, взявшись за ручку.

Ответила тишина, и Чара решительно толкнула дверь.

Потянуло сквозняком, шторы надулись парусами, на безупречно чистом столе зашевелились листы в единственной тонкой и без того разворошенной стопке. Артефактора не было. Пришел и ушел?

Чарген, поминутно оглядываясь на вход, подошла к окну, которое при ближайшем рассмотрении оказалось дверью на небольшой балкон. Совсем неинтересный и неприятный, не вяжущийся с общим видом номера. Вид оттуда отрывался на стену соседнего здания, расположенного, по ощущениям, совсем близко, да и было на нем пусто и уныло, только жалась в углу одинокая урна с намертво въевшимися следами пепла. Чара припомнила, что про запрет курения в номерах их предупреждали в фойе.

Сбоку к балкону примыкала бесконечная пожарная лестница. Чарген представила себе спуск с нынешнего двадцать какого-то этажа, и от одной только мысли об этом закружилась голова. Захлопнув дверь, чтобы не просквозило после ванны, все же на улице было свежо, она вернулась в комнату. Подошла к столу, с интересом заглянула в документы, лежащие в открытой папке, тонкой и безликой. Переложила пару листков и заинтересовалась еще больше: это были какие-то схемы и вычисления, явно магической направленности.

Уж не тот ли артефакт, который красовался на ее руке?..

Проглядев длинные сложные формулы и ни строчки в них не поняв, Чара тихо ругнулась сквозь зубы. Было бы у нее нормальное образование, все это оказалось бы куда понятнее! Впрочем, если бы у нее было нормальное образование, вряд ли она бы находилась здесь.

Потом на глаза попал эскиз, подтвердивший догадку: на нем был набросок того браслета, который «подарил» ей муж.

Чарген замерла, закусив губу. Соблазн был велик. В документах явно содержались ответы на все ее вопросы об этом украшении. Показать бы их компетентному специалисту, и тогда…

Проклятье, ну почему Ралевич не мог потащиться куда-нибудь поближе, а не в Регидон?! Там эти знакомые у нее были!

В этот момент Чара задала себе вопрос, который следовало бы задать раньше: а почему вообще такие ценные бумаги дорогой — во всех смыслах — муж бросил на столе? Мог бы и в сейф убрать, вон он. Или, что вероятнее, взять с собой. Значит, он точно уже вернулся и в любой момент может сюда войти.

Показалось или через приоткрытую дверь кабинета действительно послышались негромкие шаги?

Чарген поспешно сложила листы как были и устремилась к выходу, пока ее не застигли на месте преступления. По дороге взгляд зацепился за кофейный столик между парой кресел, спрятавшийся у стены за дверью. На столике стояла початая бутылка игристого и два бокала. Неужели мужчины что-то праздновали? Так Павле вроде терпеть не может эту, как он выражается, «шипучку»…

— Павле? — окликнула она снова, уже громче, выходя в гостиную с гардеробом. Дверь в следующую комнату тоже была приоткрыта и даже не захлопнулась от сквозняка. — Ты вернулся?

Муж не отвечал, хотя Чара вдруг пронзительно-остро ощутила, что в соседней комнате кто-то есть. По спине скользнул холодок дурного предчувствия, но мошенница тут же разозлилась на себя за эти глупые чувства, решительно толкнула дверь и шагнула через порог.

— Вы?.. — ахнула она, но тут же опомнилась и исправилась: — Вы кто такой? Что вы здесь делаете?!

Стеван Шешель, следователь следственного комитета города Беряна, на мгновение прекратил обыскивать шкафы и тумбочки, бросил на Чарген оценивающий взгляд через плечо. В своем сером костюме, белобрысый, он очень походил на местного уроженца, и, если бы она не знала этого человека, точно приняла бы за регидонца.

— Веселая вдова? — кривовато усмехнулся господин Сыщик. — Только без воплей.

— Вдова? Да что такое вообще… — Чара сделала несколько шагов к следователю и снова замерла, потому что заметила ноги лежащего на полу тела, которое до сих пор скрывала от нее длинная скатерть круглого обеденного стола. — Это вы его?.. — пробормотала потерянно, подходя еще ближе.

Ралевич лежал навзничь, раскинув руки и пялясь в потолок остекленевшим взглядом. Полы расстегнутого пиджака раскинулись, открывая густо залитую кровью рубашку. Из груди трупа торчала рукоять ножа. Кажется, для бумаг.

— Не люблю присваивать чужие подвиги, так что и хотелось бы, но — нет. А не вы ли?..

Чара мотнула головой, не в силах отвести взгляд от покойника.

Ощущение было до безумия странным. Всего несколько часов назад она разговаривала с этим человеком, мысленно ругала, питала искреннее отвращение и даже прикидывала, как можно быстро и надежно отправить его к богам. Но ведь это было не всерьез! Да, он неприятный, даже противный, и наверняка совсем непорядочный, но… за что его понадобилось убивать?!

Вид мертвеца вселил страх. Не перед ним самим, а перед тем, кто это сделал, и причиной, по которой Ралевича убили. Точно ведь влез в какие-то темные дела, и как бы те, кто это сделал, не попытались добраться до… как Шешель сказал, веселой вдовы.

Следом за страхом шла досада, легкая жалость и странное чувство неловкости. Как будто она сказала про мужа какую-то гадость, неприятную ему и не предназначенную для его ушей, а он случайно услышал.

И главное, Чара никак не могла понять, что ей нужно сейчас сделать. Постараться задержать Шешеля, не поверить ему? Вызвать местную стражу? Или удрать подальше, пока не началась тщательная проверка документов, пока подлог не вскрылся и пока в этом преступлении не обвинили ее?..

— Где бумаги твоего мужа? — выдернул ее из суетных метаний голос следователя.

— Вы не ответили, кто вы такой и что здесь делаете! — опомнилась Чара.


— Спокойно, я из следственного комитета Беряны, Стеван Шешель. Можешь не представляться, тебя я и так знаю. Так…

— И почему я должна вам верить? — перебила Чарген.

Сбросив оцепенение, она почувствовала, что вместе с ним ушли суетные опасения и непонятные, непривычные эмоции в адрес покойного мужа. А их место занял знакомый азарт, вызванный появлением Шешеля. Оказалось очень приятно точно знать, кто он такой, догадываться, зачем сюда пришел, но делать вид, что первый раз его видит.

— Не верь, — легко согласился он. — Бумаги где? И «Щит»?

— Какой щит? Да я сейчас стражу вызову! — пригрозила она и пошла к телефону.

— Вызывай, — легко согласился господин Сыщик и привалился плечом к шкафу, даже не думая ее задерживать. — Я отболтаюсь, в конце концов, у меня правда нет резона убивать Ралевича, а вот повесить этот труп на тебя — слишком заманчиво, чтобы они отказались от этой версии. Он еще теплый, слизистые даже не начали сохнуть. Я наверняка спугнул убийцу, а вот тебя или нет — большой вопрос. Так где бумаги? — добавил он с удовлетворенной улыбкой, видя, как Чара замерла, не донеся руку до трубки аппарата.

— Ты уйдешь, а меня все равно посадят?

Изображать дальше вежливость, когда сам мужчина и не начинал этого делать, она посчитала глупым. К тому же они так давно знакомы, что перейти на «ты» подмывало постоянно. Почему бы не воспользоваться моментом? Главное, вернуться обратно потом, когда снова влезет в шкуру мышки Биляны Белич.

Хотя с чего бы ей возвращаться? Чара ведь решила завязать, зачем ей эта тусклая девица!

С ответом Шешель замешкался — кажется, не ждал от растерянной вдовы такого резкого перехода к хладнокровной рассудительности. А потом стало поздно, разговор прервали: распахнулась входная дверь, и в гостиную решительно вошли трое. Все в костюмах и при шляпах, все рослые и крепкие, светлокожие и светловолосые, как большинство регидонцев, и все — с оружием.

Мгновение немой сцены, когда старые и новые действующие лица сознавали присутствие друг друга. А потом один из пришельцев что-то резко скомандовал. Кажется, приказал убить, потому что все трое одновременно подняли оружие. Чарген испуганно зажмурилась и вскинула руки в нелепом, инстинктивном защитном жесте, прекрасно понимая, что от пули это не спасет. Вообще ничего не спасет.

Хлопки выстрелов прозвучали одновременно, на удивление тихо, вместе с ними — какой-то непонятный перестук за спиной, вскрики. Со звоном лопнула стеклянная дверца одной из полок, что-то влажно просвистело и тяжело, мягко грохнулось об пол. Чара приготовилась к боли, но почему-то той не последовало. Вместо этого еще через долю секунды прозвучали два новых хлопка, заставивших дернуться.

Еще мгновение тишины — ни боли, ни приближающейся смерти. Неужели?..

— «Щит»! — Резкий голос Шешеля отвлек ее от попыток осознать себя по-прежнему живой, твердая рука крепко стиснула плечо, сильно встряхнула, так что клацнули зубы. — Ну!

— Какой щит?! — Чара распахнула глаза и уставилась на следователя. — Мне больно! Кто все эти люди, что происходит?!

— «Щит», артефакт. Где он? Он на тебе?

— Не знаю… Вот? — зацепившись за понятное слово, Чарген поддернула рукав и продемонстрировала браслет. Сыщик перехватил предплечье, вывернул его так, чтобы удобнее было рассматривать.

Чарген пришлось последовать за собственной рукой и прижаться грудью к локтю следователя, чтобы избежать травмы: хватка у того оказалась железной.

— Мне больно! — вскрикнула она, запоздало трепыхнувшись.

Получила от Шешеля в ответ недовольный взгляд, но захват тот, однако, ослабил.

Опомнившись, она поискала взглядом нападающих, но те уже неподвижно лежали на полу. Кажется, тоже были мертвы, как и Ралевич.

— Снимай, — велел следователь, опять привлекая к себе внимание.

— А как? — с совершенно искренним недоумением спросила Чарген. — Я не знаю, его Павле надевал…

Следователь тихо ругнулся, и надежда на освобождение от этих красивых кандалов умерла, не успев родиться: похоже, правильного воздействия он тоже не знал.

— Ладно. Тогда второй вопрос: где документы? Должно быть описание!

— Там, в кабинете, — не стала дольше упираться Чара.

— Прекрасно, тут еще и кабинет есть! — вздохнул Шешель и, не выпуская запястья мошенницы, поспешил в соседнюю комнату.

— Это ты их? — спросила Чарген, нервно массируя руку, когда в кабинете следователь наконец отпустил ее, чтобы быстро пролистать лежащую на столе папку.

— Одного. Двух ты рикошетом. Правда, только ранила, я добил. — Говоря это, следователь аккуратно сложил бумаги, старательно завязал веревочки. Уперся ладонями в стол по обе стороны от папки и смерил Чару немигающим, острым взглядом. — Как бы его с тебя теперь снять?

Чара нервно поднесла руку к груди, второй обхватила запястье с браслетом. Шешель смотрел так, словно прикидывал, в каком месте пилить: ограничиться рукой или уж сразу начать с шеи. Конечно, вряд ли он прибегнет к членовредительству, все-таки следователь и законопослушный человек…

Наверное. Должен быть. Чарген очень на это надеялась.

Но ни до чего додуматься они оба опять не успели и продолжить разговор — тоже. Кто-то громко забарабанил во входную дверь и закричал на плохом ольбадском, интересуясь, все ли у постояльцев нормально.

Чарген нервно захихикала, следователь опять выругался.

— Сейчас я открою и постараюсь оглушить их, потом пойдем вниз, надо отсюда выбираться. Главное…

— Тут есть пожарная лестница, — перебила его Чара, кивнула на балкон.

Шешель подскочил к двери, распахнул ее, выглянул.

— Иди сюда.

— Но я в тапочках! А паспорт?.. — промямлила Чарген неуверенно.