Шептуха

– Упырь мог бы узнать об этом от одной из своих жертв и исчезнуть.

Хм… Вполне логичное объяснение.

– Гося, если ты не хочешь говорить правду, мы всегда можем сказать потенциальным сторожам кладбища, что у нас свидание.

Я покраснела. К счастью, в такой темноте он не мог этого увидеть.

– Ну, не знаю…

Парень, конечно, начал смеяться, услышав смущение в моем голосе. Он подшучивал надо мной с самого первого дня.

Быстрым шагом мы обошли все кладбище. Ни одна из интересующих нас могил не была вскрыта. В отличие от Мешко, я была разочарована.

– И что теперь? – спросила я. – Копаем?

– Копаем… – он тяжело вздохнул.

Работа была утомительной. Самым трудным оказалось перемещение каменных плит. Я сама никогда бы не справилась. К счастью, Мешко располагал нужной силой.

Раскопав шестое, последнее место захоронения, которое, по нашему мнению, на этом кладбище выглядело подозрительным, он тяжело уселся на деревянную лавку.

– Не уверен, что мы действуем правильно, – сказал он. – Может, стоит сначала просто визуально проверить все кладбища после наступления темноты?

Я села рядом с ним.

– А не лучше ли все делать за один раз, и проверять, и копать?

– У нас осталось еще пять кладбищ. Если предположить, что в среднем на посещение одного уходит целая ночь, впереди нас ждет напряженная неделя.

– Может, нам повезет, и следующим будет то, которое мы ищем?

Он рассмеялся от моего оптимизма.

– Возвращаемся?

– Да. – Я зевнула. – Я вся измотана. С удовольствием бы уже пошла спать.

Вдруг где-то за нашими спинами раздался тихий шелест. Мы оба вскочили на ноги. Мешко заслонил меня собой. Я вцепилась пальцами в его рубашку, парализованная страхом. Не хотелось, чтобы вурдалак снова на меня напал. Мужчина зашипел в темноту:

– Покажись.

Ему ответила тишина. Шорох больше не повторился. Некоторое время мы стояли неподвижно.

– Кажется, там ничего нет. – Мешко расслабился.

Я отпустила его рубашку и облегченно выдохнула. Испугалась, что за мной пришел вурдалак. Из-за недосыпа нервы у нас обоих были на пределе. Нам нужно было хорошо отдохнуть.

– Возвращаемся, – распорядился Мешко. – Нет смысла здесь дольше оставаться. Это не то кладбище. Не знаю, как ты, но мне после копания в земле хочется искупаться в озере за хижиной.

– Приближаются Русалии. Думаешь, купаться ночью в лесных озерах – это хорошая идея? – спросила я.

Мешко помог мне перелезть через ограду и снова случайно меня коснулся.

– Уже, что ли? – удивился он.

– Через несколько дней Зеленые Святки, – подтвердила я.

– Думаешь, на меня нападут русалки?

– Не знаю, может быть. Еще пару недель назад я бы посмеялась, если бы ты сказал мне, что на меня будет охотиться вурдалак. Теперь я точно могу поверить в богинек, которые топят красивых мужчин во время Русальной недели.

– Хм. Думаешь, я достаточно красив, чтобы соблазнить какую-нибудь русалку?

– И не надейся на комплимент.

Я мысленно вздохнула. Русалии, как и Ярилин праздник, были мне совершенно чужды. Как жительница современной Варшавы, я не придавала им такого значения, как это делали в деревнях.

Насколько я знала, мы, славяне, в отличие от большинства современных культур, отмечали два праздника мертвых. Один осенью, так называемые Задушки или Деды, а другой весной, то есть Русалии или, кому как нравится, Зеленые Святки, входившие в Русальную неделю, которая праздновалась семь дней.

Во время весенних гуляний на холмах разводили ритуальные костры и предавались безудержному веселью на кладбищах, чтобы предки могли праздновать вместе с живыми. Дома нужно было украшать цветами, аиром и отпугивающими злые силы березовыми ветками. По традиции, неделя разудалых забав завершалась оргией и пьянкой.

Если задуматься, то, по рассказам, каждый наш религиозный праздник должен заканчиваться оргией и пьянками. Мне даже стало стыдно за предков.

Согласно приметам всю зиму и весну, до самой Купальской ночи, нельзя было плавать в реках или озерах, так как это грозило смертью от рук богинек. По моему мнению, люди, купающиеся зимой в озерах, умирали скорее от пневмонии, а не от перевозбуждения, которое насылали на несчастных хохочущие русалки, но что я в этом смыслю.


Русальная неделя была самым опасным временем в году.

– Чего ты так притихла? – спросил Мешко, когда мы вышли из машины прямо у границы старого леса.

Остаток пути до нашей хижины нужно было пройти пешком.

– А, ничего особенного. – Я пожала плечами. – Думаю о Зеленых Святках.

– А о чем конкретно?

– О праздниках, суевериях.

– Ты хочешь мне сказать, что я не должен купаться в озере, иначе меня похитят русалки?

– Ну знаешь, раз вурдалаки существуют…

– Уверяю тебя, ничего не случится. Ночь теплая, просто идеальная для купания в озере, а кроме того, я весь перепачкан землей. Мне нужно помыться, и я не собираюсь ждать до завтрашнего душа. Ты же не хочешь, чтобы я в таком виде лег с тобой в одну постель?

На кончике языка у меня вертелся ответ, но за последние дни Мешко доказал, что флирт на него не действует.

Я лишь что-то невнятно буркнула.

Зато он был в прекрасном расположении духа. Все это копание в земле поправило ему настроение. Кто бы мог подумать?

Наконец мы добрались до хижины. Мешко небрежно скинул на землю рюкзак и инструменты. Затем стянул через голову рубашку, которая тоже бесцеремонно оказалась брошена на траву.

– Кто последний окажется в озере, тот завтра рубит дрова! – крикнул он.





36




Было полнолуние. Прожив в этой глуши последние дни, я уже привыкла к темноте, которую ночью освещают только бледная луна и звезды. В связи с этим я прекрасно видела Мешко, который, сняв с себя рубашку, так же быстро избавился от обуви, брюк, носков, а в самом конце и от боксеров…

Я была так поражена, что застыла на месте.

Мешко, сверкая голыми ягодицами, пробежал по лужайке и прыгнул в озерцо. Зашел на середину, где было поглубже, нырнул с головой и радостно завыл, брызгаясь водой, когда выплыл на поверхность.

– Ха! В такие ночи я чувствую себя живым, – воскликнул он. – Как много веков назад!

Я робко остановилась на берегу, переминаясь с ноги на ногу.

– Ты вспомнил времена, когда был Дагоме? До того как ты стал правителем и тебе по статусу полагалось купаться только в золотых ваннах? – спросила я, задумчиво глядя на озеро.

В лунном свете неподвижная гладь так и манила искупаться, приглашала на мгновение окунуться в ее чистые воды. Кажется, температура была подходящей. Мой спутник не выглядел замерзшим.

– В мое время не было золотых ванн. Но ты в чем-то права. Сейчас я больше чувствую себя Дагоме, чем Мешко. Когда я был простым воином, то часто плавал по ночам в реках и озерах. Потом это стало неподобающим.

– А почему ты, собственно, принял имя Мешко? Ты не мог остаться Дагобертом?

– После того как Земомысл меня усыновил, мне пришлось взять новое имя. Мое было чужим. В качестве Мешко подданным было легче меня принять.

Согласно легендам, в жилах самого известного нашего правителя текла кровь доблестных воинов севера – викингов. Славянам действительно могло не понравиться, что их предводителем будет иностранец.

– А почему сейчас ты не пользуешься именем Дагоме? Думаю, ты мог бы к нему вернуться.

– Я бы с удовольствием, но мало кто носит это имя. Я бы выделялся.

– Если хочешь, я могу так к тебе обращаться.

– Ты не обязана, но это очень мило с твоей стороны. Идешь? Если поторопишься, я подумаю о том, чтобы порубить дрова за тебя.

– Я… то есть…

Он засмеялся, видя мое смущение.

– Я не кусаюсь. Не стесняйся. Вода совсем теплая, – искушал меня он.

– Хорошо, но отвернись, пока я раздеваюсь. И не подглядывай. – Я погрозила ему пальцем.