Северный сфинкс
Часть 37 из 46 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Кроме тебя мне послать к Наполеону просто некого. Ты единственный из нас, кто шпрехает по-французски. Остальные же кроме «шерше ля фам» и «мерси боку» ничего не знают. Понимаю, что ты больше специалист по отстрелу нехороших людей, но потолковать по душам с будущим императором Франции придется тебе. На всякий случай с тобой на встречу пойдет Сильвер. Он хоть и ни бельмеса по-французски, но стреляет и ногами машет не хуже тебя.
К этой самой «Короне» мы добрались с помощью Ганса. Это прямо не человек, а золото. Все знает, все умеет, но при этом молчит и не лезет с советами. Рот открывает лишь тогда, когда надо. Ведь именно с его помощью мы нашли подземный ход, по которому можно преспокойно пробраться из нашей половины замка в неприметный подвальчик дома, расположенного рядом с ратушей. И пусть британцы до посинения следят за нами, они так и не узнают, как мы их надули.
А узнал Ганс о подземном ходе от какого-то своего старого приятеля, который использовал подобные ходы для того, чтобы прятать в них тюки с контрабандой. Правда, чтобы мы получили доступ в подземелье замка, нам пришлось раскошелиться. Здешний «крестный отец» не захотел даром поделиться конфиденциальной информацией. Ну что ж, знания – тоже товар, за который надо платить…
Выбравшись из подвальчика, мы не спеша втроем побрели по улицам старого города. Чем-то здешний Кёнигсберг напоминал нам Таллин и Ригу. Ну или наш Выборг. Чистенько, аккуратненько, народ все больше степенный – одним словом, Пруссия. Ганс по дороге рассказал нам о том, как мы попадем в гостиницу.
– За ней следят англичане, но их мало, и потому туда можно незаметно пробраться, – Ганс неожиданно подмигнул нам. – Я с вами не полезу – в ней могут оказаться люди, которые слишком хорошо меня знают. Рядом с «Короной» вас встретит человек, который доставляет в гостиницу провизию. Вы поможете ему выгрузить с повозки пару бочонков пива и деревянный короб с копчеными угрями. Ребята вы крепкие, и каждый из вас запросто возьмет по бочонку и с заднего хода войдет на кухню «Короны». Ну а потом ступайте туда, где находится человек, с которым вы так желаете увидеться.
Все произошло так, как задумал Ганс. Неразговорчивый мужик в одежде, которая пропахла копченой рыбой, проводил нас с черного хода в гостиницу. Мы осторожно поставили на пол увесистые бочонки, в которых плескалось пиво, и вопросительно посмотрели на него.
– Вам надо пройти по этой лестнице, – приятель Ганса махнул рукой, указав на полутемную лестницу, – и подняться на третий этаж.
Вот она, дверь в номер, где нас ожидает Наполеон. Правда, впустят нас к нему или нет? Могут и не впустить. Тогда придется возвращаться… Но нас все же впустили.
После недолгих переговоров с не совсем вежливым охранником Наполеона щелкнула задвижка, и крепкая дубовая дверь распахнулась. В прихожей нас встретили два здоровенных мужика, одетых в цивильное. Правда, один из них был вооружен пистолетом, а второй держал в руке острый кинжал.
– Мсье, я хочу попросить вас отдать нам ваше оружие, – стараясь быть вежливым, сказал один из них. – Вам здесь ничто не угрожает, а когда вы надумаете уходить, его вам вернут.
Мы с Сильвером переглянулись и вытащили из-за пояса свои кремневые пистоли. В подмышечной кобуре у каждого из нас было по «макарову». Здесь еще до таких хитростей не додумались, и потому, получив от нас стволы, верзилы, выполнявшие роль «секьюрити» при Бонапарте, успокоились.
– Мсье, – услышал я голос человека, сидевшего у окна в глубине комнаты, – как я понял, вы пришли от некоего русского генерала для того, чтобы сообщить мне нечто важное.
– Именно так, господин Первый консул, – кивнул я. – А для того, чтобы у вас не появились сомнения в наших полномочиях, я предлагаю вам послушать вашего доверенного человека, мсье Маршана…
Наполеон – а это был именно он – с изумлением уставился на меня. А я достал из кармана сюртука смартфон и нажал на кнопку. На него мы записали обращение Маршана к Наполеону.
«Мсье, – произнес появившийся на экране смартфона Маршан, – эти люди, которые сейчас находятся рядом с вами, действительно представляют здесь императора Павла. Они спасли мне жизнь, и я им за это благодарен.
Поверьте, они обладают неслыханными способностями и знают то, что не известно никому из ныне живущих. В прежние времена их посчитали бы колдунами или святыми. Технические приспособления, которыми они располагают, просто не поддаются описанию. Но они расскажут вам об этом сами. Прошу вас лишь об одном – поверьте им. Они не желают зла Франции и думают о том, как наказать проклятую Англию, которая пытается стравить наши государства. Как жаль, что я пока не могу лично рассказать вам, мсье, о том, что мне удалось узнать».
– Что это?! – удивленно произнес Наполеон, ткнув пальцем в смартфон.
– Это один из наших приборов, который может сохранять голос и изображение человека.
– Мсье, скажите мне – откуда вы? – Наполеон все никак не мог прийти в себя. – Вы пришли в наш мир из ада или рая?
– Мы пока не можем ответить вам, мсье. Это секрет, и раскрыть его могут лишь наш генерал и император Павел. Одно я могу вам сказать – ни к Господу, ни к его оппоненту мы не имеем никакого отношения.
– Я должен срочно встретиться с вашим генералом! – воскликнул Наполеон. – Маршан сказал, что и вашим и нашим смертельным врагом является Англия. Союз между нашими странами – это единственная возможность поставить на место эту страну лжецов и ханжей.
– Мсье, все это так, и потому хотелось бы предупредить, – сказал я, – англичане готовят покушение на вас и на нас. В Кёнигсберге сейчас лучшие шпионы и головорезы, прибывшие сюда из Британии, чтобы любой ценой сорвать заключение союза между Россией и Францией. Мы присланы императором Павлом для того, чтобы помешать им.
– И много вас? – с интересом спросил Наполеон.
– Не очень много, но мы смогли в Петербурге обезвредить заговорщиков, намеревавшихся убить русского царя. Англичане не пожалели золота, чтобы подкупить высокопоставленных вельмож из окружения императора. Но мы разрушили их замыслы.
– А разгром эскадры Нельсона у Ревеля? – спросил Наполеон. – Это тоже дело ваших рук?
– Мы лишь немного помогли русским егерям генерала Багратиона и морякам адмирала Ушакова, – ответил я. – Они прекрасно все сделали сами.
– Понятно… – задумчиво произнес Наполеон. – Мсье, я хочу предложить вам отобедать со мной… Жак, – обратился он к одному из своих телохранителей, – распорядись, чтобы нам подали обед, да побыстрее.
И тут неожиданно запищала рация в кармане у Сильвера.
– На приеме, – произнес он, достав рацию. Потом, выслушав сообщение, нахмурился и сказал: – До связи. – Выключил рацию и снова сунул ее в карман.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Поступило сообщение, что в доме напротив гостиницы «Корона» обнаружен наблюдатель инглизов. Вполне вероятно, что это не просто наблюдатель, но и снайпер.
– А из нынешнего оружия можно совершить прицельный выстрел с такого расстояния? – спросил я.
– Запросто. Во время гражданской войны в Англии в 1643 году некий Джон Дайот выстрелом из охотничьего мушкета с расстояния 150 ярдов – это примерно 137 метров – с крыши кафедрального собора в Личфорде наповал уложил Роберта Брука, барона Гревилла, командующего армии Парламента. Пуля Дайота вошла точнехонько в левый глаз барона.
Я разговаривал с Сильвером по-русски, и ничего не понимавший Наполеон встревоженно поглядывал на нас.
– О чем вы говорите, мсье? – спросил он. – Что вас так встревожило.
– Нам сообщили, что наши враги готовы открыть на нас охоту, – ответил я. – Они привезли метких стрелков, которые попытаются подстрелить нас, словно куропаток.
– Англичане способны на такую подлость, – кивнул Наполеон. – И что вы предлагаете предпринять?
– Лучший способ помешать охоте, – усмехнулся я, – это начать охоту на самих охотников. Нас этому учили… Сильвер, я пока побуду здесь, а ты сгоняй в замок и возьми «Винторез»76. Посмотрим, кто из нас лучше стреляет…
29 мая (10 июня) 1801 года.
Кёнигсберг. Пруссия
Генерал-майор Михайлов Игорь Викторович
Переговоры между нами и французами шли, с моей точки зрения, ни шатко ни валко. Хотя, как говорил мне Ростопчин, все было в норме тамошних дипломатических процедур.
– Господин генерал, – с улыбкой на довольной физиономии вещал граф, – это вы вечно куда-то спешите. У нас же принято тщательно обдумывать каждую фразу и взвешивать каждое внесенное партнером предложение.
– Да я понимаю, Федор Васильевич, что дипломатия – это искусство возможного. Только я не дипломат, и мне вряд ли удастся сделать так, что обманутый мною противник будет считать, что это он меня обманул.
Ростопчин рассмеялся и покачал головой.
– Игорь Викторович, в ходе этих переговоров нам нельзя стараться кого-то объегорить. Тут все обстоит таким образом, что малейшее недоверие между участниками создаваемого нами союза может закончиться большой кровью. Поэтому уж лучше потерять время и сменить несколько промокших от пота рубашек, чем оказаться обманутым и понять, что союзник использовал тебя для достижения своих целей.
– Примерно так, как это случилось во время нашей недавней войны против французов? – спросил я. – Мы воевали с ними в Италии и Швейцарии в угоду интересов австрийцев и англичан. А когда мавр сделал свое дело, то…
– Ага. Герр Шиллер очень метко заметил в своей пьесе «Заговор Фиеско в Генуе»: «Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan, der Mohr kann gehen»77.
– А разве это не слова Шекспира? – удивился я.
– Нет, именно Иоганна Фридриха Шиллера. К сожалению, у нас пока еще никто не перевел эту его пьесу. Я же читал ее на немецком языке.
– Буду знать, – кивнул я. – Для нас же важно не стать подобным мавром. А как вы оцениваете дипломатическое искусство мсье Дюрока?
Ростопчин немного подумал, а потом произнес.
– Не знаю, как у вас, а у меня сложилось впечатление, что глава французской делегации не вполне самостоятелен в своих решениях. К примеру, мы долго обсуждаем очередной пункт из будущего союзного договора. В конце концов мы находим приемлемое для всех решение. Мы расстаемся с Дюроком. А утром у него появляются новые замечания к уже, казалось бы, согласованному пункту, о которых вчера не шло и речи. Словно за спиной мсье Дюрока стоит некто, кто руководит переговорами, а он лишь озвучивает этого некто.
«А Ростопчин умен, – подумал я. – Он сам, без нашей подсказки, додумался до того, что фактическим руководителем переговоров является Бонапарт. Сказать ему об этом? Пожалуй, скажу, ведь скоро сей факт станет секретом Полишинеля».
– А вы, Федор Васильевич, угадали, – с улыбкой произнес я. – Переговорами и в самом деле напрямую руководит Первый консул Наполеон Бонапарт. В данный момент он находится инкогнито в Кёнигсберге, и каждый вечер Дюрок тайно отсылает своему шефу записку с содержанием обсужденных на переговорах вопросов. А Бонапарт, ознакомившись с этой запиской, в свою очередь отсылает Дюроку замечания к полученной записке.
– Наполеон здесь, в Кёнигсберге?! – воскликнул изумленный граф. – Как вам, генерал, удалось об этом узнать?!
– Работа у нас такая, – усмехнулся я. – Самое же главное, что наши оппоненты, похоже, тоже об этом догадываются. И не исключено, что они попытаются похитить или убить мсье Бонапарта. Англичане еще те мерзавцы. Способные на подобные пакости.
– Ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы Первый консул был убит или похищен! – взволнованный Ростопчин вскочил с места. – Это может дорого обойтись России! Новый правитель Франции наверняка договорится с британцами. Совместными усилиями они станут собирать против нас коалицию, в которую войдут все недовольные политикой, проводимой императором Павлом.
– Я все понимаю, Федор Васильевич, – попытался я успокоить Ростопчина. – Для противодействия британцам и их агентуре из Петербурга прибыла специальная группа, которая тайно наблюдает за деятельностью наших оппонентов. Кстати, сегодня один из моих людей должен тайно встретиться с Бонапартом, чтобы обеспечить с ним прямую связь. Ну и организовать для Первого консула надлежащую охрану.
– Может быть, стоит попросить генерала Блюхера, чтобы он выделил им своих людей? – предложил Ростопчин. – Как я понял, вы, Игорь Викторович, успели подружиться с этим бравым пруссаком.
– Я думаю, что это преждевременно. Мне не хочется, чтобы Блюхер и его начальство узнали о том, что на их территории находится инкогнито глава иностранного государства. Бог его знает, может быть, у кого-то из окружения короля Пруссии в голове появится мысль о том, что можно захватить в плен Наполеона, чтобы потом заставить его выполнить некоторые его требования. Ну или за немалые деньги передать его тем же британцам. Нет, пусть лучше пруссаки остаются в неведении о пребывании Бонапарта в Кёнигсберге.
– Пожалуй, вы правы, – задумчиво кивнул Ростопчин. – Дела тайные вам лучше знакомы, чем мне. Я же займусь тем, что у меня, как мне кажется, неплохо получается – то есть дипломатией.
Неожиданно запищала рация, лежащая передо мной на столе. Я взял ее и выслушал сообщение Дениса Мечникова и, дав отбой, выключил ее.
– Что-нибудь случилось? – озабоченно произнес граф. – Это связано с мсье Бонапартом?
– Именно так, – ответил я. – Мой человек сообщил, что за гостиницей, в которой расположился Первый консул, англичане установили наблюдение. И есть опасение, что они попытаются убить Бонапарта. Я сейчас направлю часть своих людей к гостинице, чтобы помешать англичанам совершить свое черное дело.
– А, может быть, имеет смысл предложить мсье Бонапарту перебраться в Королевский замок? – предложил Ростопчин. – Тогда он будет в полной безопасности – сюда-то британцам не придет в голову сунуться. Да и наши переговоры пойдут гораздо быстрее.
– Вы правы, Федор Васильевич, – согласился я. – Надо только проделать все так, чтобы жизнь Бонапарта не подверглась при этом опасности…
30 мая (11 июня) 1801 года.
Кёнигсберг.
Капитан Уильям Сидни Смит
– Согласно нашему плану, мистер Вильсон, – я намеренно не назвал его «сэром Робертом», ведь дворянского титула у него не было, – вы обязаны были застрелить Буонапарте через окно, а затем ваши люди ворвались бы в эту проклятую «Корону», убили бы всех его спутников и захватили все письменные материалы, дабы мы имели доказательства преступного сговора русских и якобинцев.
Вильсон побледнел и начал оправдываться, хотя, строго говоря, у меня не было никаких прав требовать у него отчета.
– Капитан, все действительно было готово к операции, но неожиданно для всех у корсиканца появились некие гости.
К этой самой «Короне» мы добрались с помощью Ганса. Это прямо не человек, а золото. Все знает, все умеет, но при этом молчит и не лезет с советами. Рот открывает лишь тогда, когда надо. Ведь именно с его помощью мы нашли подземный ход, по которому можно преспокойно пробраться из нашей половины замка в неприметный подвальчик дома, расположенного рядом с ратушей. И пусть британцы до посинения следят за нами, они так и не узнают, как мы их надули.
А узнал Ганс о подземном ходе от какого-то своего старого приятеля, который использовал подобные ходы для того, чтобы прятать в них тюки с контрабандой. Правда, чтобы мы получили доступ в подземелье замка, нам пришлось раскошелиться. Здешний «крестный отец» не захотел даром поделиться конфиденциальной информацией. Ну что ж, знания – тоже товар, за который надо платить…
Выбравшись из подвальчика, мы не спеша втроем побрели по улицам старого города. Чем-то здешний Кёнигсберг напоминал нам Таллин и Ригу. Ну или наш Выборг. Чистенько, аккуратненько, народ все больше степенный – одним словом, Пруссия. Ганс по дороге рассказал нам о том, как мы попадем в гостиницу.
– За ней следят англичане, но их мало, и потому туда можно незаметно пробраться, – Ганс неожиданно подмигнул нам. – Я с вами не полезу – в ней могут оказаться люди, которые слишком хорошо меня знают. Рядом с «Короной» вас встретит человек, который доставляет в гостиницу провизию. Вы поможете ему выгрузить с повозки пару бочонков пива и деревянный короб с копчеными угрями. Ребята вы крепкие, и каждый из вас запросто возьмет по бочонку и с заднего хода войдет на кухню «Короны». Ну а потом ступайте туда, где находится человек, с которым вы так желаете увидеться.
Все произошло так, как задумал Ганс. Неразговорчивый мужик в одежде, которая пропахла копченой рыбой, проводил нас с черного хода в гостиницу. Мы осторожно поставили на пол увесистые бочонки, в которых плескалось пиво, и вопросительно посмотрели на него.
– Вам надо пройти по этой лестнице, – приятель Ганса махнул рукой, указав на полутемную лестницу, – и подняться на третий этаж.
Вот она, дверь в номер, где нас ожидает Наполеон. Правда, впустят нас к нему или нет? Могут и не впустить. Тогда придется возвращаться… Но нас все же впустили.
После недолгих переговоров с не совсем вежливым охранником Наполеона щелкнула задвижка, и крепкая дубовая дверь распахнулась. В прихожей нас встретили два здоровенных мужика, одетых в цивильное. Правда, один из них был вооружен пистолетом, а второй держал в руке острый кинжал.
– Мсье, я хочу попросить вас отдать нам ваше оружие, – стараясь быть вежливым, сказал один из них. – Вам здесь ничто не угрожает, а когда вы надумаете уходить, его вам вернут.
Мы с Сильвером переглянулись и вытащили из-за пояса свои кремневые пистоли. В подмышечной кобуре у каждого из нас было по «макарову». Здесь еще до таких хитростей не додумались, и потому, получив от нас стволы, верзилы, выполнявшие роль «секьюрити» при Бонапарте, успокоились.
– Мсье, – услышал я голос человека, сидевшего у окна в глубине комнаты, – как я понял, вы пришли от некоего русского генерала для того, чтобы сообщить мне нечто важное.
– Именно так, господин Первый консул, – кивнул я. – А для того, чтобы у вас не появились сомнения в наших полномочиях, я предлагаю вам послушать вашего доверенного человека, мсье Маршана…
Наполеон – а это был именно он – с изумлением уставился на меня. А я достал из кармана сюртука смартфон и нажал на кнопку. На него мы записали обращение Маршана к Наполеону.
«Мсье, – произнес появившийся на экране смартфона Маршан, – эти люди, которые сейчас находятся рядом с вами, действительно представляют здесь императора Павла. Они спасли мне жизнь, и я им за это благодарен.
Поверьте, они обладают неслыханными способностями и знают то, что не известно никому из ныне живущих. В прежние времена их посчитали бы колдунами или святыми. Технические приспособления, которыми они располагают, просто не поддаются описанию. Но они расскажут вам об этом сами. Прошу вас лишь об одном – поверьте им. Они не желают зла Франции и думают о том, как наказать проклятую Англию, которая пытается стравить наши государства. Как жаль, что я пока не могу лично рассказать вам, мсье, о том, что мне удалось узнать».
– Что это?! – удивленно произнес Наполеон, ткнув пальцем в смартфон.
– Это один из наших приборов, который может сохранять голос и изображение человека.
– Мсье, скажите мне – откуда вы? – Наполеон все никак не мог прийти в себя. – Вы пришли в наш мир из ада или рая?
– Мы пока не можем ответить вам, мсье. Это секрет, и раскрыть его могут лишь наш генерал и император Павел. Одно я могу вам сказать – ни к Господу, ни к его оппоненту мы не имеем никакого отношения.
– Я должен срочно встретиться с вашим генералом! – воскликнул Наполеон. – Маршан сказал, что и вашим и нашим смертельным врагом является Англия. Союз между нашими странами – это единственная возможность поставить на место эту страну лжецов и ханжей.
– Мсье, все это так, и потому хотелось бы предупредить, – сказал я, – англичане готовят покушение на вас и на нас. В Кёнигсберге сейчас лучшие шпионы и головорезы, прибывшие сюда из Британии, чтобы любой ценой сорвать заключение союза между Россией и Францией. Мы присланы императором Павлом для того, чтобы помешать им.
– И много вас? – с интересом спросил Наполеон.
– Не очень много, но мы смогли в Петербурге обезвредить заговорщиков, намеревавшихся убить русского царя. Англичане не пожалели золота, чтобы подкупить высокопоставленных вельмож из окружения императора. Но мы разрушили их замыслы.
– А разгром эскадры Нельсона у Ревеля? – спросил Наполеон. – Это тоже дело ваших рук?
– Мы лишь немного помогли русским егерям генерала Багратиона и морякам адмирала Ушакова, – ответил я. – Они прекрасно все сделали сами.
– Понятно… – задумчиво произнес Наполеон. – Мсье, я хочу предложить вам отобедать со мной… Жак, – обратился он к одному из своих телохранителей, – распорядись, чтобы нам подали обед, да побыстрее.
И тут неожиданно запищала рация в кармане у Сильвера.
– На приеме, – произнес он, достав рацию. Потом, выслушав сообщение, нахмурился и сказал: – До связи. – Выключил рацию и снова сунул ее в карман.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Поступило сообщение, что в доме напротив гостиницы «Корона» обнаружен наблюдатель инглизов. Вполне вероятно, что это не просто наблюдатель, но и снайпер.
– А из нынешнего оружия можно совершить прицельный выстрел с такого расстояния? – спросил я.
– Запросто. Во время гражданской войны в Англии в 1643 году некий Джон Дайот выстрелом из охотничьего мушкета с расстояния 150 ярдов – это примерно 137 метров – с крыши кафедрального собора в Личфорде наповал уложил Роберта Брука, барона Гревилла, командующего армии Парламента. Пуля Дайота вошла точнехонько в левый глаз барона.
Я разговаривал с Сильвером по-русски, и ничего не понимавший Наполеон встревоженно поглядывал на нас.
– О чем вы говорите, мсье? – спросил он. – Что вас так встревожило.
– Нам сообщили, что наши враги готовы открыть на нас охоту, – ответил я. – Они привезли метких стрелков, которые попытаются подстрелить нас, словно куропаток.
– Англичане способны на такую подлость, – кивнул Наполеон. – И что вы предлагаете предпринять?
– Лучший способ помешать охоте, – усмехнулся я, – это начать охоту на самих охотников. Нас этому учили… Сильвер, я пока побуду здесь, а ты сгоняй в замок и возьми «Винторез»76. Посмотрим, кто из нас лучше стреляет…
29 мая (10 июня) 1801 года.
Кёнигсберг. Пруссия
Генерал-майор Михайлов Игорь Викторович
Переговоры между нами и французами шли, с моей точки зрения, ни шатко ни валко. Хотя, как говорил мне Ростопчин, все было в норме тамошних дипломатических процедур.
– Господин генерал, – с улыбкой на довольной физиономии вещал граф, – это вы вечно куда-то спешите. У нас же принято тщательно обдумывать каждую фразу и взвешивать каждое внесенное партнером предложение.
– Да я понимаю, Федор Васильевич, что дипломатия – это искусство возможного. Только я не дипломат, и мне вряд ли удастся сделать так, что обманутый мною противник будет считать, что это он меня обманул.
Ростопчин рассмеялся и покачал головой.
– Игорь Викторович, в ходе этих переговоров нам нельзя стараться кого-то объегорить. Тут все обстоит таким образом, что малейшее недоверие между участниками создаваемого нами союза может закончиться большой кровью. Поэтому уж лучше потерять время и сменить несколько промокших от пота рубашек, чем оказаться обманутым и понять, что союзник использовал тебя для достижения своих целей.
– Примерно так, как это случилось во время нашей недавней войны против французов? – спросил я. – Мы воевали с ними в Италии и Швейцарии в угоду интересов австрийцев и англичан. А когда мавр сделал свое дело, то…
– Ага. Герр Шиллер очень метко заметил в своей пьесе «Заговор Фиеско в Генуе»: «Der Mohr hat seine Schuldigkeit getan, der Mohr kann gehen»77.
– А разве это не слова Шекспира? – удивился я.
– Нет, именно Иоганна Фридриха Шиллера. К сожалению, у нас пока еще никто не перевел эту его пьесу. Я же читал ее на немецком языке.
– Буду знать, – кивнул я. – Для нас же важно не стать подобным мавром. А как вы оцениваете дипломатическое искусство мсье Дюрока?
Ростопчин немного подумал, а потом произнес.
– Не знаю, как у вас, а у меня сложилось впечатление, что глава французской делегации не вполне самостоятелен в своих решениях. К примеру, мы долго обсуждаем очередной пункт из будущего союзного договора. В конце концов мы находим приемлемое для всех решение. Мы расстаемся с Дюроком. А утром у него появляются новые замечания к уже, казалось бы, согласованному пункту, о которых вчера не шло и речи. Словно за спиной мсье Дюрока стоит некто, кто руководит переговорами, а он лишь озвучивает этого некто.
«А Ростопчин умен, – подумал я. – Он сам, без нашей подсказки, додумался до того, что фактическим руководителем переговоров является Бонапарт. Сказать ему об этом? Пожалуй, скажу, ведь скоро сей факт станет секретом Полишинеля».
– А вы, Федор Васильевич, угадали, – с улыбкой произнес я. – Переговорами и в самом деле напрямую руководит Первый консул Наполеон Бонапарт. В данный момент он находится инкогнито в Кёнигсберге, и каждый вечер Дюрок тайно отсылает своему шефу записку с содержанием обсужденных на переговорах вопросов. А Бонапарт, ознакомившись с этой запиской, в свою очередь отсылает Дюроку замечания к полученной записке.
– Наполеон здесь, в Кёнигсберге?! – воскликнул изумленный граф. – Как вам, генерал, удалось об этом узнать?!
– Работа у нас такая, – усмехнулся я. – Самое же главное, что наши оппоненты, похоже, тоже об этом догадываются. И не исключено, что они попытаются похитить или убить мсье Бонапарта. Англичане еще те мерзавцы. Способные на подобные пакости.
– Ни в коем случае нельзя допустить того, чтобы Первый консул был убит или похищен! – взволнованный Ростопчин вскочил с места. – Это может дорого обойтись России! Новый правитель Франции наверняка договорится с британцами. Совместными усилиями они станут собирать против нас коалицию, в которую войдут все недовольные политикой, проводимой императором Павлом.
– Я все понимаю, Федор Васильевич, – попытался я успокоить Ростопчина. – Для противодействия британцам и их агентуре из Петербурга прибыла специальная группа, которая тайно наблюдает за деятельностью наших оппонентов. Кстати, сегодня один из моих людей должен тайно встретиться с Бонапартом, чтобы обеспечить с ним прямую связь. Ну и организовать для Первого консула надлежащую охрану.
– Может быть, стоит попросить генерала Блюхера, чтобы он выделил им своих людей? – предложил Ростопчин. – Как я понял, вы, Игорь Викторович, успели подружиться с этим бравым пруссаком.
– Я думаю, что это преждевременно. Мне не хочется, чтобы Блюхер и его начальство узнали о том, что на их территории находится инкогнито глава иностранного государства. Бог его знает, может быть, у кого-то из окружения короля Пруссии в голове появится мысль о том, что можно захватить в плен Наполеона, чтобы потом заставить его выполнить некоторые его требования. Ну или за немалые деньги передать его тем же британцам. Нет, пусть лучше пруссаки остаются в неведении о пребывании Бонапарта в Кёнигсберге.
– Пожалуй, вы правы, – задумчиво кивнул Ростопчин. – Дела тайные вам лучше знакомы, чем мне. Я же займусь тем, что у меня, как мне кажется, неплохо получается – то есть дипломатией.
Неожиданно запищала рация, лежащая передо мной на столе. Я взял ее и выслушал сообщение Дениса Мечникова и, дав отбой, выключил ее.
– Что-нибудь случилось? – озабоченно произнес граф. – Это связано с мсье Бонапартом?
– Именно так, – ответил я. – Мой человек сообщил, что за гостиницей, в которой расположился Первый консул, англичане установили наблюдение. И есть опасение, что они попытаются убить Бонапарта. Я сейчас направлю часть своих людей к гостинице, чтобы помешать англичанам совершить свое черное дело.
– А, может быть, имеет смысл предложить мсье Бонапарту перебраться в Королевский замок? – предложил Ростопчин. – Тогда он будет в полной безопасности – сюда-то британцам не придет в голову сунуться. Да и наши переговоры пойдут гораздо быстрее.
– Вы правы, Федор Васильевич, – согласился я. – Надо только проделать все так, чтобы жизнь Бонапарта не подверглась при этом опасности…
30 мая (11 июня) 1801 года.
Кёнигсберг.
Капитан Уильям Сидни Смит
– Согласно нашему плану, мистер Вильсон, – я намеренно не назвал его «сэром Робертом», ведь дворянского титула у него не было, – вы обязаны были застрелить Буонапарте через окно, а затем ваши люди ворвались бы в эту проклятую «Корону», убили бы всех его спутников и захватили все письменные материалы, дабы мы имели доказательства преступного сговора русских и якобинцев.
Вильсон побледнел и начал оправдываться, хотя, строго говоря, у меня не было никаких прав требовать у него отчета.
– Капитан, все действительно было готово к операции, но неожиданно для всех у корсиканца появились некие гости.