Сердцеед +1

— Закрой дверь, — бормочет она, когда я выхожу.

Вернувшись в комнату, я включаю лампу, беру телефон и набираю:

«Спасибо, что довез меня до дома».

Но не отправляю сообщение, решив ему позвонить и выяснить, спит ли он. Когда я слышу его голос, по телу разливается томление от чего-то еще — более сильного, чем алкоголь.

— Спасибо, что привез меня домой. Мне очень понравилось проводить с тобой время, — шепчу я.

— Мне тоже.

Я бросаю взгляд на часы: уже третий час ночи, мой голос звучит хриплым от выпивки и сна.

— Мне бы хотелось, чтобы ты остался на ночь.

— Когда это произойдет, боюсь, не хватит слов, чтобы описать все то, что я с тобой сделаю.

Тишина.

— Я так сильно хочу тебя, Грех... — Тишина. — Ты можешь делать со мной все, что захочешь, если пообещаешь повторять это снова и снова.

— Такое обещание я мог бы сдержать, — хрипло шепчет он.

— Я знаю, что ты не любишь давать обещаний и твое слово неоспоримо. Если бы ты остался, я бы позволила тебе поглотить себя. Однако, что-то пришлось бы оставить, сам понимаешь. Чтобы завтра, когда я протрезвею, ты мог рассказать мне, что со мной творил.

— Значит, я получил бы все, кроме твоих ушей? — Он явно поднес трубку очень близко и явно удивлен.

— Да! — счастливо говорю я.

— Я мог бы пожирать каждую частичку тебя своим ртом?

Каждую?! О боже, да.

— Не уверен, что смогу устоять перед твоими ушами, — он трагично вздыхает.

— Ладно, — охаю я. — Мои уши тоже твои.

— Уверена? Теперь я буду владеть всеми твоими чувствами.

— Уверена.

— Рейчел, я хочу, чтобы ты была открыта для меня.

— Договорились, Сент.

Я открыта!

— Договорились? — повторяет он, все еще забавляясь.

— Хм. Я в игре, Сент. Базы готовы.

— Проведешь со мной уик-энд после поездки к матери?

— С удовольствием. Все мои пять чувств. И буду готова к твоим дерзким планам.

— Я спрячу вино, — поддразнивает он.

— Малкольм! — Я смеюсь, а потом встревоженно: — Я что-то наплела?

— Ничего такого, чего бы ты не говорила раньше.

— Малкольм! Что я сказала, дурачок?

Он хихикает.

— Ничего, что я был бы не прочь услышать еще раз, Рейчел.

Когда мы вешаем трубки, я таращусь в потолок. О боже, неужели я призналась ему в любви? По пьяни? Почему я не могу сказать это как адекватный, храбрый человек, трезво глядя в глаза?

Я пытаюсь вспомнить и не могу. Просто не могу вспомнить, говорила ли я это.

Но если так... он хочет услышать это снова?

Я ведь могла нести и непристойности, что было бы ооочень непохоже на меня, и что-то такое, что Сент, вероятно, тоже хотел бы услышать.


Я вздыхаю, взбиваю подушку и выключаю лампу. Тут меня преследует и возбуждает глупая мысль о вишневом стебле и узлах.





ГЛАВА 25



Сент у меня дома




Сегодня вечером Сент встречается с моей мамой. Не могу сказать, кто больше взволнован: она или я.

Перед приходом к маме я заглядываю в аптеку за лекарствами для нее и в магазин, где покупаю свежих органических продуктов. Потом все аккуратно расставляю в аптечке и холодильнике. Пришло время помочь ей с приготовлениями к ужину. Я позаботилась о чистоте в доме, на стол поставила наши самые красивые тарелки, а в центр — красивую белую розу.

Мама в фартуке и с прочими прибамбасами деловито гремит на кухне.

Волнение витает в нашем доме.

С самого раннего подросткового возраста мама понимала, что я сосредоточена исключительно на своей карьере. Я никогда не мечтала о мальчиках, поэтому она так же не готова к тому, что я приведу домой мужчину, как и я, хотя я уверена — она надеялась, что однажды я найду «того самого».

Что ж.

Я нашла.

Черт, я нашла! И моя мать хочет встретиться с ним! А самое невероятное, что он тоже хочет познакомиться с моей мамой.

Удовлетворенно выдохнув, я бросаю последний взгляд на наш дом. Он выглядит безупречно чистым и уютным. Хотя, немного смущаясь, я понимаю, что дом моей матери — это своего рода моя святыня достижений: газетные статьи в рамочке, которые я писала для своей школьной газеты, первая колонка для «Эдж», благодарности от некоторых читателей.

— Я читала о нем только сегодня утром, — сообщает мама, выходя с кухни, чтобы убедиться в том, что дом готов к приему гостей. — Он кажется очень влиятельным. Очень красивым.

— Так и есть. А еще он умный. Целеустремленный.

Я похлопываю ее по руке и целую в щеку, а мама спрашивает:

— Он действительно придет?

— Нет, мам. Я просто удовольствия ради решила заставить нас прибираться.

Она улыбается одной из своих нежных материнских улыбок, и на этот раз уже она похлопывает меня по руке.

— Я рада, что он приедет, Рейчел, — заверяет она.

Мой желудок сжимается от этого, но я киваю.

Я одновременно счастлива и вся на нервах из-за его прихода.

— Помнишь, ты обещала не засыпать его вопросами, мама?

— Разумеется! — возмущается она, направляясь обратно на кухню.

Боже. Пожалуйста, пусть они понравятся друг другу.

Отодвинув занавеску, я выглядываю в окно и вижу, как его «Пагани-Хуайра» с визгом останавливается перед нашим домом.

О, Грех. Езда с превышением скорости? Ты серьезно?

Мне смешно, но я притворяюсь, что недовольная, когда открываю дверь и неодобрительно качаю головой, наблюдая, как он выходит из машины. Он в черном кашемировом свитере и темных потертых джинсах, крепко держит в руке бутылку вина. Его вид заставляет мое сердце биться быстрее.

В темноте Грех чувствует себя свободно, и кажется, что уличные фонари в округе подлизываются к нему, отбрасывая привлекательные тени на его лицо и тело.

Он выглядит неотразимым.

Опасным.

Аппетитным.

— Здравствуй, — приветствую я его, когда выхожу на улицу и импульсивно прижимаясь губами к его каменной челюсти. — Поцелуй за то, что пришел.

Он притягивает меня к себе и говорит мне на ухо: