Сердце для стража
Часть 37 из 54 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Мои ребята этих работорговцев в землю втопчут.
— А я вот думаю, что птица летает куда быстрее, чем корабль плывет. Та, что у Нью, тоже на корабле была?
— Нет, она отдельно.
— Ага. Получается, что белая нашла Нью, потому что сама собой, а вот ты свою будешь куда дольше ждать.
— Уверен? Хорошо разбираешься в попугаях?
— Нет. Просто думаю, что сильно надеяться на подмогу нет резона. Остров маленький, они про нас теперь знают, долго прятаться не получится, и в покое нас точно не оставят. Даже не будь тебя, стража, все равно бы искали нас, потому как мы бунтовщики. А с тобой вообще все плохо. Ведь за стража, живого или даже мертвого, им многое простить могут, а такого за монеты не купишь.
— Ты беги быстрее, успеем еще наговориться…
Лагерь потерпевших кораблекрушение бунтовщиков жил своей жизнью. Никто здесь не заметил исчезновения Трака, а что касается присутствия на другом берегу чужих кораблей, так народ их не очень испугался. Ведь страж с Норпом отправились туда и сами во всем разберутся.
Даже наш запыхавшийся и в высшей степени встревоженный вид никого, похоже, не насторожил. Нью издали закричала:
— Дан! Я решила назвать птичку Белоснежкой! Правда ей очень идет?!
— А почему не Черномазой? — делано удивился я. — Ведь куда больше подходит.
— Не смешно!
— А я и не шучу. Народ, все бросайте! Отсюда надо быстро уходить! Они схватили Трака и скоро узнают о нас!
— Их там целая толпа на трех кораблях, — пояснил Норп. — Почти у всех кожаные доспехи, есть и кольчуги. Арбалеты видел, разного оружия полно. Они схватили Трака и узнали его.
— Как узнали?
— Среди них Нар. Тот купчина, с порезанным задом. Трак ему все о нас расскажет теперь, нельзя здесь оставаться.
Я указал на лес:
— Ночь на носу, нас там не найдут. В темноте не найдут. А дальше что-нибудь придумаем.
Уточнять, что именно я придумаю, не стал. Потому что сам пока не знал. Да и слишком мало от меня сейчас зависело. Даже если удастся уговорить голос во тьме еще раз задействовать разгон, как бы рискованно это ни было, — это ничего не решит. Ведь против нас не работорговцы беспечные, а куда более серьезный противник. Нечего и думать переть на них силой: похоронят заживо.
Надо действовать по-другому. Как? Надо думать.
Знай я заранее, что так все обернется, не навесами бы людей озадачивал, а созданием ловушек вокруг лагеря. Пусть один-два врага на них заработают проблемы со здоровьем — остальные куда аккуратнее станут себя вести: не так быстро ходить, не соваться смело за каждый куст, прежде чем не убедятся, что путь свободен от сюрпризов.
К сожалению, времени на подобные затеи не оставалось.
Остров был километра три в длину и раза в два меньше по ширине. Даже в одиночку прятаться здесь от сотни противников не так-то просто, а уж три с половиной десятка укрыть можно лишь чудом. Но это днем — ночью попробуй нас еще найди, даже с факелами и фонарями.
Мы не озаботились заметанием следов, просто двигались поначалу к вершине единственного холма, немного не доходя до нее, развернулись на восток и остановились лишь неподалеку от берега, посреди леса. Если нас все же ухитрятся выследить в темноте, противнику придется на подходе преодолевать неглубокий, но сильно захламленный валежником и колючими кустами овраг. Достаточно рядом с ним расположить дозор, и незамеченным никто не подберется: там невозможно не поднять шума.
Но прежде чем заняться дозорами и прочим, я счел нужным провести с народом политико-воспитательную работу, выступив с коротким заявлением:
— С утра нас начнут искать, и найдут, если мы будем оставаться на одном месте. Уйти с острова смогут только единицы, ведь почти все плохо плавают. Даже с «Псом» утонуло пятнадцать человек, а ведь до побережья придется плыть в три-четыре раза дольше, чем в тот раз. Подобные узкие проливы богаты течениями, так что даже плот может не помочь: вынесет на нем в открытое море — и будете там умирать долго. Да и кто нам позволит плоты сооружать? Останемся здесь — нас быстро выследят и перебьют. Спасемся, если не будем сидеть на месте. Двигаться, обманывать врага. Завтра будет трудный день.
— У них должны быть следопыты, раз рабами занимаются, — заметил Ольб.
— И что? Они и без следопытов нас найдут. Что стоит прочесать такой остров?
— Со следопытами тяжело будет уходить.
— Да, остров мал, на нем тесно, чтобы бегать бесконечно. Поэтому мы должны не только драпать, но и огрызаться по возможности. Я знаю, что оружия мало, да и нет у нас ничего серьезного. Поэтому сейчас ножами и кинжалами каждый себе сделает копье. Кол длинный. Знаю, что доспехи, даже кожаные, таким пробить непросто, но это лучше, чем ничего. Кто плохо владеет копьем, вырезайте дубины. И торопитесь, надо еще отдохнуть успеть.
— Тебе и Нью уходить надо, — заявил Норп. — Вы плаваете, будто рыбы, я видел, и до берега сможете добраться.
— Если уходить с острова, то всем.
— Нам не перебраться через пролив. Даже на плоту не перебраться. Когда мы следили за лагерем, я смотрел на воду. Чайки, которые на воде сидели, двигались при этом быстро. Сильное течение, нам не выплыть, даже если не потонем. Вынесет в море. А вот вы, наверное, справитесь с ним. Вы стражи, вам нельзя попадаться свиноедам.
— А еще стражам нельзя бросать своих людей. Так что если мы и уплывем отсюда, то вместе. Всем все ясно? Почему тогда стоите? Не слышали, что надо делать?
Народ послушно начал шарить по зарослям, чуть ли не на ощупь выискивая подходящие палки. Ко мне подошел неугомонившийся Ольб и произнес:
— Я — канег.
— Знаю. И что с того?
— Канеги рождаются с луками в руках. Мне нужен лук.
— И где же я его возьму?
— Ты? Ты нигде его не возьмешь. Я сам его сделаю.
— А стрелы?
— Здесь растет много берды. Сухая попадается, я по пути наломал. Дрянь стрелы, конечно, но шагов на тридцать попасть в лицо можно попробовать.
— Никак считать умеешь?
— До тридцати.
— Гм… То есть можешь и с более дальнего попасть, просто считать до таких цифр не умеешь?
— Не знаю, говорю же: дрянь стрелы.
— Делай свой лук, не надо было спрашивать, я против такого не возражаю.
— Лук не будет стрелять без тетивы.
— Это я и без тебя знаю. К чему сказал?
— У твоей женщины, стража Нью, волосы красивые. Цвета почти спелой пшеницы и длинные. До пояса. Хорошая тетива получится.
— Тебе нужны ее волосы?
— Совсем немного. Одну прядь.
— Так пойди и у нее попроси.
— Сэр страж, лучше ты попроси. Она твоя женщина. Я не хочу говорить такое чужой женщине.
Насчет того, что она моя, — это пока что не более чем мое голословное заявление, высказанное, чтобы немного обезопасить коллегу. Но лучник, пусть и неполноценный, с деревянными стрелами, нам не помешает, и потому я направился к Нью.
Она сидела, прислонившись спиной к дереву. Чуть выше и в сторонке на ветке светлел силуэт птицы, во сне спрятавшей голову под крыло.
— Хочешь и меня заставить копье себе делать? — поинтересовалась Нью.
— Это вряд ли. Да у тебя и ножа нет для этого.
— Возьму у кого-нибудь.
— Ты лучше другое дай.
— Что?
— Ольб обещает сделать лук, но ему нужна прядь волос для тетивы. Длинных волос.
— Он хочет мои волосы?
— Ну да, ты же у нас самая волосатая.
— Длинноволосая!
— Ну да, я почти так и сказал.
— Тебе сильно весело?!
— Ко всему в жизни надо относиться с юмором. Или хотя бы стараться относиться. Иначе свихнешься. Особенно в этой нашей новой жизни. Ну так что?
— Пусть берет, если сильно надо.
— Не расстроишься?
— Я тебя не узнаю: какая редкая забота.
— Глубоко в душе я очень хороший.
— Ага. Видимо, очень глубоко, на самом дне. Если нужна всего лишь прядь, то не так уж страшно. А вот если попадусь к ним опять, тогда точно расстроюсь. Так что готова лысой остаться, лишь бы не это. Дан, я и правда хорошо плаваю, а до берега не так уж и далеко. И ты тоже плаваешь хорошо. Слышал, что говорил Норп?
— Да, вдвоем мы, наверное, доберемся. Предлагаешь без них уходить?
— А я вот думаю, что птица летает куда быстрее, чем корабль плывет. Та, что у Нью, тоже на корабле была?
— Нет, она отдельно.
— Ага. Получается, что белая нашла Нью, потому что сама собой, а вот ты свою будешь куда дольше ждать.
— Уверен? Хорошо разбираешься в попугаях?
— Нет. Просто думаю, что сильно надеяться на подмогу нет резона. Остров маленький, они про нас теперь знают, долго прятаться не получится, и в покое нас точно не оставят. Даже не будь тебя, стража, все равно бы искали нас, потому как мы бунтовщики. А с тобой вообще все плохо. Ведь за стража, живого или даже мертвого, им многое простить могут, а такого за монеты не купишь.
— Ты беги быстрее, успеем еще наговориться…
Лагерь потерпевших кораблекрушение бунтовщиков жил своей жизнью. Никто здесь не заметил исчезновения Трака, а что касается присутствия на другом берегу чужих кораблей, так народ их не очень испугался. Ведь страж с Норпом отправились туда и сами во всем разберутся.
Даже наш запыхавшийся и в высшей степени встревоженный вид никого, похоже, не насторожил. Нью издали закричала:
— Дан! Я решила назвать птичку Белоснежкой! Правда ей очень идет?!
— А почему не Черномазой? — делано удивился я. — Ведь куда больше подходит.
— Не смешно!
— А я и не шучу. Народ, все бросайте! Отсюда надо быстро уходить! Они схватили Трака и скоро узнают о нас!
— Их там целая толпа на трех кораблях, — пояснил Норп. — Почти у всех кожаные доспехи, есть и кольчуги. Арбалеты видел, разного оружия полно. Они схватили Трака и узнали его.
— Как узнали?
— Среди них Нар. Тот купчина, с порезанным задом. Трак ему все о нас расскажет теперь, нельзя здесь оставаться.
Я указал на лес:
— Ночь на носу, нас там не найдут. В темноте не найдут. А дальше что-нибудь придумаем.
Уточнять, что именно я придумаю, не стал. Потому что сам пока не знал. Да и слишком мало от меня сейчас зависело. Даже если удастся уговорить голос во тьме еще раз задействовать разгон, как бы рискованно это ни было, — это ничего не решит. Ведь против нас не работорговцы беспечные, а куда более серьезный противник. Нечего и думать переть на них силой: похоронят заживо.
Надо действовать по-другому. Как? Надо думать.
Знай я заранее, что так все обернется, не навесами бы людей озадачивал, а созданием ловушек вокруг лагеря. Пусть один-два врага на них заработают проблемы со здоровьем — остальные куда аккуратнее станут себя вести: не так быстро ходить, не соваться смело за каждый куст, прежде чем не убедятся, что путь свободен от сюрпризов.
К сожалению, времени на подобные затеи не оставалось.
Остров был километра три в длину и раза в два меньше по ширине. Даже в одиночку прятаться здесь от сотни противников не так-то просто, а уж три с половиной десятка укрыть можно лишь чудом. Но это днем — ночью попробуй нас еще найди, даже с факелами и фонарями.
Мы не озаботились заметанием следов, просто двигались поначалу к вершине единственного холма, немного не доходя до нее, развернулись на восток и остановились лишь неподалеку от берега, посреди леса. Если нас все же ухитрятся выследить в темноте, противнику придется на подходе преодолевать неглубокий, но сильно захламленный валежником и колючими кустами овраг. Достаточно рядом с ним расположить дозор, и незамеченным никто не подберется: там невозможно не поднять шума.
Но прежде чем заняться дозорами и прочим, я счел нужным провести с народом политико-воспитательную работу, выступив с коротким заявлением:
— С утра нас начнут искать, и найдут, если мы будем оставаться на одном месте. Уйти с острова смогут только единицы, ведь почти все плохо плавают. Даже с «Псом» утонуло пятнадцать человек, а ведь до побережья придется плыть в три-четыре раза дольше, чем в тот раз. Подобные узкие проливы богаты течениями, так что даже плот может не помочь: вынесет на нем в открытое море — и будете там умирать долго. Да и кто нам позволит плоты сооружать? Останемся здесь — нас быстро выследят и перебьют. Спасемся, если не будем сидеть на месте. Двигаться, обманывать врага. Завтра будет трудный день.
— У них должны быть следопыты, раз рабами занимаются, — заметил Ольб.
— И что? Они и без следопытов нас найдут. Что стоит прочесать такой остров?
— Со следопытами тяжело будет уходить.
— Да, остров мал, на нем тесно, чтобы бегать бесконечно. Поэтому мы должны не только драпать, но и огрызаться по возможности. Я знаю, что оружия мало, да и нет у нас ничего серьезного. Поэтому сейчас ножами и кинжалами каждый себе сделает копье. Кол длинный. Знаю, что доспехи, даже кожаные, таким пробить непросто, но это лучше, чем ничего. Кто плохо владеет копьем, вырезайте дубины. И торопитесь, надо еще отдохнуть успеть.
— Тебе и Нью уходить надо, — заявил Норп. — Вы плаваете, будто рыбы, я видел, и до берега сможете добраться.
— Если уходить с острова, то всем.
— Нам не перебраться через пролив. Даже на плоту не перебраться. Когда мы следили за лагерем, я смотрел на воду. Чайки, которые на воде сидели, двигались при этом быстро. Сильное течение, нам не выплыть, даже если не потонем. Вынесет в море. А вот вы, наверное, справитесь с ним. Вы стражи, вам нельзя попадаться свиноедам.
— А еще стражам нельзя бросать своих людей. Так что если мы и уплывем отсюда, то вместе. Всем все ясно? Почему тогда стоите? Не слышали, что надо делать?
Народ послушно начал шарить по зарослям, чуть ли не на ощупь выискивая подходящие палки. Ко мне подошел неугомонившийся Ольб и произнес:
— Я — канег.
— Знаю. И что с того?
— Канеги рождаются с луками в руках. Мне нужен лук.
— И где же я его возьму?
— Ты? Ты нигде его не возьмешь. Я сам его сделаю.
— А стрелы?
— Здесь растет много берды. Сухая попадается, я по пути наломал. Дрянь стрелы, конечно, но шагов на тридцать попасть в лицо можно попробовать.
— Никак считать умеешь?
— До тридцати.
— Гм… То есть можешь и с более дальнего попасть, просто считать до таких цифр не умеешь?
— Не знаю, говорю же: дрянь стрелы.
— Делай свой лук, не надо было спрашивать, я против такого не возражаю.
— Лук не будет стрелять без тетивы.
— Это я и без тебя знаю. К чему сказал?
— У твоей женщины, стража Нью, волосы красивые. Цвета почти спелой пшеницы и длинные. До пояса. Хорошая тетива получится.
— Тебе нужны ее волосы?
— Совсем немного. Одну прядь.
— Так пойди и у нее попроси.
— Сэр страж, лучше ты попроси. Она твоя женщина. Я не хочу говорить такое чужой женщине.
Насчет того, что она моя, — это пока что не более чем мое голословное заявление, высказанное, чтобы немного обезопасить коллегу. Но лучник, пусть и неполноценный, с деревянными стрелами, нам не помешает, и потому я направился к Нью.
Она сидела, прислонившись спиной к дереву. Чуть выше и в сторонке на ветке светлел силуэт птицы, во сне спрятавшей голову под крыло.
— Хочешь и меня заставить копье себе делать? — поинтересовалась Нью.
— Это вряд ли. Да у тебя и ножа нет для этого.
— Возьму у кого-нибудь.
— Ты лучше другое дай.
— Что?
— Ольб обещает сделать лук, но ему нужна прядь волос для тетивы. Длинных волос.
— Он хочет мои волосы?
— Ну да, ты же у нас самая волосатая.
— Длинноволосая!
— Ну да, я почти так и сказал.
— Тебе сильно весело?!
— Ко всему в жизни надо относиться с юмором. Или хотя бы стараться относиться. Иначе свихнешься. Особенно в этой нашей новой жизни. Ну так что?
— Пусть берет, если сильно надо.
— Не расстроишься?
— Я тебя не узнаю: какая редкая забота.
— Глубоко в душе я очень хороший.
— Ага. Видимо, очень глубоко, на самом дне. Если нужна всего лишь прядь, то не так уж страшно. А вот если попадусь к ним опять, тогда точно расстроюсь. Так что готова лысой остаться, лишь бы не это. Дан, я и правда хорошо плаваю, а до берега не так уж и далеко. И ты тоже плаваешь хорошо. Слышал, что говорил Норп?
— Да, вдвоем мы, наверное, доберемся. Предлагаешь без них уходить?