Сердце Абриса
Часть 38 из 49 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Наследник темного клана, духи хотят знать, почему ты желаешь жениться на этой женщине? – произнес заунывным голосом обрядник, проводивший ритуал обручения.
Кайден посмотрел на Тэйрин Макалистер. Она не была красавицей, не обладала особенными талантами. Холеная, девственная, взращенная в уверенности, что станет женой будущего властителя северных и восточных долин. Последних – скорее всего. Когда бабка Вудс сжалится над Третьим континентом и наконец отбудет на тот свет. Невеста, выбранная еще при матери Кайдена, походила на шкатулку без дна, прятала мерзостей больше, чем казалось с первого взгляда. Вся в отца.
Все ждали от жениха красивых слов, но он молчал, с иронией разглядывая нареченную. Не скажешь же, что ее изворотливый отец припер будущего зятя к стенке. Догадавшись, что ответа не прозвучит, обрядник быстро переключился на Тэйрин:
– Дочь темного клана, почему ты желаешь выйти замуж за этого мужчину?
– Я люблю его.
Кайден дернул уголком рта в издевательской усмешке, и девчонка, зардевшись, потупилась.
Любовь? Без сомнения, отец невесты Ран Макалистер исключительно ради чистой, неземной любви дочери пытается заставить Кайдена не просто провести венчальный обряд, а ритуал Соединения – темный обряд, сливающий души супругов.
Только один раз в жизни ведуна черная вода в ритуальной чаше позволяла принести в жертву кровь, чтобы связать магию и разделить темные руны. До конца своих дней мужчина превращался в источник магической силы для женщины. Они могли расстаться в глазах людей, но вот разорвать узы – никогда.
Рука невесты дрожала, когда обрядник с помощью стило выводил обручальную руну на внешней стороне кисти. И наследник ловил себя на том, что видел другие руки с красивыми длинными пальцами и узкой ладонью с рубцом. Едва ритуал закончился, а гостям позволили подойти к молодым с поздравлениями, новоявленный жених развернулся и быстрым шагом, наплевав на приличия, направился к выходу из зала. Он прошагал под аркой обрядного зала, а вышел уже на балконе Белого замка.
Погода, как назло, стояла замечательная, теплая и ясная, совершенно неподходящая такому неприятному событию, как помолвка с дочерью клана торгашей. Облокотившись на широкие мраморные перила балюстрады, Кайден разглядывал бескрайнюю долину, уже горевшую осенними пожарами. Обручальная руна переливалась на солнце. Позорное клеймо, доказывающее, как, в сущности, было легко прогнуть Вудсов.
Когда за Макалистером закрылась дверь, в кабинете отца наступила зловещая тишина. Огаст пребывал в белом бешенстве. Глаза гневно сузились, на крепко сжатой челюсти ходили желваки. Ран недвусмысленно намекнул, что готов молчать о двуликой в Белом замке только ради родственных связей. Глухой бы услышал, что шантажист требовал свадьбы. И да, подлеца задело за живое то, как далеко от властителя усадили Макалистеров за праздничным столом.
– Я повторю свой вопрос еще раз, – стараясь казаться спокойным, вымолвил отец, – вы любовники?
– Нет. – Кайден откинулся в кресле.
– Тогда какого черта ты скрывал, что она теветский артефактор?! – загрохотал отец. – Позволил жить в замке двуликой!
В детстве наследник, еще не подозревавший, что получит высокий титул, боялся гнева властителя. Цепенел, как щенок, едва в обморок не падал, но теперь ярость Огаста не вызывала никакого трепета. Они оба знали, что сын всегда был магически сильнее и злее отца.
– Ты сам ее привез, – справедливо заметил Кайден. – Хочешь знать, почему я скрывал правду? Когда в прошлом году я искал двуликого среди детишек в Тевете, познакомился с милой девочкой, создававшей красивую магию. Ее считали гением. Так вот, гениальный теветский ребенок сделал для тебя уникальный артефакт. По-моему, отличная новость. Дома она редко оказывает подобную честь чужим людям и никогда не создает боевую магию.
– Ты чего несешь, гаденыш? – Оттого, что сын разговаривал с ним как с полоумным стариком, Огаст пришел в еще большую ярость. Голос подернулся тихой вкрадчивостью. Глава клана словно рассчитывал, что наследник пустит испуганную слезу и, как в детстве, спрячется за кресло. Но в кресле было удобнее сидеть. Тем более что голова раскалывалась как проклятая.
– Я говорю, отец, что есть вещь, которая находится выше людских законов. Ее магия. Красивая магия, созданная чистым ребенком. Если она погибнет, то темный мир станет совсем темным.
– Ты что… ты в нее влюблен, подлец?! – Если бы Кайден не знал отца, то решил бы, будто тот опешил.
От слова «любовь» обоих мужчин передернуло.
– Но зато я с ней точно не спал, – усмехнулся сын, выдержав выразительную паузу. – По крайней мере, точно не в Белом замке и точно не в этом году…
Боковым зрением Кайден заметил, что по воздуху, словно по водной глади, прошла волна и пространство резко расширилось. Перед его носом раскрылся раскол, в просвете появился балкон, находившийся в другой вселенной. И в груди стало тесно, словно сердце прихватило. Он увидел Валерию. Она выглядела очень юной, красивой и невероятно хрупкой в белом летнем платье. Казалось, беглянка стояла в половине ярда, хотя, конечно, два мира разделяло неисчислимое расстояние – не достать.
Какой вид открывался ей с балкона?
Он рискнул оторвать от нее взор и посмотреть вниз, на Абрис в пестром осеннем цветении. И когда повернулся снова, чтобы полюбоваться профилем самой светлой чародейки Тевета, то увидел огромные ошарашенные глаза, смотревшие на Кайдена через пространство. Она осторожно протянула руку, потом порывисто отдернула, чего-то испугавшись. Резко оглянулась через плечо, вероятно, от чьего-то оклика…
Разлом захлопнулся и раскрылся вновь только ночью. Не пытаясь оказать уважения, нарочито подчеркивая пренебрежение к бесившимся Макалистерам, Кайден провел на праздничном ужине ровно полчаса и вернулся к себе в покои. Тогда-то пространство вновь расступилось и в нем появилась спальня с розовыми обоями и юной девушкой в нелепой пижаме.
Кто из них стал причиной нового разлома? Он сам? Артефакт? Валерия? Догадка витала в воздухе. А девушка, вызывавшая нескромное желание содрать с нее нелепые шортики с кружавчиками и целовать везде, пока она не начнет хрипло стонать, вдруг заявила: «Я отпускаю тебя». Наверняка сказала громко, но Кайден прочитал слова по губам.
Что вообще означало ее дерьмовое «отпускаю»?! Он воздушный змей, попугай, приблудный пес? Как можно его отпустить? Словно жадный дракон, прятавший золото в сокровищнице, он жаждал спрятать Валерию для себя. Спрятать и запереть, как бездонная шкатулка… Короткая фраза, словно приобретя материальную форму, острием воткнулась в грудь где-то в районе сердца. Он опешил! Опешил от всего: от осознания, что его прямым текстом со всеми сексуальными фантазиями послали в Абрис, что она, похоже, счастлива в своем проклятущем светлом мире, но главное, что у него, наследника темного клана, действительно имелось чертово сердце и что оно, к удивлению, умело болеть. Хоть беги к знахарю за пилюлями.
И в этот момент незнакомого душевного напряжения, когда ему действительно требовались порошки, чтобы не тронуться рассудком, Кайден ощутил каждую метку, оставленную в Тевете до расхождения миров. Будто бы мгновенно узнал кучу почтовых адресов, обзавелся целым ворохом подробных карт, получил точные описания маршрутов. Невидимая стена исчезла, пространство раскрылось перед ним, позволив вернуться в светлый мир…
Глава 8
Близкие люди
С утра неожиданно объявили о совместной лекции для четвертого и пятого курсов, но большой аудитории не выделили, и учебный амфитеатр заполнился под завязку. К тому времени, когда я наконец отыскала, в каком крыле пройдет занятие, и вошла в кабинет, стало ясно, что в первых рядах мест не осталось. Пока пыталась отыскать, куда пристроиться, последние адепты влетели в аудиторию и тут же уселись на места, которые для них заняли заранее. Единственный свободный стул находился в самом центре зала. Пока лезла в узком проходе, кто-то схватил меня за край мантии, не давая ступить шагу.
– Не заблудилась, птичка? – осклабился незнакомый пятикурсник.
– Отпусти, – тихо попросила я.
– Иначе?
– Светлые духи, вы как дети, – фыркнула я, спокойно расстегнула застежку на вороте и выскользнула из мантии, оставшись в скромном свитере и узких брюках. У парня полезли глаза на лоб. Похлопав его по руке, я улыбнулась:
– Не стесняйся, дорогой, носи на здоровье. Она, к слову, чистая и пахнет ванильным благовонием.
Аудитория взорвалась довольным хохотом.
– А если я схвачу тебя за свитер, тоже снимешь? – прикрикнул кто-то.
– Потом тебя самого до трусов разденет мой судебный заступник, – отрезала я, усаживаясь на свободное место. Сверху мне на стол прилетела свернутая в комок мантия. Одеваться в узком пространстве, толкая локтями соседей, я не стала. Повесила вещь на спинку стула.
– Ты их уделала, подруга, – прокомментировал парень справа. – Дай пять.
– Обращайся, – отозвалась я и раскрыла ладонь для дружеского хлопка, как того и требовали правила выживания в учебном заведении, полном амбициозных юнцов. Сосед хотел шлепнуть по руке, но увидел рассеченный шрамом фигурный рубец и сжал кулак.
– Темные руны не передаются через прикосновения, – подковырнула я, вытаскивая из сумки самописное перо и тетрадь для записей. Парень густо покраснел и принялся что-то черкать в блокноте.
В дверном проеме возник профессор по артефакторике и объявил:
– Господа адепты, тишина! У нас сегодня особенный гость. Главный королевский артефактор господин Григорий Покровский.
По притихшей аудитории пробежала волна возбужденных шепотков. Подозреваю, что абсолютно все присутствующие парни мечтали попасть на службу в столь престижную лабораторию, но действительно рассчитывать на место могли разве что человек десять.
– Добрый день, господа артефакторы, – поприветствовал Григорий с обаятельной улыбкой. – Ваш профессор попросил рассказать о последних веяниях в современной артефакторике. Тема важная. Думаю, все в курсе, что если ваши дипломные работы будут соответствовать высоким стандартам нашей лаборатории, то вы вполне сможете претендовать на должность королевского артефактора.
Он нарочито сосредоточил взгляд на мне, потом оглядел аудиторию.
– Так какие направления актуальны? – выкрикнул кто-то с верхних рядов.
– А каков был ваш выбор дипломных тем?
– Самодвижущийся экипаж, – раздался возглас.
– Отличная идея. Еще?
– Мы группой разрабатываем аппарат, летающий на силе магического света.
– Потрясающе! – сверкнул белозубой улыбкой Покровский, а потом вдруг ударил напалмом: – Госпожа Уварова, а вы?
В зале воцарилась тишина. Откровенно говоря, нынешние однокурсники сломали головы, каким образом к ним в начале семестра подсадили девчонку. Кто-то считал, будто меня пропихнул отец-профессор, другие утверждали, что я имею покровителей из королевских приближенных. Никому не приходило в голову связать мое имя с тем самым Лероем Уваровым. Вообще имелись веские основания подозревать, что слух, будто я парень, пошел именно из учебных аудиторий Королевской академии.
Я вдруг почувствовала, что стала центром зала. Даже профессор с неподдельным интересом ждал ответа. Слышала, что в преподавательских кабинетах шли жаркие диспуты, кого выделить мне в наставники. Видимо, передрались, потому что научного руководителя по-прежнему не назначили. К счастью, за «Древо Жизни» мне уже засчитали семестровую курсовую.
– Я еще не знаю, – пришлось признаться.
– Кто ее вообще сюда пустил? – зашептался кто-то ехидно.
– Почему же? – Покровский явно получал удовольствие от того, что никто не понимал, с чего девчонке оказали великую честь быть замеченной главным королевским артефактором. Наверное, он чувствовал себя благодетелем, ставя меня в неловкое положение. Как показал опыт Белого замка, иногда лучше, чтобы все думали, что ты глупенькая выскочка, взобравшаяся на чужой стул.
– Обычно я разрабатывала артефакты по требованию университета, – вертя в руках самописное перо, неохотно поделилась я. – Не думала, что со сменой учебного заведения порядки изменились.
– Выходит, вы не задумывались о дипломе? – мучил меня Покровский.
– У меня еще целый год на принятие решения, – парировала я. – В Кромвельском университете куратор настаивал на магии перемещений.
– Не желаете заниматься магическими воротами?
– Подозреваю, что мне не оставят выбора.
– Что можно придумать нового в перемещениях? – хмыкнул один из старшекурсников. – Тема исследована вдоль и поперек. Это не уровень Королевской академии!
– Госпожа Уварова говорит о скольжении между Теветом и Абрисом, – спокойно пояснил Григорий.
Аудитория на секунду взорвалась недовольством, словно мысль о том, что кого-то могут интересовать перемещения, оскорбляла.
– После раскола скольжения в Абрис неактуальны, – заявил все тот же умник с пятого курса.
У меня вырвался издевательский смешок.
– Не так… – опровергла я, бросив быстрый взгляд на парня, скорее всего он был местной знаменитостью. – Тот, кто создаст новое перемещение, станет управлять двумя мирами. Так ведь, господин Покровский? Разве не над магическими воротами уже полгода бьется Королевская лаборатория?
Кайден посмотрел на Тэйрин Макалистер. Она не была красавицей, не обладала особенными талантами. Холеная, девственная, взращенная в уверенности, что станет женой будущего властителя северных и восточных долин. Последних – скорее всего. Когда бабка Вудс сжалится над Третьим континентом и наконец отбудет на тот свет. Невеста, выбранная еще при матери Кайдена, походила на шкатулку без дна, прятала мерзостей больше, чем казалось с первого взгляда. Вся в отца.
Все ждали от жениха красивых слов, но он молчал, с иронией разглядывая нареченную. Не скажешь же, что ее изворотливый отец припер будущего зятя к стенке. Догадавшись, что ответа не прозвучит, обрядник быстро переключился на Тэйрин:
– Дочь темного клана, почему ты желаешь выйти замуж за этого мужчину?
– Я люблю его.
Кайден дернул уголком рта в издевательской усмешке, и девчонка, зардевшись, потупилась.
Любовь? Без сомнения, отец невесты Ран Макалистер исключительно ради чистой, неземной любви дочери пытается заставить Кайдена не просто провести венчальный обряд, а ритуал Соединения – темный обряд, сливающий души супругов.
Только один раз в жизни ведуна черная вода в ритуальной чаше позволяла принести в жертву кровь, чтобы связать магию и разделить темные руны. До конца своих дней мужчина превращался в источник магической силы для женщины. Они могли расстаться в глазах людей, но вот разорвать узы – никогда.
Рука невесты дрожала, когда обрядник с помощью стило выводил обручальную руну на внешней стороне кисти. И наследник ловил себя на том, что видел другие руки с красивыми длинными пальцами и узкой ладонью с рубцом. Едва ритуал закончился, а гостям позволили подойти к молодым с поздравлениями, новоявленный жених развернулся и быстрым шагом, наплевав на приличия, направился к выходу из зала. Он прошагал под аркой обрядного зала, а вышел уже на балконе Белого замка.
Погода, как назло, стояла замечательная, теплая и ясная, совершенно неподходящая такому неприятному событию, как помолвка с дочерью клана торгашей. Облокотившись на широкие мраморные перила балюстрады, Кайден разглядывал бескрайнюю долину, уже горевшую осенними пожарами. Обручальная руна переливалась на солнце. Позорное клеймо, доказывающее, как, в сущности, было легко прогнуть Вудсов.
Когда за Макалистером закрылась дверь, в кабинете отца наступила зловещая тишина. Огаст пребывал в белом бешенстве. Глаза гневно сузились, на крепко сжатой челюсти ходили желваки. Ран недвусмысленно намекнул, что готов молчать о двуликой в Белом замке только ради родственных связей. Глухой бы услышал, что шантажист требовал свадьбы. И да, подлеца задело за живое то, как далеко от властителя усадили Макалистеров за праздничным столом.
– Я повторю свой вопрос еще раз, – стараясь казаться спокойным, вымолвил отец, – вы любовники?
– Нет. – Кайден откинулся в кресле.
– Тогда какого черта ты скрывал, что она теветский артефактор?! – загрохотал отец. – Позволил жить в замке двуликой!
В детстве наследник, еще не подозревавший, что получит высокий титул, боялся гнева властителя. Цепенел, как щенок, едва в обморок не падал, но теперь ярость Огаста не вызывала никакого трепета. Они оба знали, что сын всегда был магически сильнее и злее отца.
– Ты сам ее привез, – справедливо заметил Кайден. – Хочешь знать, почему я скрывал правду? Когда в прошлом году я искал двуликого среди детишек в Тевете, познакомился с милой девочкой, создававшей красивую магию. Ее считали гением. Так вот, гениальный теветский ребенок сделал для тебя уникальный артефакт. По-моему, отличная новость. Дома она редко оказывает подобную честь чужим людям и никогда не создает боевую магию.
– Ты чего несешь, гаденыш? – Оттого, что сын разговаривал с ним как с полоумным стариком, Огаст пришел в еще большую ярость. Голос подернулся тихой вкрадчивостью. Глава клана словно рассчитывал, что наследник пустит испуганную слезу и, как в детстве, спрячется за кресло. Но в кресле было удобнее сидеть. Тем более что голова раскалывалась как проклятая.
– Я говорю, отец, что есть вещь, которая находится выше людских законов. Ее магия. Красивая магия, созданная чистым ребенком. Если она погибнет, то темный мир станет совсем темным.
– Ты что… ты в нее влюблен, подлец?! – Если бы Кайден не знал отца, то решил бы, будто тот опешил.
От слова «любовь» обоих мужчин передернуло.
– Но зато я с ней точно не спал, – усмехнулся сын, выдержав выразительную паузу. – По крайней мере, точно не в Белом замке и точно не в этом году…
Боковым зрением Кайден заметил, что по воздуху, словно по водной глади, прошла волна и пространство резко расширилось. Перед его носом раскрылся раскол, в просвете появился балкон, находившийся в другой вселенной. И в груди стало тесно, словно сердце прихватило. Он увидел Валерию. Она выглядела очень юной, красивой и невероятно хрупкой в белом летнем платье. Казалось, беглянка стояла в половине ярда, хотя, конечно, два мира разделяло неисчислимое расстояние – не достать.
Какой вид открывался ей с балкона?
Он рискнул оторвать от нее взор и посмотреть вниз, на Абрис в пестром осеннем цветении. И когда повернулся снова, чтобы полюбоваться профилем самой светлой чародейки Тевета, то увидел огромные ошарашенные глаза, смотревшие на Кайдена через пространство. Она осторожно протянула руку, потом порывисто отдернула, чего-то испугавшись. Резко оглянулась через плечо, вероятно, от чьего-то оклика…
Разлом захлопнулся и раскрылся вновь только ночью. Не пытаясь оказать уважения, нарочито подчеркивая пренебрежение к бесившимся Макалистерам, Кайден провел на праздничном ужине ровно полчаса и вернулся к себе в покои. Тогда-то пространство вновь расступилось и в нем появилась спальня с розовыми обоями и юной девушкой в нелепой пижаме.
Кто из них стал причиной нового разлома? Он сам? Артефакт? Валерия? Догадка витала в воздухе. А девушка, вызывавшая нескромное желание содрать с нее нелепые шортики с кружавчиками и целовать везде, пока она не начнет хрипло стонать, вдруг заявила: «Я отпускаю тебя». Наверняка сказала громко, но Кайден прочитал слова по губам.
Что вообще означало ее дерьмовое «отпускаю»?! Он воздушный змей, попугай, приблудный пес? Как можно его отпустить? Словно жадный дракон, прятавший золото в сокровищнице, он жаждал спрятать Валерию для себя. Спрятать и запереть, как бездонная шкатулка… Короткая фраза, словно приобретя материальную форму, острием воткнулась в грудь где-то в районе сердца. Он опешил! Опешил от всего: от осознания, что его прямым текстом со всеми сексуальными фантазиями послали в Абрис, что она, похоже, счастлива в своем проклятущем светлом мире, но главное, что у него, наследника темного клана, действительно имелось чертово сердце и что оно, к удивлению, умело болеть. Хоть беги к знахарю за пилюлями.
И в этот момент незнакомого душевного напряжения, когда ему действительно требовались порошки, чтобы не тронуться рассудком, Кайден ощутил каждую метку, оставленную в Тевете до расхождения миров. Будто бы мгновенно узнал кучу почтовых адресов, обзавелся целым ворохом подробных карт, получил точные описания маршрутов. Невидимая стена исчезла, пространство раскрылось перед ним, позволив вернуться в светлый мир…
Глава 8
Близкие люди
С утра неожиданно объявили о совместной лекции для четвертого и пятого курсов, но большой аудитории не выделили, и учебный амфитеатр заполнился под завязку. К тому времени, когда я наконец отыскала, в каком крыле пройдет занятие, и вошла в кабинет, стало ясно, что в первых рядах мест не осталось. Пока пыталась отыскать, куда пристроиться, последние адепты влетели в аудиторию и тут же уселись на места, которые для них заняли заранее. Единственный свободный стул находился в самом центре зала. Пока лезла в узком проходе, кто-то схватил меня за край мантии, не давая ступить шагу.
– Не заблудилась, птичка? – осклабился незнакомый пятикурсник.
– Отпусти, – тихо попросила я.
– Иначе?
– Светлые духи, вы как дети, – фыркнула я, спокойно расстегнула застежку на вороте и выскользнула из мантии, оставшись в скромном свитере и узких брюках. У парня полезли глаза на лоб. Похлопав его по руке, я улыбнулась:
– Не стесняйся, дорогой, носи на здоровье. Она, к слову, чистая и пахнет ванильным благовонием.
Аудитория взорвалась довольным хохотом.
– А если я схвачу тебя за свитер, тоже снимешь? – прикрикнул кто-то.
– Потом тебя самого до трусов разденет мой судебный заступник, – отрезала я, усаживаясь на свободное место. Сверху мне на стол прилетела свернутая в комок мантия. Одеваться в узком пространстве, толкая локтями соседей, я не стала. Повесила вещь на спинку стула.
– Ты их уделала, подруга, – прокомментировал парень справа. – Дай пять.
– Обращайся, – отозвалась я и раскрыла ладонь для дружеского хлопка, как того и требовали правила выживания в учебном заведении, полном амбициозных юнцов. Сосед хотел шлепнуть по руке, но увидел рассеченный шрамом фигурный рубец и сжал кулак.
– Темные руны не передаются через прикосновения, – подковырнула я, вытаскивая из сумки самописное перо и тетрадь для записей. Парень густо покраснел и принялся что-то черкать в блокноте.
В дверном проеме возник профессор по артефакторике и объявил:
– Господа адепты, тишина! У нас сегодня особенный гость. Главный королевский артефактор господин Григорий Покровский.
По притихшей аудитории пробежала волна возбужденных шепотков. Подозреваю, что абсолютно все присутствующие парни мечтали попасть на службу в столь престижную лабораторию, но действительно рассчитывать на место могли разве что человек десять.
– Добрый день, господа артефакторы, – поприветствовал Григорий с обаятельной улыбкой. – Ваш профессор попросил рассказать о последних веяниях в современной артефакторике. Тема важная. Думаю, все в курсе, что если ваши дипломные работы будут соответствовать высоким стандартам нашей лаборатории, то вы вполне сможете претендовать на должность королевского артефактора.
Он нарочито сосредоточил взгляд на мне, потом оглядел аудиторию.
– Так какие направления актуальны? – выкрикнул кто-то с верхних рядов.
– А каков был ваш выбор дипломных тем?
– Самодвижущийся экипаж, – раздался возглас.
– Отличная идея. Еще?
– Мы группой разрабатываем аппарат, летающий на силе магического света.
– Потрясающе! – сверкнул белозубой улыбкой Покровский, а потом вдруг ударил напалмом: – Госпожа Уварова, а вы?
В зале воцарилась тишина. Откровенно говоря, нынешние однокурсники сломали головы, каким образом к ним в начале семестра подсадили девчонку. Кто-то считал, будто меня пропихнул отец-профессор, другие утверждали, что я имею покровителей из королевских приближенных. Никому не приходило в голову связать мое имя с тем самым Лероем Уваровым. Вообще имелись веские основания подозревать, что слух, будто я парень, пошел именно из учебных аудиторий Королевской академии.
Я вдруг почувствовала, что стала центром зала. Даже профессор с неподдельным интересом ждал ответа. Слышала, что в преподавательских кабинетах шли жаркие диспуты, кого выделить мне в наставники. Видимо, передрались, потому что научного руководителя по-прежнему не назначили. К счастью, за «Древо Жизни» мне уже засчитали семестровую курсовую.
– Я еще не знаю, – пришлось признаться.
– Кто ее вообще сюда пустил? – зашептался кто-то ехидно.
– Почему же? – Покровский явно получал удовольствие от того, что никто не понимал, с чего девчонке оказали великую честь быть замеченной главным королевским артефактором. Наверное, он чувствовал себя благодетелем, ставя меня в неловкое положение. Как показал опыт Белого замка, иногда лучше, чтобы все думали, что ты глупенькая выскочка, взобравшаяся на чужой стул.
– Обычно я разрабатывала артефакты по требованию университета, – вертя в руках самописное перо, неохотно поделилась я. – Не думала, что со сменой учебного заведения порядки изменились.
– Выходит, вы не задумывались о дипломе? – мучил меня Покровский.
– У меня еще целый год на принятие решения, – парировала я. – В Кромвельском университете куратор настаивал на магии перемещений.
– Не желаете заниматься магическими воротами?
– Подозреваю, что мне не оставят выбора.
– Что можно придумать нового в перемещениях? – хмыкнул один из старшекурсников. – Тема исследована вдоль и поперек. Это не уровень Королевской академии!
– Госпожа Уварова говорит о скольжении между Теветом и Абрисом, – спокойно пояснил Григорий.
Аудитория на секунду взорвалась недовольством, словно мысль о том, что кого-то могут интересовать перемещения, оскорбляла.
– После раскола скольжения в Абрис неактуальны, – заявил все тот же умник с пятого курса.
У меня вырвался издевательский смешок.
– Не так… – опровергла я, бросив быстрый взгляд на парня, скорее всего он был местной знаменитостью. – Тот, кто создаст новое перемещение, станет управлять двумя мирами. Так ведь, господин Покровский? Разве не над магическими воротами уже полгода бьется Королевская лаборатория?