Семь сокрытых душ
Часть 7 из 32 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Еще чего! Давно мечтала тут побывать. Если ты трусишь, возвращайся.
Ада промолчала, но то, что она продолжила идти вперед, оказалось куда красноречивее слов. Она не видела Раи, но слышала впереди себя ее шаги, и продолжала как загипнотизированная двигаться за ней. В какой-то момент Аде подумалось, что это место – отличная ловушка не только для любопытной собаки, но и для нее самой: Рая вполне может воспользоваться случаем и устроить ей западню. И все же в порыве то ли внезапно возникшего доверия, то ли, наоборот, не желая показать «врагине» страха, следовала вперед.
Свет от дворового фонаря падал неровными пятнами на стены, во всей неприглядности выставляя отстающую целыми пластами краску, из-за чего они казались покрытыми чешуей боками гигантского животного. Кое-где на стенах остались висеть плакаты еще с советских времен, и оптимистично воодушевляющие улыбки пионеров, изображенных на них, в этом мертвом свете искажались до зловещих оскалов. Ада, случайно взглянув на один из плакатов, поспешно опустила глаза, потому что ей показалось, что пионеры следят за ними пристальными, недобрыми взглядами. Возможно, Рае этот обманчиво мертвый коридор тоже показался наполненным призрачной жизнью, потому что девочка вдруг приостановилась и резко оглянулась на Аду, будто опасаясь, что та ушла и оставила ее одну. «Я здесь», – едва не вырвалось у Ады, но промолчать ее заставила послышавшаяся сзади возня: остальные девочки тоже вошли в коридор, но заспорили опять на пороге.
– Приперлись, – недовольно прошептала Рая так, чтобы услышала ее лишь Ада. – Сказала же, чтобы ждали там! Не выношу ходить куда-то таким стадом.
«Стадом не так уж и страшно», – мысленно сказала Ада, которой стало недоставать перешептывания и перепалок соседок, когда они шли вот так – гурьбой, смелости было в разы больше.
– Лиса! Лиса! – позвала Ада, чтобы приободрить себя, но в голосе предательски прозвучали встревоженные нотки. Куда эта собака подевалась? Найти бы ее поскорей да вернуться в спальню.
– Ну что там? – нетерпеливо крикнула Зинаида.
– Ничего! – отозвалась Рая. – Пока ничего. Ждите нас там!
– Не проще ли нам всем войти и поискать в разных углах этажа? – предложила Ада и приготовилась услышать от Раисы насмешки и обвинения в трусости. Но соседка неожиданно ответила вполне дружелюбным тоном:
– Не лучше. Располземся, как тараканы, по всем этажам и комнатам, собираться потом в кучу будем куда дольше, кто-то еще обязательно заблудится. Лучше уж вдвоем туда и обратно.
Они дошли до противоположной стены с обнажившейся кирпичной кладкой, по пути заглянув в две комнаты, стоявшие с распахнутыми дверями. Помещения были пустыми, не считая валявшихся на полу обрывков газет и шпагата. Собаки тут не оказалось.
– Говорю же, наврала Оксанка. Или что-то не так услышала, – сказала Рая, выходя следом за Адой из комнаты, расположенной ближе всех к лестнице. – Вряд ли собака сюда забралась, может, выла за углом, а Оксанке показалось, что отсюда.
И тут же, опровергая ее предположения, откуда-то сверху раздался шорох и звук, похожий на всхлипывание, которое Ада приняла за скулеж.
– Лиса! – обрадованно воскликнула она и первой бросилась к лестнице. Собака такая любопытная, что наверняка забралась на другой этаж. Рая кинулась за Адой следом, успев на ходу крикнуть остальным, чтобы ожидали внизу.
Лестница полностью оказалась погруженной во тьму, но девочки, подстегнутые плачем Лисы, бежали, забыв о предосторожностях. Это уже потом, вспоминая ту ночь, Ада понимала, что лестница могла таить смертельные ловушки: обвалившиеся ступени, разрушенное ограждение. Но тогда об этом не думалось.
Второй этаж тоже слабо освещал дворовый фонарь, но только конечную часть коридора. И из-за того, что середина была погружена в темноту – казалось, что половина этажа обвалилась, – Ада замешкалась, но Рая уверенно пошла дальше.
– Давно мечтала здесь погулять, – донеслось восхищенное бормотание девочки. – Какая красота! Тишина, никого нет!
Одиночество в интернате было дефицитом: не так просто в населенном, будто муравейник, здании найти время и место для уединения. Даже в лесу обязательно на кого-нибудь наткнешься. Жизнь под контролем, почти как в тюрьме, даже мысли, похоже, угадывались без труда. Ада никогда не писала тетке, хоть и скучала, из-за того, что письма перед отправкой вскрывались и прочитывались.
А если попросить Раю не закрывать замок после того, как они выйдут отсюда? Можно неплотно вставить дужку в гнездо так, чтобы потом снимать замок без проблем и проникать в крыло, когда захочется уединения. И пусть находиться здесь жутковато – это лишь ночь, накидывая плащи-тени на предметы, искажает их реальные очертания, а в солнечном свете страхи растворяются без следа. Днем все тут будет выглядеть по-другому, и пионеры с оскалами монстров окажутся добрыми мальчишками и девчонками, такими, каких изобразил на плакатах художник.
И все же, хоть Ада внушала себе не бояться, здесь, на втором этаже, страх, будто саундтрэк к фильму ужасов, зазвучал леденящим кровь крещендо. Ей активно здесь не нравилось. Что-то тут было не так. Что-то смертельно опасное, как угарный газ, было разлито в атмосфере. От этого нарастающего чувства опасности холодела спина и потели ладони, а ноги делались ватными, как в тревожных снах с преследователями.
А Рая тем временем, остановившись на пороге одной из комнат, оглядывала с любопытством помещение – глаза уже привыкли к темноте, и можно было рассмотреть обстановку. В отличие от остальных комнат крыла эта не была пустой: ровными рядами, словно солдаты в карауле, здесь стояли шесть кроватей без матрасов с проржавевшими сетками и «шишечками» на спинках.
Ада задержалась на пороге, тогда как Рая вошла в комнату, обошла ее, ловко лавируя между металлическими «скелетами», присела перед ближайшей к выходу тумбочкой и приоткрыла висевшую на одной петле дверцу.
– Забавно! – сказала она, обнаружив на единственной полочке детскую сандалию, и помахала ей в воздухе. Ада припомнила, что, когда она была маленькой, у нее были похожие сандалии: с желтой пупырчатой подошвой, с нарисованным на стельке логотипом фабрики, с мелкими дырочками на носке и простой металлической пряжкой на кожаной перемычке. Крыло стояло закрытым уже давно, и хозяйка потерянной обуви наверняка выросла и окунулась во взрослую жизнь.
Рая в хулиганском порыве зашвырнула сандалию так далеко, как могла, и вышла из комнаты.
– Пойдем посмотрим, что тут еще есть, – позвала она за собой Аду.
– Мы сюда не на экскурсию, а за Лисой пришли, – напомнила та.
– Да нет ее здесь. Или Оксанка ошиблась, или собака уже давно нашла, как отсюда выбраться. А когда еще мы сможем прогуляться по этажу?
– Ничего интересного в этой прогулке не нахожу, – заметила Ада, и Рая насмешливо отозвалась:
– Да ну? Испугалась? Стр-рашно?! У-у-у, а вдруг тут и правда пр-ризр-раки водятся-а-а!
– Не придуривайся, не хуже меня знаешь, что никаких призраков нет, – оборвала Раю Ада. Но внутренне содрогнулась: страх и тревога уже вовсю били в набат, приказывая развернуться. И все же, как крыса за дудкой крысолова, она продолжала идти за спутницей. Девочки нырнули в темную часть коридора, когда до светлой полосы оставалось пару шагов, Ада вдруг наступила на что-то жесткое и чуть не подвернула ногу.
– Гадство! – выругалась она, присела и машинально протянула руку к предмету, о который запнулась. Пальцы погрузились во что-то волосатое, и Ада от неожиданности вскрикнула.
– Чего ты?! – испугалась ее вскрику уже Рая.
– Наступила вот…
Предметом оказалась безглазая голова куклы с растрепанными волосами-кудельками.
– Жуть какая! – сказала Рая, глянув на «сокровище» в руке девочки. – Зачем ты ее подняла?
И правда, зачем… Ада с силой, как недавно ее напарница – сандалию, отшвырнула находку. Послышался глухой звук, видимо, голова стукнулась о стену, и следом за этим раздался жалобный плач «ма-ам-ма-а».
– Ай! – заорала Рая. И подпрыгнула так высоко, словно пыталась перескочить препятствие. – Черт! Части этой уродской куклы по всему коридору разбросаны!
Оказывается, она наступила на туловище, которое и издало плач.
– Пошли назад, – уже прямо, отбросив все опасения быть высмеянной, сказала Ада. Но Рая куда-то исчезла.
– Эй? – позвала девочку Ада и встревоженно оглянулась. Поблизости находилась открытая дверь еще одной комнаты, и Ада поняла, что ее любопытная напарница успела скрыться там.
– У-у-у! – выскочила перед ней, как черт из табакерки, Райка, едва Ада сунулась в комнату. От неожиданности девочка взвизгнула, совсем как напуганная мышью Светлана, и Раиса довольно захохотала. – А-а, испугалась!
– Дура! – зло бросила Ада.
– За дуру ответишь! – мгновенно ощетинилась Раиса и угрожающе надвинулась на Аду. Но та вдруг выставила руку вперед и тихо прошептала:
– Тш-ш.
– Что такое? – настороженно спросила Рая, ожидая подвоха.
Но Ада, положив в предупреждении ладонь на плечо девочки, глядела куда-то за ее спину.
– Что там?
– Не знаю, – все так же шепотом ответила Ада.
– Если ты меня разводишь, пеняй на себя! – пригрозила Рая и быстро оглянулась назад.
В глубине комнаты стоял то ли низкий шкаф, то ли высокий комод, на котором восседали фигуры, очертаниями напоминающие человеческие, но размерами с карликов. Они не шевелились, но Аде вдруг стало так жутко, будто фигуры застыли в обманчивом спокойствии, как затаившиеся охотники, караулившие жертву. Почему в тот момент ей на ум пришло такое сравнение?.. Она, сама не отдавая себе отчета, взяла Раю за руку и прошептала:
– Чувствуешь?
– Что? – громко спросила девочка. И, вырвав руку из ладони Ады, направилась к фигурам.
– Рая!
– Ну чего ты как перепуганная мышь? Хуже Светки! О бо-оже, с кем ни свяжешься, одна фигня выходит. Куклы это! Обыкновенные куклы. Смотри!
Рая взяла одну из фигур за волосы и подняла. И Ада, приглядевшись, увидела, что на комоде действительно сидели куклы.
– Уродины какие! – брезгливо сказала Рая и разжала кулак, выпуская волосы. Кукла с тяжелым стуком упала обратно на комод. Ада же не испытывала ни малейшего желания рассматривать находку. Надеясь, что Раиса последует за ней, она развернулась и вышла в коридор, но на пороге замерла: послышалось ей или нет, что раздался тоненький стон?
Конечно, послышалось! С ее живым воображением, подпитываемым страхом, и не такое надумаешь!
И только когда она уже дошла до середины коридора, вдруг поняла, что идет одна. Ну какая же любопытная эта Рая! Чего задержалась?
Ада замешкалась, не зная, как поступить: идти ли вперед, и пусть Райка сама ее догоняет, или повернуть назад и поторопить девочку. Впереди послышались голоса и шум – это остальные, уставшие так долго ждать, решили подняться на этаж. В хоре голосов солировал Зинкин, то подбадривающий пугливых соседок, то сыпавший ругательствами.
– Райка, пошли уж! – оглянувшись, крикнула в темноту Ада. Что там делает Рая, заигралась в куклы? Закипая от раздражения на напарницу, Ада повернула назад и вошла в комнату, в которой они только что были.
И очнулась потом уже совсем в другом помещении – в больничной палате…
Воспоминания о той ночи, жестокие, мучительные, воскресли в памяти так ясно, как будто все случилось вчера. И воздух кафе, пропитанный вкусными ароматами кофе и выпечки, вдруг показался затхлым, как в давно не проветриваемом помещении, с примесью запахов пыли, отсыревшей побелки и гнили. Но, увы, Ада все помнила ясно лишь до того момента, как решила вернуться за Раей, а что случилось дальше, так и осталось загадкой. И сколько ни пытались ее «разговорить» потом, сколько ни расспрашивали, она не могла дать ответа. Аду, с широко открытыми глазами, обнаружили сидящей на пороге комнаты, но она не реагировала ни на слова, ни на свет – в подобной странной прострации она пробыла еще сколько-то дней. Тот период остался в ее памяти неясным, размытым, как вид из окна во время дождя. Спустя время, когда она более-менее пришла в себя, ей сообщили, что Раю обнаружили в той же комнате мертвой, но тайну ее загадочной смерти раскрыть так и не смогли. Объяснения пытались добиться от Ады. Но кто бы помог ей самой…
И чего добивается от нее Вовчик спустя пятнадцать лет, если она так ничего и не смогла вспомнить ни тогда, ни потом? Ада придвинула к себе папку, но, так и не решившись ее открыть, достала вместо этого телефон и набрала номер начальника службы безопасности.
– Сереж, мне срочно нужна информация по одному человеку – все, что сможешь нарыть.
И сообщила Писаренкову все, что знала о Владимире. Сделала она так по укоренившейся привычке: предпочитала всегда прощупывать почву перед тем, как начинать сотрудничество с кем-либо. Как ей повезло в том, что в ее ближайшем окружении есть люди, которым она может полностью доверять! Незаменимый Сташков и Писаренков, мимо которого даже мошка не пролетит не идентифицированной, но, надо признать, не ее личная заслуга – знакомство с этими людьми. «Знакомься, Адочка… Это – твои ангелы-хранители», так сказал ей он, когда представлял ей Сергея и Игоря.
Ада подняла руку, подзывая официантку, расплатилась по счету, не забыв оставить щедрые чаевые, и, захватив папку, направилась к выходу. Решила внимательно посмотреть материалы не здесь, в незнакомом месте, а в родном кабинете, где само молчаливое присутствие за одной стенкой – Сташкова, а за другой – Писаренкова вселит в нее спокойствие и уверенность. Чего уж скрывать, рассказ Вовчика если не напугал, то встревожил не на шутку, а в офисе она чувствовала себя как в надежной крепости.
Ада не стала возвращаться к машине, села в метро и поехала с двумя пересадками на работу. Папка, которую она держала под мышкой, жгла раскаленным железом, и девушка сунула ее в пакет к купленному у старушки рукоделию. «И зачем мне теперь все эти носки? – пронеслось вдруг в голове. – Столько и за всю жизнь не сносишь, а мне, возможно, осталось совсем немного – подарить часть Сташкову и Писаренкову, и секретарше тоже?..» Но мысль эта категорически не понравилась: неужели она так быстро сдалась? Нет. Предупреждения Вовчика она примет к сведению, но впадать в панику не станет. А будет действовать, бороться за то, чтобы жизнь ее оказалась такой долгой, что пригодились бы ей все эти носки. Почему-то все другие важные вещи, за которые она цеплялась раньше, ушли на задний план, уступив первое место рукоделию незнакомой бабушки. Впрочем, спроси Аду, что она имеет в виду под таким обобщающим и пафосным определением, как «важные вещи в ее жизни», она не смогла бы назвать ничего, кроме работы. Ею она заменила все, что могло бы стать для нее первостепенным, и сделала это осознанно, и только сейчас, когда возникла угроза ее жизни, впервые засомневалась в правильности сделанного ею выбора. И тревожно стало не только от нависшей опасности, но и от осознания того, что живет она как-то неправильно: как робот, лишенный человеческих желаний и стремлений.
Правду говорят: родные стены помогают – едва она переступила порог офиса, как тревоги и страхи, атаковавшие ее дорогой, остались за дверью. Ада поздоровалась с поднявшейся ей навстречу секретаршей и попросила ту никого не пускать к ней и все звонки переводить на Сташкова.
В кабинете Ада решительно бросила папку на стол и, с удобством расположившись в кожаном кресле, приступила к чтению собранного Вовчиком материала.
Ей понадобилось двадцать минут, чтобы просмотреть содержимое. Читать ксерокопии газетных вырезок и распечатки из Интернета было неприятно, но не из-за подробностей, которые как раз отсутствовали (информация о гибели той или иной девушки преподносилась скупой сводкой), а потому, что видеть подтверждение гибели тех, с кем она когда-то делила жизнь, было тяжело, да и с каждой прочитанной заметкой осознание нависшей опасности становилось все весомее. Перебирая бумаги, Ада то и дело ежилась, как от сырого холода, и не могла отделаться от ощущения, что спускается по разрушенным ступеням, касаясь ладонями осклизлых стен, в глубокий темный подвал.
Помимо этих заметок, была распечатана история интерната, но Вовчик взял ее из Википедии. Сводка изобиловала описаниями достопримечательностей усадьбы, фамилиями архитекторов, приложивших руку к ее созданию и украшению, – но все эти сведения не содержали ничего такого, о чем бы Ада не знала.
Просматривая содержимое папки, девушка с трудом сдерживала раздражение на Вовчика, который к сбору материала подошел так непродуманно. Распечаток было много, но они копировали друг друга, словно Сухих задался целью не собрать в одно целое всю необходимую картину, тщательно отбирая нужные пазлы, а накидал в одну коробку как можно больше фрагментов, не просмотрев их, не выкинув повторяющиеся, – количеством подменил качество. Ада осталась с ощущением, будто ей дали прочитать не статьи целиком, а лишь их заголовки – ничего ясней не стало, по-прежнему больше вопросов, чем ответов. Непрофессионально Вовчик подошел к делу, непрофессионально. А еще работает в детективном агентстве! Или он специально так сделал ради того, чтобы поймать Аду на крючок любопытства? Раззадорил, напугал, заинтриговал.
Ада сняла трубку внутреннего телефона и, минуя секретаря, набрала номер Писаренкова.
– Сереж, ну что у тебя? Нашел что-нибудь?
Ада промолчала, но то, что она продолжила идти вперед, оказалось куда красноречивее слов. Она не видела Раи, но слышала впереди себя ее шаги, и продолжала как загипнотизированная двигаться за ней. В какой-то момент Аде подумалось, что это место – отличная ловушка не только для любопытной собаки, но и для нее самой: Рая вполне может воспользоваться случаем и устроить ей западню. И все же в порыве то ли внезапно возникшего доверия, то ли, наоборот, не желая показать «врагине» страха, следовала вперед.
Свет от дворового фонаря падал неровными пятнами на стены, во всей неприглядности выставляя отстающую целыми пластами краску, из-за чего они казались покрытыми чешуей боками гигантского животного. Кое-где на стенах остались висеть плакаты еще с советских времен, и оптимистично воодушевляющие улыбки пионеров, изображенных на них, в этом мертвом свете искажались до зловещих оскалов. Ада, случайно взглянув на один из плакатов, поспешно опустила глаза, потому что ей показалось, что пионеры следят за ними пристальными, недобрыми взглядами. Возможно, Рае этот обманчиво мертвый коридор тоже показался наполненным призрачной жизнью, потому что девочка вдруг приостановилась и резко оглянулась на Аду, будто опасаясь, что та ушла и оставила ее одну. «Я здесь», – едва не вырвалось у Ады, но промолчать ее заставила послышавшаяся сзади возня: остальные девочки тоже вошли в коридор, но заспорили опять на пороге.
– Приперлись, – недовольно прошептала Рая так, чтобы услышала ее лишь Ада. – Сказала же, чтобы ждали там! Не выношу ходить куда-то таким стадом.
«Стадом не так уж и страшно», – мысленно сказала Ада, которой стало недоставать перешептывания и перепалок соседок, когда они шли вот так – гурьбой, смелости было в разы больше.
– Лиса! Лиса! – позвала Ада, чтобы приободрить себя, но в голосе предательски прозвучали встревоженные нотки. Куда эта собака подевалась? Найти бы ее поскорей да вернуться в спальню.
– Ну что там? – нетерпеливо крикнула Зинаида.
– Ничего! – отозвалась Рая. – Пока ничего. Ждите нас там!
– Не проще ли нам всем войти и поискать в разных углах этажа? – предложила Ада и приготовилась услышать от Раисы насмешки и обвинения в трусости. Но соседка неожиданно ответила вполне дружелюбным тоном:
– Не лучше. Располземся, как тараканы, по всем этажам и комнатам, собираться потом в кучу будем куда дольше, кто-то еще обязательно заблудится. Лучше уж вдвоем туда и обратно.
Они дошли до противоположной стены с обнажившейся кирпичной кладкой, по пути заглянув в две комнаты, стоявшие с распахнутыми дверями. Помещения были пустыми, не считая валявшихся на полу обрывков газет и шпагата. Собаки тут не оказалось.
– Говорю же, наврала Оксанка. Или что-то не так услышала, – сказала Рая, выходя следом за Адой из комнаты, расположенной ближе всех к лестнице. – Вряд ли собака сюда забралась, может, выла за углом, а Оксанке показалось, что отсюда.
И тут же, опровергая ее предположения, откуда-то сверху раздался шорох и звук, похожий на всхлипывание, которое Ада приняла за скулеж.
– Лиса! – обрадованно воскликнула она и первой бросилась к лестнице. Собака такая любопытная, что наверняка забралась на другой этаж. Рая кинулась за Адой следом, успев на ходу крикнуть остальным, чтобы ожидали внизу.
Лестница полностью оказалась погруженной во тьму, но девочки, подстегнутые плачем Лисы, бежали, забыв о предосторожностях. Это уже потом, вспоминая ту ночь, Ада понимала, что лестница могла таить смертельные ловушки: обвалившиеся ступени, разрушенное ограждение. Но тогда об этом не думалось.
Второй этаж тоже слабо освещал дворовый фонарь, но только конечную часть коридора. И из-за того, что середина была погружена в темноту – казалось, что половина этажа обвалилась, – Ада замешкалась, но Рая уверенно пошла дальше.
– Давно мечтала здесь погулять, – донеслось восхищенное бормотание девочки. – Какая красота! Тишина, никого нет!
Одиночество в интернате было дефицитом: не так просто в населенном, будто муравейник, здании найти время и место для уединения. Даже в лесу обязательно на кого-нибудь наткнешься. Жизнь под контролем, почти как в тюрьме, даже мысли, похоже, угадывались без труда. Ада никогда не писала тетке, хоть и скучала, из-за того, что письма перед отправкой вскрывались и прочитывались.
А если попросить Раю не закрывать замок после того, как они выйдут отсюда? Можно неплотно вставить дужку в гнездо так, чтобы потом снимать замок без проблем и проникать в крыло, когда захочется уединения. И пусть находиться здесь жутковато – это лишь ночь, накидывая плащи-тени на предметы, искажает их реальные очертания, а в солнечном свете страхи растворяются без следа. Днем все тут будет выглядеть по-другому, и пионеры с оскалами монстров окажутся добрыми мальчишками и девчонками, такими, каких изобразил на плакатах художник.
И все же, хоть Ада внушала себе не бояться, здесь, на втором этаже, страх, будто саундтрэк к фильму ужасов, зазвучал леденящим кровь крещендо. Ей активно здесь не нравилось. Что-то тут было не так. Что-то смертельно опасное, как угарный газ, было разлито в атмосфере. От этого нарастающего чувства опасности холодела спина и потели ладони, а ноги делались ватными, как в тревожных снах с преследователями.
А Рая тем временем, остановившись на пороге одной из комнат, оглядывала с любопытством помещение – глаза уже привыкли к темноте, и можно было рассмотреть обстановку. В отличие от остальных комнат крыла эта не была пустой: ровными рядами, словно солдаты в карауле, здесь стояли шесть кроватей без матрасов с проржавевшими сетками и «шишечками» на спинках.
Ада задержалась на пороге, тогда как Рая вошла в комнату, обошла ее, ловко лавируя между металлическими «скелетами», присела перед ближайшей к выходу тумбочкой и приоткрыла висевшую на одной петле дверцу.
– Забавно! – сказала она, обнаружив на единственной полочке детскую сандалию, и помахала ей в воздухе. Ада припомнила, что, когда она была маленькой, у нее были похожие сандалии: с желтой пупырчатой подошвой, с нарисованным на стельке логотипом фабрики, с мелкими дырочками на носке и простой металлической пряжкой на кожаной перемычке. Крыло стояло закрытым уже давно, и хозяйка потерянной обуви наверняка выросла и окунулась во взрослую жизнь.
Рая в хулиганском порыве зашвырнула сандалию так далеко, как могла, и вышла из комнаты.
– Пойдем посмотрим, что тут еще есть, – позвала она за собой Аду.
– Мы сюда не на экскурсию, а за Лисой пришли, – напомнила та.
– Да нет ее здесь. Или Оксанка ошиблась, или собака уже давно нашла, как отсюда выбраться. А когда еще мы сможем прогуляться по этажу?
– Ничего интересного в этой прогулке не нахожу, – заметила Ада, и Рая насмешливо отозвалась:
– Да ну? Испугалась? Стр-рашно?! У-у-у, а вдруг тут и правда пр-ризр-раки водятся-а-а!
– Не придуривайся, не хуже меня знаешь, что никаких призраков нет, – оборвала Раю Ада. Но внутренне содрогнулась: страх и тревога уже вовсю били в набат, приказывая развернуться. И все же, как крыса за дудкой крысолова, она продолжала идти за спутницей. Девочки нырнули в темную часть коридора, когда до светлой полосы оставалось пару шагов, Ада вдруг наступила на что-то жесткое и чуть не подвернула ногу.
– Гадство! – выругалась она, присела и машинально протянула руку к предмету, о который запнулась. Пальцы погрузились во что-то волосатое, и Ада от неожиданности вскрикнула.
– Чего ты?! – испугалась ее вскрику уже Рая.
– Наступила вот…
Предметом оказалась безглазая голова куклы с растрепанными волосами-кудельками.
– Жуть какая! – сказала Рая, глянув на «сокровище» в руке девочки. – Зачем ты ее подняла?
И правда, зачем… Ада с силой, как недавно ее напарница – сандалию, отшвырнула находку. Послышался глухой звук, видимо, голова стукнулась о стену, и следом за этим раздался жалобный плач «ма-ам-ма-а».
– Ай! – заорала Рая. И подпрыгнула так высоко, словно пыталась перескочить препятствие. – Черт! Части этой уродской куклы по всему коридору разбросаны!
Оказывается, она наступила на туловище, которое и издало плач.
– Пошли назад, – уже прямо, отбросив все опасения быть высмеянной, сказала Ада. Но Рая куда-то исчезла.
– Эй? – позвала девочку Ада и встревоженно оглянулась. Поблизости находилась открытая дверь еще одной комнаты, и Ада поняла, что ее любопытная напарница успела скрыться там.
– У-у-у! – выскочила перед ней, как черт из табакерки, Райка, едва Ада сунулась в комнату. От неожиданности девочка взвизгнула, совсем как напуганная мышью Светлана, и Раиса довольно захохотала. – А-а, испугалась!
– Дура! – зло бросила Ада.
– За дуру ответишь! – мгновенно ощетинилась Раиса и угрожающе надвинулась на Аду. Но та вдруг выставила руку вперед и тихо прошептала:
– Тш-ш.
– Что такое? – настороженно спросила Рая, ожидая подвоха.
Но Ада, положив в предупреждении ладонь на плечо девочки, глядела куда-то за ее спину.
– Что там?
– Не знаю, – все так же шепотом ответила Ада.
– Если ты меня разводишь, пеняй на себя! – пригрозила Рая и быстро оглянулась назад.
В глубине комнаты стоял то ли низкий шкаф, то ли высокий комод, на котором восседали фигуры, очертаниями напоминающие человеческие, но размерами с карликов. Они не шевелились, но Аде вдруг стало так жутко, будто фигуры застыли в обманчивом спокойствии, как затаившиеся охотники, караулившие жертву. Почему в тот момент ей на ум пришло такое сравнение?.. Она, сама не отдавая себе отчета, взяла Раю за руку и прошептала:
– Чувствуешь?
– Что? – громко спросила девочка. И, вырвав руку из ладони Ады, направилась к фигурам.
– Рая!
– Ну чего ты как перепуганная мышь? Хуже Светки! О бо-оже, с кем ни свяжешься, одна фигня выходит. Куклы это! Обыкновенные куклы. Смотри!
Рая взяла одну из фигур за волосы и подняла. И Ада, приглядевшись, увидела, что на комоде действительно сидели куклы.
– Уродины какие! – брезгливо сказала Рая и разжала кулак, выпуская волосы. Кукла с тяжелым стуком упала обратно на комод. Ада же не испытывала ни малейшего желания рассматривать находку. Надеясь, что Раиса последует за ней, она развернулась и вышла в коридор, но на пороге замерла: послышалось ей или нет, что раздался тоненький стон?
Конечно, послышалось! С ее живым воображением, подпитываемым страхом, и не такое надумаешь!
И только когда она уже дошла до середины коридора, вдруг поняла, что идет одна. Ну какая же любопытная эта Рая! Чего задержалась?
Ада замешкалась, не зная, как поступить: идти ли вперед, и пусть Райка сама ее догоняет, или повернуть назад и поторопить девочку. Впереди послышались голоса и шум – это остальные, уставшие так долго ждать, решили подняться на этаж. В хоре голосов солировал Зинкин, то подбадривающий пугливых соседок, то сыпавший ругательствами.
– Райка, пошли уж! – оглянувшись, крикнула в темноту Ада. Что там делает Рая, заигралась в куклы? Закипая от раздражения на напарницу, Ада повернула назад и вошла в комнату, в которой они только что были.
И очнулась потом уже совсем в другом помещении – в больничной палате…
Воспоминания о той ночи, жестокие, мучительные, воскресли в памяти так ясно, как будто все случилось вчера. И воздух кафе, пропитанный вкусными ароматами кофе и выпечки, вдруг показался затхлым, как в давно не проветриваемом помещении, с примесью запахов пыли, отсыревшей побелки и гнили. Но, увы, Ада все помнила ясно лишь до того момента, как решила вернуться за Раей, а что случилось дальше, так и осталось загадкой. И сколько ни пытались ее «разговорить» потом, сколько ни расспрашивали, она не могла дать ответа. Аду, с широко открытыми глазами, обнаружили сидящей на пороге комнаты, но она не реагировала ни на слова, ни на свет – в подобной странной прострации она пробыла еще сколько-то дней. Тот период остался в ее памяти неясным, размытым, как вид из окна во время дождя. Спустя время, когда она более-менее пришла в себя, ей сообщили, что Раю обнаружили в той же комнате мертвой, но тайну ее загадочной смерти раскрыть так и не смогли. Объяснения пытались добиться от Ады. Но кто бы помог ей самой…
И чего добивается от нее Вовчик спустя пятнадцать лет, если она так ничего и не смогла вспомнить ни тогда, ни потом? Ада придвинула к себе папку, но, так и не решившись ее открыть, достала вместо этого телефон и набрала номер начальника службы безопасности.
– Сереж, мне срочно нужна информация по одному человеку – все, что сможешь нарыть.
И сообщила Писаренкову все, что знала о Владимире. Сделала она так по укоренившейся привычке: предпочитала всегда прощупывать почву перед тем, как начинать сотрудничество с кем-либо. Как ей повезло в том, что в ее ближайшем окружении есть люди, которым она может полностью доверять! Незаменимый Сташков и Писаренков, мимо которого даже мошка не пролетит не идентифицированной, но, надо признать, не ее личная заслуга – знакомство с этими людьми. «Знакомься, Адочка… Это – твои ангелы-хранители», так сказал ей он, когда представлял ей Сергея и Игоря.
Ада подняла руку, подзывая официантку, расплатилась по счету, не забыв оставить щедрые чаевые, и, захватив папку, направилась к выходу. Решила внимательно посмотреть материалы не здесь, в незнакомом месте, а в родном кабинете, где само молчаливое присутствие за одной стенкой – Сташкова, а за другой – Писаренкова вселит в нее спокойствие и уверенность. Чего уж скрывать, рассказ Вовчика если не напугал, то встревожил не на шутку, а в офисе она чувствовала себя как в надежной крепости.
Ада не стала возвращаться к машине, села в метро и поехала с двумя пересадками на работу. Папка, которую она держала под мышкой, жгла раскаленным железом, и девушка сунула ее в пакет к купленному у старушки рукоделию. «И зачем мне теперь все эти носки? – пронеслось вдруг в голове. – Столько и за всю жизнь не сносишь, а мне, возможно, осталось совсем немного – подарить часть Сташкову и Писаренкову, и секретарше тоже?..» Но мысль эта категорически не понравилась: неужели она так быстро сдалась? Нет. Предупреждения Вовчика она примет к сведению, но впадать в панику не станет. А будет действовать, бороться за то, чтобы жизнь ее оказалась такой долгой, что пригодились бы ей все эти носки. Почему-то все другие важные вещи, за которые она цеплялась раньше, ушли на задний план, уступив первое место рукоделию незнакомой бабушки. Впрочем, спроси Аду, что она имеет в виду под таким обобщающим и пафосным определением, как «важные вещи в ее жизни», она не смогла бы назвать ничего, кроме работы. Ею она заменила все, что могло бы стать для нее первостепенным, и сделала это осознанно, и только сейчас, когда возникла угроза ее жизни, впервые засомневалась в правильности сделанного ею выбора. И тревожно стало не только от нависшей опасности, но и от осознания того, что живет она как-то неправильно: как робот, лишенный человеческих желаний и стремлений.
Правду говорят: родные стены помогают – едва она переступила порог офиса, как тревоги и страхи, атаковавшие ее дорогой, остались за дверью. Ада поздоровалась с поднявшейся ей навстречу секретаршей и попросила ту никого не пускать к ней и все звонки переводить на Сташкова.
В кабинете Ада решительно бросила папку на стол и, с удобством расположившись в кожаном кресле, приступила к чтению собранного Вовчиком материала.
Ей понадобилось двадцать минут, чтобы просмотреть содержимое. Читать ксерокопии газетных вырезок и распечатки из Интернета было неприятно, но не из-за подробностей, которые как раз отсутствовали (информация о гибели той или иной девушки преподносилась скупой сводкой), а потому, что видеть подтверждение гибели тех, с кем она когда-то делила жизнь, было тяжело, да и с каждой прочитанной заметкой осознание нависшей опасности становилось все весомее. Перебирая бумаги, Ада то и дело ежилась, как от сырого холода, и не могла отделаться от ощущения, что спускается по разрушенным ступеням, касаясь ладонями осклизлых стен, в глубокий темный подвал.
Помимо этих заметок, была распечатана история интерната, но Вовчик взял ее из Википедии. Сводка изобиловала описаниями достопримечательностей усадьбы, фамилиями архитекторов, приложивших руку к ее созданию и украшению, – но все эти сведения не содержали ничего такого, о чем бы Ада не знала.
Просматривая содержимое папки, девушка с трудом сдерживала раздражение на Вовчика, который к сбору материала подошел так непродуманно. Распечаток было много, но они копировали друг друга, словно Сухих задался целью не собрать в одно целое всю необходимую картину, тщательно отбирая нужные пазлы, а накидал в одну коробку как можно больше фрагментов, не просмотрев их, не выкинув повторяющиеся, – количеством подменил качество. Ада осталась с ощущением, будто ей дали прочитать не статьи целиком, а лишь их заголовки – ничего ясней не стало, по-прежнему больше вопросов, чем ответов. Непрофессионально Вовчик подошел к делу, непрофессионально. А еще работает в детективном агентстве! Или он специально так сделал ради того, чтобы поймать Аду на крючок любопытства? Раззадорил, напугал, заинтриговал.
Ада сняла трубку внутреннего телефона и, минуя секретаря, набрала номер Писаренкова.
– Сереж, ну что у тебя? Нашел что-нибудь?