Семь опасных теней
Часть 11 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Не так работает шкаф в реальном мире, — сказала я ему. Он взглянул на меня, медленно моргая, словно говоря: «Глупая, мой мир так же реален, как твой».
Пожалуй, кот был прав. Если бы его мир не был реален, я сегодня была бы с дедушкой в храме, а не готовилась искать в Токио шинигами для леди О-бэй Катаямы, Дарующей желания и Королевской болью в заднице.
Я помылась, пятнадцать минут решала, что надеть: черные колготки, короткие джинсовые шорты, блузка и большая армейская куртка — такой наряд я видела на модных девушках на улицах Я написала маме, что осталась с семьей Широ на ночь, и вечером мы отправимся к Горо.
«Кира! — ответила она через секунды. — Позвони. Мне. Сейчас».
«Прости, мам, — ответила я. — Я в поезде. Это будет грубо».
«Тогда позвони, когда выйдешь из него. Полиции нужно срочно с тобой поговорить».
В дверь постучали.
— Можно войти? — спросил Широ.
— Да, — я надела куртку на плечи. Ткань ощущалась чистой. Я сунула телефон в карман, заставив себя пока не думать о маме.
Широ отодвинул дверь и прошел внутрь в носках. Он выглядел аккуратно: футболка с длинными рукавами облегала мускулистую грудь, и он добавил к ней джинсы и растрепанные волосы. Он окинул меня взглядом и улыбнулся.
— Ты разобралась со шкафом?
— Я могу забрать его в Киото? — спросила я, проверяя волосы в зеркальных глубинах картины на стене.
— Вряд ли он влезет в шинкансен, — Широ улыбнулся шире, прогоняя тени из моей души. Я подошла ближе к нему, к этому свету и теплу.
Я подошла к нему у двери, прислонилась плечом к стене.
— Куда ты ходил утром?
Его улыбка пропала.
— Мама хотела, чтобы я встретил Ронина на вокзале.
— И ты не убил его? — спросила я прямо. — Жаль.
— Не думай, что я не хотел, — процедил он. Он сжал кулаки, связки выступили на шее. — Я не мог даже смотреть на мерзавца после того, что он сделал. Ты потеряла деда прошлой ночью, а я — брата. Он забыл лицо нашей матери по крови. Его хвосты пропали. Он пропал.
Я хотела ответить, но не нашла слова. Может, их не было, таких, чтобы исправить его горе. Я прижала ладонь к его щеке.
— Мне жаль, — сказала я. Только эти слова пришли в голову, но они хотя бы были искренними.
— И мне, — часть гнева покинула его, смягчила его лицо. — Зачем выбирать смерть вместо жизни?
— Не думаю, что есть простой ответ, кто бы вопрос ни задавал, — сказала я, гладя его скулу большим пальцем. Широ придвинулся ближе, наши лица разделяли дюймы. Я задержала дыхание и замерла. Сердце колотилось в кончиках пальцев, и я не знала, ощущал ли он это на щеке.
Но он не успел поцеловать меня, что-то разбилось у столика. Я вздрогнула. Они-чан спрыгнул со столика и пошел к луже натто на полу. Кот стал поедать соевые бобы среди осколков миски.
— Грубый кот, — Широ издал смешок. Они-чан зарычал на него и доел мой завтрак.
— Я и не была так голодна, — я пожала плечами. Мы с Широ были в Ёми не больше двадцати минут, но потеряли шесть часов в реальном мире. Мое тело еще не привыкло к этому. — Нам нужно идти. День уже наполовину прошел.
— Откуда хочешь начать? — спросил Широ.
— Храм Канда, — я повернулась к двери. — Может, Горо будет знать выход из этого бардака.
Десять
Парк Йойоги
Токио, Япония
Горо уже не работал в храме Канда.
Жрицы Канда сказали мне, что Горо месяцы назад перешел в храм Мейдзи в центре Токио. Да, это место было престижнее, но мне стало не по себе. Сомнения проникли в темные глубины разума. Почему дедушка скрыл от меня эту важную деталь? Разве плохо было бы, если бы я знала, что Горо теперь в Мейдзи? И что еще дедушка не рассказал? Он думал, что у нас было больше времени, даже с кровавой луной?
Было больно знать, что я никогда не получу ответы на эти вопросы.
— Мейдзи в центре парка Йойоги, — сказал Широ, мы направлялись к вокзалу. Они-чан бежал у наших ног. — Мы можем поискать там шинигами. Двух зайцев одним выстрелом.
— Уже поздно, — я прикрыла глаза рукой, глядя на небо. — Солнце сядет часа через три, и пройдет еще день. Мы едва начали, а время уже истекает.
— У нас еще есть несколько часов на поиски, — ответил Широ. Мы сели на поезд. На два. Люди поглядывали на жуткого «кота» рядом со мной, но молчали. Я привыкла, что люди пялились на меня, а Они-чан не переживал из-за мнений смертных.
Отыскав якитори для Они-чана, мы с Широ начали поиски в парке Йойоги — огромном парке в 130 акров в сердце Шибуи. Деревья тут были такими высокими, что закрывали почти все небоскребы Токио. Широкие дорожки вились среди деревьев, огибали пруды и поляны. По выходным в парке собирались субкультуры: не только косплееры, но и музыканты, клубы боевых искусств, жонглеры и прочие.
Мы шли, группа девушек танцевала под корейскую песню «Twice». Юноши возраста колледжа играли в бейсбол на лугу, а мама бегала за смеющимся малышом по дорожке. Все выглядело так… нормально.
Все, кроме юноши с лисьими ушами и двухвостого кота, идущего на задних лапах, поедая якитори. Я не была уверена, что видели люди в Они-чане, но я знала, что они не видели вредное существо без манер, какое видела я. Хотя я ему почему-то понравилась.
Мы прошли детей, играющих в «Кагомэ, Кагомэ», и я поежилась. Я не смогу больше слышать эту песню, не думая о крови дедушки на своей коже, не вспоминая, как его дыхание утихало в груди. Я слышала столько тьмы в этой песне теперь. Тьмы и смерти.
— Уверен, что мы найдем тут шинигами? — спросила я у Широ, разглядывая толпу. — Мы не должны искать в месте, которое сильнее… похоже на «Красного они»?
— То есть? — спросил Широ.
— Что-то… не знаю, волшебнее, — я нахмурилась, потому что не это имела в виду. «Красный они» не был волшебным местом. — Что-то потустороннее.
— Шинигами влечет толпа людей, — сказал Широ. — Людные улицы, больницы, бары — чем больше шансов несчастного случая, тем лучше.
Мы брели по ухоженной дорожке под ветвями деревьев с красными и оранжевыми листьями.
— Но откуда они знают, когда кому-то пора умирать? — спросила я.
Широ пожал плечами.
— Шинигами видят мир смертных и Ёми одновременно. Когда смертному пора умирать, они… трепещут. Как-то так. Мама не описывала подробно. Думаю, она считает это не интересным.
— Удивлена, что ей есть дело, — я нахмурилась, когда пес без поводка прошел близко к Они-чану… или слишком близко к его якитори. Кот-ёкай зашипел и шлепнул пса по носу, а потом бросил в собаку пустой палочкой, когда та побежала прочь, скуля.
— Она с амбициями, тщеславная и опасная, — Широ улыбнулся пробежавшей мимо девочке, — но мама заботится о благополучии своего народа и Сумеречного двора. И я думаю, в своем стиле она заботится и обо мне.
Я повернула голову к нему.
— Я думала, ты ненавидел ее?
— Нет, — он решительно покачал головой.
— Даже после всего, что она сделала?
— Она забрала Ронина и меня, когда наша мать умерла. И я не уверен, что ты можешь судить, — парировал он, игриво ткнув меня локтем. — Твои отношения с мамой тоже плохие.
Я вздохнула.
— Знаешь, дедушка как-то говорил, что мама любила раньше храм, а теперь…
— Смотри, — Широ указал на юного бизнесмена на одном из выгнутых мостов парка. На нем был черный костюм, но ткань была будто пропитана сумерками. Облако серых бабочек окружало его, их крылья поблескивали лунным светом. С зализанными назад черными волосами, высокими скулами и гладкой, как стекло, кожей он выглядел так же красиво, как О-бэй. — Видишь бабочек вокруг него? — тихо спросил Широ. — То души мертвых.
До атаки на храм Фуджикава я и не обратила бы внимания на этого мужчину. Но сегодня я видела, кем он был. Шинигами. Смерть во плоти.
Его-то мы и искали.
Шинигами смотрел, как мальчик играл на берегу. Река в парке была быстрой и достаточно глубокой, чтобы утопить кого-то такого маленького. От пристального взгляда шинигами, его внимания к мальчику мне стало страшно. Я уже видела жуткую правду за человеческой маской, но не хотела пугаться.
— Поговорим с ним, — сказала я и направилась к мосту без плана.
— Стой, Кира! — Широ потянулся к моему запястью. Он промазал. Я ступила на мост, доски задрожали под моими ногами. Шинигами поднял руки. Мальчик покачнулся у воды. Он был маленьким, три или четыре года.
— Простите? — спросила я у шинигами. — Сэр?
Шинигами посмотрел на меня. Он опустил руки.
Я выдохнула, поняв, что задержала дыхание.
Мама позвала мальчика, и он ушел от берега реки. Я с облегчением выдохнула. Шинигами скривил губы.
— Как ты меня видишь, девчонка? — он произнес «девчонка» так, словно слово было из яда.
Я низко поклонилась.
— Меня зовут Кира Фуджикава. Это — страж-кицунэ храма Фуджикава, Широ Окамото, — я указала на догнавшего меня Широ. — Мы по поручению леди Катаямы…
— Ха, будто я буду помогать леди Катаяме с ее глупым желанием стать королевой Ёми, — он отвернулся. Бабочки стали серебряным торнадо вокруг него. — Уйдите.
«О-бэй хочет быть королевой Ёми?» — я замерла на миг, переглянулась с Широ. Мне она такое не говорила, и я задумалась, стала ли пешкой в игре ёкаев.
Пожалуй, кот был прав. Если бы его мир не был реален, я сегодня была бы с дедушкой в храме, а не готовилась искать в Токио шинигами для леди О-бэй Катаямы, Дарующей желания и Королевской болью в заднице.
Я помылась, пятнадцать минут решала, что надеть: черные колготки, короткие джинсовые шорты, блузка и большая армейская куртка — такой наряд я видела на модных девушках на улицах Я написала маме, что осталась с семьей Широ на ночь, и вечером мы отправимся к Горо.
«Кира! — ответила она через секунды. — Позвони. Мне. Сейчас».
«Прости, мам, — ответила я. — Я в поезде. Это будет грубо».
«Тогда позвони, когда выйдешь из него. Полиции нужно срочно с тобой поговорить».
В дверь постучали.
— Можно войти? — спросил Широ.
— Да, — я надела куртку на плечи. Ткань ощущалась чистой. Я сунула телефон в карман, заставив себя пока не думать о маме.
Широ отодвинул дверь и прошел внутрь в носках. Он выглядел аккуратно: футболка с длинными рукавами облегала мускулистую грудь, и он добавил к ней джинсы и растрепанные волосы. Он окинул меня взглядом и улыбнулся.
— Ты разобралась со шкафом?
— Я могу забрать его в Киото? — спросила я, проверяя волосы в зеркальных глубинах картины на стене.
— Вряд ли он влезет в шинкансен, — Широ улыбнулся шире, прогоняя тени из моей души. Я подошла ближе к нему, к этому свету и теплу.
Я подошла к нему у двери, прислонилась плечом к стене.
— Куда ты ходил утром?
Его улыбка пропала.
— Мама хотела, чтобы я встретил Ронина на вокзале.
— И ты не убил его? — спросила я прямо. — Жаль.
— Не думай, что я не хотел, — процедил он. Он сжал кулаки, связки выступили на шее. — Я не мог даже смотреть на мерзавца после того, что он сделал. Ты потеряла деда прошлой ночью, а я — брата. Он забыл лицо нашей матери по крови. Его хвосты пропали. Он пропал.
Я хотела ответить, но не нашла слова. Может, их не было, таких, чтобы исправить его горе. Я прижала ладонь к его щеке.
— Мне жаль, — сказала я. Только эти слова пришли в голову, но они хотя бы были искренними.
— И мне, — часть гнева покинула его, смягчила его лицо. — Зачем выбирать смерть вместо жизни?
— Не думаю, что есть простой ответ, кто бы вопрос ни задавал, — сказала я, гладя его скулу большим пальцем. Широ придвинулся ближе, наши лица разделяли дюймы. Я задержала дыхание и замерла. Сердце колотилось в кончиках пальцев, и я не знала, ощущал ли он это на щеке.
Но он не успел поцеловать меня, что-то разбилось у столика. Я вздрогнула. Они-чан спрыгнул со столика и пошел к луже натто на полу. Кот стал поедать соевые бобы среди осколков миски.
— Грубый кот, — Широ издал смешок. Они-чан зарычал на него и доел мой завтрак.
— Я и не была так голодна, — я пожала плечами. Мы с Широ были в Ёми не больше двадцати минут, но потеряли шесть часов в реальном мире. Мое тело еще не привыкло к этому. — Нам нужно идти. День уже наполовину прошел.
— Откуда хочешь начать? — спросил Широ.
— Храм Канда, — я повернулась к двери. — Может, Горо будет знать выход из этого бардака.
Десять
Парк Йойоги
Токио, Япония
Горо уже не работал в храме Канда.
Жрицы Канда сказали мне, что Горо месяцы назад перешел в храм Мейдзи в центре Токио. Да, это место было престижнее, но мне стало не по себе. Сомнения проникли в темные глубины разума. Почему дедушка скрыл от меня эту важную деталь? Разве плохо было бы, если бы я знала, что Горо теперь в Мейдзи? И что еще дедушка не рассказал? Он думал, что у нас было больше времени, даже с кровавой луной?
Было больно знать, что я никогда не получу ответы на эти вопросы.
— Мейдзи в центре парка Йойоги, — сказал Широ, мы направлялись к вокзалу. Они-чан бежал у наших ног. — Мы можем поискать там шинигами. Двух зайцев одним выстрелом.
— Уже поздно, — я прикрыла глаза рукой, глядя на небо. — Солнце сядет часа через три, и пройдет еще день. Мы едва начали, а время уже истекает.
— У нас еще есть несколько часов на поиски, — ответил Широ. Мы сели на поезд. На два. Люди поглядывали на жуткого «кота» рядом со мной, но молчали. Я привыкла, что люди пялились на меня, а Они-чан не переживал из-за мнений смертных.
Отыскав якитори для Они-чана, мы с Широ начали поиски в парке Йойоги — огромном парке в 130 акров в сердце Шибуи. Деревья тут были такими высокими, что закрывали почти все небоскребы Токио. Широкие дорожки вились среди деревьев, огибали пруды и поляны. По выходным в парке собирались субкультуры: не только косплееры, но и музыканты, клубы боевых искусств, жонглеры и прочие.
Мы шли, группа девушек танцевала под корейскую песню «Twice». Юноши возраста колледжа играли в бейсбол на лугу, а мама бегала за смеющимся малышом по дорожке. Все выглядело так… нормально.
Все, кроме юноши с лисьими ушами и двухвостого кота, идущего на задних лапах, поедая якитори. Я не была уверена, что видели люди в Они-чане, но я знала, что они не видели вредное существо без манер, какое видела я. Хотя я ему почему-то понравилась.
Мы прошли детей, играющих в «Кагомэ, Кагомэ», и я поежилась. Я не смогу больше слышать эту песню, не думая о крови дедушки на своей коже, не вспоминая, как его дыхание утихало в груди. Я слышала столько тьмы в этой песне теперь. Тьмы и смерти.
— Уверен, что мы найдем тут шинигами? — спросила я у Широ, разглядывая толпу. — Мы не должны искать в месте, которое сильнее… похоже на «Красного они»?
— То есть? — спросил Широ.
— Что-то… не знаю, волшебнее, — я нахмурилась, потому что не это имела в виду. «Красный они» не был волшебным местом. — Что-то потустороннее.
— Шинигами влечет толпа людей, — сказал Широ. — Людные улицы, больницы, бары — чем больше шансов несчастного случая, тем лучше.
Мы брели по ухоженной дорожке под ветвями деревьев с красными и оранжевыми листьями.
— Но откуда они знают, когда кому-то пора умирать? — спросила я.
Широ пожал плечами.
— Шинигами видят мир смертных и Ёми одновременно. Когда смертному пора умирать, они… трепещут. Как-то так. Мама не описывала подробно. Думаю, она считает это не интересным.
— Удивлена, что ей есть дело, — я нахмурилась, когда пес без поводка прошел близко к Они-чану… или слишком близко к его якитори. Кот-ёкай зашипел и шлепнул пса по носу, а потом бросил в собаку пустой палочкой, когда та побежала прочь, скуля.
— Она с амбициями, тщеславная и опасная, — Широ улыбнулся пробежавшей мимо девочке, — но мама заботится о благополучии своего народа и Сумеречного двора. И я думаю, в своем стиле она заботится и обо мне.
Я повернула голову к нему.
— Я думала, ты ненавидел ее?
— Нет, — он решительно покачал головой.
— Даже после всего, что она сделала?
— Она забрала Ронина и меня, когда наша мать умерла. И я не уверен, что ты можешь судить, — парировал он, игриво ткнув меня локтем. — Твои отношения с мамой тоже плохие.
Я вздохнула.
— Знаешь, дедушка как-то говорил, что мама любила раньше храм, а теперь…
— Смотри, — Широ указал на юного бизнесмена на одном из выгнутых мостов парка. На нем был черный костюм, но ткань была будто пропитана сумерками. Облако серых бабочек окружало его, их крылья поблескивали лунным светом. С зализанными назад черными волосами, высокими скулами и гладкой, как стекло, кожей он выглядел так же красиво, как О-бэй. — Видишь бабочек вокруг него? — тихо спросил Широ. — То души мертвых.
До атаки на храм Фуджикава я и не обратила бы внимания на этого мужчину. Но сегодня я видела, кем он был. Шинигами. Смерть во плоти.
Его-то мы и искали.
Шинигами смотрел, как мальчик играл на берегу. Река в парке была быстрой и достаточно глубокой, чтобы утопить кого-то такого маленького. От пристального взгляда шинигами, его внимания к мальчику мне стало страшно. Я уже видела жуткую правду за человеческой маской, но не хотела пугаться.
— Поговорим с ним, — сказала я и направилась к мосту без плана.
— Стой, Кира! — Широ потянулся к моему запястью. Он промазал. Я ступила на мост, доски задрожали под моими ногами. Шинигами поднял руки. Мальчик покачнулся у воды. Он был маленьким, три или четыре года.
— Простите? — спросила я у шинигами. — Сэр?
Шинигами посмотрел на меня. Он опустил руки.
Я выдохнула, поняв, что задержала дыхание.
Мама позвала мальчика, и он ушел от берега реки. Я с облегчением выдохнула. Шинигами скривил губы.
— Как ты меня видишь, девчонка? — он произнес «девчонка» так, словно слово было из яда.
Я низко поклонилась.
— Меня зовут Кира Фуджикава. Это — страж-кицунэ храма Фуджикава, Широ Окамото, — я указала на догнавшего меня Широ. — Мы по поручению леди Катаямы…
— Ха, будто я буду помогать леди Катаяме с ее глупым желанием стать королевой Ёми, — он отвернулся. Бабочки стали серебряным торнадо вокруг него. — Уйдите.
«О-бэй хочет быть королевой Ёми?» — я замерла на миг, переглянулась с Широ. Мне она такое не говорила, и я задумалась, стала ли пешкой в игре ёкаев.