Семь опасных теней
Часть 10 из 42 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Есть кланы шинигами? — я моргнула.
— Ага, и у них договор с Шутен-доджи, — Широ скривился. — Кланы шинигами не вмешиваются в его дела, пока он не правит ими.
Мой рот стал напоминать «о».
— Сколько шинигами в клане?
— Почти все.
Я провела руками по волосам, считая, раздраженно дыша.
— Похоже, я все сделала хуже.
— Это не твоя вина, Кира, — сказал Широ, отвернулся от меня и прошел к вратам тории. — У нас с Ронином есть тут комната. Можно поспать.
Широ отвел меня к маленькой комнатке подальше от шума бара. После тяжелого дня запах свежей травы от татами успокоил меня и напомнил дом. Желтый свет падал с квадратной люстры под потолком. Справа была ниша токонома со свитком и бонсаем. Белая кора дерева почти сияла в тусклом свете.
Впереди были открыты две шоджи, и за ними были стол и стулья, идеально для чая. За ними тьма превратила два раздвижных стекла в зеркала. Я заметила свое отражение и вздохнула. Я выглядела утомленно, как и ощущала себя.
— О-бэй будет против, если я переночую тут? — спросила я.
— Нет. Она и не таких, как ты, пускала в рёкан, — Широ улыбнулся мне. Я скривилась, щурясь и морща нос.
Широ рассмеялся.
— В ящиках возле ниши есть еще немаки, — он вытащил футон из шкафа. — Я подумал помыться, но, знаешь? Я просто хочу спать. Этот день был…
— Разбивающим душу? — перебила я. — Похожим на конец света? Хуже всех?
Он вздохнул и потер шею ладонью.
— Да, все это.
Я пересекла комнату, выдвинула ящик и нашла немаки — легкое кимоно для сна, которое часто носили в рёканах и купальнях. Ткань была украшена бело-голубым узором, пояс был плетеным.
Широ вышел, пока я переодевалась. Мы поменялись, когда я закончила. Я стояла в коридоре, озиралась, и место напоминало о древности. Двери шоджи были созданы с бумагой-васи. Лакированный деревянный пол сиял от теплого света в коридоре. Этот мир отличался от бара внизу или борделя на другой стороне здании. Тут было тихо, тепло. Все в этом месте говорило, что я тут в безопасности, но я вряд ли могла снова ощущать безопасность.
Я прильнула к стене, вздохнув. Мое тело было тяжелым, словно гири привязали к пальцам, носу и векам, но душа ощущалась пустой, словно все важные части выскребли и сожгли. Я закрыла глаза, но видела только жуткие последние моменты жизни дедушки.
— Мяу?
Я вздрогнула и опустила взгляд, прижала ладонь ко рту. Огромный кот сидел у моих ног. Он — я думала, что это был он — был с тигровым окрасом шерсти, красной с тонкими черными волосками. Большого участка шерсти не хватало на макушке. Большой розовый шрам пересекал левый глаз, меняя его цвет. Левый глаз был желтым, как луна, а правый — синим, как зимнее небо.
Но самым странным были два хвоста кота, означающие, что он был не котом, а некоматой. Синий огонь горел на кончиках хвостов. Он был уродливее всех котов, которых я видела в жизни.
Некомата зарычал на меня, словно слышал, что я мысленно назвала его уродливым.
— О, простите, — сказала я ёкаю. — Я не сразу поняла, что вы — не обычный кот!
Широ отодвинул дверь и выглянул в коридор.
— Что ты сказала, Кира?
Я не успела ответить, он посмотрел на некомату. Его глаза расширились. Широ схватил меня за запястье, потянул меня в комнату так быстро, что я споткнулась и упала на аккуратно расправленный футон с приглушенным стуком.
Он закрыл за нами дверь.
— Что с тобой? — рявкнула я, поднимаясь на колени. — Тот некомата выглядел дружелюбно…
Низкое рычание перебило нас, бумажные панели в двери задрожали. Широ выключил свет. Сияние из коридора проникало сквозь дверь, а силуэт за ней…
«Что это?».
Тень была не домашнего кота, а хищника вдвое больше тигра. Шерсть некоматы стояла дыбом на шее. Два хвоста метались. Он поднялся на задние лапы, прижал одну большую лапу к хрупкой двери.
— Они-чан, — сказал Широ сквозь дверь. — Эту есть нельзя. Она — гость мамы.
Рычание снова сотрясло воздух.
— Слушай, — сказал Широ коту-ёкаю. — Девочка нужна маме для поиска шинигами, ясно? Если убьешь девочку сейчас, никто не найдет шинигами для мамы, и она будет злиться на тебя. А ты знаешь, какая мама, когда злится.
Они-чан опустился на четыре лапы, его рычание стало звучать как отчасти скуление.
— Нет, после поиска шинигами ее тоже нельзя есть, — Широ посмотрел на меня, словно говоря: «Видишь, что наделала?».
— Разве я виновата в этом? — прошептала я.
— Ты — жрица синто, — сказал Широ. — Ты должна знать, что не стоит говорить с незнакомыми некомата!
— Я говорила и не с таким сегодня.
— Точно, — Широ повернулся к двери. — Они-чан, если оставишь девочку в покое, я отведу тебя в ту раменную, которую ты любишь, завтра, да? С открытым хибачи?
Они-чан чуть уменьшился и склонил голову.
— Мяу?
— Ладно, мы можем пойти и к храму с хорошими якитори, — Широ закатил глаза. — Но людей не есть, ясно?
Кот фыркнул, выдохнул в дверь. Наверное, это означало да, потому что кот стал размера обычного кота. Широ включил свет, вздыхая.
— Они-чан выдвинул условие, — сказал Широ, открывая дверь.
— Какое? — я приподняла бровь.
Широ нахмурился.
— Сказал, что будет спать на твоем футоне этой ночью.
Я посмотрела на демона-кота в коридоре.
Он явно улыбался.
Девять
Красный они
Токио, Япония
На следующий день я проснулась в незнакомом месте, полуденный свет падал на лицо. Я резко села, и скрип костей и боль в сердце и душе напомнили, где я была.
Я была в Токио.
Спала в гостинице для ёкаев.
И прошлой ночью на храм семьи напали демоны.
Дедушка был мертв, и мне пришлось объединиться с тенями, чтобы отомстить за его убийство.
Сегодня я проснулась в мире, который навеки изменился. Даже солнце выглядело не так, тускло, словно мои фильтры изменились, оставив мне грязную линзу. Горе тяжело давило на грудь, было почти сложно дышать.
Хотя это было не только горе. Это был кот.
Я села. Они-чан съехал на мои колени. Кот зарычал на меня, размахивая лапами, чтобы устроиться удобно. Он повернулся на мягкий живот, вытянул когти, запутавшись в одеяле.
— Разве коты не должны быть грациозными? — спросила я с улыбкой, отодвигая одеяло, помогая ему выбраться. В свете дня Они-чан был уродливее, чем казалось ночью. Но лучше пусть остается размером с домашнего кота.
Широ пропал, его футон был в шкафу. Я убрала с себя одеяло и встала, удивилась тому, как высоко солнце было в небе. Маленький поднос с завтраком ждал на столике у окна. Я заглянула под крышки, увидела натто, теплый белый рис с водорослями, мисо-суп и кусочек рыбы. Запахи проникли в комнату, и Они-чан сел у моих ног. Он мяукнул, облизывая лапы и усы. Я дала ему кусочек рыбы, и он проглотил его сразу и без благодарности.
Записка лежала рядом с подносом поверх черного мобильного телефона. От Широ.
Доброе утро, Кира! Надеюсь, ты любишь натто — в этом месте подают только традиционные завтраки, и я взял, сколько смог унести. Я отправился по делам мамы, и я должен вернуться к вечеру. Тогда начнем искать шинигами. И я оставил телефон для тебя, раз твой разбился. Позвони маме, если хочешь, она не перестает звонить мне.
В общей купальне есть женские душевые. Если хочешь одеться, используй тот же шкаф, что и ночью. Подумай о том, что хочешь надеть, и это появится внутри. Мило, да? Не спрашивай, как это работает, — ответ тебе не понравится.
Я свернула записку поверх указательного пальца, глядя на шкаф. Он казался обычным — черные лакированные дверцы с позолотой и журавлем в полете, нарисованном на левой стороне.
Я отложила записку Широ, прошла к шкафу и представила черные джинсы. Нет, не просто джинсы… джинсы лучшего бренда в Японии, например, «Studio D’Artisan» или «Samurai». Мама не позволяла мне такое покупать. Мои родители не были бедными, но мода не была для них на первом месте.
Я сжала ручку двери, вдохнула и открыла шкаф.
На полке лежали черные джинсы.
Я с криком захлопнула дверь и отскочила на пару шагов, чуть не споткнулась об свой футон. На другой стороне комнаты Они-чан поднял голову, чтобы фыркнуть, а потом повернулся к солнцу. Он стукнул раздраженно хвостами по полу.
— Ага, и у них договор с Шутен-доджи, — Широ скривился. — Кланы шинигами не вмешиваются в его дела, пока он не правит ими.
Мой рот стал напоминать «о».
— Сколько шинигами в клане?
— Почти все.
Я провела руками по волосам, считая, раздраженно дыша.
— Похоже, я все сделала хуже.
— Это не твоя вина, Кира, — сказал Широ, отвернулся от меня и прошел к вратам тории. — У нас с Ронином есть тут комната. Можно поспать.
Широ отвел меня к маленькой комнатке подальше от шума бара. После тяжелого дня запах свежей травы от татами успокоил меня и напомнил дом. Желтый свет падал с квадратной люстры под потолком. Справа была ниша токонома со свитком и бонсаем. Белая кора дерева почти сияла в тусклом свете.
Впереди были открыты две шоджи, и за ними были стол и стулья, идеально для чая. За ними тьма превратила два раздвижных стекла в зеркала. Я заметила свое отражение и вздохнула. Я выглядела утомленно, как и ощущала себя.
— О-бэй будет против, если я переночую тут? — спросила я.
— Нет. Она и не таких, как ты, пускала в рёкан, — Широ улыбнулся мне. Я скривилась, щурясь и морща нос.
Широ рассмеялся.
— В ящиках возле ниши есть еще немаки, — он вытащил футон из шкафа. — Я подумал помыться, но, знаешь? Я просто хочу спать. Этот день был…
— Разбивающим душу? — перебила я. — Похожим на конец света? Хуже всех?
Он вздохнул и потер шею ладонью.
— Да, все это.
Я пересекла комнату, выдвинула ящик и нашла немаки — легкое кимоно для сна, которое часто носили в рёканах и купальнях. Ткань была украшена бело-голубым узором, пояс был плетеным.
Широ вышел, пока я переодевалась. Мы поменялись, когда я закончила. Я стояла в коридоре, озиралась, и место напоминало о древности. Двери шоджи были созданы с бумагой-васи. Лакированный деревянный пол сиял от теплого света в коридоре. Этот мир отличался от бара внизу или борделя на другой стороне здании. Тут было тихо, тепло. Все в этом месте говорило, что я тут в безопасности, но я вряд ли могла снова ощущать безопасность.
Я прильнула к стене, вздохнув. Мое тело было тяжелым, словно гири привязали к пальцам, носу и векам, но душа ощущалась пустой, словно все важные части выскребли и сожгли. Я закрыла глаза, но видела только жуткие последние моменты жизни дедушки.
— Мяу?
Я вздрогнула и опустила взгляд, прижала ладонь ко рту. Огромный кот сидел у моих ног. Он — я думала, что это был он — был с тигровым окрасом шерсти, красной с тонкими черными волосками. Большого участка шерсти не хватало на макушке. Большой розовый шрам пересекал левый глаз, меняя его цвет. Левый глаз был желтым, как луна, а правый — синим, как зимнее небо.
Но самым странным были два хвоста кота, означающие, что он был не котом, а некоматой. Синий огонь горел на кончиках хвостов. Он был уродливее всех котов, которых я видела в жизни.
Некомата зарычал на меня, словно слышал, что я мысленно назвала его уродливым.
— О, простите, — сказала я ёкаю. — Я не сразу поняла, что вы — не обычный кот!
Широ отодвинул дверь и выглянул в коридор.
— Что ты сказала, Кира?
Я не успела ответить, он посмотрел на некомату. Его глаза расширились. Широ схватил меня за запястье, потянул меня в комнату так быстро, что я споткнулась и упала на аккуратно расправленный футон с приглушенным стуком.
Он закрыл за нами дверь.
— Что с тобой? — рявкнула я, поднимаясь на колени. — Тот некомата выглядел дружелюбно…
Низкое рычание перебило нас, бумажные панели в двери задрожали. Широ выключил свет. Сияние из коридора проникало сквозь дверь, а силуэт за ней…
«Что это?».
Тень была не домашнего кота, а хищника вдвое больше тигра. Шерсть некоматы стояла дыбом на шее. Два хвоста метались. Он поднялся на задние лапы, прижал одну большую лапу к хрупкой двери.
— Они-чан, — сказал Широ сквозь дверь. — Эту есть нельзя. Она — гость мамы.
Рычание снова сотрясло воздух.
— Слушай, — сказал Широ коту-ёкаю. — Девочка нужна маме для поиска шинигами, ясно? Если убьешь девочку сейчас, никто не найдет шинигами для мамы, и она будет злиться на тебя. А ты знаешь, какая мама, когда злится.
Они-чан опустился на четыре лапы, его рычание стало звучать как отчасти скуление.
— Нет, после поиска шинигами ее тоже нельзя есть, — Широ посмотрел на меня, словно говоря: «Видишь, что наделала?».
— Разве я виновата в этом? — прошептала я.
— Ты — жрица синто, — сказал Широ. — Ты должна знать, что не стоит говорить с незнакомыми некомата!
— Я говорила и не с таким сегодня.
— Точно, — Широ повернулся к двери. — Они-чан, если оставишь девочку в покое, я отведу тебя в ту раменную, которую ты любишь, завтра, да? С открытым хибачи?
Они-чан чуть уменьшился и склонил голову.
— Мяу?
— Ладно, мы можем пойти и к храму с хорошими якитори, — Широ закатил глаза. — Но людей не есть, ясно?
Кот фыркнул, выдохнул в дверь. Наверное, это означало да, потому что кот стал размера обычного кота. Широ включил свет, вздыхая.
— Они-чан выдвинул условие, — сказал Широ, открывая дверь.
— Какое? — я приподняла бровь.
Широ нахмурился.
— Сказал, что будет спать на твоем футоне этой ночью.
Я посмотрела на демона-кота в коридоре.
Он явно улыбался.
Девять
Красный они
Токио, Япония
На следующий день я проснулась в незнакомом месте, полуденный свет падал на лицо. Я резко села, и скрип костей и боль в сердце и душе напомнили, где я была.
Я была в Токио.
Спала в гостинице для ёкаев.
И прошлой ночью на храм семьи напали демоны.
Дедушка был мертв, и мне пришлось объединиться с тенями, чтобы отомстить за его убийство.
Сегодня я проснулась в мире, который навеки изменился. Даже солнце выглядело не так, тускло, словно мои фильтры изменились, оставив мне грязную линзу. Горе тяжело давило на грудь, было почти сложно дышать.
Хотя это было не только горе. Это был кот.
Я села. Они-чан съехал на мои колени. Кот зарычал на меня, размахивая лапами, чтобы устроиться удобно. Он повернулся на мягкий живот, вытянул когти, запутавшись в одеяле.
— Разве коты не должны быть грациозными? — спросила я с улыбкой, отодвигая одеяло, помогая ему выбраться. В свете дня Они-чан был уродливее, чем казалось ночью. Но лучше пусть остается размером с домашнего кота.
Широ пропал, его футон был в шкафу. Я убрала с себя одеяло и встала, удивилась тому, как высоко солнце было в небе. Маленький поднос с завтраком ждал на столике у окна. Я заглянула под крышки, увидела натто, теплый белый рис с водорослями, мисо-суп и кусочек рыбы. Запахи проникли в комнату, и Они-чан сел у моих ног. Он мяукнул, облизывая лапы и усы. Я дала ему кусочек рыбы, и он проглотил его сразу и без благодарности.
Записка лежала рядом с подносом поверх черного мобильного телефона. От Широ.
Доброе утро, Кира! Надеюсь, ты любишь натто — в этом месте подают только традиционные завтраки, и я взял, сколько смог унести. Я отправился по делам мамы, и я должен вернуться к вечеру. Тогда начнем искать шинигами. И я оставил телефон для тебя, раз твой разбился. Позвони маме, если хочешь, она не перестает звонить мне.
В общей купальне есть женские душевые. Если хочешь одеться, используй тот же шкаф, что и ночью. Подумай о том, что хочешь надеть, и это появится внутри. Мило, да? Не спрашивай, как это работает, — ответ тебе не понравится.
Я свернула записку поверх указательного пальца, глядя на шкаф. Он казался обычным — черные лакированные дверцы с позолотой и журавлем в полете, нарисованном на левой стороне.
Я отложила записку Широ, прошла к шкафу и представила черные джинсы. Нет, не просто джинсы… джинсы лучшего бренда в Японии, например, «Studio D’Artisan» или «Samurai». Мама не позволяла мне такое покупать. Мои родители не были бедными, но мода не была для них на первом месте.
Я сжала ручку двери, вдохнула и открыла шкаф.
На полке лежали черные джинсы.
Я с криком захлопнула дверь и отскочила на пару шагов, чуть не споткнулась об свой футон. На другой стороне комнаты Они-чан поднял голову, чтобы фыркнуть, а потом повернулся к солнцу. Он стукнул раздраженно хвостами по полу.