Семь мужей Эвелин Хьюго
Часть 47 из 79 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Я нахмурилась.
– Ты же прекрасно понимаешь, что это было.
– То есть фальшивка.
– Естественно. От начала до конца.
– Ты встречалась с кем-нибудь еще? С другими мужчинами? – Селия всегда ревновала меня к мужчинам, боялась, что не сможет соперничать с ними. А я всегда ревновала ее к женщинам, боялась, что не смогу сравниться с другими.
– Да, я не скучала. Уверена, как и ты.
– Джон не…
– Я сейчас не про Джона. Уверена, ты не была особенно строга к себе.
Я как будто нарочно выискивала что-нибудь, что могло бы разбить мое сердце.
– Нет, не была. Тут ты права.
– Мужчины? – спросила я, надеясь на положительный ответ. Я знала, что если это были мужчины, то все случившееся не имело для нее никакого значения.
Она покачала головой, и я почувствовала, что мое сердце как будто треснуло.
– Кто-то, кого я знаю?
– Ни с кем из знаменитостей. И это все ничего не значило для меня. Прикасаясь к ним, я всегда представляла тебя.
Мне было одновременно больно и радостно слышать это.
– Селия, тебе не нужно было меня бросать.
– А тебе не нужно было меня отпускать.
После этих слов я больше не могла держать себя в руках. И все, что было на сердце, вырвалось через горло.
– Я знаю. Знаю. Знаю.
Иногда что-то случается настолько быстро, что ты потом смутно помнишь, в какой момент это началось. Только секунду назад Селия стояла у раковины, и вот уже ее руки у меня на лице, и она крепко прижимается ко мне и нежно целует. Я ощутила мускусный вкус ее помады и острый аромат ее румян.
Я просто потерялась в ней. В том наслаждении, которое дарили ее объятия, ее внимание, запах, ее любовь.
И тут дверь распахнулась, и в туалет вошли две женщины, жены продюсеров. Мы быстро отпрянули друг от друга. Селия притворилась, что моет руки, а я сделала вид, что поправляю макияж перед зеркалом. Женщины были слишком заняты своим разговором и едва ли заметили нас.
Когда они закрыли за собой двери кабинок, мы переглянулись. Селия выключила кран и вытерла руки. Я думала, что она тотчас же уйдет обратно в зал, но она осталась.
Спустя мгновение женщины вышли из туалета. Мы снова были одни. Издалека мы услышали, что антракт закончился и началась вторая часть церемонии.
Я схватила Селию, прижала к двери и впилась в ее губы страстным поцелуем. Мне было мало. Я не могла насытиться ею.
Не думая о возможной опасности, я задрала подол ее платья, и провела ладонью вверх по бедру. Я ласкала ее так, как она любит, так, как только я умела ее ласкать.
Она тихо застонала и прикрыла рот ладонью. Я поцеловала ее в шею. И наши тела содрогались от удовольствия.
Нас могли застать в любой момент. Если бы кому-то из женщин понадобилось в те семь минут пройти в дамскую комнату, мы могли бы потерять все, что заработали нелегким трудом за долгие годы.
Вот так мы с Селией простили друг друга.
И так мы поняли, что не можем жить друг без друга.
Именно тогда нам стало ясно, что мы готовы рисковать. Готовы на все, лишь бы быть вместе.
«ФОТОМОМЕНТ»
14 августа 1967
ЭВЕЛИН ХЬЮГО ВЫХОДИТ ЗАМУЖ ЗА ПРОДЮСЕРА ГАРРИ КЭМЕРОНА
Ну уж в пятый-то раз повезет? Эвелин Хьюго и Гарри Кэмерон сыграли свадьбу в прошлую субботу на пляжах Капри.
На Эвелин было светло-бежевое платье в пол, а ее длинные светлые волосы распущены и разделены ровным пробором. Гарри, который известен как один из самых стильных голливудских знаменитостей, выбрал кремовый льняной костюм.
Подружкой невесты на свадьбе стала Селия Сент-Джеймс, любимица многих американских кинозрителей, а ее прекрасный спутник Джон Брейверман выступил в роли шафера.
Эвелин и Гарри работают вместе с 50-х, когда актриса блистала в таких нашумевших фильмах, как «Отец и дочь» и «Маленькие женщины». Они признались, что их романтические отношения начались в конце прошлого года, как раз тогда, когда их застукали вместе, а Эвелин все еще была замужем за Рексом Нортом.
Сейчас Рекс женат на Джой Нейтан и является счастливым отцом малышки Вайолет Норт.
Мы рады, что Гарри и Эвелин наконец-то перестали скрывать свои чувства. Но после шокирующей новости об их союзе мы можем сказать только одно: время покажет, насколько он будет крепким.
37
На свадьбе Селия выглядела совершенно подавленной. Она с трудом контролировала свою ревность, хоть и понимала, что все происходящее лишь постановка. Черт возьми, ее собственный муж стоял рядом с Гарри во время помолвки. И все мы прекрасно понимали, кто мы и что делаем.
Эти двое мужчин спали друг с другом. И были женаты на женщинах, которые тоже спали друг с другом.
И говоря «да» перед алтарем, я думала так: «Вот теперь-то все начинается. Мы заживем реальной жизнью, своей жизнью. У нас наконец-то будет настоящая семья».
Гарри и Джон любили друг друга. Мы с Селией были на седьмом небе от счастья.
Вернувшись из Италии, я продала свой особняк на Беверли-Хиллз. Гарри продал свой. Мы переехали на Манхэттен, в Верхний Ист-Сайд, на соседнюю улицу от Селии и Джона.
Перед переездом я попросила Гарри проверить, жив ли еще мой отец. Я не была уверена, что смогу жить в одном с ним городе, мне было тошно от мысли, что мы можем случайно встретиться.
Но помощник Гарри разузнал, что мой отец скончался в 1959 году от сердечного приступа. То немногое, чем он владел, досталось государству, поскольку никто не предъявил права на его имущество.
Когда я узнала о его смерти, то сначала подумала: «Так вот почему он никогда не пытался вытянуть из меня деньги». А потом решила: очень грустно, что это все, что он когда-либо хотел.
Не думая больше об этом, я подписала бумаги на апартаменты и отпраздновала покупку с Гарри. Теперь я могла делать все, что хочу. Значит, я могла переезжать куда угодно.
А больше всего я хотела жить в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене. Я также уговорила Луизу переехать вместе с нами.
Возможно, до апартаментов приходилось далековато идти пешком, но зато я была в миллионе миль от Адской кухни. Я была знаменита на весь мир, молода, влюблена и так богата, что порой меня тошнило от всего этого.
Спустя месяц после переезда мы с Селией направились в Адскую кухню на такси и прогулялись по району пешком. Он очень изменился. Я провела Селию к тротуару у моего старого дома и указала ей на окно, бывшее когда-то моим.
– Вон там, на пятом этаже.
Селия посмотрела мне в глаза, в ее взгляде было столько сочувствия и понимания того, через что мне пришлось пройти. А потом она спокойно и уверенно взяла меня за руку.
Сначала я одернула ее, так как думала, что нам не стоит делать так на людях, ведь неизвестно, как они на это отреагируют. Но люди просто проходили мимо, и им не было никакого дела до двух знаменитых женщин, держащихся за руки на тротуаре.
Ночи мы с Селией проводили вместе в нашей квартире. А Гарри ночевал с Джоном у них дома. Мы ужинали в ресторанах как две гетеросексуальные парочки, хотя среди нас не было ни одного гетеросексуала.
Таблоиды называли нас «главными любителями двойных свиданий в Америке». Я даже слышала, что нас считали свингерами, что в то время не считалось каким-то безумием. Интересно, не правда ли? Люди не видели ничего страшного в том, что кто-то обменивается супругами, но они устроили бы большой скандал, узнав, что моногамные – квиры[24].
Я никогда не забуду утро после одного из Стоунволлских бунтов[25]. Гарри следил за новостями, не отрывая глаз. Джон в волнении сидел на телефоне, созваниваясь со своими друзьями, жившими в центре города.
Селия ходила туда-сюда по комнате, не находя места от волнения. Она думала, что после той ночи все изменится. Она верила в это, потому что геи и лесбиянки впервые публично и с гордостью заявили о своей ориентации, и она полагала, что после такого открытого выступления на них будут смотреть иначе.
Я помню, как сидела на крыше и думала, что Селия, Гарри, Джон и я неодиноки. Наверно, глупо, но я всегда настолько была зациклена только на себе, что никогда и не думала о других таких же, как я.
Не то чтобы я совсем не замечала, какие изменения происходят в стране. Мы с Гарри выступали в поддержку Боба Кеннеди. Селия попала на обложку «Эффект» с постером против войны во Вьетнаме. Джон был членом движения, защищавшего гражданские права, а я лично активно поддерживала деятельность Мартина Лютера Кинга-младшего. Но это все было другое.
Здесь речь была о наших людях.
И вот они восстали против полиции, защищая свое право быть теми, кем являются на самом деле. А в это время я просто сидела в золотой тюрьме, которую создала собственными руками.
В день первого выступления я нежилась на солнце на террасе в черном топе с короткими рукавами и джинсах с высокой талией, потягивая «Гибсон». Когда до меня дошло, что те люди борются за мечту, которую, как мне всегда казалось, невозможно воплотить в жизнь, я расплакалась. Они боролись на мир, где мы могли бы быть самими собой без стыда и страха. Те люди были гораздо смелее и оптимистичнее меня.
– Сегодня вечером планируется очередной бунт, – сказал Джон, поднявшись ко мне на крышу.
Джон всегда выглядел немного пугающе. Больше шести футов роста, коротко стриженный здоровяк весом больше двухсот двадцати пяти фунтов, он выглядел как один из парней, о которых говорят, что с ними лучше не связываться. Но все его друзья, а особенно те, кто любили его, как мы, знали, что он прекрасный человек.
Может, он и бился на футбольном поле, но из нас четверых он был самым добродушным. По утрам он всегда спрашивал, хорошо ли ты выспался, и он мог вспомнить какую-нибудь мелочь, которую ты сказал несколько недель назад. Джон изо всех сил старался защитить Селию, Джона и в придачу меня. Нам с ним нравились одни и те же люди, поэтому мы не могли не любить друг друга. А еще мы оба любили играть в джин рамми. Даже не знаю, сколько бессонных ночей я провела за картами в компании Джона; мы оба оказались заядлыми игроками и каждый раз сражались до тех пор, пока среди нас не определится злорадствующий победитель и несчастный проигравший.
– Нам нужно пойти туда, – сказала присоединившаяся к нам Селия. Джон сидел в углу, Селия села на подлокотник моего кресла. – Нам нужно их поддержать, нам нужно принять участие в их борьбе.
Услышав, как Гарри зовет Джона из кухни, я крикнула:
– Мы здесь!
– Ты же прекрасно понимаешь, что это было.
– То есть фальшивка.
– Естественно. От начала до конца.
– Ты встречалась с кем-нибудь еще? С другими мужчинами? – Селия всегда ревновала меня к мужчинам, боялась, что не сможет соперничать с ними. А я всегда ревновала ее к женщинам, боялась, что не смогу сравниться с другими.
– Да, я не скучала. Уверена, как и ты.
– Джон не…
– Я сейчас не про Джона. Уверена, ты не была особенно строга к себе.
Я как будто нарочно выискивала что-нибудь, что могло бы разбить мое сердце.
– Нет, не была. Тут ты права.
– Мужчины? – спросила я, надеясь на положительный ответ. Я знала, что если это были мужчины, то все случившееся не имело для нее никакого значения.
Она покачала головой, и я почувствовала, что мое сердце как будто треснуло.
– Кто-то, кого я знаю?
– Ни с кем из знаменитостей. И это все ничего не значило для меня. Прикасаясь к ним, я всегда представляла тебя.
Мне было одновременно больно и радостно слышать это.
– Селия, тебе не нужно было меня бросать.
– А тебе не нужно было меня отпускать.
После этих слов я больше не могла держать себя в руках. И все, что было на сердце, вырвалось через горло.
– Я знаю. Знаю. Знаю.
Иногда что-то случается настолько быстро, что ты потом смутно помнишь, в какой момент это началось. Только секунду назад Селия стояла у раковины, и вот уже ее руки у меня на лице, и она крепко прижимается ко мне и нежно целует. Я ощутила мускусный вкус ее помады и острый аромат ее румян.
Я просто потерялась в ней. В том наслаждении, которое дарили ее объятия, ее внимание, запах, ее любовь.
И тут дверь распахнулась, и в туалет вошли две женщины, жены продюсеров. Мы быстро отпрянули друг от друга. Селия притворилась, что моет руки, а я сделала вид, что поправляю макияж перед зеркалом. Женщины были слишком заняты своим разговором и едва ли заметили нас.
Когда они закрыли за собой двери кабинок, мы переглянулись. Селия выключила кран и вытерла руки. Я думала, что она тотчас же уйдет обратно в зал, но она осталась.
Спустя мгновение женщины вышли из туалета. Мы снова были одни. Издалека мы услышали, что антракт закончился и началась вторая часть церемонии.
Я схватила Селию, прижала к двери и впилась в ее губы страстным поцелуем. Мне было мало. Я не могла насытиться ею.
Не думая о возможной опасности, я задрала подол ее платья, и провела ладонью вверх по бедру. Я ласкала ее так, как она любит, так, как только я умела ее ласкать.
Она тихо застонала и прикрыла рот ладонью. Я поцеловала ее в шею. И наши тела содрогались от удовольствия.
Нас могли застать в любой момент. Если бы кому-то из женщин понадобилось в те семь минут пройти в дамскую комнату, мы могли бы потерять все, что заработали нелегким трудом за долгие годы.
Вот так мы с Селией простили друг друга.
И так мы поняли, что не можем жить друг без друга.
Именно тогда нам стало ясно, что мы готовы рисковать. Готовы на все, лишь бы быть вместе.
«ФОТОМОМЕНТ»
14 августа 1967
ЭВЕЛИН ХЬЮГО ВЫХОДИТ ЗАМУЖ ЗА ПРОДЮСЕРА ГАРРИ КЭМЕРОНА
Ну уж в пятый-то раз повезет? Эвелин Хьюго и Гарри Кэмерон сыграли свадьбу в прошлую субботу на пляжах Капри.
На Эвелин было светло-бежевое платье в пол, а ее длинные светлые волосы распущены и разделены ровным пробором. Гарри, который известен как один из самых стильных голливудских знаменитостей, выбрал кремовый льняной костюм.
Подружкой невесты на свадьбе стала Селия Сент-Джеймс, любимица многих американских кинозрителей, а ее прекрасный спутник Джон Брейверман выступил в роли шафера.
Эвелин и Гарри работают вместе с 50-х, когда актриса блистала в таких нашумевших фильмах, как «Отец и дочь» и «Маленькие женщины». Они признались, что их романтические отношения начались в конце прошлого года, как раз тогда, когда их застукали вместе, а Эвелин все еще была замужем за Рексом Нортом.
Сейчас Рекс женат на Джой Нейтан и является счастливым отцом малышки Вайолет Норт.
Мы рады, что Гарри и Эвелин наконец-то перестали скрывать свои чувства. Но после шокирующей новости об их союзе мы можем сказать только одно: время покажет, насколько он будет крепким.
37
На свадьбе Селия выглядела совершенно подавленной. Она с трудом контролировала свою ревность, хоть и понимала, что все происходящее лишь постановка. Черт возьми, ее собственный муж стоял рядом с Гарри во время помолвки. И все мы прекрасно понимали, кто мы и что делаем.
Эти двое мужчин спали друг с другом. И были женаты на женщинах, которые тоже спали друг с другом.
И говоря «да» перед алтарем, я думала так: «Вот теперь-то все начинается. Мы заживем реальной жизнью, своей жизнью. У нас наконец-то будет настоящая семья».
Гарри и Джон любили друг друга. Мы с Селией были на седьмом небе от счастья.
Вернувшись из Италии, я продала свой особняк на Беверли-Хиллз. Гарри продал свой. Мы переехали на Манхэттен, в Верхний Ист-Сайд, на соседнюю улицу от Селии и Джона.
Перед переездом я попросила Гарри проверить, жив ли еще мой отец. Я не была уверена, что смогу жить в одном с ним городе, мне было тошно от мысли, что мы можем случайно встретиться.
Но помощник Гарри разузнал, что мой отец скончался в 1959 году от сердечного приступа. То немногое, чем он владел, досталось государству, поскольку никто не предъявил права на его имущество.
Когда я узнала о его смерти, то сначала подумала: «Так вот почему он никогда не пытался вытянуть из меня деньги». А потом решила: очень грустно, что это все, что он когда-либо хотел.
Не думая больше об этом, я подписала бумаги на апартаменты и отпраздновала покупку с Гарри. Теперь я могла делать все, что хочу. Значит, я могла переезжать куда угодно.
А больше всего я хотела жить в Верхнем Ист-Сайде на Манхэттене. Я также уговорила Луизу переехать вместе с нами.
Возможно, до апартаментов приходилось далековато идти пешком, но зато я была в миллионе миль от Адской кухни. Я была знаменита на весь мир, молода, влюблена и так богата, что порой меня тошнило от всего этого.
Спустя месяц после переезда мы с Селией направились в Адскую кухню на такси и прогулялись по району пешком. Он очень изменился. Я провела Селию к тротуару у моего старого дома и указала ей на окно, бывшее когда-то моим.
– Вон там, на пятом этаже.
Селия посмотрела мне в глаза, в ее взгляде было столько сочувствия и понимания того, через что мне пришлось пройти. А потом она спокойно и уверенно взяла меня за руку.
Сначала я одернула ее, так как думала, что нам не стоит делать так на людях, ведь неизвестно, как они на это отреагируют. Но люди просто проходили мимо, и им не было никакого дела до двух знаменитых женщин, держащихся за руки на тротуаре.
Ночи мы с Селией проводили вместе в нашей квартире. А Гарри ночевал с Джоном у них дома. Мы ужинали в ресторанах как две гетеросексуальные парочки, хотя среди нас не было ни одного гетеросексуала.
Таблоиды называли нас «главными любителями двойных свиданий в Америке». Я даже слышала, что нас считали свингерами, что в то время не считалось каким-то безумием. Интересно, не правда ли? Люди не видели ничего страшного в том, что кто-то обменивается супругами, но они устроили бы большой скандал, узнав, что моногамные – квиры[24].
Я никогда не забуду утро после одного из Стоунволлских бунтов[25]. Гарри следил за новостями, не отрывая глаз. Джон в волнении сидел на телефоне, созваниваясь со своими друзьями, жившими в центре города.
Селия ходила туда-сюда по комнате, не находя места от волнения. Она думала, что после той ночи все изменится. Она верила в это, потому что геи и лесбиянки впервые публично и с гордостью заявили о своей ориентации, и она полагала, что после такого открытого выступления на них будут смотреть иначе.
Я помню, как сидела на крыше и думала, что Селия, Гарри, Джон и я неодиноки. Наверно, глупо, но я всегда настолько была зациклена только на себе, что никогда и не думала о других таких же, как я.
Не то чтобы я совсем не замечала, какие изменения происходят в стране. Мы с Гарри выступали в поддержку Боба Кеннеди. Селия попала на обложку «Эффект» с постером против войны во Вьетнаме. Джон был членом движения, защищавшего гражданские права, а я лично активно поддерживала деятельность Мартина Лютера Кинга-младшего. Но это все было другое.
Здесь речь была о наших людях.
И вот они восстали против полиции, защищая свое право быть теми, кем являются на самом деле. А в это время я просто сидела в золотой тюрьме, которую создала собственными руками.
В день первого выступления я нежилась на солнце на террасе в черном топе с короткими рукавами и джинсах с высокой талией, потягивая «Гибсон». Когда до меня дошло, что те люди борются за мечту, которую, как мне всегда казалось, невозможно воплотить в жизнь, я расплакалась. Они боролись на мир, где мы могли бы быть самими собой без стыда и страха. Те люди были гораздо смелее и оптимистичнее меня.
– Сегодня вечером планируется очередной бунт, – сказал Джон, поднявшись ко мне на крышу.
Джон всегда выглядел немного пугающе. Больше шести футов роста, коротко стриженный здоровяк весом больше двухсот двадцати пяти фунтов, он выглядел как один из парней, о которых говорят, что с ними лучше не связываться. Но все его друзья, а особенно те, кто любили его, как мы, знали, что он прекрасный человек.
Может, он и бился на футбольном поле, но из нас четверых он был самым добродушным. По утрам он всегда спрашивал, хорошо ли ты выспался, и он мог вспомнить какую-нибудь мелочь, которую ты сказал несколько недель назад. Джон изо всех сил старался защитить Селию, Джона и в придачу меня. Нам с ним нравились одни и те же люди, поэтому мы не могли не любить друг друга. А еще мы оба любили играть в джин рамми. Даже не знаю, сколько бессонных ночей я провела за картами в компании Джона; мы оба оказались заядлыми игроками и каждый раз сражались до тех пор, пока среди нас не определится злорадствующий победитель и несчастный проигравший.
– Нам нужно пойти туда, – сказала присоединившаяся к нам Селия. Джон сидел в углу, Селия села на подлокотник моего кресла. – Нам нужно их поддержать, нам нужно принять участие в их борьбе.
Услышав, как Гарри зовет Джона из кухни, я крикнула:
– Мы здесь!