Семь дней до Мегиддо

— Я же сказала полковнику, ты не услышал? Ты призван.

— И… что?

Дарина отстранилась и удивлённо посмотрела на меня. Глаза её мерцали глубоким сиреневым светом.

— Это не шутки, Максим. Это так просто не отозвать. Ты теперь почти в Гнезде. Пока не выполнишь миссию. Извини, пожалуйста. Я перепугалась…

Я стоял, хлопая глазами и пытаясь осмыслить, во что же ввязался.

Во втором часу ночи на улице стало совсем безлюдно. Лишь от «Пушкина» доносились весёлые голоса и с хлопаньем взлетали в воздух фейерверки. С рёвом промчались два мотоцикла, на втором, за пилотом, сидела хохочущая девушка в длинном вечернем платье. Выглядело это безумно, но весело. Золотая молодёжь отдыхала.

Я подумал, что, если бы не Перемена, и отец остался бы в своём министерстве, то и я бы здесь чилил, а не бродил вечерами по Москве в поисках кристаллов. Но что жалеть о несбывшемся? Я хороший сёрчер, а теперь ещё, даже подумать смешно, призван Гнездом!

Дарина велела мне прийти днём, часа в три. Я подозревал, что всю ночь она будет собирать по Гнезду тела погибших подруг и друзей. Тяжёлая работа, даже физически, но напрашиваться в помощники я не стал. Да и она не просила. Наверное, в Гнезде было много того, что мне видеть не полагалось.

Полицейский пост стоял на углу с Тверским. Два человека в броне, с короткими автоматами на груди. Меня проводили внимательными взглядами, но останавливать не стали. Значит, полковник, хоть и убрал свою маленькую армию от Гнезда, но наблюдение оставил.

— Доброй ночи, — сказал я, проходя мимо полицейских.

Мне, конечно, не ответили. Люди на службе.

Шёл я не торопясь, если захотят догнать — всё равно догонят. Вся моя защита была в словах Дарины: что я призван и что мне доверяет мать. И только у здания ТАСС навстречу мне вышел мужчина со шрамом на щеке. Без брони, в обычном костюме, полковник Лихачёв выглядел совсем не впечатляюще. Не такой уж и высокий, грузный, хотя и чувствовалось: грузность от мышц, а не от жира.

— Добрый вечер, Максим, — сказал он. — Можем мы поговорить?

Спорить смысла не было. А то ещё предложит разговор в другом месте.

— Только недолго, — попросил я. — Спать хочу.

Лихачёв взял меня под руку, у него это вышло как-то естественно, словно он был добрым дядюшкой, взявшимся наставлять житейским мудростям непутёвого племянника. Повёл через дорогу. Там, посреди бульвара, у памятника Тимирязеву, стояли скамейки.

— Все спать хотят, — вздохнул он. — Я тоже уже лёг, когда выдернули… Мы недолго посидим, поговорим.

— Угу, — смирился я.

— Ты хороший парень, из хорошей семьи, — продолжал Лихачёв. — Папа твой уважаемый человек… ну, воровал, конечно, тогда время такое было, но без наглости, иначе бы просто коллеги не поняли. Знаешь, он ведь до сих пор в министерском резерве числится! Замминистра, конечно, уже не станет, возраст. А вот отдел могут и дать.

— Это вы сильно зашли, — похвалил я, садясь на скамейку. — С козырей!

— Кто же на первом ходу сильные карты кладёт? — удивился Лихачёв. Сел рядом, потёр переносицу. — Ты мне расскажешь, что на самом деле случилось в Гнезде?

— Жни… то есть хранитель всё сказала.

— Ясно, ясно… Давно ты с ней контакт поддерживаешь?

— Она сестрёнка моего друга, — уклонился я от ответа, сказав то, что он и так наверняка уже знал.

— Очень человечная, правда?

— Ну… они же все изначально люди, — опять туманно высказался я.

Лихачёв вздохнул.

— Давай откровенно, Максим? Я люблю по-хорошему. Ты нормальный парень, даже удивительно. Закон почти не нарушаешь… ну, налоги чуть-чуть… ствол хранишь… это мелочь. Но мне нравится, что ты помогаешь родителям, волонтёром работаешь, дрянью всякой не балуешься. Неужели хочешь до старости лет по улицам в зеркалках ходить? Учиться не думал?

— Кому сейчас нужны дипломаты?

— Во-первых, всё равно нужны, — сказал Лихачёв наставительно. — Во-вторых, ну собирался ты, будучи дитём малым, поступать в МГИМО, ну и что? Есть другие профессии.

— Например, полицейский, — глядя на плывущую в лунном кольце Диану, сказал я.

— И это тоже, — кивнул Лихачёв. — Ты меня не подначивай, я тебя не агитирую к нам идти. Но если подумаешь поступить… да хоть бы и на свои международные отношения… поможем. Да! — он так оживился, будто эта мысль только что пришла ему в голову. — А как насчёт особого факультета?

— Межзвёздной дипломатии? — усмехнулся я.

— Официально он называется «общечеловеческой», — поправил Лихачёв. — Как думаешь?

— Туда хрен поступишь. Даже ваших возможностей не хватит, у действующих министров тоже дети есть.

— Но не все они заслужили доверие Гнезда, — усмехнулся Лихачёв. — Это, друг мой, огромное преимущество!

Я с удивлением подумал, что он прав.

И это значит… значит…


Я могу оказаться среди тех немногих, кто сможет покинуть Землю? Побывать в мирах Инсеков, Продавцов, прочих? Узнать, как и что там, в небе, на самом деле?

— А вот это козырь, — признал я.

Лихачёв тихонько рассмеялся:

— Ты молодой, здоровый, без вредных привычек, способный к языкам, благонадёжный… Ты ведь благонадёжный, Максим?

— Да, — сказал я.

Неужели это всегда так просто происходит? Не успел опомниться, а тебя уже завербовали!

Или ещё нет?

— Я действительно мало что знаю, — сказал я.

— В Гнезде много погибших? — спросил Лихачёв небрежно.

— Четверо, — сказал я. — Своими глазами видел.

Если Лихачёв и понял, что ответ двусмысленный, то давить не стал.

— И что считает хранитель?

— Мне не докладывала, — мрачно ответил я. — Но беспокоится, не стояло ли за нападением другое Гнездо.

Лихачёв наклонился вперёд, ссутулился, с минуту помолчал, размышляя.

— Эх… будь всё как раньше. Камеры на каждом метре, каждый шаг в центре отслежен… ещё и мобильники у всех, каждый сам себя светит… Другое Гнездо, говоришь? Тоже об этом подумал. А первая мысль — обычно неправильная. Что собираешься делать?

Я помолчал. И, собравшись с духом, сказал:

— Простите. Но вряд ли я могу вам рассказывать.

Лихачёв вздохнул. Пробормотал:

— Так и предполагал… Все вы, призванные, такие… Видишь Диану, Максим?

— Вижу, конечно.

— Это двадцать процентов массы Луны. Ещё сорок — Селена. Ещё тридцать — пыль и мелкие астероиды лунного кольца. Куда делось десять процентов лунной массы? Как Инсеки сумели за несколько часов превратить наш спутник в кольцо и два малых спутника? Да ещё и на стабильных орбитах? Селена и Диана пылесосят орбиту, но ближайшие десять тысяч лет над Землёй будет именно кольцо с двумя спутниками.

— А я его иногда называю лентой, — сказал я.

— Почему?

— Ну, если кольцо, как у Сатурна, то оно лежит в одной плоскости, всё дальше и дальше от планеты. А лунное кольцо повёрнуто к нам не боком, а внутренней стороной. Как ленточка… на подарке.

— Или как кольцо на пальце невесты, — не согласился Лихачёв. — Лучше уж быть невестой, выданной замуж против воли, чем подарком в коробочке с ленточкой… А знаешь, что самое обидное? Мы не знаем, зачем Инсеки это сделали. Они не отвечают. Говорят «для вашего блага».

— А я слышал, что Луна негативно влияла на людей. Что от лунных фаз зависели перепады характера.

— И женский цикл, — усмехнулся полковник. — Много чего говорят, но никто не знает. Они что-то забрали с Луны? Решили показать свою мощь? Сделать Землю похожей на родную планету? Никто не знает… Мы ведь поначалу обрадовались появлению Гнёзд.

— Потому что умирающие детишки спасались? — спросил я со скепсисом.

— В задницу спасение детишек такой ценой! — резко ответил Лихачёв. — Нет! Мы понимали, что это будут уже не люди. Но надеялись, что они станут мостом между людьми и пришельцами. Не вышло. Пока они маленькие — вроде как обычные. А потом раз… и всё. И знать они нас не хотят.

Я не спорил. О чём тут спорить-то.

— Поэтому те, кто сумеет наладить отношения с Изменёнными, нам очень важны, — продолжал Лихачёв. — Ты важен. Мы связаны по рукам и ногам кучей негласных соглашений — с Инсеками, с Продавцами, с Изменёнными. Когда всё ядерное оружие превратилось в мусор, нам ясно дали понять, кто теперь хозяин. Но потрепыхаться-то хочется…

Он воровато огляделся, потом достал из кармана пачку сигарет и зажигалку. Раскурил сразу две и протянул одну сигарету мне.

— Фу, — сказал я.

— Будь добр, подержи зажжённую, — сказал Лихачёв. — Хочу покурить, но если за нами наблюдают, то оправдаться смогу лишь необходимостью наладить с тобой контакт. Нам потому и выдают сигареты — для налаживания отношений с опустившимися элементами.

Мне пришлось взять в руки сигарету и терпеть вонючий дым.

Значит, даже полковник отдела «Экс» не знает, следят ли за нами.

— Разрешение на оружие тебе дадут, — сказал Лихачёв. — Ты вроде ходил иногда в тир… позанимайся серьёзнее. Ничего нет глупее огнестрельного оружия, если ты не умеешь или не готов его применить. Пропуск я тебе тоже сделаю, чтобы в ночное время патрули не придирались. Простенький пропуск, внештатного консультанта, но пройти кое-куда поможет, и разговорить человека будет проще. Денег не обещаю. Могу, но наша бюрократия будет две недели бумажки оформлять, а ты вроде парень не бедный… Если что — звони. Опять же, помощи не гарантирую, но вдруг что-то подскажу.