Сейчас и навечно

На следующий день, в понедельник, я с трудом отстояла свою смену в «Серенити». Каждый удар сердца отдавался пульсирующей болью в ноге, и к трем часам я еле сдерживала слезы. Но Уитни, мою начальницу, больше беспокоил «уродливый» вид ботинка.

– Если это слишком, может, вам лучше остаться завтра дома? – спросила она в комнате для отдыха, когда я готовилась уйти.

Я взяла свой костыль и, прихрамывая, прошла мимо нее, гордо задрав подбородок.

– Я справлялась с проблемами пострашнее.

К счастью, трамвай до дома был почти пустой, и я смогла разместить ноющую ногу на сиденье напротив, мечтая об обезболивающем, своей кровати и, может быть, о стихотворении Сильвии Плат или двух.

Пока я проделывала нелегкий путь до дома длиной в полтора квартала, мне позвонили с незнакомого номера. Я присела на ближайшее крыльцо чужого дома и ответила.

– Алло?

– Дарлин Монтгомери? – раздался голос пожилой женщины.

– Да?..

– Это Элис Эббот.

Я замерла, не в силах пошевелиться от страха, который резко сменился гневом.

– Да? Что случилось? С Ливви все в порядке?

– Она… расстроена. Прошлой ночью она очень плохо спала. Или не спала совсем, если честно.

– Почему?

Пауза.

– Она скучает по Сойеру. Я хотела бы узнать, не могли бы мы ненадолго приехать к нему? Чтобы она поиграла со своими игрушками и, возможно, поспала в своей кроватке.

Я поджала губы. Бедная женщина казалась уставшей и чуточку расстроенной, хоть и пыталась скрыть это. Я разрывалась между желанием утешить ее или устроить разнос.

– Приезжайте, – сказала я. – Думаю, я смогу взять ключ у Елены.

– Спасибо, Дарлин, – благодарно ответила Элис, и я услышала рыдания Оливии на заднем фоне. – Огромное спасибо.





* * *


Елена дала мне запасной ключ от квартиры Сойера, и я решила подождать Элис там. Я разбросала кубики Оливии на полу на случай, если она захочет поиграть с ними.

Двадцать минут спустя в дверь постучали, и я, припадая на одну ногу, пошла открывать. Оставив дверь приоткрытой, сразу же направилась к дивану в гостиной. Шаги, голоса и отчаянный крик Оливии остановили меня. Она первой толкнула дверь, и мое сердце разбилось при виде ее расстроенного выражения лица и испачканных слезами щек.

– Папочка? – выкрикнула она, осматривая квартиру блестящими от слез голубыми глазками, пока не наткнулась на меня. – Дали-ин. Папочка? Где папочка?

– О, милая, иди ко мне.

Она поспешила ко мне, минуя кубики на полу, и я подхватила ее, крепко прижав к себе. Ее маленькое тело содрогалось от рыданий, и я убийственным взглядом окинула вошедших Эбботов.

Но злость тут же испарилась, стоило увидеть их лица. Они оба выглядели измученными и взволнованными – пораженческие выражения самых лучших намерений, потерпевших крах.

– Мы не знали, что еще делать, – сообщила Элис, и Джеральд обнял ее за плечи.

– Она очень… проницательна для своего возраста, – сказал он. – Ни один из отвлекающих маневров, которые нам велела попробовать инспектор, не сработал.

– Ей не нужно отвлекаться, – тихо сказала я. – Она просто хочет к папочке.

Я прошла к рабочему столу Сойера и села на его стул с Оливией на руках.

– Где папочка? – всхлипнула она. – Хочу к папочке.

– Знаю. Он скоро будет дома, милая горошинка. Совсем скоро.

Я погладила ее по спине, укачивая в своих руках как могла. Эбботы сидели за кухонным столом и смотрели на меня, словно на укротительницу тигров или волшебницу. Плач Оливии перешел в икающие всхлипывания, а затем она заснула.

– Мне уложить ее в кроватку? – прошептала Элис, поднимаясь со стула.

– Нет, хочу подержать ее на руках, – сказала я. – Не знаю, как долго это еще продлится.


Джеральд и Элис застыли, выглядя одновременно огорченными и обиженными. И Элис вернулась на свое место.

– Я хочу быть честной, – сказала я. – Понимаю, что вы стараетесь делать все правильно, но тем самым причиняете боль людям, которых я люблю.

– Знаю, – устало согласилась Элис. – Мы плохие парни, не так ли? Но Молли… она была нашей единственной дочерью. И Оливия – наша единственная связь с ней. Она часть нашей семьи.

– Она и семья Сойера тоже, – воспротивилась я.

– Вы так в этом уверены? – спросил Джеральд.

Я не ответила. В неловкой тишине продолжала укачивать Оливию в течение часа, пока мои руки, и так ломившие после массажа, не заныли.

– У меня сейчас руки отвалятся, – пожаловалась я. – Пойду уложу ее.

С трудом, но я встала со стула и отнесла Оливию в ее комнату. Уложила ее, и она захныкала и зашевелилась во сне, будто вот-вот собиралась проснуться. Но через несколько мгновений ее дыхание выровнялось, а красные пятна на щеках почти исчезли.

Я, прихрамывая, вернулась на кухню и села за стол к Эбботам. Воздух между нами был раскален до предела, и я, обычно выкрикивающая первые пришедшие в голову слова, теперь старалась подбирать их тщательно, чтобы не навредить Сойеру. Помочь Сойеру, если смогу.

«Не облажайся, не облажайся, не облажайся…»

– Как ты повредила ногу? – поинтересовалась Элис.

– Не в погоне за очередным кайфом, – выдала я и поморщилась.

«Хорошее начало, Дар. Это точно сработает».

Джеральд вздрогнул.

– Наш адвокат посоветовал нам выяснить, кто живет в одном доме с нашей единственной внучкой.

– Вы должны понять, – вмешалась Элис. – Мы не видели дочь два года. Звонки и сообщения были нерегулярны, а затем и вовсе прекратились. Мы жили в страхе перед визитом полиции или телефонным звонком посреди ночи.

– И вот мы получили звонок, – продолжил Джеральд. – Наша девочка погибла, но ее подруга рассказала, что у нее остался ребенок.

Глаза Элис наполнились слезами.

– Я никогда не была так напугана и… потеряна. Нашего единственного ребенка больше не было, а ее девочка – беспомощная маленькая малышка – в руках незнакомца. – Взяв себя в руки, она твердо посмотрела мне в глаза. – Нам пришлось действовать. Мы хотели найти и защитить ее.

– Мы думали, что Сойер будет рад нас видеть, – сказал Джеральд. – Или, по крайней мере, окажется более дружелюбным, чтобы нам удалось познакомиться поближе. Чтобы работать вместе… и, может, мы смогли бы что-то построить.

– Он решил, что вы пришли отнять у него все, – мягко проговорила я. – Разве не так?

Элис сжала кулаки и нахмурилась.

– Я ненавижу себя за это. Мы пытаемся сделать все правильно для Оливии, как и должны, и все же это кажется таким неправильным.

Джеральд накрыл ее руки своими.

– Мы были готовы позволить судье зачитать результаты теста на отцовство, – сказал он. – Фактически, мы были уверены в результатах еще до того, как Сойер заговорил.

– Но Сойер начал говорить, – подхватила мысль мужа Элис с легкостью, присущей для двух людей, состоящих в браке не одно десятилетие. – Он заговорил, и у меня появилась надежда, что он позволит двум незнакомцам стать частью жизни Оливии. Но после слушания он снова охладел. Закрылся.

– Он не охладел, – произнесла я. – Он ведет себя как засранец только потому, что боится, что вы заберете у него Оливию. Разве он не имеет полное право бояться этого?

– Он ее отец? – осведомился Джеральд с прямотой, которая буквально твердила, что, чем бы ни занимался, он привык быть главным.

– Да. – Я вздернула подбородок. – Да. Он ее отец. По всем пунктам, которые имеют значение.

Они обменялись полными боли взглядами.

– Я просто хотела бы узнать его поближе. Если бы у нас была уверенность в том, что он по-настоящему любящий и добрый отец, что Оливия чувствует себя любимой рядом с ним…

– Она чувствует, – мягко подтвердила я. – Господи, вы даже себе не представляете. Я бы хотела, чтобы вы увидели их вместе, когда он думает, что никто не смотрит. Как он улыбается и заставляет ее смеяться, как готовит ей здоровую пищу и следит, чтобы она ела свой горошек, а сам тем временем питается одними полуфабрикатами. Потому что он так чертовски усердно старается, чтобы создать прекрасную жизнь для нее.

Я смахнула слезу со щеки.

– На слушании вы видели его настоящего, его истинную сущность. Но под колючей броней он полон любви, юмора, доброты и никогда и никому не позволит обидеть эту маленькую девочку. – Я прерывисто вздохнула. – Он хочет защитить ее, потому что знает, каково это – не иметь мамы.

Джеральд выпрямился, а Элис прикрыла рот рукой.

– Правда?

– Как и вы, он получил страшное известие от патрульных. Пьяный водитель убил его мать, когда они с братом были совсем маленькими. Весь его мир рухнул. Его семья развалилась, и я уверена, что для Оливии он хочет большую семью. – Я внимательно посмотрела на них. – Он хочет, чтобы вы были в ее жизни, я клянусь. И не собирается вычеркивать вас, но… ему нужна полная опека.