Сейчас и навечно

Глава 14. Сойер





Во вторник днем я рассеянно пялился в пустую тетрадь, лежащую у меня на коленях. Голос Эндрю гудел на фоне моих мыслей, словно надоедливый комар, когда он приставал к Бет и Сане с вопросами. Он монополизировал всю учебную группу, паникуя из-за предстоящего итогового экзамена по американской истории права. Это был последний экзамен, и – как и в случае с другими – я не сомневался, что сдам его. Я провел столько бессонных ночей за учебниками со своей эйдетической памятью, что должен не просто закончить колледж, но и сделать это с отличием. Но впереди меня ждали три дня изнурительного тестирования в Сакраменто для сдачи экзамена на адвоката, а я ничуть не приблизился к тому, чтобы найти подход к судье Миллеру.

«Мне нельзя отвлекаться».

Но я отвлекся. Я постукивал ручкой по колену, решив наконец сфокусироваться, но видения красных губ и вишни рядом с ними, черного платья и длинных ног, разгоряченного тела, прижатого к моему, проникали в мои мысли – словно приманка для изголодавшегося мужчины.

Я изголодался по Дарлин. Во всех смыслах.

Генриетта однажды сказала мне, что ни один человек не может представить себе жизни лучше, чем та, которая у него уже есть: на самом деле знать и чувствовать, что она возможна. Именно по этой причине, по ее словам, большинство людей так много работали, чтобы просто оставаться на том же самом месте. Они никогда не стремились к тому, чего действительно хотели, считая, что им никогда не добиться желаемого. Но это было не так. Словно слова, написанные на зеркале заднего вида: «Объекты могут быть гораздо ближе, чем кажется».

Мне предстояло еще так много работы, и даже если я сдам экзамен и судья Миллер возьмет меня к себе, мне придется продолжать трудиться гораздо усерднее, чтобы не потерять эту должность и продолжать обеспечивать Оливию самостоятельно. За каждой финишной чертой всегда будет появляться новая, которую тоже нужно пересечь. Разве не глупо было с моей стороны хотеть достичь чего-то большего? Представлять усовершенствованную версию своей жизни?

Моя ручка щелкнула о джинсовую ткань на колене.

Закон, в котором я находил свое убежище, – потому что он делил мир на белое и черное – теперь казался холодным на фоне теплой улыбки Дарлин. Святилище закона было пустым местом. Она была жизнью, и, возможно, если я не облажаюсь, то смогу предложить ей что-нибудь взамен.

«Как насчет того, чтобы начать с первого свидания?»

На моих губах растянулась еле заметная улыбка. Я с громким хлопком закрыл тетрадь, испугав остальных, и собрал свои вещи.

– Куда ты идешь? – потребовал Эндрю.

– Домой.

– У нас остался один экзамен.

– Не сомневаюсь, что сдашь его на отлично. – Я похлопал его по плечу.

– Засранец. – И Эндрю стряхнул мою руку.

Я усмехнулся.

– Дамы. С вами было приятно иметь дело.

На улице я достал телефон и набрал номер спа-центра «Серенити». Женщина на ресепшене ужасно высокомерным голосом сказала мне, что Дарлин уже ушла.

– Очень рано, – добавила она с придыханием.

Номер телефона Дарлин отложился в моей суперпамяти, но я не хотел звонить или писать ей. Я хотел увидеть ее, поговорить с ней лично, когда сделаю монументальный, ошеломляющий, меняющий жизнь шаг – приглашу женщину на свидание.

«Джексон наделает в штаны».

Я посмеялся над собой и позвонил Елене. Задав несколько вопросов об Оливии, я изо всех сил попытался придать своему голосу более непринужденный тон:

– Вы не знаете, вернулась ли Дарлин домой?

– Да, – ответила Елена. – Занесла детям шоколадное печенье и снова ушла. Такая хорошая девочка.

– А вы не знаете куда она собралась?

– Нет, но, судя по одежде, на репетицию.

– Точно. Хорошо, спасибо, Елена. Сегодня буду дома вовремя.

– Не спеши, querido. Никакой спешки.

Я быстро воспроизвел в голове наш с Дарлин разговор в парке. Она говорила, что ходит на репетиции в Американскую академию танцев. Загуглив адрес на телефоне, я направился к трамваю.





* * *



За стойкой регистрации в Академии никого не было, но план здания на стене привел меня к залам, где проходили тренировки. Я направился по коридору с белыми стенами и полами, проходя мимо открытых дверей комнаты для занятий балетом, джазового класса для пожилых пар. Я рассчитывал найти Дарлин на репетиции с ее труппой.

Но она была одна.

На мгновение у меня сперло дыхание. Сердце остановилось. Каждая часть меня замерла у входа в зал, пока я наблюдал за ней. На ней был тот самый черный топ с перекрещивающимися бретельками на спине, который затруднял мою мозговую деятельность. Ее длинные ноги были голыми, если не считать обтягивающих шорт из спандекса. Темные пряди выбились из хвоста. Из колонок играла инструментальная музыка в стиле нью-эйдж, а Дарлин плавными движениями выгибалась и складывала себя на деревянном полу.

Я следил за каждым ее движением как околдованный и, когда она остановилась, вздрогнул.

Она наклонила голову из стороны в сторону, словно у нее затекла шея, и растерла ее. На один миг она прислушалась к внутреннему счету в музыке и продолжила танец.

Через двадцать секунд она снова остановилась, разочарованно потрясла руками и подошла к небольшой аудиосистеме у стены. Музыка затихла, и я понял, что пора заявить о своем присутствии.

– Привет, – сказал я, проходя в зал.

Она резко обернулась, и удивленная улыбка, промелькнувшая на ее лице, была словно дар свыше.

– Что ты здесь делаешь? – задала она вопрос.

– Мне нужно поговорить с тобой, – ответил я. – Но я отвлекся на твой танец. Извини, не хотел показаться устрашающим преследователем. Ты действительно хороша, Дарлин. Невероятная.

Она покачала головой, и ее щеки покрылись румянцем, пока она подходила ко мне.

– Это не очень хорошее выступление, – сказала она. – Вернее, оно могло бы быть таким, но…

Она вздохнула и растерла пальцы.

– Что случилось? – спросил я, обратив внимание на ее руки.

– Господи, это все работа в спа. Когда я устраивалась, управляющая предупреждала меня, что сотрудники быстро сменяются. Теперь я понимаю почему. Руки все время болят.

– Тебе нужно сделать массаж, – сообщил я. – Разве у них нет скидки для сотрудников?

– Есть, но мне там не нравится, – отозвалась Дарлин. – Это не моя сцена. Там все такие недружелюбные. Сотрудники напряжены и издерганы. Никто из нас не хочет нагружать своих коллег дополнительным массажем.

Я протянул руку, взял ее руки в плен своих, прежде чем смог отговорить себя от этого. Кожа на ее руках оказалась очень нежной и мягкой, и я осторожно массажировал ее ладони большими пальцами.

– Как проходит подготовка? – поинтересовался я. – Твой партнер научился следить за движениями?

– Нет, – засмеялась она. – Он такой же неуклюжий, как и всегда, но я просто научилась танцевать вокруг него. Добавила немного хореографии. Поэтому я здесь в одиночестве. Так безопаснее. – Она посмотрела на свою руку в моей, а потом подняла взгляд на меня. – Это приятно.

Я кивнул, отпустил одну руку и взял вторую, мягко массируя и вытесняя скопившееся напряжение.

– Вчера вечером я отлично провела время, – произнесла она.

– Ты прекрасно танцевала. – И добавил: – С Джексоном.

– Я хотела танцевать с тобой.

– Я не умею.

– Держу пари, это неправда.

Я улыбнулся, сосредоточившись на ее ладони. Если бы я посмотрел на ее лицо, то не решился бы сделать то, зачем сюда пришел.

– Я думаю, у меня отлично получилось бы падать.

– Падать легко, – заметила Дарлин. – Тебе просто нужно быть рядом с партнершей. Держать ее. Следить, чтобы она не упала.

Я медленно поднял голову и посмотрел на нее.

– Я хочу попробовать.

Наши взгляды задержались друг на друге, воздух наэлектризовался между нами. Дарлин придвинулась вплотную ко мне, и я ощутил тепло ее кожи, почувствовал ее запах: маргаритки, приправленные солью от пота.

Ее губы находились в дюйме от моих, она обвила руками меня за шею, прижавшись к груди.

– Держи правую руку под углом, – сказала она, обжигая дыханием мою щеку.

Я сделал, как она сказала, и без усилий поймал ее ногу, схватив чуть выше колена.

– Сделай прямой угол из другой руки, – попросила она.

Я выполнил ее требование, создав вокруг нее некое подобие рамы.

– Ты держишь меня? – спросила она.