Сейчас и навечно
Часть 11 из 63 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
«Ты ведешь себя глупо», – пожурила я себя, подходя к кассе. Я проехала три тысячи миль, и страстное желание, чтобы кто-то увидел меня, следовало за мной, словно тень, от которой я никак не могла избавиться.
Глава 5. Сойер
Мы возвращались домой вместе: Оливия, я… и моя новая соседка.
«Как, черт возьми, это произошло?»
Всего несколько часов назад это был обычный пятничный вечер. В то время как мои друзья и сокурсники-юристы выпивали и отрывались на вечеринках, чтобы снять стресс, я планировал приготовить ужин для своей дочери, поиграть и немного почитать с ней перед купанием, а затем уложить ее в кровать, после чего собирался засесть за учебники, пока сон не свалит меня с ног.
А сейчас…
Сейчас Дарлин Монтгомери хотела приготовить для меня ужин.
Тревожные сигналы и сирены звучали в голове, предупреждая, что это плохая идея. Я больше не приводил домой женщин, а здесь вдруг с такой легкостью уступил ей. Пришлось списать это на свою усталость и ее энергичность. Дарлин, должно быть, гибкая танцовщица; она проскользнула мимо всех моих баррикад и защитных сооружений, изгибаясь и наклоняясь сквозь поле красных лазерных лучей, как ниндзя в шпионских фильмах.
«Один ужин. И все».
Пока мы шли, на город опустились сумерки, медные и согревающие. Дарлин без умолку болтала о различиях между Нью-Йорком и Сан-Франциско. Я думал, что это сведет меня с ума, но мне понравилось ее слушать. У нее был приятный голос, а все мои разговоры в последнее время состояли в основном из попыток уговорить моего ребенка съесть горошек или выслушивания жалоб студентов-юристов.
Периодически я украдкой бросал на нее короткие взгляды.
В продуктовом магазине моя фотографическая память записала целый ролик с ее лицом. Он представлял из себя набор картинок ее поразительных черт: округлое лицо, большие глаза, пухлые губы, острые скулы, густые брови. Ничто в ней не казалось незначительным.
Здесь, под желтым светом уличных фонарей, ее почти синие глаза наполнились сиянием. Поверх гибкой фигуры был надет безразмерный свитер, но он не скрывал ее сущности. Она выглядела как танцовщица – стройная, но рельефная, шла грациозной походкой, несмотря на тяжелые армейские ботинки.
– Почему такие ботинки? – задал я вопрос о самой безобидной вещи, надетой на ней.
– Для защиты.
– От кого?
– Не «от кого». Для моих ног, – ответила она. – Я танцовщица, ну или скоро стану ей, а ноги – самая ценная часть меня.
– Что танцуешь? Балет?
– Когда была маленькая, – ответила я. – Но сейчас предпочитаю современные направления и капоэйру. Слышал о таком?
– Афро-бразильское боевое искусство, сочетающее в себе элементы танца, акробатики и музыки. Зародилось в Бразилии в начале шестнадцатого века.
Дарлин резко остановилась.
– Ты только посмотри на себя, мистер Энциклопедия. Ты фанат?
– Я однажды что-то читал об этом.
– Однажды? Ты всегда так четко запоминаешь прочитанное?
– Да.
Я почувствовал на себе пристальный взгляд и развернулся, увидев выжидающее выражение на ее лице, – с таким обычно женщины требуют дальнейших объяснений, если парень сказал или сделал что-то неправильное.
– У меня эйдетическая память.
– Какая-какая?
– Фотографическая.
– Да ну! – Дарлин крепко схватила меня за руку. – Серьезно?
Я кивнул.
– Значит, ты можешь запомнить длинную последовательность цифр или… что на тебе было надето двадцать четвертого января две тысячи пятого года?
– В подробностях.
– Прям… до мельчайших? – спросила она. – Оцени по шкале от одного до «Я-должен-попасть-на-шоу-Эллен-Дедженерес».
– Какие там требования у Эллен? Восемь?
Дарлин не отводила от меня свои распахнутые глаза.
– Вау. Да ты мегамозг. Должно быть, это помогает в юридической школе?
– Да, это так, – согласился я. – Иначе я никогда не закончил бы вовремя.
– Классно, – сказала Дарлин.
У меня появилось предчувствие, что она готовится завалить меня вопросами, как Эндрю из учебной группы, и я прервал ее на полуслове:
– Итак, собираешься вернуться к танцам? – осведомился я. – Как раз вовремя, учитывая, что ты живешь надо мной. Повезло мне.
Она усмехнулась, но ее улыбка тут же увяла.
– Пока не уверена.
Ее пальцы играли с крошечным клочком бумаги, который она достала из кармана свитера.
– За сегодняшний день я сотню раз пыталась выкинуть его.
– Что-то ценное?
– Возможно, – ответила она. – Кто знает. Это телефон танцевальной труппы, но я не уверена, что наберу его когда-нибудь.
– Почему?
Она засунула бумажку обратно в карман.
– Я здесь всего несколько дней. У меня отличная квартира, работа. И пока не знаю, чем буду заниматься. Я вроде как приехала сюда, чтобы начать все сначала.
– Почему? Скрываешься от закона?
Это была шутка, но глаза Дарлин вспыхнули, и она отвернулась.
– Нет, ничего подобного, – быстро пробормотала она, ее улыбка казалась вымученной. – Мне нравится, что меня здесь никто не знает. Словно пресловутый чистый лист, где я могу писать все, что захочу.
Я растерянно кивнул. Разговор медленно переходил на слишком личные темы, а это запретная территория. У меня не было времени копаться в чьих-то проблемах, я сам едва держался на плаву. Тащил на себе день за днем тяжкий неподъемный груз, дожидаясь, когда закончится год и Оливия станет только моей. Усталость походила на мою броню, но Дарлин… Она оказалась слишком легкой и невесомой, словно громоздкие ботинки нужны были ей для того, чтобы не улететь прочь. С улыбкой, не сходившей с лица, с ее беззаботным смехом, она ворвалась в мою жизнь в том продуктовом магазине как ни в чем не бывало.
«Полная противоположность мне во всех отношениях».
Тишина, опустившаяся между нами, не продлилась и трех секунд.
– В общем, сегодня я твой шеф-повар, – сообщила Дарлин.
– Ты не обязана…
Она остановилась и поставила руки на пояс.
– Я смотрела «Закон и порядок». Мы собираемся заняться, как вы это называете? Когда в очередной раз спорят об одном и том же?
– Повторное судебное разбирательство.
– Да, точно. Итак, мы начинаем повторное разбирательство? На повестке дня ужин.
– Я просто не привык…
– Протест отклонен, юрист-моралист, – ответила она. – Я готовлю ужин, а ты позволяешь мне это, или нажалуюсь Елене.
– Господи, ты заноза в заднице, ты в курсе?
Дарлин рассмеялась.
– Чем тебе не угодило слово «настойчивая»?
Я закатил глаза и наклонился, чтобы проверить Оливию. Она все еще радостно посасывала печенье и что-то лепетала. Улыбнулась мне ртом, полным сладкого месива. Я усмехнулся в ответ.
«Святые угодники, как я обожаю это личико».
Снова выпрямившись, я увидел нежный взгляд Дарлин, направленный на меня, на мою дурацкую улыбочку. Я вернул свое обычное выражение лица, взялся за ручку коляски и покатил ее по тротуару.
– Ты такой милый с ней, – сказала Дарлин. – Как долго вы живете только вдвоем?
Глава 5. Сойер
Мы возвращались домой вместе: Оливия, я… и моя новая соседка.
«Как, черт возьми, это произошло?»
Всего несколько часов назад это был обычный пятничный вечер. В то время как мои друзья и сокурсники-юристы выпивали и отрывались на вечеринках, чтобы снять стресс, я планировал приготовить ужин для своей дочери, поиграть и немного почитать с ней перед купанием, а затем уложить ее в кровать, после чего собирался засесть за учебники, пока сон не свалит меня с ног.
А сейчас…
Сейчас Дарлин Монтгомери хотела приготовить для меня ужин.
Тревожные сигналы и сирены звучали в голове, предупреждая, что это плохая идея. Я больше не приводил домой женщин, а здесь вдруг с такой легкостью уступил ей. Пришлось списать это на свою усталость и ее энергичность. Дарлин, должно быть, гибкая танцовщица; она проскользнула мимо всех моих баррикад и защитных сооружений, изгибаясь и наклоняясь сквозь поле красных лазерных лучей, как ниндзя в шпионских фильмах.
«Один ужин. И все».
Пока мы шли, на город опустились сумерки, медные и согревающие. Дарлин без умолку болтала о различиях между Нью-Йорком и Сан-Франциско. Я думал, что это сведет меня с ума, но мне понравилось ее слушать. У нее был приятный голос, а все мои разговоры в последнее время состояли в основном из попыток уговорить моего ребенка съесть горошек или выслушивания жалоб студентов-юристов.
Периодически я украдкой бросал на нее короткие взгляды.
В продуктовом магазине моя фотографическая память записала целый ролик с ее лицом. Он представлял из себя набор картинок ее поразительных черт: округлое лицо, большие глаза, пухлые губы, острые скулы, густые брови. Ничто в ней не казалось незначительным.
Здесь, под желтым светом уличных фонарей, ее почти синие глаза наполнились сиянием. Поверх гибкой фигуры был надет безразмерный свитер, но он не скрывал ее сущности. Она выглядела как танцовщица – стройная, но рельефная, шла грациозной походкой, несмотря на тяжелые армейские ботинки.
– Почему такие ботинки? – задал я вопрос о самой безобидной вещи, надетой на ней.
– Для защиты.
– От кого?
– Не «от кого». Для моих ног, – ответила она. – Я танцовщица, ну или скоро стану ей, а ноги – самая ценная часть меня.
– Что танцуешь? Балет?
– Когда была маленькая, – ответила я. – Но сейчас предпочитаю современные направления и капоэйру. Слышал о таком?
– Афро-бразильское боевое искусство, сочетающее в себе элементы танца, акробатики и музыки. Зародилось в Бразилии в начале шестнадцатого века.
Дарлин резко остановилась.
– Ты только посмотри на себя, мистер Энциклопедия. Ты фанат?
– Я однажды что-то читал об этом.
– Однажды? Ты всегда так четко запоминаешь прочитанное?
– Да.
Я почувствовал на себе пристальный взгляд и развернулся, увидев выжидающее выражение на ее лице, – с таким обычно женщины требуют дальнейших объяснений, если парень сказал или сделал что-то неправильное.
– У меня эйдетическая память.
– Какая-какая?
– Фотографическая.
– Да ну! – Дарлин крепко схватила меня за руку. – Серьезно?
Я кивнул.
– Значит, ты можешь запомнить длинную последовательность цифр или… что на тебе было надето двадцать четвертого января две тысячи пятого года?
– В подробностях.
– Прям… до мельчайших? – спросила она. – Оцени по шкале от одного до «Я-должен-попасть-на-шоу-Эллен-Дедженерес».
– Какие там требования у Эллен? Восемь?
Дарлин не отводила от меня свои распахнутые глаза.
– Вау. Да ты мегамозг. Должно быть, это помогает в юридической школе?
– Да, это так, – согласился я. – Иначе я никогда не закончил бы вовремя.
– Классно, – сказала Дарлин.
У меня появилось предчувствие, что она готовится завалить меня вопросами, как Эндрю из учебной группы, и я прервал ее на полуслове:
– Итак, собираешься вернуться к танцам? – осведомился я. – Как раз вовремя, учитывая, что ты живешь надо мной. Повезло мне.
Она усмехнулась, но ее улыбка тут же увяла.
– Пока не уверена.
Ее пальцы играли с крошечным клочком бумаги, который она достала из кармана свитера.
– За сегодняшний день я сотню раз пыталась выкинуть его.
– Что-то ценное?
– Возможно, – ответила она. – Кто знает. Это телефон танцевальной труппы, но я не уверена, что наберу его когда-нибудь.
– Почему?
Она засунула бумажку обратно в карман.
– Я здесь всего несколько дней. У меня отличная квартира, работа. И пока не знаю, чем буду заниматься. Я вроде как приехала сюда, чтобы начать все сначала.
– Почему? Скрываешься от закона?
Это была шутка, но глаза Дарлин вспыхнули, и она отвернулась.
– Нет, ничего подобного, – быстро пробормотала она, ее улыбка казалась вымученной. – Мне нравится, что меня здесь никто не знает. Словно пресловутый чистый лист, где я могу писать все, что захочу.
Я растерянно кивнул. Разговор медленно переходил на слишком личные темы, а это запретная территория. У меня не было времени копаться в чьих-то проблемах, я сам едва держался на плаву. Тащил на себе день за днем тяжкий неподъемный груз, дожидаясь, когда закончится год и Оливия станет только моей. Усталость походила на мою броню, но Дарлин… Она оказалась слишком легкой и невесомой, словно громоздкие ботинки нужны были ей для того, чтобы не улететь прочь. С улыбкой, не сходившей с лица, с ее беззаботным смехом, она ворвалась в мою жизнь в том продуктовом магазине как ни в чем не бывало.
«Полная противоположность мне во всех отношениях».
Тишина, опустившаяся между нами, не продлилась и трех секунд.
– В общем, сегодня я твой шеф-повар, – сообщила Дарлин.
– Ты не обязана…
Она остановилась и поставила руки на пояс.
– Я смотрела «Закон и порядок». Мы собираемся заняться, как вы это называете? Когда в очередной раз спорят об одном и том же?
– Повторное судебное разбирательство.
– Да, точно. Итак, мы начинаем повторное разбирательство? На повестке дня ужин.
– Я просто не привык…
– Протест отклонен, юрист-моралист, – ответила она. – Я готовлю ужин, а ты позволяешь мне это, или нажалуюсь Елене.
– Господи, ты заноза в заднице, ты в курсе?
Дарлин рассмеялась.
– Чем тебе не угодило слово «настойчивая»?
Я закатил глаза и наклонился, чтобы проверить Оливию. Она все еще радостно посасывала печенье и что-то лепетала. Улыбнулась мне ртом, полным сладкого месива. Я усмехнулся в ответ.
«Святые угодники, как я обожаю это личико».
Снова выпрямившись, я увидел нежный взгляд Дарлин, направленный на меня, на мою дурацкую улыбочку. Я вернул свое обычное выражение лица, взялся за ручку коляски и покатил ее по тротуару.
– Ты такой милый с ней, – сказала Дарлин. – Как долго вы живете только вдвоем?