Сеятели ветра

— И как именно? Дверь ломать? В кабинет наставника? — повертел я пальцем у виска. — Ты в своем уме?

— Иди-иди, — посоветовала девушке Рози. — Вечно ты, Гелла, из мелочей большую проблему раздуваешь. Небось, устал наставник от вина, что в деревне пил, да прилег отдохнуть. Вот и не буди лихо, пока оно тихо.

Гелла ушла, Рози посмотрела ей вслед и тихо сказала:

— Несколько лет? Ну да, так и есть, ты прав. За это время многое может измениться.

— О том и речь, — я приобнял девушку за плечи. — Не пытайся одурачить богов своими планами. Они точно знают, что и как должно случиться. Лучше, чем мы с тобой.





Глава одиннадцатая




Не знаю, что там себе подумали боги о моих словах, но, в любом случае, их гнев на погоду никак не распространился.

Утро следующего дня выдалось прекрасным. Небо было синим, как глаза Рози, солнце ярким, а воздух прозрачно-звенящим от мороза, изрядно окрепшего за ночь.

Почти все обитатели замка высыпали во двор сразу же после завтрака. И неудивительно — мы не видели солнца добрых полмесяца. Его прятали постоянно висевшие над нами тучи, то наливающиеся чернотой скорого снегопада, то вроде бы совсем поредевшие и посветлевшие, но все равно скрывающие от взглядов небесный огонь. А человек — он не может без Солнца. Он не гном. Если не видеть его света, то мир раньше или позже тоже станет для тебя серым.

Даже Ворон — и тот вышел во двор, попыхивая своей трубкой. Мало того, он еще и улыбался! Впрочем, в этом ничего удивительного нет. До того он весь завтрак отчитывал нас за то, что вчера вечером по наводке Геллы был поднят переполох, вследствие которого мы чуть не выломали дверь, ведущую в его покои. Да и выломали бы, кабы на ней не висела магическая защита, которую никто из нас снять не смог. И замок тоже был зачарован, по крайней мере, Фрише, которая довольно долго возилась с ним, позвякивая набором отмычек (замечу, отменно сработанных), сделать ничего не удалось.

В результате, мы отправились спать, осознав, что в данный момент мы бессильны что-либо изменить или выяснить.

А утром наставник обнаружился внизу, в обеденном зале, с тем самым выражением лица, которое Луиза обычно называет «вот теперь нам всем станет очень-очень плохо».

И плохо стало. В это утро каждый из нас усвоил то, что он невероятный невежа, ни в грош не ставящий покой своего учителя, бесцеремонный разгильдяй, плюющий на то, что у других людей тоже есть право на отдых, и, наконец, варвар, позволивший себе повредить дверь работы позапрошлого века, от которой, между прочим, проку больше, чем от нас всех. Она, по крайней мере, всегда знает, что ей надо делать — открываться или закрываться.

А мы — нет!

Правда, после этого он традиционно подобрел и почтил нас своим вниманием, выйдя во двор. И не стал ругаться даже тогда, когда мы, подобно детям, затеяли развлекаться снежными забавами. Точнее — все начал Карл, который сыпанул снегу за шиворот вечно мерзнущей де Прюльи. За нее немедленно вступился Эль Гракх, который, как многими было замечено, в последнее время всегда обнаруживался близ черноволосой южанки. Он лихо слепил снежок и метнул его в Фалька.

Естественно, Карла поддержал Гарольд, после чего на сторону Эль Гракха моментально встал Мартин, и через минуту двор гудел от смеха, воплей и визгов.

Собственно, только Ворон и Аманда не приняли участия в этой забаве. Мессир ди Скорсезе — и тот, хохоча во весь рот, бросался в нас снегом.

Ради правды, Аманды здесь вовсе не было. Она и к завтраку не вышла, оставшись в спальне. Просто лежала там на топчане и смотрела в потолок. Мы пробовали как-то с ней заговорить, но впустую. Нас для нее словно не существовало.

— Эх! — я бросил снежок в Сюзи Боннер и моментально получил сдачу в виде довольно массивного снежного кома, залепившего мне все лицо. — Так нечестно! Магию не использовать!

— Это не магия, — задорно ответила мне Сюзи. — Я его для Фалька берегла, но ты попался под удар первым! Сейчас новый лепить буду!

Наверняка жулит! Очень уж он крепок был для такого размера. Снег нынче не липкий, подморозило же. Маленький снежок слепить легко, но такой?

Но — не пойман, не вор!

— Эй, — меня дернули за рукав. — Приятель! Там к тебе пришли!

— Чего? — не понял я, протирая лицо полой плаща. — Ко мне? Кто?

Будь передо мной кто-то другой, а не Тюба, наш горбатый привратник, я бы подумал, что данная фраза — начало какого-то многоходового розыгрыша, вроде тех, что иногда придумывают наши девочки, чтобы немного взбодрить атмосферу. Не все в этом участвуют, но Рози, Сюзи и Альба Эмбер иногда и втроем такого могут наворотить! Например, летом эта троица нарисовала карту забытого всеми тайного винного погреба, которая после была подброшена Карлу. Причем перед этим они на карту чары старения навели, умелые настолько, что даже наставник потом, после того как Карл был наказан за разрушение целых четырех стен в подвалах замка, их похвалил.

Фальк после хотел их всех одним махом в мешок посадить и утопить в ближайшем водоеме, но мы отговорили его это делать. Без них будет очень скучно жить.

Кстати — он, похоже, так до конца и не поверил, что стал жертвой шутки. Я его после несколько раз видел в подвалах, где он стены простукивал. Как видно, тот самый тайный погреб искал.

А Тюбе верить можно. Он на редкость прямолинейное и искреннее существо. Некоторые его считают дураком, а вот я, например, думаю, что он соображает где-то даже лучше нас. Просто он всегда называет белое белым, горькое горьким, а подлость — подлостью, не подбирая «правильных слов» и «верных выражений». Мы часто юлим, выражаемся иносказательно или просто молчим, а он всегда называет вещи своими именами. Что видит — то и говорит, не особо задумываясь, с кем и о чем он беседует.

По большому счету — счастливец он. Живет открыто, ничего не боясь и ни о чем не сожалея.

— Кто? — переспросил Тюба у меня. — Человек, кто ж еще? Оборванец какой-то. Так и сказал — фон Рут мне нужен, что из Лесного Края. Ты ж оттудова?

— Оттудова, — чуть напрягся я, пытаясь сообразить, кто же это такой осведомленный мог ко мне пожаловать. — Ну, пошли, посмотрим, что за гость такой.

— Не-не, не гость! — замотал головой Тюба. — Какие гости? Я его внутрь, ета, не пущу. У ворот с им говори. Хозяин сказал — только своих внутрь пускать. А эта рвань мне точно не своя!

— У ворот — так у ворот, — не стал с ним спорить я. — Как скажешь.

Выйдя через боковую калитку, я глянул на визитера, который в этот момент стоял ко мне спиной.


Ну да, рвань как есть, прав Тюба. Шубейка, висящая клоками, сапоги, которые таковыми уже не назовешь, какой-то ободранный треух на голове. Надо от него подальше стоять, а то еще блох нацепляю от этого красавца. Или каких насекомых похуже.

— Ты меня звал? — окликнул я незнакомца. — Что хотел?

Оборванец повернулся ко мне. Был он довольно молод, может, лет на пять старше меня. И самое главное — он точно не жил на улицах, теперь я это знал наверняка. Мне, когда он еще спиной ко мне стоял, резануло глаз то, что лохмотья на нем… Как бы так сказать… Сидят не как влитые. Я большую часть жизни в подобных одеяниях проходил и знаю, как такой наряд носить. В нем каждая вещь, которую ты нашел, украл, снял с трупа, имеет свое место. А здесь, похоже, шубейку вовсе подгоняли под образ, местами просто распарывая по шву. Но все равно больно крепкой она выглядит. И даже пуговицы на ней имеются, которых быть не должно в принципе. Костяная пуговица — вещь штучная, ее если хотя бы одну продать, то дня три на эти деньги питаться можно. У него же их аж пять! Хорош бродяга, который полмесяца сытой жизни на себе носит.

Опять же — грязь на лице. Она свежая, а не въевшаяся, давняя. Холода три месяца как пришли, вода в реках и озерах остыла, а значит, время пришло бродягам грязью зарастать до новой весны. А где грязь — там парша. Ее тоже не видать.

И зубы у него все на месте, похоже. У меня вот трех не хватает слева, их в драке с портовыми вышибли, когда я только-только на улице жить начинал. У той же Фриши правого верхнего клыка как не бывало, а у покойного Флика они вообще через один росли. У этого же — полный комплект. Вон он рот как растянул в улыбке, прямо напоказ их выставил. Это как так?

Ну и кто же ты такой?

— Эраст фон Рут? — уточнил у меня этот тип. — Верно?

— Верно, — положил я ладонь одной руки на шпагу, а вторую изготовил для «Ножей крови». — Чего надо?

— Не нервничай, приятель, — незваный гость кошачьей неслышной походкой приблизился ко мне. — Я не враг, я друг.

— У меня друзей хватает, новых не надо, — совсем уж насторожился я. Ворон не раз и не два повторял: «Если кто-то утверждает, что он ваш друг, будьте готовы к тому, что в ближайшую пару минут вас попробуют убить». — Стой где стоишь.

— Хорошая школа. Впрочем, не удивлен, — отметил незнакомец. — Еще раз повторю — успокойся. Я не за твоей жизнью пришел. По крайней мере — не на этот раз.

— Что немного успокаивает, — в тон ему произнес я. — Так может, нам и говорить не о чем тогда?

— Есть, — в руке незнакомца сверкнул на солнце перстень. — Узнаешь?

Еще бы не узнал! Это его мне показал Агриппа во время последней встречи. Вон и странный зверь на задних лапах на фоне двух скрещенных секир. Я, кстати, потом в книгах порылся, но так и не выяснил, что это за животина такая. Наверное, этой твари вовсе на свете нет, ее просто придумали эти… Как их… Геральдисты!

— Как, дыхание восстановилось? — весело спросил лже-оборванец. — Хвала богам. Тем более что оно тебе еще ох как понадобится. Потому что бежать тебе из этого замка надо прямо сейчас и очень-очень быстро.

— В смысле? — опешил я.

— Странно, — незнакомец почесал нос. — Агриппа говорил, что ты сметливый парень и его ученик. А он таких глупых вопросов не задает никогда.

— Хорошо, — пожал плечами я. — Вот умный вопрос — почему я должен отсюда бежать?

— Потому что уже очень скоро здесь будет полным-полно тех, кто хочет убить и тебя, и твоих приятелей, гвалт которых даже здесь слышно, и, конечно же, вашего предводителя. Как там его? Шварца. Герхарда Шварца. Тебе достаточно причин, которые я назвал?

Причин было достаточно. Информации маловато.

— Кто хочет нас убить? За что?

— О боги! — закатил глаза под лоб посланец Агриппы. — Увижу нашего общего друга, скажу, что очень тобой разочарован. Да-да, на лестную оценку даже не рассчитывай. Какая разница кто идет за твоей головой? Главное — что идут, этого достаточно. Потому живо дуй… Где вы там живет? Да, впрочем, неважно. Так вот — набей седельную сумку сухарями и вяленым мясом, прихвати огниво, оружие на бок, седлай коня — и вон из замка! И сразу — всякие сопли вроде «а как же мои друзья» выслушивать не буду. Я сделал то, что обещал, потому — будь здоров. Мне, знаешь ли, тут задерживаться тоже не след. Среди тех, кто уже близко, есть люди, знающие меня в лицо. И они представляют, кто я и чем занимаюсь. Да, если ты опасаешься «проклятия бежавшего ученика», то не переживай. Его тень на тебя не падет.

Мне жутко хотелось узнать, кто он такой, но я промолчал. А смысл спрашивать? Видно же, что все равно не ответит.

— Вот еще что, — остановился оборванец, уже сделавший пару шагов в сторону. — Чуть не забыл. Не вздумай валить отсюда вот по этой тропе, ведущей в деревню. Это дорога к смерти. Как с горы спустишься, бери левее.

— В сторону Штауфенгроффа? — уточнил я.

— Я не знаю, что там находится, — поморщился незнакомец. — Мне в этих местах раньше бывать не приходилось. Главное — в деревню не суйся. Обогни ее по дуге, а после проваливай в свой родной Лесной Край. Это не я тебе советую, это приказ Агриппы. Причем в Центральные королевства не по главному тракту следуй, а через переправу, что на Стийе. Этот путь длинней, но безопасней. Разбойников там повывели, ну а волков, если что, как-нибудь да разгонишь. На то ты и маг. Оттуда уходи в пустоши Лироя, оттуда двигай до Форнасиона, а там попробуй сесть на какое-нибудь суденышко, курсирующее от моря до верховьев Кироны. Она через полконтинента течет, по ней, если повезет, почти до своей глуши дойти сможешь. Пусть долго, зато относительно безопасно. И вот еще — в больших городах рожей своей не свети. Искать тебя, скорее всего, не станут, но кто знает? Все усвоил?

Да чего там усваивать. Маршрут-то знакомый, мы таким образом в свое время в Халифаты добирались, с той, правда, разницей, что из Форнасиона мы отправились к южной оконечности Королевств, а здесь мне надо будет забирать севернее.

Мне? Одному? Я что, для себя уже все решил?

И все-таки — кто же идет за нашими головами?

Я преисполнился решимости взять непонятного визитера за грудки и как следует потрясти, но поймал руками только воздух. Его и след простыл. Я стоял у ворот один одинешенек.

А может, оно и к лучшему? Не знаю, кто это был такой, но возникает у меня ощущение, что если бы я попробовал выбить из него силой какие-нибудь сведения, то совершенно необязательно, что у меня бы это получилось. Проще говоря — это очень, очень непростой человек был, сведущий в том, как тихо приходить, ловко убивать, и сделать так, чтобы тебя потом не поймали. Что же до не слишком удачного маскарада, то подозреваю, что состряпан он был на скорую руку, потому и смотрелся немного неестественно. Причем именно для меня, потому что я успел побывать на самом дне и соображал, что там к чему, а для какого-либо селянина или благородного он будет выглядеть вполне правдоподобным.

Ладно, демоны с ним, с этим странным ловкачом. Мне-то что делать? На самом деле улизнуть втихаря и в одиночку?

Наверное, года два назад я так бы и сделал. Но не сейчас. За это время я настолько поглупел, что позволил себе такую роскошь, как друзей, из-за которых, как правило, в моей жизни и случаются всякие неприятности.

А еще есть наставник, с которым сейчас мне придется как-то объясняться. И я заранее знаю, что это будет очень, очень трудный разговор.

Но — нужный.

Сложно не понять, почему на меня не подействует «проклятие бежавшего ученика». Со смертью учителя оно перестает действовать.

Стоп. А если это все же ловушка? На нас всех?