Сэхсвет

Остаток дня до самого вечера прошёл спокойно, насколько это вообще было возможно. Дарри очень обрадовался новым кубам и тотчас же пошёл строить башню. Родители сообщили удивлённому, но очень счастливому малышу, что будут помогать ему. Втроём они построили башню на сорок этажей, практически до самого потолка, и множество башенок поменьше. Получился небольшой городок, который Дарри назвал Нью-Дарри.

Потом они смотрели мультики, в которых одно наглое животное догоняло второе, не менее наглое. Мультик очень старый, но Дарри любил его больше всех. Мэйтт и Мишель не следили за происходящим на экране. Они держались за руки, поглаживая друг друга, и фальшиво улыбались, когда хохочущий Дарри оборачивался, проверяя, смотрят ли мама с папой мультик.

Ближе к одиннадцати вечера Дарри начал зевать. Он уже не так активно махал руками, не так быстро и часто разговаривал и в конце концов уснул. Мэйтт отнёс его в кровать. Мишель присоединилась к мужу спустя пару минут. Глаза у неё были красные, словно она недавно плавала в бассейне без очков.

– Мам… пап… – сонно пробормотал Дарри.

– Да, сынок, – Мишель склонилась над ним.

– Я вас очень люблю. Сегодня был шикарный день.

– И мы тебя любим, малыш. Да, сегодня действительно был отличный день. Спокойной ночи, Дарри.

Дарри тихо засопел, совершенно не думая о том, что ему больше не суждено проснуться.

Воздух в доме словно отравили ядовитым газом, который не давал нормально дышать и заставлял слезиться глаза. Родители просто стояли и смотрели, как их Дарри ворочается во сне, и…

– Доброй ночи.

Мэйтт обернулся. На долю секунды ему даже показалось, что он встретился со Стариком глазами, но это, конечно же, было не так. Мэйтт кивнул в сторону коридора. Старик отступил на несколько шагов назад. Мэйтт и Мишель на цыпочках вышли из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь.

– Что вы решили?

– Послушай меня, – перебил его Мэйтт, сжимая ладонь жены. – Ты… вы его не получите. Я не знаю, куда вы забираете людей и что потом с ними делаете. Но его вы не получите. Так что убирайся на хер из моего дома, кусок призрачного дерьма!

– Как пожелаете.

Старик исчез.

Мишель всхлипнула и обняла Мэйтта. Плечи её легонько подрагивали. Вдвоём они зашли в комнату Дарри и опустились на колени возле его кровати. Когда тело мальчика дёрнулось и он перестал дышать, Мишель опустила голову на его грудь и заплакала. Мэйтт гладил мёртвого сына по голове, осознавая, что его уютный мир с треском рухнул и отстроить его заново нет никакой возможности.





Глава 9




Мэйтт практически перестал появляться дома после похорон сына. Детектив с головой ушёл в работу, хотя ему и предоставили бессрочный отпуск, дав возможность провести время с женой, в чём последняя очень нуждалась. Но Мэйтт как будто обезумел. Он брался за любые дела, от мелких краж до облав, а когда начальство мягко намекнуло ему сбавить темп, аргументируя это тем, что так недалеко и до нервного срыва, Мэйтт стал посещать групповые терапии для тех, кто тоже потерял детей или близких родственников. А иногда он и вовсе бесцельно слонялся по улицам допоздна, размышляя о чём-то своём.

Конечно, дома ему приходилось бывать. Мишель не выдержала бы, отсутствуй он постоянно, но она была на грани. Вот и сейчас, сидя возле окна и наблюдая за тем, как её муж медленно, словно нехотя, подходит к дому, Мишель задумалась о том, что для того, чтобы обрести счастье, нужны годы, а чтобы потерять его – хватит мгновения.

Громкой трелью просвистел дверной звонок. Мишель вытерла слезы – в последнее время она постоянно плакала – и пошла открывать дверь.

У тебя есть ключ, почему ты сам не откроешь? Открой дверь сам, пожалуйста, это же твой дом! – молила она его, стоя возле двери. Но Мэйтту, похоже, было наплевать на всё, в том числе и на неё. Набрав в грудь побольше воздуха, Мишель открыла дверь.





* * *


Мэйтт взглянул на постаревшую на десяток лет жену, коротко обнял её и, не говоря ни слова, направился вглубь дома, не позаботившись даже о том, чтобы закрыть дверь. Он понимал, что ведёт себя как полный кретин и бесчувственный урод, но ничего не мог с этим поделать. Как будто уход Дарри высосал из него все эмоции.

Мэйтт дошёл до холодильника, выудил оттуда бутылку глира. Подумал, не соорудить ли себе сэндвич, но почти сразу же отбросил эту идею.

Теперь он сидел на высоком кухонном стуле и пил. Первый стакан осушил одним глотком, снова налил и не спеша принялся за второй. За этим занятием его и застала Мишель, появившаяся на кухне, словно призрак. Она и выглядела как призрак, совершенно перестав следить за собой: спутанные волосы, теперь слегка тронутые сединой, сгорбленные плечи и заплаканные красные глаза – бледная тень, а не человек.

– Мэйтт, дорогой… – позвала Мишель. – Как ты? У тебя… всё хорошо?

Мэйтт перевёл на неё взгляд.

Всё хорошо? ВСЁ ХОРОШО?

Мишель сделала шаг назад, распахнув глаза. Воздух со свистом выходил из её заложенного носа, грудь вздымалась и опускалась, как после пробежки. Мэйтт мысленно отвесил себе затрещину.

Идиот. Мишель не виновата. Ей сейчас ничуть не легче твоего. Не срывайся на ней. Не смей.

– Ну… – Мэйтт сделал глоток. – Нет, не совсем. Досс ещё на вахте, и я пока не могу с ним связаться. Хер бы побрал эти правила! Как будто телефонный звонок может нарушить работу серверных. А по мне, так пусть бы и нарушил… в общем, судя по ежедневным сообщениям, он будет в городе через пару дней. Тогда можно будет с ним поговорить и попробовать выяснить, кто… кто убил нашего сына.


Досс работал в сфере обслуживания серверных и практически постоянно находился на Полюсе. В это время, от трёх до пяти дней в неделю, связываться с работниками было запрещено. Мэйтт долго вынашивал этот план, и в нём теплилась надежда, что Досс, имея доступ к информации, хранящейся на серверах, сможет если не сказать имя убийцы, то хотя бы навести на его след. Конечно, это незаконно и, если уж на то пошло, вряд ли возможно в принципе, но Мэйтт думал, что найдёт способ получить эту информацию. По крайней мере, он убеждал себя в этом, отказываясь слушать доводы разума.

Мишель покивала и медленными, шаркающими шагами подошла вплотную к мужу.

– Милый… перестань, пожалуйста, – прошептала она, проводя рукой по его щеке. – Ты же знаешь, ничего уже не вернуть. Он… ушёл.

Мэйтт схватил её руку и мягко, но решительно опустил вниз.

– Перестать? – спросил он, чувствуя, как в груди становится тесно. – Ты просишь, что бы я оставил в покое убийцу нашего с тобой единственного ребёнка? Ты сама себя слышишь? Тебе что, всё равно?

Мишель отшатнулась от него:

– Как ты можешь такое говорить…

– Могу и буду! – Мэйтт вскочил со стула. – Он – кто бы он ни был – убил нашего ребёнка, Мишель! Убил бы, да, он не успел сделать никаких физических действий, но именно из-за него Дарри нет. И ты думаешь, я оставлю такую мразь, как он, ходить по земле? Да ты рехнулась, если так думаешь!

Мишель заплакала. Это отрезвило Мэйтта. Он обнял жену и прошептал, стараясь придать голосу оттенок раскаяния:

– Милая, прости. Я перегнул палку. Прости, пожалуйста.

Она подняла на него заплаканное лицо.

– И ты меня прости. Зря я завела этот разговор. Просто…

Мишель замолчала.

– Что?

– Просто мне очень тяжело. Ты постоянно где-то пропадаешь, а я сижу тут одна, и…

Он обнял её ещё крепче и прошептал, сам не веря своим словам:

– Всё будет хорошо, милая. Только потерпи. Я закончу с этим, и всё будет как раньше.

Ложь. Ложь. Не лги сам себе… ничего уже не будет как раньше.

И Мэйтт знал, что точно так же сейчас думает и Мишель.





* * *


Досс позвонил вечером. После формальной части разговора они договорились встретиться в «КрафтБаре».

Северный район Крейса считался одним из самых неблагополучных. Конечно, до порта было далеко, но и здесь можно было встретить бродяг – правда, они не собирали объедки по мусорным бакам, а всего лишь просили милостыню. Да и выглядели более презентабельно – одежда была почище, а вонь, исходившую от них, вполне можно было терпеть.

Мэйтт поднялся по металлическим ступеням «КрафтБара». С неоновой вывески на двери скалилась звериная морда, чьи красные зрачки вспыхивали в такт доносившейся из бара музыки. Мэйтт толкнул тяжёлую дверь, и звуки стали громче. Детектив смог бы даже назвать группу и песню – названия вертелись на языке, – но не стал утруждать себя этим занятием и шагнул в темноту бара.

Народу совсем немного. Странно, учитывая вечер выходного дня. Двое мужчин сидели за широкой барной стойкой. Полдюжины столиков были заняты шумными компаниями и воркующими парочками. За дальним столом в одиночестве сидел Досс. Он приветственно поднял руку.

Мэйтт махнул рукой в ответ и начал продвигаться к нему, лавируя между столиками. Один раз ему пришлось чуть ли не отпрыгнуть назад, пропуская официантку с подносом в руках. Запах жареного мяса заставил желудок Мэйтта издать протяжное урчание.

Наконец детектив добрался до Досса. Тот привстал, хлопнув друга по плечу:

– Здорово, парень. Ох, сто лет тебя не видел!

– Да, давненько мы никуда не выбирались, – согласился Мэйтт, вешая пальто на спинку стула.

– Точно. Слушай, Мэйтт… – Досс потеребил салфетку в руках. – Ты как, в порядке? Ну, я хочу сказать, как вы с Мишель, держитесь? Я…

– Досс, пожалуйста, давай не будем об этом, хорошо? Лучше расскажи, как у тебя дела.

– Да, конечно. – Досс сделал глоток из бокала. – Как у меня дела, значит? Ну, скажу я тебе, мои дела не очень. Пару дней назад накрылась целая секция, как раз на моём участке. Начальство подозревает диверсию, а я скажу так – брехня всё это. Но нет, Ларри был уверен, что это, мать её, диверсия, поэтому мы проторчали в этом адском холоде лишние два дня. Бесконечные проверки, обыски и всё такое.

– И что в итоге оказалось?

– До сих пор точно не ясно. Пока рабочая версия – диверсия, вот такая рифма, ха! Но я убеждён, что во всём виноват сам Ларри, просто не признаётся.

– Как это? – Мэйтт сделал знак официантке, так кивнула и показала указательный палец: через минуту подойду.

– А вот так. Он, конечно, руководитель хороший… – Досс произнёс это слово с видимым усилием. – Но слегка… с причудами. За пару дней до аварии он что-то делал в серверной, и… не знаю. Если кто и устроил диверсию, то он сам, в целях проверки. Ну вот скажи, кому это надо?