Сэхсвет
Часть 27 из 78 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Прекрати издеваться надо мной. И потом, я сомневаюсь, что смогу ещё раз. По телу как будто каток проехал.
– Бедняга. Ладно, патруль покидает опасную зону. – Она переместила руку на грудь мужа. – Кстати, ты уже опробовал новый имплант?
– Да, сегодня на стадионе. Пробежал тысячу за минуту с хвостиком.
– Впечатляюще.
– Ага. Анрри сказал, что это ещё не предел. Как только имплант полностью адаптируется… ребята из отдела думают, что я выйду из пятидесяти секунд. Даже ставки делают, засранцы.
Женщина хмыкнула, расслабленно зарывшись пальцами в волосы на груди мужа.
Они молчали какое-то время.
А потом из тёмного угла комнаты вышел Старик.
– Не-е-ет… нет-нет-нет, только не это… – зашептала Мишель и в испуге подскочила на кровати. Мэйтт опустил руку, уже потянувшуюся к парализатору, лежащему в прикроватной тумбе. Сердце заколотилось в грудной клетке, стало тяжело дышать.
– Доброй ночи, – произнёс Старик. – Прошу прощения, что прерываю вас.
На глаза Мишель навернулись слёзы. Она посмотрела на Мэйтта, словно ожидая, что он сейчас улыбнётся, а Старик снимет дурацкую, настолько реалистичную, невероятно реалистичную маску, и там окажется один из приятелей Мэйтта. И он тоже улыбнётся, и окажется, что это просто неудачный розыгрыш.
Мэйтт вздохнул. Он будто прочёл её мысли и медленно покачал головой. Старик терпеливо ждал.
– Кто… кто из нас? – выдавил из себя Мэйтт.
– Дарри.
Мэйтт быстро зажал рот Мишель ладонью, подавив пронзительный крик в зародыше. Но она продолжала беззвучно кричать, вырываться. Мишель попыталась укусить его за ладонь, хлестала руками по телу. Мэйтт не обращал на это никакого внимания – голова стала тяжёлой, всё вокруг плыло, глаза застлала туманная пелена. Практически не осознавая, что он делает, Мэйтт провёл пальцем по сенсорной панели прикроватной тумбочки, выводя шумоподавители на максимум, и отпустил жену.
Ему редко доводилось слышать подобный крик – преисполненный боли, дикий, невыносимый. Хотелось сбежать, только чтобы он прекратился. Мишель кричала, кричала… и вдруг смолкла. Покачиваясь, жена встала с кровати и направилась к Старику. Пройдя сквозь него туда и обратно, она всхлипнула и опустилась на кровать. Кисти женщины сжимались и разжимались, комкая белоснежные простыни. Она что-то тихо бормотала, но Мэйтт разобрал только два слова: мой Дарри.
Он сел рядом с женой, обняв за плечи. Прошептал: тише, милая. Успокойся. Но сам он был спокоен только внешне. Старик молчал.
– Что случится? – Мэйтт поразился, насколько низкий и хриплый у него голос.
– Убийство.
Мишель взвыла, зашедшись в рыданиях.
Мэйтт стиснул зубы так, что они скрипнули. Что?
– Кто… какая мразь? Зачем?
Старик молчал.
– Отвечай, ты, призрачное дерьмо! – Мэйтт бросился бы на голограмму, если бы это произвело хоть какой-нибудь эффект. Он вскочил на ноги. – Кто это сделает?
Нет ответа. Старик ждал только одного вопроса и не собирался отвечать на другие.
– Вы уже давно не программа! – заорал Мэйтт. – Просто ответь мне на один сраный вопрос…
– Когда?
Мишель произнесла это тихо, но Мэйтт услышал. От её голоса мурашки забегали по коже. Голос смирившегося со страшной участью человека. Старик повернулся к Мишель.
– Завтра, в двадцать три пятьдесят две. У Дарри есть выбор. Он может уйти со мной или умереть здесь. Подумайте как следует, и завтра, когда я приду, сообщите о своём решении. В ваши чипы уже поставлены метки компенсации. Жаль, что так вышло. Удачи.
Старик отступил назад и исчез.
Мэйтт стоял, сжимая кулаки, готовый громить всё вокруг. Но тут силы покинули его. Он опустился рядом с плачущей женой и снова обнял её. Так они просидели почти до рассвета.
* * *
Утро выдалось мрачным и пасмурным – во всех отношениях. Свинцовые тучи низко нависли над Крейсом, всё вокруг было уныло и серо, как будто кто-то выключил краски.
Мишель готовила завтрак для Дарри. Малыш должен был вот-вот проснуться, и Мишель торопилась, от чего всё ещё больше валилось у неё из рук. Его последний завтрак, подумала она, и в очередной раз разрыдалась, роняя слезы на лезвие ножа.
Она не стала сегодня рано будить Дарри, хотя он должен был идти в школу. Вместо этого Мишель позвонила классной руководительнице, мисс Сьюри, и сказала, что Дарри неважно себя чувствует. Когда мисс Сьюри пожелала мальчику скорейшего выздоровления, безутешная мать едва смогла сдержать слёзы.
После короткого утреннего разговора с Мэйттом они решили, что не будут говорить Дарри. Незачем пугать малыша, особенно если ничего нельзя изменить. Пусть он ничего не знает, а потом… просто… Мишель даже мысленно не могла закончить фразу.
Наконец завтрак был готов – яичница с хрустящими мясными полосками, по краям тарелки выложены смайлики ореховой пастой. Именно так любил Дарри.
– Мам?
Мишель вздрогнула, от неожиданности выронив вилку, и обернулась. Дарри стоял босиком на полу, в смешной оранжевой пижаме, и тёр кулачками сонные глаза.
– Ты напугал меня, апельсинчик, – сказала Мишель, с трудом заставляя голос звучать ровно. Она через силу улыбнулась. – Ты почему вскочил так рано?
– Ты не разбудила меня в школу. – Дарри зевнул. Потом он внимательно посмотрел на маму. – Мам, ты что, плакала?
– А… не обращай внимания, – ответила Мишель, смахивая слезинки. – Я просто резала лук. Ты же знаешь, какой он кусачий. А по поводу школы… звонила мисс Сьюри. Она неважно себя чувствует, поэтому занятий сегодня не будет.
– Ура! – закричал Дарри. Сонливость с него как рукой сняло. – То есть, я хотел сказать, жалко мисс Сьюри, надеюсь, она скоро поправится, – добавил он смущённо.
Глядя, как Дарри со счастливым видом забирается на стул, Мишель опять чуть не разревелась. И снова ей пришла в голову мысль – у кого может подняться рука на такого чудесного ребёнка? Где ты, Создатель?
– А где папа? – спросил Дарри. – У него же сегодня выходной. Вчера он обещал, что расскажет, как лучше прятаться.
– Его вызвали на работу. Какое-то срочное дело, но он обещал вернуться через пару часов. Весь сегодняшний день мы проведём вместе, обещаю.
– Ура! – снова воскликнул Дарри.
Он принялся за завтрак, но едва проглотил первый кусочек, лицо его сморщилось.
– Мам, ты, кажется, пересолила яичницу.
– Прости, малыш, – шёпотом ответила Мишель, глядя в окно.
* * *
Мэйтт гнал под сто двадцать километров по шоссе. Он не боялся разбиться – вчера Старик пришёл не к нему. От этой мысли костяшки пальцев, сжимавшие руль, побелели ещё сильнее.
После утреннего разговора Мэйтт решил съездить в отдел. Мишель он сказал, что необходимо сообщить об этом начальнику и начинать искать убийцу. Но основная причина была в другом – Мэйтту было необходимо отвлечься, сбросить с себя эту пелену отчаяния, которая окутала их дом в последние несколько часов. Он должен был оставаться сильным, особенно тогда, когда его женщине это не удавалось.
В отдел Мэйтт решил не ехать. По пути он подумал, что это будет слишком просто – наказать убийцу по всей строгости закона. Максимум, что ему светит, – это пожизненное. Нет, это слишком просто. Он найдёт его сам. И Старики ублюдку не помогут – Мэйтт не собирался его убивать.
На обратном пути он заехал в торговый центр и, психанув, купил пять наборов премиум-кубов.
Припарковавшись возле дома, Мэйтт постарался выкинуть из головы все мысли, не имеющие отношения к его семье. Сегодняшний день должен принадлежать только Дарри.
Подходя к дому, Мэйтт заметил притаившегося в кустарнике сына. В голове всплыли слова Мишель, сказанные перед отъездом: если он попытается вновь устроить засаду… дай ему себя поймать. В глазах защипало. Мэйтт отвернулся от кустарника и в ту же секунду услышал топот детских ног. Он обернулся, нарочито медленно, и…
– Арестован! – радостно завопил Дарри, обнимая отца. – У меня получилось! Арестован, арестован!
Мэйтт не смог сдержать улыбки.
– Ты молодчина, сынок, – слова прозвучали фальшиво, но мальчик этого не заметил – слишком радовался победе. – И где же ты спрятался? Я тебя совсем не видел.
Дарри просиял:
– Ага, так я тебе и сказал! В следующий раз смотри внимательней, господин детектив.
– Д-да… Непременно. – Мэйтт поднял руки вверх. – Ну что ж, раз я арестован, веди меня в камеру.
– Да, точно.
Дарри отошёл на два шага назад и со всей детской серьёзностью сказал:
– Вы обвиняетесь в том, что вы… я не придумал ещё… сейчас… а! Вы обвиняетесь в том, что не разрешили мне вчера смотреть мультики допоздна. У вас есть право разрешить мне это сегодня. Идите вперёд, и учтите – я держу вас на прицеле! – Дарри захихикал.
Мэйтт, конвоируемый сыном, прошёл оставшееся расстояние до дома. В глазах продолжало щипать.
* * *
– Бедняга. Ладно, патруль покидает опасную зону. – Она переместила руку на грудь мужа. – Кстати, ты уже опробовал новый имплант?
– Да, сегодня на стадионе. Пробежал тысячу за минуту с хвостиком.
– Впечатляюще.
– Ага. Анрри сказал, что это ещё не предел. Как только имплант полностью адаптируется… ребята из отдела думают, что я выйду из пятидесяти секунд. Даже ставки делают, засранцы.
Женщина хмыкнула, расслабленно зарывшись пальцами в волосы на груди мужа.
Они молчали какое-то время.
А потом из тёмного угла комнаты вышел Старик.
– Не-е-ет… нет-нет-нет, только не это… – зашептала Мишель и в испуге подскочила на кровати. Мэйтт опустил руку, уже потянувшуюся к парализатору, лежащему в прикроватной тумбе. Сердце заколотилось в грудной клетке, стало тяжело дышать.
– Доброй ночи, – произнёс Старик. – Прошу прощения, что прерываю вас.
На глаза Мишель навернулись слёзы. Она посмотрела на Мэйтта, словно ожидая, что он сейчас улыбнётся, а Старик снимет дурацкую, настолько реалистичную, невероятно реалистичную маску, и там окажется один из приятелей Мэйтта. И он тоже улыбнётся, и окажется, что это просто неудачный розыгрыш.
Мэйтт вздохнул. Он будто прочёл её мысли и медленно покачал головой. Старик терпеливо ждал.
– Кто… кто из нас? – выдавил из себя Мэйтт.
– Дарри.
Мэйтт быстро зажал рот Мишель ладонью, подавив пронзительный крик в зародыше. Но она продолжала беззвучно кричать, вырываться. Мишель попыталась укусить его за ладонь, хлестала руками по телу. Мэйтт не обращал на это никакого внимания – голова стала тяжёлой, всё вокруг плыло, глаза застлала туманная пелена. Практически не осознавая, что он делает, Мэйтт провёл пальцем по сенсорной панели прикроватной тумбочки, выводя шумоподавители на максимум, и отпустил жену.
Ему редко доводилось слышать подобный крик – преисполненный боли, дикий, невыносимый. Хотелось сбежать, только чтобы он прекратился. Мишель кричала, кричала… и вдруг смолкла. Покачиваясь, жена встала с кровати и направилась к Старику. Пройдя сквозь него туда и обратно, она всхлипнула и опустилась на кровать. Кисти женщины сжимались и разжимались, комкая белоснежные простыни. Она что-то тихо бормотала, но Мэйтт разобрал только два слова: мой Дарри.
Он сел рядом с женой, обняв за плечи. Прошептал: тише, милая. Успокойся. Но сам он был спокоен только внешне. Старик молчал.
– Что случится? – Мэйтт поразился, насколько низкий и хриплый у него голос.
– Убийство.
Мишель взвыла, зашедшись в рыданиях.
Мэйтт стиснул зубы так, что они скрипнули. Что?
– Кто… какая мразь? Зачем?
Старик молчал.
– Отвечай, ты, призрачное дерьмо! – Мэйтт бросился бы на голограмму, если бы это произвело хоть какой-нибудь эффект. Он вскочил на ноги. – Кто это сделает?
Нет ответа. Старик ждал только одного вопроса и не собирался отвечать на другие.
– Вы уже давно не программа! – заорал Мэйтт. – Просто ответь мне на один сраный вопрос…
– Когда?
Мишель произнесла это тихо, но Мэйтт услышал. От её голоса мурашки забегали по коже. Голос смирившегося со страшной участью человека. Старик повернулся к Мишель.
– Завтра, в двадцать три пятьдесят две. У Дарри есть выбор. Он может уйти со мной или умереть здесь. Подумайте как следует, и завтра, когда я приду, сообщите о своём решении. В ваши чипы уже поставлены метки компенсации. Жаль, что так вышло. Удачи.
Старик отступил назад и исчез.
Мэйтт стоял, сжимая кулаки, готовый громить всё вокруг. Но тут силы покинули его. Он опустился рядом с плачущей женой и снова обнял её. Так они просидели почти до рассвета.
* * *
Утро выдалось мрачным и пасмурным – во всех отношениях. Свинцовые тучи низко нависли над Крейсом, всё вокруг было уныло и серо, как будто кто-то выключил краски.
Мишель готовила завтрак для Дарри. Малыш должен был вот-вот проснуться, и Мишель торопилась, от чего всё ещё больше валилось у неё из рук. Его последний завтрак, подумала она, и в очередной раз разрыдалась, роняя слезы на лезвие ножа.
Она не стала сегодня рано будить Дарри, хотя он должен был идти в школу. Вместо этого Мишель позвонила классной руководительнице, мисс Сьюри, и сказала, что Дарри неважно себя чувствует. Когда мисс Сьюри пожелала мальчику скорейшего выздоровления, безутешная мать едва смогла сдержать слёзы.
После короткого утреннего разговора с Мэйттом они решили, что не будут говорить Дарри. Незачем пугать малыша, особенно если ничего нельзя изменить. Пусть он ничего не знает, а потом… просто… Мишель даже мысленно не могла закончить фразу.
Наконец завтрак был готов – яичница с хрустящими мясными полосками, по краям тарелки выложены смайлики ореховой пастой. Именно так любил Дарри.
– Мам?
Мишель вздрогнула, от неожиданности выронив вилку, и обернулась. Дарри стоял босиком на полу, в смешной оранжевой пижаме, и тёр кулачками сонные глаза.
– Ты напугал меня, апельсинчик, – сказала Мишель, с трудом заставляя голос звучать ровно. Она через силу улыбнулась. – Ты почему вскочил так рано?
– Ты не разбудила меня в школу. – Дарри зевнул. Потом он внимательно посмотрел на маму. – Мам, ты что, плакала?
– А… не обращай внимания, – ответила Мишель, смахивая слезинки. – Я просто резала лук. Ты же знаешь, какой он кусачий. А по поводу школы… звонила мисс Сьюри. Она неважно себя чувствует, поэтому занятий сегодня не будет.
– Ура! – закричал Дарри. Сонливость с него как рукой сняло. – То есть, я хотел сказать, жалко мисс Сьюри, надеюсь, она скоро поправится, – добавил он смущённо.
Глядя, как Дарри со счастливым видом забирается на стул, Мишель опять чуть не разревелась. И снова ей пришла в голову мысль – у кого может подняться рука на такого чудесного ребёнка? Где ты, Создатель?
– А где папа? – спросил Дарри. – У него же сегодня выходной. Вчера он обещал, что расскажет, как лучше прятаться.
– Его вызвали на работу. Какое-то срочное дело, но он обещал вернуться через пару часов. Весь сегодняшний день мы проведём вместе, обещаю.
– Ура! – снова воскликнул Дарри.
Он принялся за завтрак, но едва проглотил первый кусочек, лицо его сморщилось.
– Мам, ты, кажется, пересолила яичницу.
– Прости, малыш, – шёпотом ответила Мишель, глядя в окно.
* * *
Мэйтт гнал под сто двадцать километров по шоссе. Он не боялся разбиться – вчера Старик пришёл не к нему. От этой мысли костяшки пальцев, сжимавшие руль, побелели ещё сильнее.
После утреннего разговора Мэйтт решил съездить в отдел. Мишель он сказал, что необходимо сообщить об этом начальнику и начинать искать убийцу. Но основная причина была в другом – Мэйтту было необходимо отвлечься, сбросить с себя эту пелену отчаяния, которая окутала их дом в последние несколько часов. Он должен был оставаться сильным, особенно тогда, когда его женщине это не удавалось.
В отдел Мэйтт решил не ехать. По пути он подумал, что это будет слишком просто – наказать убийцу по всей строгости закона. Максимум, что ему светит, – это пожизненное. Нет, это слишком просто. Он найдёт его сам. И Старики ублюдку не помогут – Мэйтт не собирался его убивать.
На обратном пути он заехал в торговый центр и, психанув, купил пять наборов премиум-кубов.
Припарковавшись возле дома, Мэйтт постарался выкинуть из головы все мысли, не имеющие отношения к его семье. Сегодняшний день должен принадлежать только Дарри.
Подходя к дому, Мэйтт заметил притаившегося в кустарнике сына. В голове всплыли слова Мишель, сказанные перед отъездом: если он попытается вновь устроить засаду… дай ему себя поймать. В глазах защипало. Мэйтт отвернулся от кустарника и в ту же секунду услышал топот детских ног. Он обернулся, нарочито медленно, и…
– Арестован! – радостно завопил Дарри, обнимая отца. – У меня получилось! Арестован, арестован!
Мэйтт не смог сдержать улыбки.
– Ты молодчина, сынок, – слова прозвучали фальшиво, но мальчик этого не заметил – слишком радовался победе. – И где же ты спрятался? Я тебя совсем не видел.
Дарри просиял:
– Ага, так я тебе и сказал! В следующий раз смотри внимательней, господин детектив.
– Д-да… Непременно. – Мэйтт поднял руки вверх. – Ну что ж, раз я арестован, веди меня в камеру.
– Да, точно.
Дарри отошёл на два шага назад и со всей детской серьёзностью сказал:
– Вы обвиняетесь в том, что вы… я не придумал ещё… сейчас… а! Вы обвиняетесь в том, что не разрешили мне вчера смотреть мультики допоздна. У вас есть право разрешить мне это сегодня. Идите вперёд, и учтите – я держу вас на прицеле! – Дарри захихикал.
Мэйтт, конвоируемый сыном, прошёл оставшееся расстояние до дома. В глазах продолжало щипать.
* * *