Самая темная страсть
Часть 130 из 188 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Аэрон.
Он сделал ей больно пальцами, а не членом.
— Прости.
Боль.
Будет лучше.
Клянусь.
Он говорил как неандерталец, но он просто не в состоянии был правильно сформулировать предложения.
Оливия была его.
Полностью его.
Его мозг заклинило на этой мысли, и только на ней.
Когда она расслабилась, он продложил целовать ее, играя с ее языком, вкушая ее один поцелуй за следующим более требовательным, и вскоре она опять начала извиваться перед ним, теряясь в удовольствии.
Вскоре она стала истекать влагой, как он и хотел.
Вот теперь она была готова.
Хоть он не хотел отпускаять ее ни на мгновение, все же ему пришлось, чтобы придержать свой член.
Подрагивающий он практически прыгнул в его руку, так сильно изголодавшийся по большему, что он боялся излиться в нее при первом же соприкосновении.
Надо немного расслабиться.
Он прикусил свой язык до крови, и кипящая потребность немного утихла.
Есть.
Нежно, он подтолкнул Оливию ссади и уложил ее грудью на деревянную поверхность туалетного столика. Затем он прикоснулся кончиком себя к ее входу.
— Все еще готова?
— Сейчас, Аэрон.
Сделай это сейчас!
Дюйм за дюймом он вводил его внутрь нее, позволяя ей приспособиться к его размерам, прежде чем погрузиться в нее полностью.
Все это время, она ахала, стонала и умоляла его.
Гнев тоже.
Наконец он полностью погрузился в нее, ему хотелось до бесконечности проникать в нее, и никогда не останавливаться.
"Аэрон." простонала она, и он знал, что это было еще один призыв.
Он вышел из нее полностью, прежде чем погрузиться снова.
Он выругался, она выгнула бедра навстречу ему, и все его здравомыслие улетучилось, ломая что-то внутри его.
Некие границы.
Границы его сдержанности.
Просто, как будто он потерял самого себя.
Потерял контроль, потерял того, кем он был, потерял все, кроме необходимости чувствовать эту женщину всем своим существом.
Туда и обратно он двигался в ней, так как того хотел.
Преисполненный решимости, управляемый одержимостью большей чем демон.
Он сжал ее бедра, возможно оставляя на них синяки, наверняка ломая ее кости, но он не мог остановиться.
Он был диким, непонтролируемым, существующим только для этого момента.
Для этой женщины.
Теперь она была для него всем.
Она была такой же частью его, как и Гнев.
Он жить не мог без нее.
И не будет жить без нее.
"Аэрон."
Она больше не задыхалась, а кричала.
"Не останавливайся, не останавливайся, не смей останавливаться.
Еще.
Еще!"
Но в его голове повторялось только одно слово.
Моя.
Моя, моя, моя.
Он слышал его тысячу раз прежде, но когда он кричал "Моя, моя, моя" и это звучание огрушало его, захватывало, уносило на другую грань, клеймило его, уничтожая кем он был, чем являлся, затем создавая заново, хорошего и правильного человека, каким он всегда должен был быть.
Ее мужчиной.
И когда слово "моя" стихло, другое слово заняло его место, более громкое, намного более необходимое.
Твой.
Он хотел принадлежать ей, быть ее.
Быть всем, о чем она мечтала, воплощая каждое ее желание.
"Аэрон." простонала она.
Твой.
Он должен был это предвидеть, должен был знать что она начинала значить для него, но его сопротивление ослепило его.
Теперь, все свелось к его низменным желаниям, он был грубым, уязвимым и действовал на инстинктивном уровне.
Она была его, а он был ее.
Он сильнее раздвинул ее ноги, и проник еще глубже в нее.
Расстояние до туалетного столика позволило ему прикоснуться к ней и погладить, так как ей было необходимо.
С криком, она взорвалась, и ее упругие внутренние стены схватил его, Аэрон двигался до тех пор пока его горячее семя не излилось внутри нее.
— Аэрон, — вскрикнула она.
Твой.
Он рухнул на нее, тяжело дыша, и понял, план "только один раз" дал брешь.
Ему никогда не будет достаточно этого.
Ни ему, ни его демону.
Им нужно больше, они не успокоятся пока не возьмут всеми возможными способами, которые только можно представить.
И они могли.
Он мог.
Без страха.
Он потерял контроль, но гнев не напал на нее.
Он потерял контроль, но не сделал ей больно.
Он сделал ей больно пальцами, а не членом.
— Прости.
Боль.
Будет лучше.
Клянусь.
Он говорил как неандерталец, но он просто не в состоянии был правильно сформулировать предложения.
Оливия была его.
Полностью его.
Его мозг заклинило на этой мысли, и только на ней.
Когда она расслабилась, он продложил целовать ее, играя с ее языком, вкушая ее один поцелуй за следующим более требовательным, и вскоре она опять начала извиваться перед ним, теряясь в удовольствии.
Вскоре она стала истекать влагой, как он и хотел.
Вот теперь она была готова.
Хоть он не хотел отпускаять ее ни на мгновение, все же ему пришлось, чтобы придержать свой член.
Подрагивающий он практически прыгнул в его руку, так сильно изголодавшийся по большему, что он боялся излиться в нее при первом же соприкосновении.
Надо немного расслабиться.
Он прикусил свой язык до крови, и кипящая потребность немного утихла.
Есть.
Нежно, он подтолкнул Оливию ссади и уложил ее грудью на деревянную поверхность туалетного столика. Затем он прикоснулся кончиком себя к ее входу.
— Все еще готова?
— Сейчас, Аэрон.
Сделай это сейчас!
Дюйм за дюймом он вводил его внутрь нее, позволяя ей приспособиться к его размерам, прежде чем погрузиться в нее полностью.
Все это время, она ахала, стонала и умоляла его.
Гнев тоже.
Наконец он полностью погрузился в нее, ему хотелось до бесконечности проникать в нее, и никогда не останавливаться.
"Аэрон." простонала она, и он знал, что это было еще один призыв.
Он вышел из нее полностью, прежде чем погрузиться снова.
Он выругался, она выгнула бедра навстречу ему, и все его здравомыслие улетучилось, ломая что-то внутри его.
Некие границы.
Границы его сдержанности.
Просто, как будто он потерял самого себя.
Потерял контроль, потерял того, кем он был, потерял все, кроме необходимости чувствовать эту женщину всем своим существом.
Туда и обратно он двигался в ней, так как того хотел.
Преисполненный решимости, управляемый одержимостью большей чем демон.
Он сжал ее бедра, возможно оставляя на них синяки, наверняка ломая ее кости, но он не мог остановиться.
Он был диким, непонтролируемым, существующим только для этого момента.
Для этой женщины.
Теперь она была для него всем.
Она была такой же частью его, как и Гнев.
Он жить не мог без нее.
И не будет жить без нее.
"Аэрон."
Она больше не задыхалась, а кричала.
"Не останавливайся, не останавливайся, не смей останавливаться.
Еще.
Еще!"
Но в его голове повторялось только одно слово.
Моя.
Моя, моя, моя.
Он слышал его тысячу раз прежде, но когда он кричал "Моя, моя, моя" и это звучание огрушало его, захватывало, уносило на другую грань, клеймило его, уничтожая кем он был, чем являлся, затем создавая заново, хорошего и правильного человека, каким он всегда должен был быть.
Ее мужчиной.
И когда слово "моя" стихло, другое слово заняло его место, более громкое, намного более необходимое.
Твой.
Он хотел принадлежать ей, быть ее.
Быть всем, о чем она мечтала, воплощая каждое ее желание.
"Аэрон." простонала она.
Твой.
Он должен был это предвидеть, должен был знать что она начинала значить для него, но его сопротивление ослепило его.
Теперь, все свелось к его низменным желаниям, он был грубым, уязвимым и действовал на инстинктивном уровне.
Она была его, а он был ее.
Он сильнее раздвинул ее ноги, и проник еще глубже в нее.
Расстояние до туалетного столика позволило ему прикоснуться к ней и погладить, так как ей было необходимо.
С криком, она взорвалась, и ее упругие внутренние стены схватил его, Аэрон двигался до тех пор пока его горячее семя не излилось внутри нее.
— Аэрон, — вскрикнула она.
Твой.
Он рухнул на нее, тяжело дыша, и понял, план "только один раз" дал брешь.
Ему никогда не будет достаточно этого.
Ни ему, ни его демону.
Им нужно больше, они не успокоятся пока не возьмут всеми возможными способами, которые только можно представить.
И они могли.
Он мог.
Без страха.
Он потерял контроль, но гнев не напал на нее.
Он потерял контроль, но не сделал ей больно.