Самая темная страсть
Часть 129 из 188 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Но он сделает это.
Он возьмет эту женщину любым способом, которым сможет.
— Хочу тебя попробовать сейчас.
Он нагнул голову и лизнул ее языком, слышав вдалеке шлепок плоти о дерево.
— Аэрон!
Он взглянул вверх.
Она положила руки на зеркало напротив себя и облакотилась веском о шкаф.
Ее веки были прикрыты, она часто дышала, зубами закусила губу.
— Не…
останавливайся, — попросила она умоляюще.
Он и не собирался.
Он провел языком по ее женскому естеству еще раз, задержавшись на ее клиторе, легко ударяя по нему, посасывая его.
Это была амброзия.
Ее.
Мягкая и слега припухлая…
из-за него.
Принимая во внимание, что он был этому причиной, ему нравилось.
Несмотря на то, что он был на взводе, он не позволил себе торопиться.
Он уже проходил это, раньше.
В этот раз, он будет смаковать.
В этот раз, он изучит каждую частичку этого прекрасного тела.
— Я почти…
Аэрон…
— Хорошая девочка.
Он задвигал языком быстрее, сильнее.
Она задвигала бедрами вперед- назад, и когда он приблизился языком к ее щелочке, он погрузил его глубоко внутрь.
Она закричала, сотрясаясь от накотившего освобождения.
Он не знал сколько времени — минут, часов, дней- прошло прежде чем она достаточно успокоилась, чтобы он мог наклониться и поцеловать, лизнуть лодыжки ее ног, которыми он так восхищался, поднимая ее мантию и уделяя пристальное внимание ее попке.
У нее были две впадинки, и пока его язык танцевал вокруг них, его руки поползи вверх…
вверх…
пока не обхватили ее груди, так как он знал ей нравилось больше всего.
Оба ее соска были все еще восхитительно твердыми, как маленькие жемчужины, и он стал перекатывать их между своими пальцами.
Еще.
— Я готова, — сказала Оливия.
— Войди в меня.
— Еще рано.
Она была влажная, но он хотел, чтобы она истекала влагой.
Он хотел, чтобы она была более чем готова.
Она была девственницей, и он облегчит ей первый раз настолько, насколько сможет.
Его первый раз был с второстепенной греческой богиней.
Одной из трех фурий.
Мегера "ревнивая", как ее называли.
Ее манера заниматься любовью была жестокой и болезненной, и это еще одна причина, по которой он избегал женщин, предпочитающих силу в своих любовниках.
С Оливией, все было не так, хотя он не знал, кого предпочитает, нежных женщин диким, или диких женщин — нежным.
Но сейчас он предпочитал Оливию.
Вставая, он провел языком вверх по ее позвоночнику, на ее спине, где должны были быть крылья, оказались шрамы, и он поцеловал их — он поднял ее мантию и снял через ее голову.
Шелковые волосы каскадом упали на ее плечи и спину, заслоняя ее грудь в зеркальном отражении.
Он подумал, что дожен видеть ее грудь, и откинул ее волосы в сторону.
Он увидел отражение ее затвердевших сосков.
Он ласково потрепал их, и она откинула свою голову на его плече, прикрыв глаза.
Он зашипел сквозь зубы, когда прижался своей эрекцией к ее ягодицам, отчаянно желаяя прикосновения.
Не будет никакого смакования, если он продлит это прикосновение.
Его рука опустилась ниже, еще ниже, пока не достигла вершинки ее естества.
Его пальцы прошли сквозь пучок темных кудрей, и внутрь этого горячего, влажного холмика.
Один, два, он вошел ими в нее.
Они оба застонали.
Аэрон поцеловал изгиб ее шеи, наблюдая за этим в зеркало.
Какое зрелище они собой представляли.
Его темное, татуированное тело позади ее.
Ее мягкое, словно облако тело извивающееся перед ним.
Он еще не видел более эротичного зрелища.
Нет.
Подожди.
Она завела руки назад, одной притянула его голову вниз для поцелуя, другая легла на его задницу, прижимая его теснее к ней.
Это было самое эротичное зрелище, которое он когда-либо видел.
— Я готова, клянусь.
Почти…
почти…
Он ввел в нее третий палец, растягивая ее, распределяя блестящую влагу.
И когда он столкнулся с доказательством ее девственности, он остановился, наслаждаясь чувством собственника, затопившим его- моя, вся моя — и затем мягко прорвался.
Моя.
Гнев закричал.
Моя.
Настойчиво.
Она напряглась, несмотря на то, что он старался успокоить ее своими губами.
Он возьмет эту женщину любым способом, которым сможет.
— Хочу тебя попробовать сейчас.
Он нагнул голову и лизнул ее языком, слышав вдалеке шлепок плоти о дерево.
— Аэрон!
Он взглянул вверх.
Она положила руки на зеркало напротив себя и облакотилась веском о шкаф.
Ее веки были прикрыты, она часто дышала, зубами закусила губу.
— Не…
останавливайся, — попросила она умоляюще.
Он и не собирался.
Он провел языком по ее женскому естеству еще раз, задержавшись на ее клиторе, легко ударяя по нему, посасывая его.
Это была амброзия.
Ее.
Мягкая и слега припухлая…
из-за него.
Принимая во внимание, что он был этому причиной, ему нравилось.
Несмотря на то, что он был на взводе, он не позволил себе торопиться.
Он уже проходил это, раньше.
В этот раз, он будет смаковать.
В этот раз, он изучит каждую частичку этого прекрасного тела.
— Я почти…
Аэрон…
— Хорошая девочка.
Он задвигал языком быстрее, сильнее.
Она задвигала бедрами вперед- назад, и когда он приблизился языком к ее щелочке, он погрузил его глубоко внутрь.
Она закричала, сотрясаясь от накотившего освобождения.
Он не знал сколько времени — минут, часов, дней- прошло прежде чем она достаточно успокоилась, чтобы он мог наклониться и поцеловать, лизнуть лодыжки ее ног, которыми он так восхищался, поднимая ее мантию и уделяя пристальное внимание ее попке.
У нее были две впадинки, и пока его язык танцевал вокруг них, его руки поползи вверх…
вверх…
пока не обхватили ее груди, так как он знал ей нравилось больше всего.
Оба ее соска были все еще восхитительно твердыми, как маленькие жемчужины, и он стал перекатывать их между своими пальцами.
Еще.
— Я готова, — сказала Оливия.
— Войди в меня.
— Еще рано.
Она была влажная, но он хотел, чтобы она истекала влагой.
Он хотел, чтобы она была более чем готова.
Она была девственницей, и он облегчит ей первый раз настолько, насколько сможет.
Его первый раз был с второстепенной греческой богиней.
Одной из трех фурий.
Мегера "ревнивая", как ее называли.
Ее манера заниматься любовью была жестокой и болезненной, и это еще одна причина, по которой он избегал женщин, предпочитающих силу в своих любовниках.
С Оливией, все было не так, хотя он не знал, кого предпочитает, нежных женщин диким, или диких женщин — нежным.
Но сейчас он предпочитал Оливию.
Вставая, он провел языком вверх по ее позвоночнику, на ее спине, где должны были быть крылья, оказались шрамы, и он поцеловал их — он поднял ее мантию и снял через ее голову.
Шелковые волосы каскадом упали на ее плечи и спину, заслоняя ее грудь в зеркальном отражении.
Он подумал, что дожен видеть ее грудь, и откинул ее волосы в сторону.
Он увидел отражение ее затвердевших сосков.
Он ласково потрепал их, и она откинула свою голову на его плече, прикрыв глаза.
Он зашипел сквозь зубы, когда прижался своей эрекцией к ее ягодицам, отчаянно желаяя прикосновения.
Не будет никакого смакования, если он продлит это прикосновение.
Его рука опустилась ниже, еще ниже, пока не достигла вершинки ее естества.
Его пальцы прошли сквозь пучок темных кудрей, и внутрь этого горячего, влажного холмика.
Один, два, он вошел ими в нее.
Они оба застонали.
Аэрон поцеловал изгиб ее шеи, наблюдая за этим в зеркало.
Какое зрелище они собой представляли.
Его темное, татуированное тело позади ее.
Ее мягкое, словно облако тело извивающееся перед ним.
Он еще не видел более эротичного зрелища.
Нет.
Подожди.
Она завела руки назад, одной притянула его голову вниз для поцелуя, другая легла на его задницу, прижимая его теснее к ней.
Это было самое эротичное зрелище, которое он когда-либо видел.
— Я готова, клянусь.
Почти…
почти…
Он ввел в нее третий палец, растягивая ее, распределяя блестящую влагу.
И когда он столкнулся с доказательством ее девственности, он остановился, наслаждаясь чувством собственника, затопившим его- моя, вся моя — и затем мягко прорвался.
Моя.
Гнев закричал.
Моя.
Настойчиво.
Она напряглась, несмотря на то, что он старался успокоить ее своими губами.