Самая темная страсть
Часть 126 из 188 Информация о книге
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Его голос никогда не звучал так спокойно и сильно.
Она слабо улыбнулась ему.
— Мы думали, что потеряли тебя.
Тебя ранили, а в пуле был яд для бессмертного, медленно убивающий тебя.
Да, это имело смысл.
Пули никогда так не влияли на него, но эта невыносимо ослабила его.
— Как мы добрались сюда?
— Парис и Уильям приехали и забрали нас.
— Проблем не было?
— С Ловцами? — она покачала головой, и волосы разметались по ее плечам.
— Ни одной.
Мы даже забрали Джилли на обратном пути, но мы и там не столкнулись с ними.
Хотя это был только вопрос времени.
Так близко как они назодились сейчас и с благослением совего одержимого демоном, они нападут достаточно скорою.
— Как Парис?
— Он в порядке, сильный и может теперь позаботиться о себе сам.
Или он обманывал, чтобы все думали именно так.
Парис отлично прятал свои действитя, или бездействие, за шуточками и улыбкой.
Скорей всего он напивался амброзии и пренебрегал потребностями своего тела.
— Я не буду говорить это! — внезапно сказала Оливия.
Аэрон нахмурился.
— Говорить что?
— Извини.
Ее плечи поникли.
— Голос вернулся, и говорит мне сделать всякие вещи с твоим телом.
Я назвала его Соблазн, и я вполне уверена, что он — демон.
Демон? Такого он не знал, а это могло означать, что кто-то из списка скрывался в городе.
Но почему соблазняют Оливию? И именно всякого рода сексуальными мыслями? Какой бы ни была причина, он не будет это поощрять.
Наказать, сказал Гнев.
Аэрон был рад, что демон тоже поправился.
И да.
Он хочет наказать, тех кто причинил им вред.
Он просто должен…
— О, нет, — сказала Оливия, покачав своей прелестной головой.
— Я могу прочесть мысли, по твоему выражению глаз.
Мы разберемся с демоном позже.
Он всего лишь раздражает.
А сейчас, я больше тревожусь о тебе.
Нежная, милая Оливия.
Ее защита, он не думал что когда то она потребуется.
Он никогда не думал что ее захочет.
Но он отчаянно желал ее.
Определенно нуждался.
И тем не менее, он должен убедить ее вернуться на небеса.
И… надолго ли?
Он посмотрел на окно, где раздвинутые шторы обрамляли убывающую луну.
— Как долго я спал?
— Большую часть дня и ночь.
Ты все еще голый, если ты этого не заметил.
Краска залила ее щеки.
— Сейчас это не самое важное.
Большую часть дня и ночь.
Это означало, что скоро настанет утро.
Это означало, что остается восемь дней, чтобы убедить Оливию вернуться домой.
Восемь дней, чтобы спасти себя и Легион.
Восемь дней сопративления ей.
Он не сдастся.
Теперь он понимал, что одних прикосновения теперь будет недостаточно.
Он захочет большего.
У него будет больше.
Больше, эхом отозвался Гнев.
Да, больше.
Он не будет останавливать себя.
Не в этот раз.
Эгоистично с его стороны, да, но он будет эгоистом.
Он мог умереть там.
Умереть без предупреждения.
Не узнав, каково это утонуть в ней, чувствовать как она сжимается вокруг его члена, царапает его спину, задыхаясь произносит его имя.
Если бы он узнал, он бы перестал интересоваться, перестал страстно желать.
Он продолжит жить дальше, прежней жизнью.
И она наконец получит свое веселье.
Она сможет удовлетворенной отправиться домой.
Эгоистично? Ха! Да он — благотворец.
— Как я выздоровел? — спросил он.
Лучше бы задался вопросом, не потеряет ли он пыл на полпути? Он не хотел ее выпускать из этой кровати, пока она не достигнет оргазма дважды.
Она слабо улыбнулась ему.
— Мы думали, что потеряли тебя.
Тебя ранили, а в пуле был яд для бессмертного, медленно убивающий тебя.
Да, это имело смысл.
Пули никогда так не влияли на него, но эта невыносимо ослабила его.
— Как мы добрались сюда?
— Парис и Уильям приехали и забрали нас.
— Проблем не было?
— С Ловцами? — она покачала головой, и волосы разметались по ее плечам.
— Ни одной.
Мы даже забрали Джилли на обратном пути, но мы и там не столкнулись с ними.
Хотя это был только вопрос времени.
Так близко как они назодились сейчас и с благослением совего одержимого демоном, они нападут достаточно скорою.
— Как Парис?
— Он в порядке, сильный и может теперь позаботиться о себе сам.
Или он обманывал, чтобы все думали именно так.
Парис отлично прятал свои действитя, или бездействие, за шуточками и улыбкой.
Скорей всего он напивался амброзии и пренебрегал потребностями своего тела.
— Я не буду говорить это! — внезапно сказала Оливия.
Аэрон нахмурился.
— Говорить что?
— Извини.
Ее плечи поникли.
— Голос вернулся, и говорит мне сделать всякие вещи с твоим телом.
Я назвала его Соблазн, и я вполне уверена, что он — демон.
Демон? Такого он не знал, а это могло означать, что кто-то из списка скрывался в городе.
Но почему соблазняют Оливию? И именно всякого рода сексуальными мыслями? Какой бы ни была причина, он не будет это поощрять.
Наказать, сказал Гнев.
Аэрон был рад, что демон тоже поправился.
И да.
Он хочет наказать, тех кто причинил им вред.
Он просто должен…
— О, нет, — сказала Оливия, покачав своей прелестной головой.
— Я могу прочесть мысли, по твоему выражению глаз.
Мы разберемся с демоном позже.
Он всего лишь раздражает.
А сейчас, я больше тревожусь о тебе.
Нежная, милая Оливия.
Ее защита, он не думал что когда то она потребуется.
Он никогда не думал что ее захочет.
Но он отчаянно желал ее.
Определенно нуждался.
И тем не менее, он должен убедить ее вернуться на небеса.
И… надолго ли?
Он посмотрел на окно, где раздвинутые шторы обрамляли убывающую луну.
— Как долго я спал?
— Большую часть дня и ночь.
Ты все еще голый, если ты этого не заметил.
Краска залила ее щеки.
— Сейчас это не самое важное.
Большую часть дня и ночь.
Это означало, что скоро настанет утро.
Это означало, что остается восемь дней, чтобы убедить Оливию вернуться домой.
Восемь дней, чтобы спасти себя и Легион.
Восемь дней сопративления ей.
Он не сдастся.
Теперь он понимал, что одних прикосновения теперь будет недостаточно.
Он захочет большего.
У него будет больше.
Больше, эхом отозвался Гнев.
Да, больше.
Он не будет останавливать себя.
Не в этот раз.
Эгоистично с его стороны, да, но он будет эгоистом.
Он мог умереть там.
Умереть без предупреждения.
Не узнав, каково это утонуть в ней, чувствовать как она сжимается вокруг его члена, царапает его спину, задыхаясь произносит его имя.
Если бы он узнал, он бы перестал интересоваться, перестал страстно желать.
Он продолжит жить дальше, прежней жизнью.
И она наконец получит свое веселье.
Она сможет удовлетворенной отправиться домой.
Эгоистично? Ха! Да он — благотворец.
— Как я выздоровел? — спросил он.
Лучше бы задался вопросом, не потеряет ли он пыл на полпути? Он не хотел ее выпускать из этой кровати, пока она не достигнет оргазма дважды.