Самая темная ложь

— Так не пойдет.

— Договорились, — кивнул Страйдер, ухмыльнувшись.

Итак. У него было четыре дня, чтобы расположить к себе Скарлет. Он был уверен в том, что в последнее время у него бывали битвы и посерьёзнее. Забавно, что сейчас он не мог вспомнить ни одну из них.

Чёрт, возможно, он страдает избирательной потерей памяти. Наверное, битвы и Скарлет, с которой он наверняка боролся много раз, потому что она была чертовски упрямой, властной и напыщенной, были наибольшей утратой.

Ему хотелось бы вспомнить их секс. Умопомрачительный. Он просто уверен в этом.

— Я сообщу остальным, — сказал Страйдер. — А пока, я отвезу тебя в любое место, куда ты захочешь забрать её.

— Конечно. — Гидеон, наконец, вставил ключ и отпер камеру Скарлет, дверь, покачиваясь, открылась со скрипом. — Я не собираюсь везти её сам. Я хочу, чтобы все знали, куда мы едем.

Страйдер издал очередное рычание, так же полное разочарования, но теперь с добавлением гнева: «Упрямый осел. Я должен знать, что вы благополучно добрались туда, куда вы собираетесь или я не буду в состоянии сконцентрироваться достаточно для того, чтобы убить любого. И ты знаешь, я на строгой диете по-меньшей-мере-один-Ловец-в-день.»

— Вот почему я не позвоню тебе. — Гидеон приблизился к всё ещё спящей Скарлет. Она больше не окружала себя той непроницаемой темнотой, пока спала. Как будто она хотела, чтобы Гидеон всегда мог видеть её. Как будто она верила, что он не навредит ей.

По крайней мере, так он решил для себя.

— Боги! Я не могу поверить, что ты втянул меня в это. Я уже говорил тебе, что ты придурок?

— Не-а. — Он осторожно подхватил Скарлет на руки.

Вздохнув, она потерлась щекой рядом с его сердцем. Сердцем, которое сейчас билось о его ребра, словно кувалда. Ей должно быть нравился изменчивый ритм, потому что она прижалась поближе. Мило.

Она была пять футов девять дюймов (176 см) против его шести футов трех дюймов(191 см), стройная, но не мускулистая. Она забраковала одежду, которую он предложил ей, поэтому была одета в футболку и джинсы, в которых её нашел Аэрон.

Гидеон еще раз глубоко вздохнул, но на этот раз не было никакого чувства вины. Она пахла цветочно-душистыи мылом, и этот аромат охватил его. Как она пахла много лет назад, когда они якобы были женаты? Цветами, как сейчас? Или чем-то ещё? Чем-то более экзотическим? Чем-то таким же тёмным и чувственным как она сама? Чем-то, чем он, должно быть, наслаждался, всасывая в свой рот, когда ласкал её языком с головы до ног?

Вынь голову из её трусов. Сейчас не время предаваться подобным мыслям.

Он повернулся с ней, плотно прижимая её к груди, сокровище, которое он будет защищать, пока они будут за пределами стен крепости. Даже от его друзей. Он знал, что противоречит сам себе, думая о ней так романтично и так неистово, когда его намерения не были ни чистыми, ни честными, но он не мог с собой ничего поделать. Глупая похоть.

Выражение лица Страйдера было настороженным, но он согласился, молча говоря ему, что никакие меры предосторожности не будут лишними: «Иди. И будь осторожен.»

Боги, он любил своих друзей. Они поддерживали его не смотря ни на что. Так было всегда.

— Кстати говоря. Ты похож на кота, который только что нашел тарелку сливок, — качая головой, сказал Страйдер. — Это не утешительно. Ты понятия не имеешь во что ты вляпался, не так ли?

Наверное, нет. Потому что, оглядываясь назад, он понимал, что уже давно ничего с таким нетерпением не ждал, и возможно, ему стоит быть осторожнее. Какой идиотизм, хотя…

— Я мысленно не показываю тебе палец. Ты знаешь об этом?

— Да, я знаю. Это твой указательный палец и ты говоришь мне, что я у тебя был первым.

Он засмеялся. Что-то вроде того.

— Четыре дня, — напомнил ему друг. — Или я сам найду тебя.

Гидеон послал ему воздушный поцелуй.

Страйдер закатил глаза. " Как пожелаешь. Но, послушай. Я буду молиться, чтобы ты вернулся к нам живым. И с девушкой. И чтобы она тоже осталась жива. О, и чтобы ты был доволен тем, что ты узнал. И чтобы она так удовлетворила тебя, чтобы ты смог забыть о ней также легко, как это было с другими женщинами в твоей жизни.»

Ок. Так много молитв. «Спасибо. Большое. Я, правда, имею это ввиду. Так, когда ты не станешь священником? И когда это ты понял, что богам нравиться отвечать нам?» Страйдер никогда раньше не тратил свое время на молитвы, а боги на самом деле обожали игнорировать его просьбы.

Нет, не правда, поправил он себя. Крон, недавно коронованный царь Титанов, сейчас любил бывать в крепости без приглашения и выдвигать всевозможные дерьмовые требования, которым Гидеон и остальные были вынуждены подчиняться.

Такие как убийство невинных людей. Как выбор между сохранением либо твоей женщины, либо твоего друга. Как просьбы сообщить, куда душа твоего друга была отправлена, когда голова этого самого друга, о котором идёт речь, была оторвана от его тела. Да, это случилось. Аэрон потерял свою голову в борьбе с воином-ангелом и по воле Крона, Гидеон умолял (в своем роде), ради того чтобы узнать, где находится душа его друга, слёзы текли по его лицу. На самом деле, все они просили и рыдали, как младенцы.

Но, в конце концов, Крон по-прежнему отказывался сказать им. Потому что им был необходим урок смирения, как сказал этот ублюдок.

Потом, конечно, Аэрон вернулся самостоятельно. Или лучше сказать, с помощью милашки Оливии. Его вернули в его восстановленное тело, без демона, как и прежде, жить тут в крепости. Но Гидеон все ещё не простил Крона за его безразличие, поэтому молитвы, это не то, чему он предастся в ближайшее время.

— Священник. — Страйдер задумчиво наклонил голову. Конечно, он проигнорировал вопросы Гидеона. Он полагал, что Гидеон легко простит его. — Мне нравится. Я думаю, это практически, правда. Я отправил многих женщин к вратам рая.

Разве не всех?

И со Скарлет не будет по-другому, уверял он себя.

Ухмыляясь, Гидеон унёс свою женщину.






ГЛАВА 2




Скарлет резко проснулась, словно от толчка. Как впрочем, и всегда. В тот момент, когда время, отведённое её демону в стране снов, истекало, сознание возвращалось к ней, как если бы она была подключена к генератору, у которого только что дёрнули рубильник.

Задыхающаяся, вспотевшая она села, блуждая вокруг диким взглядом, ничего не видя вокруг себя. Пока. Пронзительные крики, которые она и её демон исторгли из своих жертв, уже поблекли, в отличие от образов, которые они создали, эти сонные воспоминания оставались с ней. Потрескивающее пламя, тающая плоть, танцующий чёрный пепел, разносящийся по ветру.

Кошмаром дня стал огонь.

Она не могла контролировать демона, пока спала, так он разыскивал любого, кого мог найти, сея такой хаос, какой только мог. Однако она могла вносить свои предложения, призывая его атаковать определенных людей определенным образом. И обычно он стремился придерживаться этого. Не то, чтобы она делала какие-либо предложения в последнее время.

С тех пор как Повелители Преисподней захватили её, она действовала на автопилоте, её мысли были поглощены в частности одним воином. Синеволосым, ярким и слишком разочарованным Гидеоном.

Так почему же он не помнит ее?

Как всегда, воспоминания о его избирательной амнезии, вызывали у нее дрожь во всем теле. Руки сжались в кулаки; зубы заскрежетали, вызывая слабую боль в сжатых челюстях. Но сильнее всего, было дикое желание убить кого-нибудь, все равно кого, это чувство поглощало ее.

Гнев ей ничем не поможет. Остынь. Подумай о чем-нибудь еще.

Она заставила себя мысленно вернуться к своему демону, печально, что смерть и хаос были более безопасной темой, чем ее муж. В то время, пока они не спали (по 12 часов каждый день, хотя и не всегда ровно 12), она была главной. Она могла призывать тьму и собирать крики. Демон мог убедить ее, и часто она нуждалась в убеждении. В конце концов, в принятие решений они играли по правилам. И, как правило, Кошмару нравилось убеждать ее. Напугай его… Заставь ее кричать…

Но прямо сейчас, ее демон был необычайно доволен.

Мы не в подземелье, сообщил Ночной Кошмар, оглядываясь вокруг, вперед нее.

О. Теперь все понятно.

Ее злость, наконец, утихла, и Скарлет осмотрелась вокруг. Она нахмурилась. Ок. Итак. Где, черт возьми, она находится?

Ее держали взаперти в подземелье в течение несколько недель, окруженную разломанными камнями и железными прутьями. Жалобные стоны непрерывно раздавались из других клеток, и все одинаково пронзительные, резкий едкий запах постоянно проникал в ее нос.

А сейчас перед ней… декаданс. Стены украшали цветочные обои, окно было полностью закрыто темными бархатными шторами. Над кроватью висела сверкающая фиолетовая люстра в форме виноградной лозы. И наконец, кровать, ее пристальный взгляд скользил вдоль нее, отмечая каждый дюйм. Большая, с голубыми простынями, и над ней четыре самодельных постера.

Лучше всего пах воздух, он был насыщен ароматами тех самых виноградных лоз, смешанными с яблоками и ванилью. Она глубоко вздохнула, наслаждаясь. Как она здесь очутилась? Без ее ведома?

Ясно, она была перевезена за то время, пока спала как мертвая. Это было тем, что она обычно ненавидела, но не в этот раз, потому что это означало, что её освободили, как она и надеялась. Да, надеялась. Она не хотела оставаться в этой крепости, если только чтобы быть рядом с Гидеоном. В самом деле.

Тихо. В то время как она терялась в чужих снах — и, кстати, не важно в какое время дня она спала, в этом царстве тьмы и беспорядка, кто-то, где-то спал, и демон подкармливал их страхи — кто угодно мог напасть на нее в это время, и она не будет способна защитить себя саму. Кто угодно может сделать с ней абсолютно все, и у нее не будет сил остановить его.

Мысль о том, что ее куда-то переместили, пока она была беспомощна — бесила ее.

Обычно она защищалась в подобных ситуациях с помощью теней. Она просто мысленно чертила пальцем вокруг себя воображаемый круг перед тем, как заснуть и они окутывали ее полностью в то время, когда она спала, делая ее невидимой. Но как только она поняла, что находилась в доме у Гидеона, она перестала вызывать эти тени.

Наверное, в какой-то степени, она надеялась, что глядя на нее спящую, у него восстановятся воспоминания о ней. Возможно, она надеялась, что он снова будет желать ее и умолять стать частью ее жизни. Это было глупо. Этот ублюдок бросил ее гнить в Тартаре; не стоит ей хотеть, чтобы он желал ее.

Ей стоит желать его полного уничтожения.

«Так, так. Я очень огорчен тем, что ты, наконец, проснулась.»

При звуке его голоса, глубокого и грохочущего, Скарлет застыла, взгляд снова стал блуждающим. Затем она увидела его, и её сердце внезапно остановилось. Он стоял в дверном проеме спальни, мускулистые руки свободно свисали. Он был воином, чье свирепое лицо обещало бесподобные ночи полные греховного удовольствия, его глаза сияли с застывшим в них предвкушением, противореча его небрежной позе.

Гидеон. Некогда любимый муж, теперь заслуживал лишь ее презрения.

Ее сердце заколотилось, быстро набирая скорость, а кровь закипела от узнавания. Она знала, что такую же реакцию испытала, когда впервые увидела его, много лет назад.

В этом не было ее вины, ни тогда, ни сейчас. Не было мужчины более красивого, и мужественного, словно ангел и демон сошлись в нем. Не такой мужчина, который соблазнял, зная, что потом отвергнет. Что-то глубоко внутри женщины предупреждало об опасности, которая ожидала ее, если она поддастся его очарованию. Опасности, которой она не могла избежать, но страстно желала.

На нем была черная футболка с надписью " Ты Знаешь Ты Хочешь Меня», черные, немного мешковатые штаны и серебряная цепь вместо пояса. На правой брови было сделано три пирсинга, и еще один на губе. Колечко. Серебряное. В комплект к поясу, ехидно подумала она.

Он всегда заботился о своей внешности и не любил, когда его дразнили этим. Это то, что когда-то позабавило её, потому что показало его более мягкую сторону. Намек на уязвимость.

Однако сегодня у неё не было поводов для веселья. В то время как он стоял там и выглядел таким же съедобным как шоколадный трюфель, вымоченный в карамели, она, вероятно, напоминала водосточную крысу, вымоченную в сточных водах. Она имела возможность вымыть себя водой, которую Повелители приносили ей каждый вечер, её одежда была измятой и грязной, а волосы были перепутанной массой.

«Есть что сказать, да?», пробормотал он. «Значит мы на правильном пути.»

Она точно знала, что он думает, потому что он мог говорить только ложь. Он же хотел, чтобы говорила она. Сдержись. Не позволяй ему узнать, какое влияние он оказывает на тебя. Она изогнула бровь, изображая беспечный вид. «Помнишь меня?» Хорошо. В ее голосе не было ни тени обиды.

Его глаза лихорадочно блестели, выдавая волнение. «Конечно, помню.»

Значит, нет. Он ее не помнил. Ублюдок. Она не позволила эмоциям отразиться на своем лице, чтобы он не понял, как сильно расстроил ее. «Зачем же тогда ты забрал меня из крепости?» Нарочито медленно, она провела пальцем вниз по своей шее, между грудей, интересно, что, если — да. Он пристально следил за тем, как она это делала. Неужели отчасти он все же находит ее привлекательной? «Я очень опасная женщина.»